Невинная для Варвара

Глава 20. Жасмин

Я не видела смысла задавать вопросы, сопротивляться или как-то пытаться договориться. Увидев отца на переднем сиденье, просто поняла, что всё тщетно. Забилась в угол салона и старалась не отсвечивать раньше времени. Я знала, насколько жестким бывает суровый родитель. На меня он никогда не поднимал руку. Мог прикрикнуть или, наоборот, очень злобно посмотреть, да так, что поджилки тряслись. А вот братьев он воспитывал рукоприкладством. И маме доставалось частенько за любой промах.

Слегка пересоленный суп сразу же летел в стену или в маму. Остывший чай выливался прямо на пол. Если что-то не нравилось, мог отвесить пощёчину. А один раз, когда я обожгла ногу, причем сама виновата, бегала и опрокинула чашку с кипятком, папа избил маму ремнём за то, что недосмотрела за мной.

Мама с самого рассвета и до поздней ночи крутилась по хозяйству, пока папа зарабатывал деньги. Наверное, смотря на такой пример, я и старалась не нарушать его заповеди. Чем старше я становилась, тем больше меня вовлекали в домашние дела. Да и я не была против, охотно помогала маме, видя, как ей тяжело.

Папа частенько повторял, что я стану идеальной женой, и начал искать мне мужа, как только мне исполнилось шестнадцать. Он даже планировал забрать меня сразу после девятого класса и отдать замуж. Считал, что женщине не нужно образование.

Я была благодарна Валиевым за то, что они не торопились со свадьбой и ждали совершеннолетия. Хотя теперь знаю, что Саиду вовсе никто не сообщил о планах наших родителей.

Машина останавливается возле высоких ворот в отдалённом, хоть и элитном районе Петербурга. Дверь с моей стороны распахивается, и я сразу же натыкаюсь на суровый взгляд моего «жениха».

— Здравствуй, Жасмин, — мужчина даже не старается смягчить тон, говорит строго и цепким орлиным взглядом следит за мной.

— Здравствуйте, — лепечу, не спеша выбираться.

— Выходи! — летит нетерпеливый приказ отца.

Рамиль отступает, открывая дверь шире. Вроде как выглядит очень спокойным и доброжелательным. Но я чувствую исходящую от него опасность. Вижу лёд в тёмных глазах и что-то дикое, пугающее.

Сглотнув, выхожу и дёргаюсь, когда мужчина пытается схватить меня за руку.

— Проходи в дом, Мина, — почти ласково произносит мужчина.

Меня царапает сокращение собственного имени. Его подруги в медицинском сократили и звали так. Но откуда это знать почти незнакомому человеку?

Рамиль дёргает уголками губ в подобии улыбки, только глаза остаются такими же холодными. Указывает на дом и отходит чуть в сторону, чтобы переговорить с отцом.

Я не рассматриваю местность, просто иду вперёд, к особняку. Краем глаза отмечаю расставленную по периметру охрану. Здоровенных и опасных кавказцев. Также замечаю камеры, развешенные на фасаде дома. Явно за мной теперь будут денно и нощно следить, чтобы не сбежала.

В просторной прихожей останавливаюсь. Из недр дома раздаются новые звуки, подсказывая, что я буду не одна. Даже посуда гремит. Оборачиваюсь назад, папа с «женихом» чуть отстали и о чём-то переговариваются. А вот двое охранников терпеливо топчутся у крыльца.

Со вздохом продолжаю путь. И сворачиваю в первую попавшуюся комнату. Занимаю диван в гостиной, прижимаю к груди сумочку и сетую на то, что не успела утром новый телефон настроить. Он так и остался лежать на тумбочке в спальне Натана.

Просто мы проспали и очень торопились в ЗАГС. А проспали потому, что ночью слишком долго целовались. Один наглый адвокат показывал, как ему жаль, что он оставил меня совершенно одну. От воспоминаний о Натане против воли улыбаюсь и краснею.

Правда, от нынешнего положения хочется плакать. Поэтому занимаю себя тем, что осматриваю комнату. Богатое убранство впечатляет. Картины на стенах, мебель вычурная. Люстра двухъярусная, хрустальная. Не знаю, чей это дом, но красота совершенно бездушная. Нет в нём уюта и тепла. Будто музей.

В гостиную заходит Рамиль и жестом приказывает охране удалиться. Я вытягиваю шею, жду отца, так как оставаться один на один с мужчиной страшно. Но папы нет. Зато слышу, как во дворе заводится машина.

— Можешь не ждать родственников, Жасмин, — переходит на родной язык мужчина.

— Зачем вы меня похитили? — собравшись с силами, перевожу взгляд.

— Похитил? — усмехается Рамиль, подбираясь ещё ближе. — Нет, дорогая, вернул своё. Я заплатил за тебя слишком высокую цену и просто так отпускать не собираюсь.

— Но я уже замужем, — сжимаю дрожащие руки в кулаки. Очень стараюсь быть спокойной и не расплакаться. — Значит, не смогу выйти за вас.

— После твоей выходки я не возьму тебя в жёны, — жесткие пальцы смыкаются на подбородке и поднимают голову. — Во всяком случае, первой тебе точно не быть. Но если постараешься, я прощу тебе побег и даже оставлю в живых твоего любовника.

Высказавшись, Рамиль набрасывается на мои губы с какой-то немыслимой скоростью. Я не успеваю выставить вперед руки, хотя вряд ли бы смогла сдержать этот натиск. Сжимаю зубы и жмурюсь, пока он целует. Или больше наказывает.

Слёзы брызжут из глаз. Но как бы я ни пыталась вырваться, прекратить этот поцелуй, у меня ничего не получается. Наоборот, мужчина усиливает давление. Буквально наваливается, придавливая к спинке дивана. Его пальцы давят на челюсть, заставляя открыть рот, и мерзкий язык сразу же скользит в меня.

С громким чавком Рамиль прерывает поцелуй. Улыбается с блеском в глазах. Хлопает по щеке и, облизнувшись, отпускает. Судорожно сжавшись, слежу за ним.

— Поднимись к себе и переоденься. Не соблазняй мою охрану голыми ногами. И краску с лица смой! — приказывает он и выходит из комнаты.

Стираю рукавом губы, но до сих пор чувствую этот горький вкус во рту. И истерику унять пытаюсь. Недолго длится моё одиночество, в проёме появляется один из охранников. Приходится подняться и идти на второй этаж. Молчаливый бодигард подсказывает, какая из комнат принадлежит мне.

Прячусь и, наконец, остаюсь совершенно одна. Правда, знаю, что ненадолго. Да и не чувствую себя здесь в безопасности. Очень стараюсь не смотреть на двуспальную кровать и не паниковать раньше времени. Просто вытягиваю из шкафа одно из новых платьев и бегу в ванную. Переодеваюсь и, включив посильнее напор в кране, от души плачу.

Полностью опустошённая, умываюсь холодной водой и выхожу в спальню. Спускаться вниз не хочу. Сажусь на подоконник и смотрю в окно. Не знаю, кого надеюсь увидеть. Возможно, Натана. А с другой стороны, не хочу, чтобы он появлялся тут. Мне страшно за него. Страшно, что Рамиль убьёт его. Что он там сказал? Если буду послушной, Натан не пострадает?

Я довольно долго просто сижу и смотрю в одну точку. И даже не с первого раза слышу стук в дверь. Только вздрагиваю, когда она внезапно распахивается.

— Хозяин велел спуститься на обед, — еле сдерживаясь, говорит один из охранников. Кажется, он подумал, что я сбежала.

Кивнув, покорно иду вниз. Лучше, чем остаться тут и дожидаться появления Рамиля. Внизу хоть есть шанс, что мы не будем одни.

Кого я совершенно точно не ожидаю увидеть — это Катю. Оторопело останавливаюсь на пороге столовой. Моя бывшая лучшая подруга вальяжно стоит возле распахнутых окон и курит свою электронную сигарету.

— Что ты тут делаешь? — я просто не верю своим глазам. И не представляю, зачем она здесь.

— Скоро уйду, не парься, — отмахивается девушка, окидывая меня торжествующе-высокомерным взглядом.

— Я где тебе сказал ждать? И закрой окно, дует! — рявкает на неё появившийся за спиной Рамиль и подталкивает меня в спину.

— Кабинет был занят, — отвечает Катя, хлопает створкой и, поправив волосы, идёт в нашу сторону.

Отступаю вбок и просто смотрю на этих двоих. Девушка явно собирается обнять его или как-то коснуться. Рамиль жестом останавливает её. Вытаскивает из внутреннего кармана пиджака пачку долларов и протягивает.

— Остальное получишь завтра, охрана проводит, — пренебрежительно цедит мужчина и, перехватив меня за локоть, ведет к столу.

— Пока, Мина, — машет блондинка с широкой улыбкой и гордой походкой удаляется.

Мне больно. Больно от того, что та, кому я доверяла, не просто подставила меня или пустила слухи, а предала самым жестоким образом. И ради чего? Дурацких денег?

Обед проходит ужасно. Аппетита нет, я тупо ковыряюсь в тарелке под тяжёлым взглядом мужчины. Он, в свою очередь, съедает всё.

— К вечеру порадуй меня и приготовь ужин. Я слышал, ты очень умело готовишь, — заявляет Рамиль, поднимаясь из-за стола.

Слава всем высшим, мужчина уезжает по своим каким-то делам, и я остаюсь одна. Хотя нет, охрана присутствует, но в дом не заходит.

До вечера время очень медленно тянется. Почти все комнаты закрыты на ключ, и особо осмотреться не получается.

К приходу Рамиля, как он и велел, готовлю ужин. Благо продуктов полный холодильник. Сервирую всё тот же стол в столовой, и мы вновь садимся за ним.

— Почему не ешь? — спрашивает строго, когда я и за ужином ковыряюсь в своей тарелке. — Или решила объявить голодовку?

— Я просто не хочу, — пожимаю плечами, косясь на него.

— Ешь. Силы тебе пригодятся, — неприятно усмехается мужчина, вытирая рот салфеткой. — Ночь будет долгой.

От каждого произнесенного слова к горлу подступает тошнота, а паника душит.

— Я не буду с вами спать, — произношу, поджимая упрямо губы.

Замечаю, как сходятся брови на переносице, а в пальцах сжимаются столовые приборы. Судорожно сглотнув, продолжаю:

— Я не могу так… Мы недостаточно знакомы. Я всё ещё девственница и мне страшно. Дайте время привыкнуть к вам. Обещаю, я не убегу.

— Женским обещаниям веры нет, — хмыкает Рамиль, но я замечаю, что слова о моей невинности его заинтересовали. Вон как алчно бровь выгнул. — Ты так и так не сбежишь, дорогая… Мы не задержимся в этом городе. Завтра улетим на родину…

Входящий звонок отвлекает мужчину. Он откладывает приборы и отвечает на звонок. Я слышу гневный голос отца и слегка воодушевляюсь.

— Это уже не мои проблемы. С сыновьями разбирайся сам, — резко отвечает Рамиль.

Папа что-то ему говорит, и мужчина смотрит злобно на меня. Вжимаю голову в плечи. Страшно, чёрт возьми! «Жених» заканчивает разговор. Тихо матерясь себе под нос, звонит кому-то и рывком поднимается из-за стола.

— Самолёт готов? — слышу вопрос, прежде чем мужчина выходит из столовой.

Рамиль возвращается довольно быстро.

— Поехали, Жасмин! — приказывает, мотнув головой.

— Куда? — неловко поднимаюсь из-за стола.

— Вопросов не задавай, просто иди к машине.

— Мне в уборную надо и куртку с сумкой взять.

— Быстро! — раздражённо рявкает, и я бегу наверх.

В спальне стараюсь всё делать медленно. Какая-то часть меня верит, что вот сейчас Натан ворвётся в дом вместе с полицией и спасёт меня. Прячусь в ванной, тяну время, как могу, и молюсь. Минуты считаю и вздрагиваю от удара по двери.

— Поторапливайся, Жасмин! — Рамиль, не вытерпев, поднялся.

— Сейчас, — лепечу, смывая воду в унитазе и включая кран.

— Считаю до трёх, Жасмин. Если зайду я, больно будет тебе! — через две минуты опять бьёт по двери.

Больше не искушаю судьбу, выключив воду, выхожу. Мужчина хватает за локоть и грубо толкает в сторону выхода. Успеваю схватить куртку с сумкой на комоде, прижимаю к себе и выскакиваю.

— Звони любовнику. Скажи, что домой летишь, — уже в машине приказывает Рамиль и передаёт телефон. Мотаю головой. Он за волосы на затылке перехватывает и, к себе притягивая, цедит: — В этот раз сломанными рёбрами ему не отделаться, Жасмин. Застрелю.

Верю в эту угрозу и безропотно беру аппарат.

— На громкую ставь, — опять приказывает, пока я набираю номер.

— Да! — раздаётся отрывистое из динамика.

Прикусываю щеку изнутри, чтобы не разреветься. И даже не чувствую боли, когда Рамиль тянет за волосы, вынуждая говорить.

— Я лечу домой, — всхлип не удаётся сдержать, — Передайте Кате конспекты, пожалуйста. И простите за всё.

Не знаю, зачем упоминаю про Катю. Она ведь завтра придёт за второй частью денег. Значит, есть малюсенький шанс, что Натан спасёт меня…

А что, если сам пострадает? Не надо было говорить о подруге. Дура!

Телефон из рук вырывают и отключают связь. А щёку обжигает удар тыльной стороной ладони. Сжимаюсь, но не издаю ни звука.

Рамилю тоже не понравилось, что я про Катю сказала. В его руке вновь оживает телефон, и интерес ко мне временно теряется.

— Говори! — рявкает он в трубку.

— Люди Валиева перекрыли весь аэропорт и обыскивают частные самолёты, — докладывает незнакомый голос. Аж сердце ускоряет бег. Рамиль ругается на родном языке и обжигает вновь меня злым взглядом.

— Через полчаса приедем. Найди неприметные машины с русскими номерами и отправь к шлюхе пару ребят, пусть заткнут. Встретите кого лишнего, в живых не оставляйте, — требует он и, убрав гаджет, притягивает меня к себе под бок. Обнимает жёстко, за шею удерживает. — Очень глупо было так подставлять подругу, дорогая. И Валиева впутала, я слышал, у него жена недавно родила. Оставишь теперь малютку сиротой.

— Пожалуйста, не надо, — лепечу, растеряв всю уверенность.

Рамиль тянет ещё ближе, заставляя буквально сесть к нему на колени. Сжимает коленку поверх платья.

— Я бы мог позвонить и отменить последний приказ. Но твоё поведение меня совсем не радует.

— Я больше не буду, правда, — бормочу, держась за плечи.

— Поцелуй меня, — перебивает он.

Всего лишь поцелуй. Жмурюсь и прижимаюсь губами к его губам.