Неспортивное поведение

ГЛАВА 9

ЛУИЗА

Я не думала, что все может так измениться. Мы дурачимся дома, занимаемся сексом в разных спальнях, но не съезжаемся и только пару раз спим вместе. Мне нравится сидеть в кабинете Роланда, делать вид, что не наблюдаю за его работой, пока сама составляю планы на нового клиента.

На тридцатом этаже Chicago Bulls что-то не так, и я начинаю нервничать, что не озвучиваю при Прайсе — он не обязан этим делиться, мы установили четкие границы.

— У кого-то был секс. Ты вся светишься. — говорит Анна под неодобрительный взгляд Микки, ей все еще всё это не нравится.

— Во время секса лампочку не вставляют. — хмуро отвечаю.

Тянусь за только откупоренной бутылкой вина за триста баксов, мы с подругами сидим на верхней террасе.

— Сомнительный фетиш, но приму к сведению.

Роланд перехватывает бутылку, разливает по трем бокалам. Я поворачиваюсь и улыбаюсь. Сегодня был тяжелый день, даже думала, не отменить ли вечер с Микки и Анной, но раздражение испарилось.

— Привет.

— Привет. Нам нужно будет поговорить, — целует в волосы — вернись не позже шести утра.

— Постараюсь.

Прикрываю глаза, когда Роланд проводит рукой по моему плечу к спине. Это его максимальное проявление чувств перед другими, он не позволяет себе большего даже при Фриде.

Роланд уходит, закрывая французские двери.

— Не знаю, что ты хочешь сказать, Микки. Просто…сделай это. — машу в ее сторону рукой.

— Начнем с того, что я не сука и сама же говорила, что Прайс к тебе неравнодушен — помешивает бокал — Но, Лу…он опасный.

— Ты специалист в безопасности стадиона, а не девушек.

Кручу в руках ягоды черешни, но возвращаю на тарелку.

— Микки говорит о том, что такие люди слишком непредсказуемы. Вы сошлись на чувствах друг к другу сейчас, но кто знает, что ему еще понадобится для работы.

— Каждый раз после встречи с вами, я думаю о том, чтобы быть осторожнее, но сама создаю проблемы. Давайте лучше о том, как достанем места рядом на игру во вторник.

— Прайс не поможет?

— Мы с ним не говорили об этом.

— Не говорили о первой игре летней лиги? — Анна.

Это так, либо у нас есть дела приятнее, либо Chicago Bulls последнее, о чем хочется думать утром.

— Я займусь этим, к тому же скоро встречаемся с женой де Гира.

— Как тебе новый игрок?

— Не знаю, как обычно проходит адаптация новых игроков, но они с женой уже сняли дом, а в среду взял проходки друзьям. Думаю, все покажет вечеринка после победы.

— Такая уверенность?

— Будет Хорнетс. — пожимаю плечами — Я была на тренировке, — снимала своих парней — обсуждали их форму после чемпионата.

Через почти два часа смотрю, как за пределы виллы уезжает машина Анны. Спешу в спальню Роланда. Когда захожу, он заканчивает звонок.

— Мы разбили хрустальную пиалу. — сообщаю, подходя ближе.

Панорамное окно открыто, на улице светлая ночь.

— Если тебе ее так не хватает, Фрида купит новую.

Сажусь на диван, ожидая действий Роланда. Он стоит у небольшого стеллажа с книгами и другими мелочами типа эксклюзивных ручек в кейсах или золотой статуэтки быка.

В последние недели мне приятен его взгляд, блуждающий по телу, мужчина восхваляет каждую частичку меня так же жадно, как забирает. Так и теперь Роланд переводит взгляд с моих туфель на обтягивающий сарафан, открытые ключицы и пару полосок загара, оставленных после постоянной носки футболки. Не знаю, что именно, но нравится Прайсу, потому что он усмехается и берет со стеллажа прямоугольную коробку. Она плоская и помещается в ладонях мужчины.

Роланд садится рядом.

— Не понимаю, почему ты не напоминаешь о подарках. Из-за работы я чуть не забыл об этом.

Видимо, он не считает за подарок чувство абсолютного комфорта и безопасности в этом доме, постоянно меняющиеся цветы в моей комнате и в столовой, закупку продуктов, учитывающую все мои пристрастия, при том, что я никогда их не озвучивала. Моменты, когда мы разговариваем вместе на пирсе: каждый по своему телефону по рабочим вопросам.

— Напоминать?

Он открывает коробочку, оказавшуюся футляром для жемчужного ожерелья. Бусины идеальны, едва вытянутой формы, не отливают желтым. Они небольшого размера, так что украшение не выглядит громоздким или исключительно акцентным. Ярче жемчужин только элемент с…думаю, бриллиантами разных размеров.

— Вау… — выдыхаю, поднимаю глаза.

— Наденешь?

Роланд доволен моей реакцией. Пересаживаюсь к нему спиной, приподнимаю волосы. Пластинка с камнями оказывается застежкой. Она холодит сильнее, чем жемчужины, по телу пробегают мурашки.

— Как тебе? — подхожу к зеркалу у двери.

— Оно будто было на тебе все это время. Я помню твое платье в нашу первую встречу — блестящее белое.

То, что подарил когда-то тот, чье имя нельзя называть.

— Думал, это от него шел такой блеск, но на самом деле, он исходит от тебя.

— Я уже не понимаю, кто настоящий Роланд Прайс. — меня приглашают на колени — Циник бизнесмен или человек, способный на дифирамбы.

Он глубоко смеется.

— Спасибо. — целу́ю в щетину — Я могу его носить?

Спрашиваю не просто так. В двух женских журналах — они же дешевые светские хроники — появлялись статьи о безвкусной девушке самого́Роланда Прайса. Оценивали мои образы, разбирая на худших фотографиях, отсутствие приличных вещей, то есть люкс-сегмента. Для одной из статей мать Роланда даже не удосужилась убрать свое имя из редакторов. Эти тексты уже испарились из сети.

— Конечно, Жемчужина. — поддевает ожерелье пальцем, притягивая меня за шею — И есть кое-что что еще обязательное в повседневной носке. Идет в комплект.

Когда вижу, спрашиваю:

— Ты говорил с дедушкой или правлением?

Кажется, я бы упала в обморок, если бы не сидела на коленях мужчины.

Теперь в руке Роланда коробочка куда меньше.

Больше месяца назад я представляла помолвочное кольцо, лежащее в руках другого человека. Четыре года ждала обруч из белого золота с аккуратным желтым сапфиром. Сейчас понимаю, что это был образ, далеко не мечта, потому что она передо мной. Кольцо с золотым двойным обручем и крупным бриллиантом в форме капли. Его держат только крошечные золотые лапки, так что огранка сияет при любом ракурсе. На мне миллион.

— Это ничего не изменит, кроме формальности статуса. Помолвленного человека воспринимают почти так же, как женатого, а мне это необходимо в разговорах с консерваторами.

В этих переговорах я лишь упоминание…если полезное, то пусть.

Я всегда хотела семью, думала о небольшой свадьбе, но только не теперь, когда у меня на самом деле немало друзей и хороших знакомых. Необходимость Роланда в моих связях показала, что среди окружения не только рабочие контакты. Я обожаю свою работу, но готова пожертвовать ей ради детей, разумеется, не абсолютно. Баланс и так далее. И теперь на меня надевают фальшивое кольцо, а жемчуг холодит кожу, словно утешающий жест.

Продолжаю сидеть на коленях мужчины, рассматривая украшение, затем чуть соскальзываю, чтобы оседлать. Обтягивающая ткань платья поднимается выше колен.

— Есть еще…задания помимо того, чтобы носить булыжник? С ним страшно выходить.

— За тобой приглядывают. — я должна быть умнее, услышать в этом угрозу, насторожиться, но выдыхаю — Во вторник благотворительный вечер, придумай историю романтичного предложения.

Наклоняюсь, чтобы мы соприкоснулись лбами, кладу руки за шею Роланда.

— Я менеджер по продвижению, а не генератор идей.

— У тебя вроде как десяток должностей, но одна ставка и игнорирование моей кредитки.

Глубоко вдыхаю, чтобы пропустить эти слова мимо ушей. Я никогда не ловила Роланда за курением, но от него пахнет чем-то терпким и приятным как табак, кожа, сглаживающие нотки. Это аромат моего мужчины.

Он отрывается и медленно целует, сминая мои губы, заставляя быть близко, насколько это возможно. Роланд легко находит у меня на спине молнию, тянет вниз.

Мы занимались сексом в наших спальнях, его кабинете, надежно запертой гостиной. Это всегда защищенные места, как и наш секс. Я сказала, что предохраняюсь, но почти всегда Роланд надевает презерватив, исключение — случаи, когда мы не могли и шага друг от друга сделать, настолько коже было необходимо касание другого. Я предполагаю, почему он так делает. Наверняка были девушки, желающие забеременеть от миллиардера. А вдруг у Роланда есть дети? Не хочу об этом думать.

Этот секс в начале был странным, в голове тысячи вопросов, даже не заметила, как меня положили на диван, а затем поддели трусики. Прайс умеет привлекать и развеивать. Сейчас мы пытаемся поймать общий темп, я то хватаюсь за его плечи, то шею, притягивая для поцелуя. И только после вижу красные отметины на коже Роланда. Где-то это тонкие полоски, а в паре мест царапины до крови — острая сторона бриллианта в форме капли.

Я отползаю на кровати, чтобы оказаться на уровне члена Роланда. Он уже готов ко второму раунду.

— Жемчужина. — предостерегающе смотрит на мою руку.

На мне сейчас ничего, кроме подаренных украшений.

— Мой босс дал задание носить его постоянно. — невинно хлопаю глазами, опускаю рот к его члену — Я примерная сотрудница, не так ли?

Когда касаюсь языком головки, Роланд напрягается.

— Ни черта подобного, мисс Беннет.

— Мы должны будем устроить ролевую игру. — вбираю в себя столько, сколько возможно.

— Это не игра, а реальность. И если продолжишь меня мучить, лишишься премии.

Роланд со своей нереальной силой поворачивает меня так, чтобы мои колени оказались у его предплечий. Он начинает тереть мой набухший клитор с пониманием дела, как человек, доставивший мне более десяти оргазмов. Пытаюсь не сосредотачиваться на его действиях, опускаюсь к члену, но невольно выгибаюсь в спине и палец Роланда скользит вверх-вниз. Это будет тяжелая попытка доставить ему удовольствие ртом, потому что Прайс не привык отставать.

Вот черт. Точно. Абсолютно точно больше десяти.

РОЛАНД

Дела с советом оставляют желать лучшего, нужно торопиться. Всего за столом будет одиннадцать человек, когда восьмого августа пройдет заседание.

Это выборы, разговор о лоббизме. На выходные и начало следующей недели грандиозные планы. Убираю неформального председатели совета директоров, Керби, который разговаривал с Филиппом за покером. Второй целью один терпимый консерватор, подлежащий примером для остальные. Он будет отстранен от дел юридического дела, полежит на пляже Коста-Рики или под капельницами — как ему больше понравится, все зависит от сговорчивости. Невинный шантаж. С остальными можно вести чуть более мягкие переговоры. Chicago Bulls сто́ят сражения, как минимум, за рост акций после чемпионства и основания моей семьей в 1966 году.

Во всей этой напряженной ситуации и отвлечением деловой прессы от клуба становится Луиза. У меня никогда не было публичных отношений, пускай две подруги задерживалась четыре месяца и полгода. Но вот мисс Беннет, которая провела со мной около семи недель. У нее мягкий взгляд и легкая улыбка, и мне, как конченному ублюдку, чертовски тяжело не срываться на нее последнее время. На девушке, которая так же сталкивается со скандалами, неприятелями, но это другое. Уверен, в ней никогда не будет грязи манипулирования. Луиза представитель новых денег, отказавшаяся от помощи отца, в то время как моя задача не заработать, а преумножить существующее.

— Какая у тебя любимая картина? — прижимается к моему боку, вырывает вопросом из моей реальности.

Ты. Я едва не даю правильный ответ, проводя пальцами по ее позвонкам.

— Никогда не задумывался.

— Наверняка что-то из абстракционизма или супрематизма. Это не одно и то же? — хмурится, поднимая голову с моей груди.

— Почти. Почему ты так решила?

— В Кембридже не учат истории искусств?

Смеюсь.

— Ладно. Песня?

Ответ тот же. Вот этот звонкий смех, когда она видит, насколько сильно я задумался над элементарным вопросом.

— Фильм? — она ждет несколько секунд, но затем удивленно тянет — Хорошо…

— Нет картины, но художник Анри Матисс. У него идеальный подбор цвета. Музыка в моей жизни присутствует только в качестве редких походов в оперу или звуков, под которые ты танцевала на кухне.

— Это была Майли Сайрус и Дуа Липа!

— И «Обитель зла».

— Хорроры? На тебя похоже.

Легко шлепаю ее по бедру, получая шуточный визг.

Я ни с кем еще ни говорил о себе, как с Луизой, но за эти недели мы не успели даже это обсудить.

— Твой цвет? — спрашиваю уже я. Глупость.

— Синий, но такой…красивый синий. — она снова смеется, и вновь вибрация от ее тела передается в мое — Ну ты понял.

В этом и шутка. Я понял, о каком оттенке говорит Луиза. У нее немало одежды синего королевского цвета, как и всего с роскошным названием. Она умудряется покупать даже короткие майки и спортивные бриджи идеальных цветов. В Кембридже действительно есть курс истории искусств.

— Если спросишь про книги, то я останусь на ночь, потому что в последнее время не читаю ничего, кроме романтики про жестоко босса мафии и о невинной девушки с удивительной нервной системой. Я могу пересказать в красках каждую. О! Еще есть пара книг по маркетингу, но уверена, их пишет самый недалекий из твоих однокурсников.

Я смеюсь, пока она перекатывается на край кровати и поднимает первую попавшуюся книгу с пола. Обычно я стараюсь следить за порядком, но не когда это касается чтения, под каждое завершение дня есть свои страницы давно знакомых произведений.

Луиза поднимает не самую последнюю из прочитанных, а именно — сборник Стейнбека «О мышах и людях». Книга в мягкой обложке с сильно помятым корешком, так что она открывается на повести «Жемчужина». Девушка поднимает на меня глаза.

Это произведение о ловце жемчуга, который совершает уникальную находку в тяжелый период своей жизни. Но редчайшая жемчужина приносит одни страдания, сколько бы надежд на нее ни возлагали.

— Привык изучать все, что меня окружает. — отвлекаю Луизу.

— Ты знаешь, что стал безнадежным романтиком?

И меня это разъедает. Только вчера Жемчужина готовила суп с луком, а посередине готовки вышла в гостиную за забытым телефоном. И кажется, я был готов убить любого, кто заставил ее плакать, но это оказался всего-то долбанный лук. Луиза улыбалась на мою тупость и зависимость от ее настроения, какое бы херовое ни было время.

РОЛАНД

Ко вторнику с Керби было покончено. Очень жаль, что успешный бизнесмен и пожилой молодой отец отошел от дел, оставив их на помощника, пока не подрастет трехлетний Яков. Это был лучший выбор, чем потерять всё. Я мог бы пожертвовать частью энергетической компании, чтобы уничтожить акции, состояние Керби, но все прошло как нельзя лучше. На очереди был его соратник. Я смотрел на него весь благотворительный вечер, пока Луиза болтала с племянником губернатора Чикаго и его женой.

— Подождите… — задумалась она — это не у вас полгода назад прошла гендер-вечеринка с проекцией цвета на здание исторического строения?

— Именно! Только это было почти год назад.

Луиза действительно знает все?

— Вау…

— Мне самой кажется, что все произошло словно вчера. — с сумасшедшим интересом говорит женщина.

— Знаете, что самое смешное? — ей не сдался ответ — Вся площадь и здание были в розовом, а в итоге у нас мальчик. Я покажу, он уже так шустро ползает.

— Нина. — жестко встревает ее муж, наконец-то.

— Пару видео. — умоляет Луиза, а затем дарит внимание смущенной собеседнице.

Они все равно тратят время на обсуждение младенца, Луиза любит детей не из вежливости, а по-настоящему. В мире бизнеса женщины предпочитают либо извлекать выгоду из наследников, либо не иметь их вовсе, связывая жизнь с работой. Жемчужина же не последнее, она действительно любит, и я слишком просто могу все это разрушить. И так повесил на нее мишень, которой воспользуются, если я расслаблюсь.

Пока женщины заняты, мы с родственником губернатора коротко говорим о летней лиге и форме игроков Chicago Bulls. По правде, я без понятия, сколько сухожилий у кого порвано и потянуто запястий, сейчас тренировки тел с мячом не мой приоритет.

Опускаю глаза на загоревшийся экран телефона.

«Подготовлено»

«Обсудим в 00:00» — отвечаю на сообщение исполнителя.

Меня ждет короткий звонок в полночь, и дело можно считать близким к завершению, но я не могу себе позволить прекратить держать хоть что-то вне поля зрения. Пролистываю графики акций и счетов в данную секунду, смахиваю. Прежде чем телефон отключается, на нем появляется фотография Луизы и Симбы. Не могу сдержать улыбки. Я полный ублюдок, но это будет неважно, когда все успешно завершится, а она не узнает.