Неспортивное поведение

ГЛАВА 1

ЛУИЗА

Мы с Фрэнсисом заходим на одну из главных вечеринок года. Я серьезно. Событие, которому она посвящена, имеет мировые масштабы. Сегодня Chicago Bulls празднуют чемпионство NBA(НБА: национальная баскетбольная ассоциация).

Фрэнсис работает адвокатом в маркетинговом отделе Chicago Bulls, следит за правомерным использованием логотипов и символики. Я же занимаюсь социальными сетями трех игроков и их семей. Так что это и наш праздник…ну на пару процентов, скорее мой. Вечеринка не предполагает присутствие юротдела, приглашение с подписью «+1» на мое имя.

Я и Фрэнсис в отношениях еще с Сан-Франциско, где мужчина получил первую работу, а я заканчивала колледж Беркли. Это была любовь с первого взгляда, мгновенный порыв находится друг с другом двадцать четыре часа в сутки, говорить обо всем на свете. Фрэнсис был для меня заплаткой для одиночества, теперь же является самым близким человеком на планете. И за четыре года чувства не то чтобы угасли — мы просто привыкли друг к другу, слились.

На вечеринке я в одном из подарков Фрэнсиса — он оплатил это платье в бутике Парижа ровно два года назад. Сегодня наша годовщина и Анна, общая подруга, сказала, что Фрэнсис спрашивал о моих планах на будущее. Это звоночек — теперь я на нервах жду конца вечера, не терпится узнать, что он придумал и на каком камне для помолвочного кольца остановился. Я пытаюсь не пищать от ожидания целый день, когда Фрэнсис делал вид, что забыл о годовщине, и когда я выгоняла его пораньше из дома, пока доставляли его подарок. Стараюсь отвлечься, нужно всего лишь подождать, это словно Рождество.

В арендованном зале самого роскошного отеля Чикаго собралось не менее полусотни человек. В минималистичном черно-красном пространстве с высоким потолком тихая музыка, отличная барная карта и закуски.

Не верится, что за два с лишним года мы с клиентами стали друзьями. Я поддерживаю имидж Третьего, Девятого и Четырнадцатого номеров: понимаю, из кого делать примерного папочку с тремя детьми и домом на окраине Чикаго, а из кого трендовую звезду и вовремя удалять его фото из клубов и потенциально скандальные твиты.

— Привет, дорогая! — имитируем поцелуи в щеки.

Это Сабрина, жена капитана и того самого папочки Зака Фелтона. Она первая наняла меня, когда я еще не заключила контракт с Chicago Bulls, так что по правде, я обязана карьерой именно ей.

Наша последняя работа заключалась подогреве интерес к аккаунту Зака. Фелтоны раскрыли рождение близнецов. Говорить о них раньше было плохой идеей, шел сезон. Так что неделю назад в сторис появилась фотография Сабрины на матче и подпись «мои главные фаната +3». У них еще четырехлетняя дочь. Затем серия фото, как младенцы пытаются обслюнявить кубок. Это безумно мило.

На протяжении этих лет я спокойно воспринимаю ЧП Сабрины по работе или с детьми, как-то помогала Заку передать забытый ноутбук. Еще Фелтоны никогда не опускают без кофе. Когда отказываюсь, мне наливаюсь с собой в картонный стаканчик Chicago Bulls. Внимание. Это семья миллионеров не только благодаря Заку, но они таскают со стадиона бумажные стаканчики с изображением головы быка. Обожаю их.

Мы переговариваемся о работе Сабрины, как ей не терпится заняться делом, когда близнецы станут самостоятельнее. Ей удавалось быть деловой мамой с четырехлетней Софи на руках, выйдет и сейчас. Фелтон работает в аукционном доме.

Посматриваю на Фрэнсиса, когда речь заходит о новорожденных. Я всегда хотела стать матерью, но одновременно с этим боюсь потерять свою независимость, любимое дело. Мы встречаемся четыре года, мне двадцать четыре и казалось бы, спешить некуда, но каждый раз что-то внутри надламывается, когда парень спрашивает, соблюдаю ли я курс противозачаточных.

После еще пары вопросов о детях и новой картине в их гостиной Фелтоны ретируются домой. Я поглядываю на довольного Фрэнсиса, которому удается перекинуться словами с баскетболистами исключительно рядом со мной, его место — двадцатый этаж офиса, а не гуща событий.

— И да, ты отлично выглядишь, Лу. — на ходу Зак.

Он джентльмен, как и все мои клиенты.

Какой бы классной ни была Сабрина, роковой красоткой команды Chicago Bulls я сделала рыжеволосую Джуди Эйнер, жену эстонского баскетболиста. Я безмерно дорожу нашим сотрудничеством, потому что именно мне, а не отделу по связям с общественностью, поручили скрывать их маленького сына и другие домашние аспекты жизни. Так что вот он — яркий образ транжиры-баскетболиста, бренды и шик которого отвлекают фанатов.

Я люблю свою работу и хорошие деньги, уступая в зарплате Фрэнсису. Он берет на себя траты от аренды квартиры до путешествий, никогда не упрекая этим.

Чуть подставляю щеку, когда Фрэнсис говорит, что отойдет к знакомому, но он не целует меня, а молча проходит к бару. Разглаживаю волны короткого молочного платья с глубоким декольте, которое не прикрывают короткие, едва достающие до плеч волосы. Парень был против этой прически.

Говорю с еще несколькими игроками, затем здороваюсь и представляюсь двум мужчинам из правления. Удивительно видеть верхушку на вечеринке с неформальным стилем одежды и потенциалом громкого баскетбольного праздника.

— Ты ведь мне дашь знать, когда освободишься?

Меня под рукой прокручивает третий из клиентов — Кристиан. Он чуть прижимает к себе, так что я наклоняюсь, но ловко ловит. Смеюсь.

— Ты о том, что нам нужно снять четыре видео на следующей неделе? Я свободна во вторник.

Блондин закатывает глаза.

Кристиан невероятно красив. Голубоглазый принц с пухлыми губами, сильной шеей и более пропорциональными конечностями, чем другие баскетболисты. Ему всего двадцать, нет постоянной девушки, так что вот она — мечта фанаток.

— Лу Беннет, вы невозможны.

— Я слишком стара для тебя, милый.

— Любви все возрасты покорны.

Это мило, потому что мы оба знаем, что между нами никогда ничего не будет, Крис мне словно младший брат.

— Кстати, рад, что ты остаешься. Эту красоту должно увидеть как можно больше людей.

Всем нравится, как я нарядилась для вечера потенциального предложения руки и сердца.

— У нас с Фрэнсисом были планы. Годовщина.

— Да? Они с тренером вызывают машину. — Кристиан кивает за мою спину.

— Вряд ли. Узнаю, что происходит. — понижаю голос до шепота — Не говори Фелтону и Эйнеру, но я болела именно за тебя.

— Да ладно, — отмахивается со смехом — ты говорила им то же самое.

— Раскусил.

Даже не удивляюсь, когда меня щелкают по носу. Ладно. Не такой уж джентльмен. В зале несколько купленных фотографов, надеюсь, этот момент не попадет в медиа, ведь цель вечеринки как раз показать естественность игроков.

Проскальзываю между компаниями, улыбаюсь тем, кто хочет меня остановить на пути к парню. Я не то чтобы популярна, но здесь мало людей, о личной жизни которых я не в курсе.

Фрэнсис пожимает руку баскетболистам. Он довольно высокий, темнокожий, как семьдесят процентов команды, но явно выделяется среди них.

— Мне сказали, ты уезжаешь.

Фрэнсис говорит новой компании, что подойдет через пару минут, мы останавливаемся у двери. Хмурюсь.

— Да, это скорее деловая встреча. — не смотрит в глаза.

— Но неужели нам никуда не нужно спешить?

Я прикусываю губу, не заботясь о помаде бледного цвета. Глажу пальцами руку Фрэнсиса — он в свободной футболке и джинсах, как и многие.

— Лу, я хотел поговорить вечером, но мы встретимся только утром, и не думаю, что уверенности хватит до этого времени. Уверенности в принятии верного для обоих решения.

Он на шаг отступает. Я заглядываю в будущее: вижу, как Фрэнсис встает на колено; оказывается, что все знали об этом, а тренер подавал знак, это фантастика; затем он достает кольцо с изумрудами, нет, желтыми сапфирами; я прикрываю рот ладонью, плачу, киваю, а затем выкрикиваю «да!».

— Мы давно связываем друг другу руки. Я и ты — показывает пальцем между нами — пройденный этап. Нам пора двигаться дальше. — глупая надежда сохранялась до следующего слова — Порознь.

— Стоп. — теперь я отступаю — Ты расстаешься со мной после четырех лет совместной жизни на вечеринке Chicago Bulls, на которую я тебя привела в нашу годовщину⁈ — я сжимаю ладони в кулак, ногти впиваются в кожу.

— Черт. Годовщина. — бормочет, потирая лицо руками.

Я открываю рот, не веря в…во все!

— Лу.

— Что⁈ Что я должна принять за твое «Лу»? Боже…ты разыгрываешь меня? Да, у нас в последнее время все слишком гладко и менее пылко, но мы можем работать над этим. — я такая жалкая.

— Лу. Услышь меня. — он с силой берет меня за голые предплечья, смотрит карие глазами в мои немного светлее — Я тебя больше не люблю.

Я тебя тоже и уже давно, но…не могу отпустить. Кому нужна эта чертова любовь, если ты не чувствуешь одиночества? Но если для Фрэнсиса важны чувства помимо защищенности…может, мы и вправду тянем друг друга вниз…я думала…да, думала об этом! Но ни за что…

Вот так, без подготовки, в шумном зале праздника.

— Ладно. — отталкиваю его и поднимаю руки — Но это сумасшествие. Ты… — хочу сказать, что если он сейчас уйдет, то я никогда не приму его обратно, но это не так — не понимаешь, сколько боли это принесет обоим, как бы разумно на твой взгляд это ни было. — сглатываю — Съезжаешь ты. Немедленно.

— Хорошего вечера.

Когда Фрэнсис, аромат его парфюма с бергамотом, футболка за пару сотен, которую я одобрила в торговом центре, уходят, прислоняюсь к стене. Что это черт побери было? Две минуты и меня нет, я рассыпалась на кусочки.

— Мартини, леди? — спрашивает бармен.

Я смотрю на ряд разноцветных стопок, визжащую толпу и присоединяюсь к ним, периодически поглощая текилу. Я не пьяница, но пылающая анестезия внутри приходится кстати.

Каким-то образом мне удается вести диалог и говорить об играх. Останавливаюсь, когда смех переходит в надрыв, слушаю истории о болельщиках. Отказываю в знакомстве друга друга одного из игроков. Каждый мечтает попасть сюда и ищет лазейки.

— Ты невовремя. Мне надо побыть одной. — отвечаю ему.

Одной, в смысле наедине с собой или навечно без отношений — без понятия. Но я спускаюсь по лифту и иду к крутящимся дверями, надеясь, что не врежусь в стекло, как это случилось с предыдущим входом.

РОЛАНД

Баскетболисты, их жены или девушки, тренеры и персонал, работающий непосредственно с ними. Это похоже на Ад, я в нем уже бывал — обычные клубные встречи бизнесменов-миллиардеров, остальным отказано. Там люди говорят о политике, лоббизме, анализе мирового рынка. Мало кто из бизнесменов не получил степень в Кембридже, а затем бумажку из Гарварда, как я. И все же каждого легко уничтожить. Дьяволы. В этом же зале в почете удачные броски и статистика игроков. Идиотизм, который, однако, приносит свои миллионы.

Chicago Bulls стоит четыре миллиарда шестьсот тысяч долларов — им и еще двумя бизнесами и заграничными акциями на миллиард владеет семья Прайс. И если хочешь, чтобы так и оставалось, нужно не просто владеть, а управлять, как делает с клубом мой дед Филипп Прайс. Он занял пост генерального директора в сорок, и готовит меня к передаче должности в тридцать пять.

Филипп дал ряд задач, главной из которых он в свое время пренебрег — имидж. Это поможет совету директоров увидеть во мне актив. Акции Chicago Bulls относительно статичны даже в зависимости от смены баскетболистов, помогло одно чемпионство. Так что необходимо внести в отдельную переменную — лицо клуба. Я должен знать игроков, хотя бы пару этажей ниже моего, появляться на матчах. Кстати, рейтинг в них, правила, справедливость фолов и статистику я знаю лучше тренера, сколько ему нахрен платят?

Итак, за вечер я все больше думаю о том, что справлюсь и без пожатий лап баскетболистов. Хватит деловых светских приемов раз в месяц, нет смысла общаться с людьми-ресурсами. Нужную информацию, картину личной жизни могут создавать другие — приметил, кто с этим справится.

Я спускаюсь с вечеринки в знакомый холл отеля — никогда не вожу женщин домой, это же место с достойным уровнем конфиденциальности. Люди даже с каплей серой жидкости не будут подставлять хозяина здания.

У стены у вращающихся дверей стоит Жемчужина. Девушка перекатывается с каблука на носок туфель, перламутровое платье достает до середины бедра, а в декольте видна часть груди. Сумка свисает на цепочке, касаясь пола. Короткие русые волосы девушки, ее типичная, казалось бы, внешность не портят общей картины. Она переливается естественным перламутром. Я видел ее на вечеринке, и девушка была куда более улыбчивой и менее румяной. Узна́ю о ней позже.

Я собираюсь выйти, жалея о выборе черной футболки и джинс — куда привычнее костюм на заказ. Точнее, я жалею о потраченных часах. Только захожу в отсек между вращающимися дверями, как в последний момент в него протискивается Жемчужина.

Она спотыкается о свою же ногу и несет свое тело и запах приторно сладкого алкоголя на меня. Ее часто вздымающаяся грудь соприкасается с моей. Придерживаю девушку за спину, положив ладонь к оголенной части. Большие карие глаза удивленно уставились в мои. Наконец порыв июньского ветра развевает челку Жемчужины, прерывая зрительный контракт. Слава Богу.

Я рано расслабился, потому что у главного входа собрались журналисты, о которых меня какого-то хрена не предупредили — щелчки камер. Пресса должна уже разойтись.

— Мистер Прайс, это ваша спутница?

— Как ее зовут?

— Мистер Прайс, какую должность в Chicago Bulls вы планируете занять?

— Где вы познакомились со своей девушкой?

— Как вы с точки зрения бизнесмена смотрите на покупку Ричарда де Гира из Boston Celtics? И что касается драфта…

— Это ваш первый выход на публику вместе.

Блять. Конечно, пятьдесят процентов разговора должно идти о личной жизни, а не о важном.

Когда подъезжает машина, бедром подталкиваю девушку внутрь, устраиваюсь на заднем сидении.

— Покружи по восточной части города. — говорю своему водителю, Оливеру, и ставлю барьер между нами.

И что мне с ней делать? От слухов избавиться будет просто, это совпадение, да даже слушок об интриге ничего не значит, но я видел, как много связей она имеет. В сравнении с важностью моих контактов, ее — ничто, но мне нужны именно внутренние агенты среди команды и ближайших сотрудников. Она понадобится, понял сразу.

— Мне настолько уже плевать, что я позволила незнакомцу затолкать себя в машину. — смеется горьким пьяным смехом, запрокинув голову.

На секунду думаю, что ковры и подлокотники придется сдавать в химчистку, если Оливер наберет скорость. Становится мерзко, откидываюсь на сидение, наблюдая, что будет дальше.

— Как тебя зовут?

Наконец она поворачивает голову, замечаю, как ее губы и пальцы подрагивают.

— Лу.

— Идиотское имя.

— Наверное. — пожимает плечами — Но мне нравится. Знаете, меня сегодня сотню раз назвали Лу, а парень сказал это…бывший парень — поднимает указательный палец — это так, словно…оно причина нашего разрыва и может что-то изменить. Это так?

Она такая жалобная.

— Вполне возможно, что имя стало причиной.

Она заливается смехом, от которого тело напрягается в ожидании удара.

— Да, четыре года его ничего не смущало. Кстати, официально свободная женщина.

Она в шутку протягивает руку, но не делаю того же в ответ.

— Твой адрес.

Незнакомка в моей машине задумывается, кусая губы…блять. В голове вихрь. Нет, нужно взять себя в руки, какая из нее нахрен любовница? Максимум, у нас может сложиться сотрудничество, но теперь сомневаюсь, что с девушкой с таким именем и эмоциональным диапазоном можно работать.

Наконец едем на север Чикаго. Квартира девушки не так далеко от Юнайтед-Центра и офиса Буллз. Кем она работает? Ненавижу находиться наедине с людьми, не изучив их досье.

Луиза ноет всю дорогу. О бывшем, туфлях, текиле, ужасном цвете сидений на стадионе, переполненной памяти на телефоне.

— Тишина. — отрывисто говорю я.

Жемчужина замолкает, расслабляет тело, погружаясь в мягкое сидение, удивленно смотрит в мою сторону. Так-то лучше.

Когда мы на месте, думаю остаться в машине или сказать Оливеру проводить ее, но вместо этого иду следом. Девушке не требуется в физическая поддержка, пускай она прилично выпила и бормотанием продолжает изливать ненависть на свою обувь. Мы поднимаемся на последний этаж, а затем она прислоняется лбом к металлической двери, пока открывает ее.

Интересно, у этой девушки есть хоть какой-то инстинкт самосохранения?

Она па́дает на пуф у двери, когда мне открывается вид на просторную квартиру в бежево-голубых тонах. В открытом шкафу стоят мужские туфли и кроссовки, весит пара бейсболок. Не интересует. С ней порвали. Не будь так, мне она нужна больше, чем любовнику.

В глубине квартиры слышится писк. У Жемчужины есть ребенок? Но нет, при дополнительном шаге вижу вольер со щенком. Девушка смотрит в ту же сторону и опускает лицо в ладони.

— Отоспись.

Когда закрываю за собой дверь, слышу протяжный стон. Мне хочется издать подобный в ответ, потому что интуиция подсказывает, что я нашел себе не только информатора, но и проблему.