Невоспитанный трамвай

НЕ СПИТСЯ

— Голова! — стонала жена за завтраком. — Болит! Из-за тебя. Где ты был вчера?

— Я? Дома!

— Не ври! Ушел куда-то и деньги унес!

— Какие деньги? — Я встал с вилкой в зубах.

— Чего ты злишься? — сказала жена. — Я сон рассказываю.

Я сел, что-то проглотив.

— Будто были мы с тобою в магазине, а там норки выбросили-и! Пять рублей шкурка!

Я даже закашлялся. «Приснится же?!»

— И ты не купила?

— Говорю, ты ушел и деньги унес! Как назло.

— Далеко я не мог уйти. Нашла бы!

— Тебя найдешь. Совсем новые норки, уцененные, дырочка посередине.

— Это пустяки. Заделаем. Много их было?

— Теперь-то чего переживать? Поезд ушел.

— Не ушел! — сказал я. — Иди и спи. В случае чего, дай знать. Я деньги приготовлю.

Жена улеглась и мигом уснула. Через какое-то время заметалась, вскрикнула. Я сунул ей двести рублей в руки, крикнул:

— Бери на все!

Но она открыла глаза:

— Чего орешь, лопух? Там трамвайными абонементами торгуют.

— Не имеют права! — возмутился я. — Мы пока что дома, а не в трамвае. И вообще, ходи пешком, когда спишь, не вводи в расход.

Она повернулась на другой бок и опять уснула. Через четверть часа застонала, стала рукой шарить, будто искала чего. Но я денег ей не давал, пока не выясню.

— Что, почем, Люба?

Она только мычала. Проснулась в холодном поту.

— Очередь заняла, а магазин на учет закрыли! Ревизия как будто…

Жена попробовала еще уснуть — не может. Выспалась на месяц вперед. Я затосковал.

— Закрой глаза! — приказываю. — Считай…

Она закрыла и забылась. Лежит и видит вместо норок всякую дрянь: будто схватил я ее за горло, дышать не даю, кричу: «Считай до ста!»

После этого она вообще закрывать глаза боялась.

— Даю тебе полчаса, — предупредил я, — если не уснешь, я к Наде Девятовой уйду: она не то что дома, на работе спит!

— Сам виноват, — возмутилась жена, — если бы тогда не ушел с деньгами…

Повел я ее к доктору.

— Не может спать, — говорю, — в тот самый момент, когда шкурки задарма дают! Пять рублей штука.

— Где? — доктор вскочил и стал снимать халат. — Когда?

— Если б знать! — чуть не плачет жена.

— А, ну тогда не надо, — понял врач, — забудьте! Думайте о чем-нибудь другом: о книгах, музыке, кино… Вы любите стихи? «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась…»

— Пока мы будем с ней думать о чепухе, другие будут наживаться?! — возмутился я.

— Ну хорошо, — вздохнул врач, — так и быть: пару норок я вам достану!

— Десять! — сказал я. — На куртку.

Он не спорил.

— У меня там блат! Рука, — шепнул доверительно, — продавец знакомый.

— Лысый? — вычислила жена. — В тапочках?

Врач кивнул и покраснел.

— В белых.

— И чтобы норка уцененная была, — предупредил я, — за пять рублей. Можно дешевле.

Доктор не возражал.

— Там, между прочим, ревизия, — вспомнил я, — вдруг застукают?

— В лапу дам! Ревизору. У меня знакомый в ОБХСС, с грыжей.

— А если в газету напишут?

— В газете Иван Иванович, — не моргнув, сказал доктор, — мой одноклассник.

И я сдался.

— Ну, доктор, вы нас просто воскресили! Где вы раньше были?!

— И можно спать спокойно? — радовалась жена.

— Как за каменной стеной! — кивнул доктор и выписал порошки, жене и мне.

И мы спим. Без всяких снов. Вот что значит «руку» иметь, где надо. Без нее разве поспишь спокойно?

А норки те кроликами оказались: жена покрепче уснула и все спокойно, без нервов разглядела. Спасибо доктору и его порошкам.