Невинная для Варвара

Эпилог. Натан

— Это что такое? Илана! — рявкаю я, осматривая небольшую кучку аккурат в центре бежевого ковра.

— Это не я! — тут же возмущается дочь. — Это Пушинка.

— Кто? — всем корпусом разворачиваюсь к восьмилетке. Ребенок на вытянутых руках протягивает мне пушистого щенка. — И откуда в нашем доме появилась Пушинка?

— Дядя Саид подарил. Красивая?

— А это кто убирать будет? Красивая?

— Ты, — невозмутимо отвечает малышка и гордо удаляется в детскую.

Приплыли. Только собачью неожиданность не убирал. Матеря под нос Валиева, иду за пакетами, бумажными полотенцами и порошком.

Нет, а главное, в какой момент случилось так, что я из трудоголика-юриста, прожигателя жизни и грозу всех ночных клубов в домохозяйку превратился? Помню, около восьми лет Жасмин плакала громко и навзрыд. На третьем курсе забеременела, хотя мы предохранялись. Учебу любимую оставлять не хотела, ведь столько прошла. Ну я и ляпнул, что в декрет выйду вместо неё.

Илана родилась, потом Адам, а дальше как в тумане. Вот и пролетело время. Жена интернатуру заканчивает. А я с детьми сижу… Сидел. Благо они уже подросли, Илана уже во втором классе, на гимнастику ходит. Адам в подготовительной группе в саду.

— Валиев, сука! — рявкаю в трубку, как только друг отвечает на звонок. — Что за дворнягу ты моей дочери подсунул! Не привезу больше её к вам.

— Сам ты дворняга! — огрызается Саид. — Радуйся, в твоём доме хотя бы что-то элитное появилось. Кавказская овчарка, клубная и родители — сплошь призёры выставок.

— Да через полгода твоя элитная клубная вымахает выше моего ребенка и сожрёт её на завтрак. И Адамом закусит. Приезжай и забирай! — перебиваю.

— Нет, дети должны расти с животными. Я тебе суку дал. У Асланова вообще кобель. Всё, до выходных.

— Слышь, заводчик хренов! — шиплю, но Валиев уже отключается.

Сжимаю в кулаке телефон и иду на поиски семейства. Дети в кой-то веки друг друга не убивают. Со щенком дружно возятся в детской. Илана учит Адама правильно гладить и не таскать за хвост животину.

Добрая у меня девочка. Вся в мать пошла, всех бедных, косоглазых, хромых, больных животных в дом тащит. А мы их пристраиваем, пока ребенок в школе и придумывает разные истории чудесного исцеления.

Адам другой. Упрямый и вредный. Даже немного агрессивный и напористый. Считает себя старшим и очень обижается, когда его авторитет Илана подрывает. Тут-то они и дерутся не на жизнь, а на смерть.

— А мама скоро придёт? — спрашивает дочь, заметив меня.

— У неё ночная смена. Утром придёт, — сажусь на корточки и обнимаю ребенка. Адам тут же теряет интерес к щенку и тоже идёт потискаться. Как же так, сестре внимание, а ему — нет. Непорядок.

— А мы возьмём Пушинку завтра на праздник?

— Возьмём, конечно, и Валиеву отдадим. Наша квартира на Пушинку не рассчитана, — хмыкаю, подняв детей, иду на кухню. Ужинать пора.

Адам брови хмурит, а дочь готова сырость развести. Но я не ведусь на детские слёзы. Ещё и няне достанется за то, что привезла детей вместе с щенком, не сказав ни мне, ни Жасмин.

Грею детям пиццу и отвлекаюсь на трель дверного звонка.

— Та дам! — раскинув в стороны руки, улыбается жена.

— Не понял, ты же на смене должна быть, — притягиваю к себе, шумно вдыхаю её неповторимый цветочный запах. Черт, десять лет прошло, а я до сих пор тащусь от неё.

— Сертификат окончания интернатуры, — вручает мне документ малышка и, подтянувшись на носочках, обнимает за шею. — Я решила закончить с учебой и не идти на ординатуру.

— Почему? Ты же мечтала стать хирургом.

— Ма-а-а-ма! — кричат на разный лад дети, услышав наши голоса и оттолкнув меня, облепляют женщину.

Жасмин перед ними на корточки садится, обнимает, целует. Светится вся, улыбается радостно, воркует. Смотрю на их возню с глупой улыбкой, сертификат этот верчу в руках.

Вопрос остаётся без ответа. Дети забирают на себя всё наше внимание. Мы садимся ужинать вместе. Потом решаем глобальный вопрос с щенком в нашей небольшой трёхкомнатной квартире. Купаем и укладываем спать малышей и хвостатых тоже.

И только глубокой ночью, когда мы наконец остаёмся наедине, я возвращаюсь к незаконченному разговору. Помню ведь, как важна была карьера для моего Цветочка.

— Я очень тебя люблю, — вздыхает жена, взбираясь на меня и крепко обнимая. — И очень благодарна тебе на все эти самые счастливые и безумно радостные дни. За то, что переступил через себя и возился с детьми, пока я училась.

— Так. Цветочек. Ты меня сейчас слегка напрягаешь, — хмурюсь, готовясь к худшему.

— Каждый день, уходя на учебу под плач младенца, я чувствовала себя предательницей, ужасной матерью и женой. С меня хватит. Я давно определилась и выбираю семью, — целует в губы Жасмин.

— Это очень хороший выбор, но ты ведь почти прошла весь путь. Год ординатуры и ты можешь начать свою практику.

— К чёрту ординатуру и хирургию. Я вполне могу пойти работать в клинику врачом общей практики. Но решила, что лучше буду мамой и женой, — перебивает, ластясь словно кошечка. Языком по раковине уха скользит и выдыхает: — Я беременна.

— Значит, идём за третьим? — усмехаюсь, роняю малышку на спину и нависаю.

— Да. С тобой ни одни контрацептивы не работают, — улыбается Жасмин и притягивает к себе.

— Люблю тебя, мой мудрый Цветочек, — шепчу, закрывая рот жадным поцелуем.

— И я тебя, мой неотёсанный Варвар, — мурлычет моя жена.