Невинная для Варвара

Глава 27. Жасмин

Мы с девчонками откровенно увлеклись и потеряли счёт времени. Натан аж три раза позвонил, последние два раза ему отвечала Алина. И, честно говоря, страшно возвращаться домой. Кажется, стоит появиться перед мужчиной, он прибьёт меня, раскритикует внешний вид, а всё купленное заставит вернуть.

Подруги убеждали, что выгляжу я просто шикарно, только неуверенность и комплексы, годами взращенные, всё ещё управляют мной.

— До понедельника, красотка! — целует в щёку Алина, когда такси останавливается возле подъезда.

— Напиши, как муж отреагировал, — вторит Света, вручая многочисленные пакеты.

Киваю, но точно знаю, если Натан раскритикует, девчонкам не скажу. Провожаю удаляющуюся машину с подругами и, вздохнув, плетусь домой.

Тяжёлая входная дверь очень резко распахивается. Будто мужчина возле прихожей торчал и ждал. Натан, раздражённый, пытливо осматривает меня с ног до головы, губы поджимает.

— Ты время видела? — спрашивает строго, аж все внутренности переворачиваются.

— Прости, что задержалась, — нерешительно переступаю порог, муж забирает пакеты из рук и ставит на небольшую тумбочку. — Не злись, пожалуйста.

— Я волновался, а не злился, — буркнув, притягивает к себе и обнимает. Утыкаюсь холодным носом в твёрдую грудь и против воли улыбаюсь.

— Алина же сказала, где мы и через сколько приедем, — бормочу, корябая ноготками бока и вжимаясь теснее.

— И что? Это не отменяет того факта, что тебя уже один раз похитили, прямо перед моим носом, — ворчит Натан и стягивает с головы капюшон.

Закусив губу, отстраняюсь. Снимаю куртку и робко поднимаю голову.

— Охренеть, Цветочек, — чертыхается мужчина. Всей пятерней зарывается в волосы, пропускает их сквозь пальцы. — Теперь точно найму охрану.

— Зачем? — непонимающе хмурюсь.

— Чтобы не украли такую красивую, — Натан к себе притягивает и жадно в губы целует.

— Тебе вправду нравится? — спрашиваю, на носочках подтягиваясь и не прерывая поцелуй.

— Очень, — выдыхает он, прикусывая нижнюю губу.

От его поцелуев по коже россыпью мурашки бегут. Он на поясницу давит, заставляя прогнуться сильнее. Дыханием обжигает, щетиной колет. И так остро, жарко, развратно целует. Языком глубоко толкается. Я забываю обо всех своих комплексах, страхах, сомнениях.

— Голодная? — сквозь шум в ушах слышу вопрос.

Натан поцелуй прерывает, но в ладонях удерживает лицо, большими пальцами щеки гладит. Смотрит так пронзительно и одновременно строго.

— Немного, — хотелось соврать, но под этим «адвокатским» взглядом не получилось.

— Разувайся и топай на кухню, — легко отступает муж, оставляет ещё один поцелуй и уходит.

Судорожно втянув воздух, вешаю верхнюю одежду в шкаф, ботильоны убираю в обувницу и иду за мужчиной. Натан разогревает для меня ужин и прибирает стол от документов, окурков и ноута. Хочу ему помочь, достаю тарелки.

— Садись и не мельтеши, — хлопнув по рукам, отправляет меня за стол. Хихикнув, отступаю и не мешаю ухаживать за мной. Что ни говори, приятно.

— У врача был? — удобно расположившись, любуюсь мужчиной.

— Да, небольшое воспаление. Мазь прописал и пластыри почаще менять.

Натан стреляет глазами, а я краснею, вспоминая вчерашний ритуал перевязки. Господи, кто бы знал, что за один вечер он меня так развратит! Муж усмехается и вынимает из микроволновки вчерашний ужин.

Пока я ем, он сидит напротив и разглядывает меня. И от этих взглядов в жар бросает, сплошь шальные мысли лезут в голову. Боюсь, ещё немного, и я точно поперхнусь куском мяса или хлеба.

— И не жалко было отрезать косу? — спрашивает внезапно, вновь пальцами волосы перебирая.

— Было жалко, но мне очень хотелось каре.

На самом деле я долго сомневалась. Да и мастер в салоне, как услышала запрос, замахала руками и отказывалась резать прекрасные волосы. Предлагала разные причёски, которые оставят длину. Но в конечном итоге я проявила твёрдость. Нужно ведь когда-то начать исполнять собственные мечты. А об удлинённом спереди и укороченном сзади каре я грезила почти с десятого класса.

— Тебе очень идёт, малышка.

Такой простой комплимент, но ложится теплом на плечи. В кокон окутывает. Я вправду боялась, что ему не понравится, что он будет ругаться.

Помню, на Валиевскую свадьбу Кристина мне ресницы и ногти нарастила, Саид долго на неё орал. И мне тогда сказал, чтобы перестала соглашаться с его женой и вестись на всякую «херню».

Натана отвлекает звонок, он уходит курить на балкон, а я, доев, иду в спальню. Чтобы вещи новенькие развесить по вешалкам. И вообще, нужно теперь ревизию провести, совсем старые отдать кому-нибудь.

Открываю шкаф и обалдело таращусь на пустые полки. Нет старых вещей. Совсем никаких. Кажется, один предприимчивый муж кардинально решил вопрос по избавлению меня от одежды. И мне даже ругаться с ним не хочется.

Разложив новые наряды, подхватываю чистое бельё и зависаю, не зная, что выбрать: тёплую новогоднюю пижаму — штаны с кофтой в едином стиле, или довольно откровенный ночной комплект, состоящий из сорочки на тонких лямках и халатика, который особо ничего не скрывает. Сама не верю, что девчонки уговорили купить этот разврат.

— Мина, — зовёт из коридора Натан.

Скомкав фривольный наряд, швыряю в недра шкафа и торопливо хлопаю дверцей. Разворачиваюсь, как раз когда мужчина в комнату заходит. Прищуривается, смотрит пытливо, будто поймал меня на преступлении. Поднимаю брови, молчаливо спрашивая: “чего звал-то?”.

— Мне отъехать надо, — он уверенно подходит ближе, отодвигает от шкафа и заглядывает. Благо не рыщет по моим вещам, а выуживает свою толстовку.

— Что-то случилось?

— Чёртов Саркисов опять во что-то влип, — ворчит Натан.

— Будь осторожен, пожалуйста, — бормочу, прекрасно ведь помню, где мы благодаря этому Саркисову встретились. Там тоже был субботний вечер.

— Себя не накручивай. И не жди меня. Не знаю, когда приеду, — мужчина притягивает к себе, в губы целует. Сама льну и жмурюсь, не хочу его отпускать.

Проводив мужа, с тяжёлым сердцем возвращаюсь в спальню. После долгих размышлений решаюсь всё же надеть ту развратную ночную сорочку и походить в ней. Вдруг мне будет дико неудобно или холодно. Самообман — страшная сила. В глубине души я хочу встретить в ней Натана. И увидеть реакцию.

В ванной комнате застреваю слишком надолго. Расставляю купленные женские гигиенические средства. Шампуни, маски да кондиционеры для волос. Гели и молочко для тела.

После душа переодеваюсь в сорочку, накидываю короткий халатик и собой любуюсь. Мне нравится собственное отражение. Нравится стрижка и скорректированные брови. И маникюр с нюдовым лаком смотрится неброско, но стильно.

Время в ожидании мужчины растягивается, я откровенно скучаю. Переписываюсь с Алиной и Светкой, рассказываю реакцию Натана. Устраиваюсь под одеялом с электронной книгой. И засыпаю довольно быстро, всё же день был очень насыщенный и долгий.

Просыпаюсь от ощущения чужого присутствия за спиной. Щурясь, моргаю, тусклый свет невыключенного ночника бьёт по глазам, а мозг всё ещё пребывает в дрёме. Вздрагиваю и замираю испуганной пичужкой.

— Тише, это всего лишь я, — мужская ладонь уверенно протискивается и опускается на живот. — Кто-то меня явно ждал, да, Цветочек?

Слова сгорают от прикосновений холодных губ к шее и холке. Мурашки просыпаются, хотя я ещё не до конца очнулась. Он гладит талию, комкает тонкую материю и губами водит по оголённым плечам, открытой шее. Дрожу не то от холода, не то от жара. Хочу перевернуться, но Натан не даёт, слишком тесно прижимается со спины.

Поворачиваю голову, и мои губы тут же накрывают. Он выпил, от него пахнет табаком и алкоголем. Но мне не противно. Наоборот, этот запах в купе с его парфюмом заводит сильнее.

— Моя невинная девочка, — урчит, сильнее прикусывая губу. Его пальцы уверенно оглаживают живот и ныряют под трусики. — М-м-м, моя мокрая девочка.

— Натан! — возмущаюсь его пошлым словам и краснею.

— Тш-ш, — меня затыкают самым действенным способом и торопливо стягивают бельё.

Я в оголённый нерв превращаюсь, от каждого прикосновения жар по телу разрядами проносится. Натан дразнит, кружит вокруг, едва давит подушечками пальцев на самое сокровенное и отступает. Развратно целует, заставляя задыхаться.

Сама ёрзаю и откровенно хнычу. Слишком остро реагирую на его ласки. И вижу эту улыбку. Дьявольскую, шальную.

— Натан, — со стоном тяну, в очередной раз вскидывая бёдра вслед за пальцами.

— Попроси, — вдруг заявляет. — Что ты хочешь, попроси, Цветочек.

— Я… — жар к щекам приливает, аж уши горят. Жмурюсь. Не могу я быть такой откровенной. Мотаю головой.

— Ты ведь хочешь, — урчит, прикусывая мочку уха. Языком водит по раковине. И моё тело судорогами удовольствия сводит. Выгибаюсь, хочу опять перевернуться. Обнять его. — Ну же, Жасмин. Скажи, что ты хочешь.

— Тебя, — выдавливаю.

— Я здесь, — он точно издевается. Тазом толкается, горячая плоть по промежности проезжается и задевает клитор. — Чувствуешь.

— Да, — вздыхаю, жмурясь.

Его пальцы вновь ласкают чувствительный бугорок. А губы скользят по разгорячённой коже, оставляя цепочку поцелуев. Всхлипываю, комкаю пальцами простыни, трясусь от возбуждения, что всё тело в напряжении сковывает.

— Уже на грани, — хриплый голос Натана бьёт по натянутым нервам.

— Не останавливайся! — с мольбой выкрикиваю. — Пожалуйста.

Мужчина усмехается, прикусывает плечо и, подхватив под коленку, закидывает одну ногу назад. Его пальцы порхают вокруг клитора, давят, растирают, уничтожают и бьют по самому центру удовольствия. Ещё немного…

Именно на самом пике Натан рывком заполняет меня. С громким шлепком соединяет, всё нутро лёгким дискомфортом опаляя и жаром наполняя. Это становится последней каплей, искры перед глазами взрываются. Я больше не принадлежу себе, разлетаюсь на мельчайшие частицы и трясусь в ярком удовольствии.

Медленно в себя прихожу, моргаю, пересохшие губы облизываю. Ёрзаю, но отстраниться не получается. Муж крепко держит и всё ещё находится во мне.

— Ты охрененно кричишь, — урчит Натан, плавно двигаясь во мне.

Ладонью вверх ведет и грудь сжимает. Не потухшее желание вновь по телу разливается. Выгибаюсь, филейной частью сильнее прижимаюсь к паху. Мужчина шумно выдыхает.

— Не могу больше терпеть. Прости, Цветочек.

Не сразу понимаю, о чём он. Мужчина толкает вперёд, заставляя лечь на живот. Тянет за бёдра и размашисто толкается на всю длину. Вскрикнув, заваливаюсь на подушки, а филейная часть оттопырена для него. Это слишком, чувствую себя ужасно раскрытой, развратной. Ещё и сорочка задралась до самой головы. Жмурюсь, комкаю подушку, протестующе дёргаюсь, но тут же вскрикиваю.

Он двигается во мне. Быстро, мощно, необузданно. Держит за бёдра, сквозь зубы матерится. Это так порочно и дико. Кажется, я умру. Между ног жжёт, и этот жар заполняет всю меня, вытесняя стыд и глупые мысли.

Пятернёй в волосы зарывается и тянет, при этом давит на поясницу. Будто ещё глубже проникает, задевает неизвестные точки. Держит на грани боли и удовольствия. Уничтожает меня. Мои стоны в крики превращаются. Не просто жар, огонь течет по венам.

— Пиздец тесная… Громкая… Развратная, — каждым словом вбивается в меня. — Давай, Жасмин, ещё раз.

Не знаю, о чём он просит, я совсем не соображаю. Могу только вскрикивать и стараюсь удержать себя в этой реальности. Задыхаюсь, собственные губы кусаю почти до крови.

Меня топит в новом удовольствии. Голос хрипнет, сжимаюсь вся, дрожу в ярком оргазме. Будто в невесомость попадаю. И только крепкие руки мужа удерживают. Он всё ещё двигается. Продлевает эту агонию. Рычит за спиной, словно настоящий зверь. Дёргается. Рывком отстраняется, отчего я, потеряв опору, падаю и чувствую, как горячее семя пачкает ягодицы и бедро.

Натан падает рядом, сгребает меня в объятья. Влажные волосы с лица убирает и целует в припухшие губы. Столь необходимый воздух передаёт.

— Охрененный Цветочек, — повторяет в очередной раз и улыбается.

Я говорить не могу, двигаться не могу и думать не могу. Вот приду в себя и, скорее всего, сгорю со стыда. А сейчас мне безумно хорошо. Уткнувшись носом в сгиб шеи, прикрываю глаза и вдыхаю его неповторимый запах.

Почти засыпаю, когда Натан отстраняется, чтобы выключить ночник. Дёргаюсь.

— Куда собралась? — сразу же реагирует, крепче обнимая.

— В душ надо, — ёрзаю бедрами, ощущая липкость и небольшой дискомфорт.

— Утром пойдёшь, спи.

Иногда Натан бывает деспотичным. Но я не спорю. Удобнее устраиваюсь, ногу закидываю на него. Он тут же ладонью накрывает бедро. В макушку целует.

— Я люблю тебя, — вырывается очень тихое. Жмурюсь, ожидая ответа.

— Угу, — мычит Натан. И всё.

Задираю голову, всматриваясь в расслабленное лицо мужчины. Он, похоже, не расслышал. Или сделал вид. Дура, блин.