Неукротимый враг

Глава 18

В офис Вилли Макки я поехал на такси, купив по дороге газету. Шапки на первой полосе сообщали об исчезновении Стивена Хэккета. Подробностей приводилось мало. Однако из газеты я узнал, что Хэккет считается одним из самых богатых людей в Калифорнии.

От Вилли же я узнал, что Джек Флейшер выехал из гостиницы Сэндмена и направился на юг. Сотрудник Вилли упустил Флейшера на скоростном шоссе в районе Сан-Хосе.

Я поговорил с этим сотрудником, когда он приехал. Им оказался серьезный молодой человек с короткой стрижкой по имени Боб Левин, который был в полном отчаянии. Флейшер не только ускользнул от него, но и машина у Флейшера оказалась быстрее, чем у него. Казалось, в сердцах он вот-вот начнет крушить изящную с красивой обивкой мебель, которой был обставлен офис Вилли.

— Да не переживайте вы так, — успокоил я Левина. — Я знаю, где живет Флейшер, и выйду на него там, на юге. Эта ваша поездка за ним все равно была бы зряшной.

— Правда?

— Правда. За то время, что вы висели у Флейшера на хвосте, заходил ли он к кому-нибудь, кроме Альберта Блевинса?

— Нет, если не считать копировальной мастерской. У меня не было возможности зайти к ним и проверить.

— Я сделал это сам. Поговорите-ка с этим человеком еще раз. Возможно, он от меня кое-что утаил. У него могли остаться копии газетной страницы и свидетельства о рождении, которые ему приносил Флейшер.

— Если они у него, я их добуду, — заверил меня Левин. — Чем еще могу быть вам полезен?

— Отвезите меня в аэропорт, — я посмотрел на свои часы. — У нас еще есть время заскочить по пути в гостиницу Сэндмена.

На Камино-Реаль мы заехали не зря. Горничная гостиницы как раз убирала номер выехавшего Флейшера. Единственное, что он оставил после себя в корзине для бумаг, была та же самая газета, которую часом раньше купил и я. Сообщение о Хэккете было из нее вырвано.

Какими бы ни были интересы Флейшера, они постоянно совпадали с моими. В эту минуту он опережал меня на один ход, и я подсчитывал, на сколько быстрее я прилечу в Лос-Анджелес, прежде чем Флейшер доедет туда на машине. Получалось — на три часа.

Почти весь первый час ушел у меня на то, чтобы медленно, с черепашьей скоростью добраться по забитому транспортом шоссе от международного аэропорта Лос-Анджелеса до дома Себастьяна в Вудлэнд-Хиллз. Я не стал предварительно звонить Киту Себастьяну, не желая услышать от него, что говорить с его дочерью мне нельзя. Когда я выехал из аэропорта, было еще светло, а когда моя машина, натужно завывая перегретым мотором, с трудом въезжала в гору к их дому, уже совсем стемнело.

Перед домом стояла машина шерифа округа Лос-Анджелес. Из включенной рации доносился чей-то прерывистый голос, словно сама машина обрела дар речи и теперь жаловалась на положение дел в этом несовершенном мире. На мой звонок дверь открыл угрюмый помощник шерифа.

— Что вам угодно?

— Я хотел бы поговорить с мистером Себастьяном.

— Мистер Себастьян в данный момент занят. Вы адвокат?

— Нет. — Я сказал ему, кто я. — Мистер Себастьян захочет меня увидеть.

— Сейчас спрошу у него.

И он закрыл передо мной дверь, щелкнув замком. Я прождал минуты две, слушая бормотанье патрульной машины. Дверь открыл Себастьян. Внешний вид его постоянно менялся, как у боксера-профессионала, которого систематически избивают на протяжении всех пятнадцати раундов. Спутанный клок волос ясно следовало расчесать. Лицо его побледнело. В глазах застыло выражение полной безнадежности. Помощник шерифа стоял у него за спиной, словно секундант.

— Они увозят ее, — сказал Себастьян. — Хотят посадить в тюрьму.

— Это не тюрьма, — поправил помощник, — а дом предварительного заключения.

Я спросил Себастьяна:

— А под залог нельзя?

— Можно, но у меня нет двадцати тысяч долларов.

— Да, многовато.

— Преднамеренное нападение — очень серьезное обвинение, — пояснил помощник. — Да еще обвинение в похищении...

— Все равно много.

— Судья так не считает, — пожал плечами помощник.

Я обратился к нему:

— Будьте так добры, оставьте нас вдвоем. Мне бы хотелось поговорить с мистером Себастьяном наедине.

— Вы же сказали, что не адвокат. У вас нет права давать ему юридическую консультацию.

— У вас тоже нет. Дайте нам, пожалуйста, немного поговорить. — За пределы видимости он отошел, а вот насчет пределов слышимости я поручиться не мог. Я спросил Себастьяна: — Кто ваш адвокат?

— Я позвонил одному человеку в Ван-Нуйс. Арнольд Бэндикс. Сказал, что вечером придет.

— Сейчас уже вечер. Что вы делали весь день?

— Сам толком не знаю. — Себастьян оглянулся назад, словно этот день остался в доме, поджидая его там клубком неразрешимых загадок. — Были два человека от окружного прокурора. Потом мы, разумеется, долго говорили с Сэнди, пытались хоть как-то разобраться в этой страшной путанице.

— Если будете просто сидеть и разговаривать, то вряд ли разберетесь. Вызовите адвоката сюда. И врача. Вам нужно убедить представителей закона разрешить дочери остаться дома хотя бы на эту ночь. Тогда у адвоката будет время поехать в суд и договориться там о снижении суммы залога. Можно договориться о десяти тысячах. Эту сумму вы сможете взять под заем за тысячу долларов.

Цифра ужаснула его.

— Как я смогу собрать тысячу долларов? Меня ведь теперь наверняка уволят.

— Обратитесь к ростовщику. Для того они и существуют.

— И во сколько же мне это обойдется? — спросил он несчастным голосом.

— В сотню-другую. Но речь сейчас не о деньгах. А о том, чтобы ваша дочь не попала в тюрьму.

Он воспринял это известие, не вникнув в него сначала, словно оно было передано ему через спутник связи: в данный момент ему предстояло решить труднейшую в жизни задачу. Взгляд его стал осмысленным, выражение безнадежности сменилось осознанием опасности ситуации. Оставалось то, что он был в состоянии сделать.

Подойдя к телефону, он позвонил их семейному врачу — доктору Джеффри. Приезжать тот не хотел. Себастьян сказал ему, что это необходимо. Затем он позвонил адвокату и сказал ему то же самое.

Мы прошли в гостиную в сопровождении помощника шерифа, вероятно, подозревавшего всех нас в том, что мы замышляем массовый побег. В гостиной находилась Бернис Себастьян, которая выглядела напряженной и похудевшей и была одета с особой изысканностью в черное облегчающее платье. Рядом стояла непринужденно держащаяся элегантная блондинка примерно моего возраста в голубом костюме, походящем на служебную форму.

Она представилась как миссис Шеррид из отдела по работе с условно осужденными и досрочно освобожденными. Я сказал ей, что знаком с Джейком Белсайзом.

— Я говорила с ним сегодня днем, — сказала она. — Он очень расстроен случившимся. Винит себя за то, что не очень тщательно контролировал поведение Спэннера.

— Да, ему есть, за что винить себя, — вставила миссис Себастьян.

— Сейчас об этом уже поздно говорить, — сказал я им обоим и, обращаясь к миссис Шеррид, добавил: — У Белсайза есть какие-то предложения?

— То, что я здесь, — его предложение. К сожалению, девочка отказывается говорить со мной. Я пыталась объяснить ее родителям, что, если Сэнди изъявит желание как-то помочь нам ей самой же будет намного легче.

Заговорил Себастьян:

— Сэнди сейчас в таком состоянии, что ее нельзя допрашивать. Приняла снотворное и спит. Сюда едет доктор Джеффри. И мой адвокат Арнольд Бэндикс.

— Мы не можем ждать всю ночь, — сказал помощник. — У нас имеется ордер, и мы обязаны забрать ее.

— Нет, давай лучше подождем, Том, — сказала миссис Шеррил. — Посмотрим, что скажет доктор.

Помощник сел отдельно в углу гостиной. Воцарилась гнетущая тишина. Мы будто бы присутствовали на похоронах или бодрствовали у смертного одра. Попав в беду, Сэнди тем самым незримо присутствовала здесь, не покидая мыслей каждого из нас, как некое божество, восседающее на троне и правящее всем этим домом. Я начал было подумывать, уж не входило ли именно это в ее изначальные намерения.

Приехал доктор Джеффри, молодой торопливый человек. Он прошел в спальню Сэнди вместе с ее матерью. Сразу же вслед за доктором приехал и адвокат. Совместными усилиями им удалось убедить помощника шерифа и миссис Шеррил отложить все до утра.

Доктор уезжал первым: его время было наиболее дорогостоящим. Я проводил его до машины, и он весьма неохотно уделил мне две минуты.

— Каково внутреннее состояние Сэнди?

— Она, естественно, напугана и находится в смятении. Немного истерична и очень утомлена.

— Можно ли мне будет допросить ее, доктор?

— Это необходимо?

— От этого зависит жизнь человека. Возможно, вы не знаете, что происходит...

— Это было в вечерних газетах. Но, по-моему, там все притянуто за уши. Ну как такая девочка могла участвовать в похищении?

— В этом нет никакого сомнения. Так можно мне поговорить с нею?

— Пять минут, не больше. Ей необходим покой.

— А лечение у психиатра?

— Завтра будет видно. Подростки обладают незаурядной способностью восстанавливать силы.

Джеффри повернулся было, чтобы сесть в свой «лендровер». Но у меня к нему было еще несколько вопросов.

— Как давно вы являетесь ее врачом?

— Три или четыре года, сразу после педиатра.

— Прошлым летом ее лечил доктор по имени Конверс из Беверли-Хиллз. Вы знали об этом?

— Нет. — Мне удалось-таки заинтересовать Джеффри. — Не слышал ни о каком докторе Конверсе. От чего он ее лечил?

— Мне он отказался сказать. А вот вам, возможно, скажет. Это может иметь отношение к данному делу.

— В самом деле? Я позвоню ему.

Выйдя из дома, помощник шерифа и миссис Шеррил сели в патрульную машину и поехали вниз по склону за «лендровером» Джеффри. Стоя в дверях, Бернис Себастьян смотрела им вслед.

— Слава богу, что на сегодня они уехали от нас. А вам спасибо, мистер Арчер, что все устроили.

Выражение благодарности давалось ей явно с трудом. Взгляд ее был утомленным и поникшим.

— Устроил все вам муж. Я просто дал ему совет. На подобных семейных вечерах мне доводилось бывать не раз.

— У вас есть дети?

— Нет. Я уже привык чувствовать себя обделенным.

Она пропустила меня в дом, закрыла дверь и прижалась к ней спиной, словно сдерживая давление напирающей снаружи сгущающейся тьмы.

— Они позволят ей оставаться дома?

— Это зависит от ряда обстоятельств. У вас в семье не все гладко, и источником этого является не только Сэнди. Испорчены отношения между нею и вами.

— В основном, она сердится на Кита.

— В таком случае задеты отношения между вами троими. Каким-то образом их нужно налаживать.

— Кто это сказал?

— Вам это скажут в отделе по работе с условно осужденными, если Сэнди повезет и они рискнут поставить ее на учет. Что она имеет против отца?

— Не знаю. — Но она опустила веки и потупила взгляд.

— Я не верю вам, миссис Себастьян. Вы так и не хотите показать мне дневник Сэнди?

— Я уничтожила его, как уже сказала вам сегодня... вчера утром. — Она закрыла глаза и прикрыла их своей точеной узкой ладонью. Сейчас она попала в неловкое положение и была раздосадована этим.

— Скажите, что в нем было написано такое, что заставило вас уничтожить его?

— Не могу. Не хочу. Не хочу мириться с этим унижением.

Она попыталась, не открывая глаз, убежать прочь. Я подошел к двери, и она натолкнулась на меня. Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, и я всем телом ощутил ее стройную упругую фигуру. Откуда-то снизу к сердцу мне подступила горячая волна и, затопив его, ударила в голову.

Внезапно, словно по обоюдному согласию, мы отступили друг от друга. Но отношения между нами теперь несколько изменились, причем именно из-за этой только что возникшей, но не реализованной возможности.

— Извините, — проговорила она, не пояснив, за что извиняется.

— Это я виноват. Мы не кончили. — Нереализованная возможность придавала моим словам двусмысленный оттенок.

— Разве?

— То, что произойдет с Сэнди, зависит прежде всего от того, что произойдет со Стивеном Хэккетом. Если нам удастся вернуть его живым... — здесь я намеренно сделал паузу, чтобы Бернис сама закончила мысленно это предложение. — Возможно, Сэнди скажет мне что-то. Врач разрешил задать ей несколько вопросов.

— О чем?

— Вчера ночью она сказала, что Дэви Спэннер ищет место, где он когда-то жил. Надеюсь, что она поможет уточнить, где оно находится.

— И это все?

— Пока все.

— Хорошо. Можете поговорить.

Мы прошли мимо открытой двери в гостиную, где Себастьян и адвокат обсуждали сумму залога. Дверь в комнату Сэнди была заперта. Миссис Себастьян повернула ключ и мягко открыла дверь.

— Сэнди, ты еще не спишь?

— А ты как думала?

— Так отвечать невежливо, — ее мать произнесла это странным тоном, словно говорила с обладающим огромной властью идиотом. — Мистер Арчер хочет поговорить с тобой. Ты ведь помнишь мистера Арчера?

— Ну как же я могу его забыть?

— Сэнди, прошу тебя, будь сама собой.

— А я теперь такая вот. Хочешь, тащи сюда легавых.

Было очевидно, что грубость девушки напускная и вызвана чувством собственной вины, страха и отвращения к самой себе, а также нескрываемым презрением к матери. Однако пока, по крайней мере на данный момент, эта игра в грубиянку стала ее натурой. Я все-таки продолжал надеяться, что мне удастся достучаться до прежней девочки, той, что коллекционировала вымпелы университетов Новой Англии и игрушечных животных.

Она сидела в кровати, прижав одного из них — плюшевого коричневого спаниеля, со свисающими ушами и языком из красного фетра. Сэнди раскраснелась, лицо у нее было заплаканное, я присел у кровати на корточки, так, чтобы наши глаза оказались примерно на одном уровне.

— Привет, Сэнди.

— Привет. Меня собираются упечь в тюрьму. — Она произнесла это деревянным голосом, как нечто уже решенное и само собой разумеющееся. — Можете радоваться.

— Почему ты так говоришь?

— Вы же хотели этого, не так что ли?

Стоящая в дверях мать сказала:

— Ты не должна говорить так с мистером Арчером.

— Иди отсюда, — ответила Сэнди. — У меня от тебя голова болит.

— Это у меня она болит.

— У меня тоже сейчас заболит, — сказал я. — Пожалуйста, дайте мне поговорить с Сэнди наедине.

Миссис Себастьян вышла. Девушка спросила:

— Ну, и о чем же мы будем говорить?

— Ты могла бы мне помочь, да и себе тоже. Для всех было бы намного лучше, если бы нашли Дэви прежде, чем он убьет мистера Хэккета. Имеешь ты хоть малейшее представление о том, где они могут находиться?

— Нет.

— Ты сказала вчера ночью, точнее — уже сегодня утром, что Дэви искал какое-то место, где он раньше жил. Ты знаешь, где оно находится, Сэнди?

— Откуда мне знать? Он и сам-то не знает.

— Дэви что-нибудь вспоминал о нем?

— Оно где-то в горах, к северу от Санта-Терезы. Что-то вроде ранчо, где он жил до того, как его сдали в приют.

— Он описывал это место?

— Да, но с его слов мне оно показалось не ахти. Дом давным-давно сгорел. А то, что от него еще осталось, кто-то покрыл крышей.

— Дом сгорел?

— Так он мне сказал.

Я встал. Девушка отпрянула, вцепившись в плюшевого пса, словно он был ее единственным другом и хранителем.

— Почему он хотел вернуться туда, Сэнди?

— Не знаю. Он жил там когда-то с отцом. И с матерью. По-моему, он считал то место раем на земле.

— Его матерью была Лорел Смит?

— По-моему, да. Она говорила, что она его мать. Но она бросила его еще маленьким. — Сэнди с шумом, прерывисто вздохнула. — Я сказала, что ему повезло, что с ним так случилось.

— Что ты имеешь против своих родителей, Сэнди?

— Не будем о них.

— Почему ты помогла Дэви в этом? Ведь ты же совсем не такая девочка.

— Вы меня не знаете. Я плохая, дальше некуда.

Напускная грубость, о которой она на время забыла, опять взяла верх. Разумеется, это было больше, чем просто игра. Ее сознание находилось в плену, балансируя между светом и тьмой, перевертываясь, словно монетка, которую она сама же подбросила вверх.

Уже за дверью, в коридоре, где меня ждала Бернис Себастьян, я вспомнил, что в комнате Сэнди чего-то недоставало. Фотография Хэйди Генслер в серебряной рамке исчезла.