Невеста викинга

Глава 25

Только в этот момент Бренна смогла перевести дух. Она тряхнула головой, чувствуя, что не может сообразить, что к чему. Сладковатый воздух ночи ворвался в ее легкие, проясняя сознание.

— Что?! — спросила она, чувствуя, что язык не повинуется ей. — Что вы говорите?

— Это Торкилл, мой тесть, — повторил Йоранд. — А его дочь, Сольвейг, моя жена.

Эти страшные слова ворвались в ее сознание и вихрем пронеслись, внося сумятицу в мысли. Открывшаяся правда пронзила ее сердце, как стрела охотника.

Торкилл смотрел на нее, словно оценивая ее формы. Под его взглядом Бренна представила себя племенной кобылой — еще одной кобылой в стаде Йоранда. Наконец в синих ледяных глазах предводителя загорелся похотливый огонек. Именно этот огонек она видела на лице Йоранда в первые дни. Бренна ощущала, как что-то сжимается в ее животе, но страха не чувствовала. Сейчас она вообще ничего не чувствовала.

Она вспоминала тот день, когда одному из ее соплеменников, старику Симусу, в бою отрубили ногу. Его противник, вооруженный редким испанским мечом, сделал это так чисто, что Симус не понял, что потерял ногу, пока неожиданно для себя не упал. Так по крайней мере рассказывали мужчины.

Ее отец с воинами бросились поднимать его и перетягивать ногу ремнем. То, что он ранен, Симус осознал, лишь когда ему прижгли отрубленную ногу. Он вопил подобно демону, а потом долго бредил.

Сейчас нечто подобное Бренна чувствовала в своем сердце. И знала, что в момент прозрения будет очень больно и горько. Она заставила себя сделать глубокий вдох. И невыносимая боль начала затоплять ее сердце.

Когда она снова посмотрела в глаза Йоранда, ей показалось, что на нее смотрит неизвестный ей человек, хотя его глаза были такими родными и знакомыми.

— Бренна? — окрикнул Йоранд.

Голос его звучал как прежде, словно ничего не случилось, словно мир вокруг нее только что не разрушился в одно мгновение.

Бренна вскочила на ноги и побежала из круга света, который отбрасывал их походный костер. Ноги сами несли ее к лодке. В лунном свете она нащупала узел на веревке. К ее горлу подкатила тошнота, и на мгновение она замерла, заставив себя медленно вдохнуть и выдохнуть сырой, прохладный воздух. Ей совсем не хотелось добавлять к этому своему позору еще и новый. Бренна слышала, как через перелесок пробивается Йоранд, однако так и не подняла взгляда, пока он не схватил ее за локоть.

— Бренна, скажите же что-нибудь.

— А что сказали бы вы?! — гневно воскликнула Бренна.

Она отдернула руку. Душевная боль была столь велика, что она искала спасения в гневе. Бренна пыталась развязать узел, но все было тщетно. Узел не поддавался.

— Благодарна за знакомство с Торкиллом, хозяином Дублина. Теперь ты будешь делить меня со своим тестем.

— Ты все не так поняла, — ответил Йоранд.

Как же Бренне хотелось в ту минуту испепелить этого нормандца до горстки пепла!

— А как же быть с вашими обещаниями верности? — спросила она, бросая в лодку тяжелую веревку, с которой наконец справилась. Веревка звучно стукнулась одно лодки.

— Я и не предполагал, что такое возможно, — ответил Йоранд. — Я вообще не помнил своего прошлого.

— Сдается мне, что к тому же были еще и не в себе, — ответила Бренна, пытаясь столкнуть лодку на воду. Но та стояла как скала.

— Вы первой сказали мне тогда про эту возможность. Разве не помните? Кто настаивал на коротком браке — так, на всякий случай, — прежде чем мы обвенчались?

«Проклятие! Он прав, насколько он прав!» — подумала Бренна.

Она развернулась и уже спиной попыталась столкнуть лодку на воду. Однако Йоранд, наделенный медвежьей силой, ухитрился тогда вытащить лодку из воды почти на половину длины. Несмотря на все усилия, лодка сдвинулась только на пару пальцев.

— Бренна! — хриплым от отчаяния голосом взмолился Йоранд. — Посмотрите же на меня.

Бренна вдохнула воздух и заставила себя поднять взгляд. Боль, которая была написана на его лице, снова ранила ее сердце.

— Клянусь, я не хотел заставлять вас страдать.

«Слишком поздно», — подумала она.

Йоранд придвинулся к ней, но она отпрянула назад. Боль, вновь появившаяся на лице Йоранда, подсказала ей, что он действительно страдает от ее желания уплыть отсюда. Она хотела смягчить его страдания, но никак не была согласна приносить себя в жертву его душевному комфорту. Она решила, пусть лучше разобьется ее сердце, чем она будет с ним.

— А я вам верила! Я пошла на этот брак, думая, что вы не имеете никакого прошлого. Но где-то в глубине души я знала, что прошлое у вас должно быть. О сколь многом я забыла!

Бренна сжалась, не в силах унять дрожь. Внезапно ее осенила новая мысль.

— И когда же к вам вернулись воспоминания? Я полагаю, это появление Торкилла разбудило в вас память о его дочке?

— Нет, — признался Йоранд, нахмурив брови. — Не буду обманывать вас, Бренна: Я все вспомнил той ночью, когда вы ударили меня по голове. Тогда я вспомнил все.

— Но это было много недель назад. Зная, что нас ждет, вы позволили мне строить планы, словно ничего не случилось! Да это… — Захваченная эмоциями, Бренна не могла даже найти слов. Теперь события недавнего прошлого предстали перед ней в ином свете. Она вспоминала те безудержные любовные ласки, которые так восхищали ее. Она чувствовала себя тогда такой беззащитной, но страха при этом не испытывала. Теперь же внутри ее все, казалось, было перекручено морскими узлами.

— Вы использовали меня, — прошептала она, не осмеливаясь высказать в полный голос столь отталкивающую правду.

— Никогда! — ответил Йоранд и попытался заключить ее в объятия, но она оттолкнула его. — Все, что между нами было… все было по-настоящему. Разве вы не помните, как я неожиданно для вас предложил не ехать в Дублин? Это потому, что люблю вас, Бренна.

«Люблю!» — как же она хотела услышать это слово от своего сейчас ненавистного ей мужа. Но теперь оно звучало подобно лживым страданиям менестреля под окном. В ее душе затеплился слабый огонек радости, но она обуз дала свое воспарившее сердце. Зачем он ждал так долго? Ждал, пока это слово не станет для нее пустым звуком.

— Нет, нет! — причитала она, отталкивая его и молотя кулаками по его груди. — Теперь вы не имеете права говорить мне все это.

Поймав ее за руки, Йоранд широко развел ее руки.

— Нет, имею! — сверкая глазами, заявил он. Бренна ощутила себя мышью, которую стервятник прижал к земле. — Если я говорю, что люблю вас, значит, действительно люблю. Нравится вам это или нет, мы пока еще женаты.

— Это легко исправить, — ответила она, выдергивая руки и поворачиваясь к лодке, чтобы с новой силой начать бороться с ней. — Я освобождаю вас от всех ваших клятв, которые вы мне давали. Возвращайтесь к своей норвежской корове. Вам больше нет необходимости беспокоиться обо мне.

— Нет, Бренна, мы договаривались на год и один день, — твердо ответил Йоранд низким голосом, от чего ее начало трясти. — Ни на что меньшее я не согласен.

«Как он после этого может что-то требовать от меня?» — возмущалась про себя Бренна.

— Вы согласитесь на меньшее, если хотите прожить оставшуюся часть этого года, — ответила она, понимая, что дразнить его не стоит. Она знала, что в этих местах считалось нормальным для мужа убить жену, если она слишком остра на язык. Но такую смерть Бренна была готова счесть за милосердие.

Йоранд попытался схватить ее, но она проскочила под его рукой.

— Я не позволю вам касаться меня… пока существует женщина, которая называет себя вашей женой.

Закусив губу, она вновь уперлась плечом в лодку. Лодка не сдвинулась ни на волос, и Бренна в отчаянии опустилась на колени.

Йоранд расстроенно почесал затылок.

— Что вы делаете? Даже если бы Вы смогли выйти на ней в море, то все равно не справились бы, — сказал он.

«Домой, в Донегол», — пронеслась у нее мысль. Ей так захотелось увидеть свой дом, людей, которые, как она теперь понимала, любили ее. Бренна сполна ощутила всю романтику путешествий под парусом. Но как бы ее ни тянуло обратно, она знала, что просто не сможет в одиночку проплыть весь этот путь по морю домой.

— Почему, во имя всех святых, вы не рассказали мне об этом раньше? — прошептала Бренна.

— Я боялся и оттягивал эту минуту, — ответил Йоранд. Гнев уже покинул его, и нормандец тоже встал рядом с ней на колени, не касаясь ее. — Бренна, я участвовал в битве и бежал из окруженного города, преследуемый неприятелем. Прежде чем оказался на берегах Ирландии, я провел ночь в открытом море. Но я никогда не боялся так, как в тот момент, когда вспомнил дочь предводителя нормандцев, на которой был женат. В тот момент я понял, что рано или поздно потеряю вас.

Бренне так хотелось прижаться к Йоранду, но она сдержала себя. Теперь никакие льстивые слова не могли спасти их брак.

— Вы не можете потерять то, что в действительности никогда не имели. Как же вы можете думать, что имеете меня, когда я не могу иметь вас? Как говорилось в нашей клятве, вы теперь не можете быть моим и телом, и душой.

Она от волнения закусила нижнюю губу, по ее щеке пробежала слеза.

— Милосердный Боже, что стало с нами?

— Что ж, если вам надо подумать, хорошо. Это сложная ситуация. Только не забывайте, где мы находимся, — предложил Йоранд.

Бренна обернулась и увидела, что четыре нормандца уже доедают то, что было в их котелке. Очевидно, дела Йоранда их мало интересовали.

— К счастью, среди нормандцев не является чем-то необычным, когда у мужчины две жены, — тихо сказал Йоранд.

Услышав эти слова, Бренна прокляла тот момент, когда согласилась связаться с ним. С трудом вздохнув, она едва смогла произнести:

— Я не смогу жить так. — Она чувствовала, что еще немного — и расплачется. — Если вы хоть как-то заботитесь обо мне, не просите меня принять это.

Как только Йоранд упомянул про эту их традицию, Бренна поняла, что ее нормандец не бросит ради нее, Бренны, свою первую жену Сольвейг. Действительно, а почему он должен бросать ее? Сольвейг — это дочь вождя, важного человека в его мире. А его развлечения с ней, с Бренной, стоили не больше, чем забавы с любой другой ирландской девкой.

«Какой позор, прости, Господи!» — подумала Бренна.

И как ее, Бренну, все еще земля носит? Но Бренна ни в какой ад еще не провалилась, ее грудь продолжала подниматься и опускаться в такт дыханию, а боль в груди меньше не становилась. Бренна чувствовала внутри себя ужасающую пустоту. Впервые в жизни она поняла, почему от отчаяния человек может пойти на грех самоубийства. Ведь там тихо, прохладно и нет этих разрывающих душу чувств. Если бы не проповеди отца Михаила, то Бренна, пожалуй, была бы готова отправиться в это самоубийственное путешествие на лодке по реке Лиффи к морю, где ее ждала неминуемая гибель и забвение.

— Отвезите меня домой, — попросила она. — Ради Бога, верните меня моему отцу.

— Вы хотите уплыть, не получив того, ради чего сюда поправлялись? Вы забыли про ребенка? Я хочу вернуть вам Кодекс, и если мне придется для этого убить Колгрима, то тем лучше.

Йоранд с силой ударил в ладонь кулаком и сжал свои длинные пальцы. Бренна представила, как эти сильные пальцы сжимаются вокруг шеи Колгрима — человека, который в конечном счете и убил ее сестру. В груди Бренны что-то больно сжалось. Даже ради мести за свою сестру она не могла допустить позора от того, что будет делить мужа с другой женщиной.

— Бренна, клянусь, я помогу вам найти ребенка Синид. Или вы даже ради этого не в силах больше терпеть меня?

Упоминание о ребенке мягкой пульсацией отозвалось где-то внутри ее. Это единственное, что она могла сделать для сестры. Она могла подарить этому ребенку свою любовь. Бренна обхватила себя руками, чувствуя, как боль понемногу уходит. В это мгновение она поняла, что возвращаться обратно из-за своих страданий стало бы верхом эгоизма. У нее никогда не было и не будет луч шей возможности узнать, что случилось с ребенком ее сестры. Й ради этого ребенка она была готова перенести многое. Даже позор от того, что Йоранд будет встречаться со своей первой женой. С женщиной, которую он, наверное, еще любит.

Бренна поднялась на ноги и нехотя пошла обратно к реке, чтобы привязать лодку. По ночам вода поднималась, и ее могло унести течением.

Нормандцы уже укладывались на ночь вокруг их костра, кто-то из них скоблил ложкой дно котелка в надежде собрать последние капли. Проходя мимо них, Бренна чувствовала на себе их взгляды, чуть диковатые и оценивающие. Бренна держалась с достоинством, не забывая, что она королевская дочь. Пожалуй, это достоинство было сейчас единственным, что у нее осталось.

Она заползла под навес и свернулась калачиком на плаще Йоранда, подставив свою спину теплу костра.

Яростный спор, который только что затих, начался с новой силой. Чей-то незнакомый хриплый голос доносился от костра. Через несколько мгновений она узнала голос Йоранда, который говорил на каком-то странном, гортанном языке.

Бренна поймала себя на мысли, что совершенно забыла, кто такой Йоранд. За те месяцы, что пролетели до их брака, она оказалась настолько очарована этим нормандцем, словно с ним из-за холмов пришло некое чудо. А когда они поженились, близость сделала свое коварное дело, заставив ее тело предать ее. Она в глубине души поверила, что Йоранд — это Кифи Марфи — ее собственный прекрасный морской воин.

Теперь же она увидела Йоранда в истинном свете — в окружении грубых соотечественников и, главное, со своей норвежской женой, которую он вовсе не обязан оставить из-за брака с ней, Бренной. Открывшаяся правда жизни была, как всегда, горькой. Йоранд был всего лишь нормандцем — не лучше и не хуже, чем другие.