Невыносимая шестерка Тристы

Двадцать

три

Клэй

–Ты должна остановиться, — тяжело дыша, прошу я, когда она посасывает кожу на моей шее. — Я хочу сходить по тебе с ума сегодня вечером.

Я хочу изголодаться по ней.

Но Лив проводит руками под моей юбкой, когда я сажусь на нее верхом на столе, ее пальцы впиваются в мою задницу.

— Я ничего не могу с этим поделать. Эти фотографии довели до безумия.

Снова целую ее и понимаю, что мечтаю как можно чаще оказываться с ней наедине.

Заброшенный класс для уроков труда в конце второго этажа расположен далеко от всех оставшихся учеников школы. Большинство уже разошлись по домам, но занятие по легкой атлетике все еще продолжается, и я опаздываю на встречу с друзьями, но мне плевать.

Стол врезается мне в спину, но я запускаю руку в ее волосы, хватаю их и оттягиваю ее голову назад. Смотрю на нее сверху вниз, пока наклоняюсь для поцелуев. Она такая мягкая. Я двигаюсь взад-вперед, наслаждаясь ощущением ее стройного тела у меня между ног.

— Это просто секс, да? — шепчу я.

Оливия смотрит на меня, пока я двигаю бедрами, ее сильные руки нежно и медленно притягивают меня.

— Почему нельзя остановить время, — жалуется она.

Я целую ее губы. Лицо. Щеку. Снова губы.

Четыре часа. Я увижу ее через четыре часа.

Раздается последний звонок: у учителей закончился рабочий день. Я стону от досады, понимая, что нам следует уходить.

— Мне нужно в театр, — говорит Лив, но не делает ни малейшего движения, чтобы перестать ласкать меня через нижнее белье.

Я целую ее в последний раз.

— А я должна встретиться с Эми и Крисджен, — со стоном отвечаю я, слезая с нее, уже вся мокрая. — Увидимся в восемь, хорошо?

Она встает, мы целуемся, забираем наши сумки и идем к двери, периодически останавливаясь, чтобы погладить друг друга, похихикать и еще немного поцеловаться.

— Ты получила его? — спрашивает она.

Я улыбаюсь, понимая, о чем она говорит. Роюсь в сумке и достаю игрушку: длинный, черный, вибрирующий прибор без лент, который наполнил меня в равной степени страхом и волнением, когда я достала его из упаковки.

— Ого, — Оливия опускает мою руку, чтобы никто не увидел его через окно в двери. — Ты принесла его в школу?

Я нажимаю на кнопку, вибрация гудит у нас в руках.

— Нормально? — Я нерешительно гляжу на нее. — Мне казалось, мы обе сможем использовать его, ну, ты знаешь… — Чтобы получить удовольствие. — И на него хорошие отзывы.

Мы сможем использовать его одновременно, концы расположены перпендикулярно друг другу, так что один конец входит в нее, а другой — в меня, когда я оседлаю ее. Там есть ребристая часть, которая будет касаться ее клитора, так что, надеюсь, мы обе сможем кончить.

Но она молча смотрит на него, и я немного напрягаюсь.

Может, это все-таки слишком. Или неправильно, я не знаю. Мне хочется потерять с ней девственность. Это все, о чем я могу думать.

Облизываю губы и убираю его обратно в сумку.

— Похоже, мне стоило доверить выбор тебе, — нервно смеюсь я и качаю головой. — Не уверена, что ты пользовалась таким раньше, так что не знаю, может…

— Это будет потрясающе, — перебивает она меня, притягивая за шею и нежно целуя. — Возьми его сегодня с собой.

Я целую ее в ответ, пробормотав:

— Хорошо.

Мой пульс учащается, и я не уверена, из-за нее это или потому, что ужасно нервничаю, но в этих игрушках есть что-то особенное. Думаю, мы выясним что.

Притянув ее к себе, одной рукой обнимаю ее за талию, а второй накрываю грудь.

Лив стонет, и касаюсь ее губ.

— Ш-ш-ш… — Я пытаюсь заглушить ее стоны.

Это занимает еще двадцать секунд, но я отстраняюсь и толкаю ее к двери.

— Так, ладно, нам пора, — снова целую ее. — Все, иди. Пожалуйста.

Она поправляет одежду и открывает дверь.

— Пока.

Я следую за ней и целую в последний раз.

— Пока, — шепчу я.

Она бежит трусцой по коридору, оглядываясь один раз, чтобы улыбнуться мне, и я смотрю, как она исчезает вниз по лестнице.

Дверь закрывается, а затем я снова поправляю юбку и стягиваю волосы в хвост.

— Я искала тебя.

Я подпрыгиваю. Что? Я иду на голос и вижу, как Эми выходит с другой стороны шкафчиков через коридор. У меня сдавливает грудь.

Как долго она там стояла?

Я сглатываю пару раз, моргаю и успокаиваю свое учащенное дыхание.

— Да, я знаю, что опаздываю. — Я иду по коридору и слышу ее шаги позади себя.

— Что ты делаешь, Клэй?

— Ухожу.

Я закрываю глаза, страх сковывает меня. Это чертово приложение. Я совсем забыла, что мы все скачали его много лет назад, чтобы найти друг друга. Я никогда не использовала его, чтобы найти подруг, поэтому мне и в голову не приходило, что они когда-нибудь это сделают.

Она хватает меня за руку и разворачивает.

— Что, черт возьми, происходит? — рявкает Эми.

Мне требуется секунда, чтобы успокоиться.

— Ну… многое, — отвечаю я, когда подхожу к своему шкафчику и набираю комбинацию на замке. — Сегодня утром Палата представителей приняла законопроект о кибербезопасности, хотя он, вероятно, умрет в Сенате. Президент приказал нанести авиаудары по Сирии. На этих выходных ожидается шторм, и я поцарапала свои винтажные туфли во время обеда.

Достав сумку, вытаскиваю вещи из рюкзака и кладу в него то, что мне понадобится для домашней работы.

— Клэй, я твоя лучшая подруга, — с этими словами она подходит ко мне. — Или одна из них. Что, черт возьми, вы делали там вдвоем?

На двери была опущена штора. Ей удалось бы заглянуть внутрь так, чтобы мы не услышали? Но я думаю, что в этом не было бы необходимости. Мы целовались прямо за дверью, как идиотки.

— Мы вязали свитера, — усмехаюсь я.

— Вранье, — ее голос звучит так, будто она выплевывает жука. — Боже, Клэй. Серьезно? Я стояла голой перед тобой! Спала в твоей кровати. Ты серьезно?

Захлопываю дверцу шкафчика и продолжаю идти. Она следует за мной.

— Я расскажу все твоим родителям, — говорит она мне вслед. — Я должна.

Я останавливаюсь. Прошу прощения? Повернувшись, смотрю на нее так свирепо, что мне кажется, будто мои глаза горят.

— Мне плевать, что эти «прогрессивные» придурки пытаются до нас донести, — выплевывает Эми. — У таких, как Оливия Джэгер, не в порядке с головой.

Я протягиваю руку, хватаю за воротник и тащу ее задницу в пустой класс. Она спотыкается, и, отпустив ее, я закрываю за собой дверь.

— Так не должно быть, Клэй, — объясняет она. — Просто прекрати. Прямо сейчас. Я не позволю тебе испортить всю свою жизнь.

Приближаюсь к ней, но она отходит назад.

— Клэй, ты не лесбиянка, — продолжает Эми. — Она сбила тебя с толку. Ты прошла через настоящее дерьмо, ты сейчас легкая мишень.

— Заткнись.

Я бросаю свою сумку на пол, и она, быстро отступая, натыкается на стол.

— Значит, ты говоришь мне, что однажды мы будем воспитывать наших детей, живя по соседству друг с другом? Ты, ненавидящая мужчин лесбиянка с дерьмовой стрижкой и потомством от донора спермы, и я со своими детьми, спрашивающими, почему тетя Клэй лапает няню?

Я хватаю ее за воротник обеими руками и прижимаю к стене.

Эми хнычет и пытается оттолкнуть меня, но я хватаю ее за волосы на голове одной рукой, а другой впиваюсь пальцами ей в живот.

Она кричит.

— Клэй!

— Ш-ш-ш… — шепчу я ей в губы.

Моя так называемая «подруга» извивается, но ее волосы обвиваются вокруг моих пальцев, и она словно попадает в ловушку.

— Прекрати, — умоляет она.

Но я не останавливаюсь.

— Если ты еще хоть раз заговоришь так со мной, я выбью тебе зубы, — смотрю ей в глаза, новая энергия наполняет меня, и это пугает, но я, черт возьми, не прекращаю. Ничто не встанет между мной и Лив. — Ты поняла?

Слезы застилают голубые глаза Эми, и я сильнее сжимаю ее, когда она пытается вырваться из моей хватки.

— Ты поняла? — кричу я.

— Клэй…

Но сейчас моя очередь высказаться.

— Теперь, Эми, я понимаю, почему твоя сестра, помешанная на Иисусе, употребляет кокаин, чтобы вытерпеть своего мужа-священника, от которого забеременела другая женщина, — говорю я спокойно, но твердо. — Твой отец две недели каждого лета развлекается с мальчиками подростками в Таиланде, так что ты просто проецируешь своих демонов на легкую мишень, но, если ты больше не моя подруга… — Я выплевываю эти слова, мои пальцы сильнее сжимают ее. — Не знаю, как я выживу.

У нее вырывается стон.

— Все поверят тебе, а не мне, — добавляю я, и мы обе знаем, что это не так. — Потому что твое слово значит гораздо больше моего, верно?

Нет.

Я продолжаю и внезапный прилив силы придает мне смелости.

— Я потеряю всех друзей, — говорю ей. — Остаток учебного года будет отстойным. Никаких вечеринок. Никакого выпускного. Можешь представить тиктоки и твиты? Вообще-то, я думаю, что в моей ленте есть несколько твитов с нападками на геев. А еще чья-то фотография в черном костюме для хэллоуинской вечеринки несколько лет назад.

Угроза повисла в воздухе, ее глаза расширяются, когда до нее доходит, кто здесь на самом деле контролирует ситуацию.

— Клэй…

— Наверняка скриншоты уже сделаны. — Я изображаю беспокойство. — Будет выглядеть не очень хорошо, когда я подам заявление в Омега Чи или пойду на гребаное собеседование о приеме на работу через пять лет. Ненависть ко мне распространится по всему миру. — Я вздыхаю. — О, нет, Эми. Ты поймала меня.

— Я была Бейонсе… — хнычет она, пытаясь объяснить свой костюм на Хэллоуин, но я снова сильно прижимаю ее к стене и, наконец, отпускаю.

Подняв свою сумку с пола, вешаю ее на плечо, пока она стоит, застыв у стены. Если Эми начнет болтать, я прикончу ее.

— И не беспокойся, — успокаиваю ее, окидывая взглядом с ног до головы, будто оцениваю ее. Словно я когда-либо смотрела на нее с интересом, пока она ночевала у меня дома или стояла голая в раздевалке со мной. — Я никогда не испытывала к тебе влечения. У тебя нет того, что есть у Лив.

И выхожу из класса — и из школы — быстро захожу в «Твиттер» и делаю скриншоты всего того дерьма, прежде чем она удалит его.

***

Я смотрю на свое лицо в боковое зеркало и ощущаю себя немного странно, менее нарядно чем, когда в школе.

Но Лив не любит излишеств, и я не хочу выглядеть чересчур красивой или ухоженной, заставляя ее чувствовать себя не в своей тарелке.

Держа телефон в руке, я иду в «Мариетту» немного раньше, чтобы выбрать столик. Святые обычно не приходят сюда в середине недели, поэтому нет риска, что меня заметят. Я хочу ее для себя.

Теплый воздух ласкает мои обнаженные руки, живот и грудь — все, что не прикрыто майкой, когда я захожу внутрь в джинсах и шлепанцах. Я уложила волосы мягкими волнами с помощью плойки и нанесла совсем немного макияжа, надеясь, что буду выглядеть так привлекательно, что она не сможет устоять.

— Садитесь где угодно, — говорит мне официантка в черной бандане, когда я вхожу. — Принести что-нибудь выпить?

Она хватает поднос с раками и несет его к столу.

— Две диетические колы, — прошу я. — И десять устриц на половинке скорлупы для начала. С приправами, пожалуйста.

Она кивает один раз, и я пробираюсь через закусочную во внутренний дворик. Приятный аромат цветов окутывает меня, когда я прохожу мимо немногочисленных посетителей к столику, расположенному по другую сторону дерева.

Бросив сумку, сажусь за белый столик из кованого железа, мой стул скрипит, когда я двигаю его по кирпичному полу. Белые стены тента колышутся на ветру, пластиковые окна запотели от влажности. Я смотрю вверх, дерево достигает того места, где должна быть крыша, небо над головой заполнено звездами.

Официантка ставит два напитка, а затем возвращается с подносом устриц со льдом, и я достаю из сумки бутылку с водой, открываю ее и мгновенно чувствую запах текилы «Патрон» внутри.

— Не начинай без меня, — вдруг слышу я.

Я улыбаюсь, поднимаю голову и вижу, как Лив подходит к моему столику.

Но мое сердце на мгновение замирает, когда я замечаю ее короткую черную юбку, длинные загорелые ноги и черные туфли на каблуках с шипами с ремешком, закрепленным вокруг лодыжек: мне сразу представляется картина, где она лежит прикованная к кровати. Впервые я обращаю внимание на ее лодыжки, они просто невероятные, и как я раньше их не замечала. И икры. И бедра.

Каблуки. Я никогда не видела ее на каблуках. Выцветшая футболка с черной полосой туго обтянута вокруг тела и завязана сзади, обнажая живот, и я понятия не имею, кто такие Black Flag, но сейчас я их вроде как люблю.

Ее губы подкрашены красным тинтом, а распущенные волосы выпрямлены.

Оливия стоит там и через мгновение тихонько смеется. Я понимаю, что смотрю на нее с открытым ртом. Я закрываю его, и мой взгляд снова скользит вниз по ее ногам.

Я встаю и целую ее, задерживаясь рядом и вдыхая запах ее мыла, духов и лосьона, которые смешиваются между собой и дарят это чудесное чувство в моем животе.

— Нервничаешь? — спрашиваю я.

Лив улыбается.

— В хорошем смысле.

— Ты выглядишь потрясающе.

Она отстраняется и садится, румянец заливает мои щеки, когда я встречаюсь с ней взглядом. Все, о чем я мечтаю, это прикоснуться к ней, и она знает это. Теперь остается только действовать до тех пор, пока моя блестящая идея о свидании не надоест нам обеим и мы сможем убраться отсюда.

Я сажусь следом, и неловкость от вопроса «Что теперь делать», когда мы привыкли либо целоваться, либо заниматься сексом, либо драться, оставляет нас в недоумении.

— У меня есть одна не школьная юбка, — говорит она, нарушая тишину и распрямляя свою трубочку. — Вот эта.

Она нравится мне. Я обхватываю своими ногами ее. Лив опирается головой на руку, играя со своей трубочкой, когда ее взгляд падает на маленькие слезинки в моем белом топе, сквозь которые просвечивает кожа.

— Что? — спрашиваю я.

— Ты тоже выглядишь потрясающе.

Сейчас я чувствую себя недостаточно одетой, но… ее глаза не лгут.

Лив прочищает горло, когда официантка перемещается по дворику, музыка доносится через вход из закусочной.

— Честно говоря, я нечасто ходила на свидания, — говорит она мне. — Не знаю, как все должно происходить.

— Мы едим. — Я распрямляю свою трубочку. — Обычно это снимает напряжение.

Сделав глоток, вытягиваю руки над головой, несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы выбросить из головы эти каблуки, но потом ее юбка напоминает мне кое о чем, и я улыбаюсь.

— Я уже видела тебя в этой юбке, — произношу я. — Ты надевала ее в мебельный магазин пару лет назад.

Она поднимает голову, вероятно, она не помнит этот момент.

— Я была там с мамой, — говорит она. Я поднимаю соус табаско и лимоны, предоставляя ей выбор. Она указывает на табаско.

— Наверное, Арми работал там, загружал фургон, а ты, похоже, увязалась за ним. — Я приправляю две устрицы. — Мама говорила с продавцом о нашем новом обеденном столе, который заказала у них в галерее в Нью-Йорке. Ты ходила по магазину. Дурачилась. Плюхалась на кровати и диваны и притворялась, что падаешь в обморок, когда твои братья пытались поднять вещи, хотя ты валялась на них.

Оливия улыбается, ее голова все еще опущена на руку.

— Гаражные двери были открыты, — продолжаю я. — Выбивающиеся пряди из твоего хвоста падали тебе на лицо, а белоснежная улыбка казалась такой широкой даже с расстояния в несколько ярдов. Я помню, что не могла расслышать твой смех, но мне бы этого очень хотелось… — Я понижаю голос до шепота, вспоминая момент, когда поняла, что влюбилась в нее. — Я чувствовала это внутри себя.

Ее улыбка начинает исчезать, а дыхание учащается.

— Пчела почуяла твой запах, и ты начала паниковать, — поддразниваю я. — Это было смешно, потому что ты никогда не паникуешь. Арми схватил тебя, и ты завизжала.

— Кажется, я помню это.

Это случилось довольно давно. Мы уже знали друг друга, но я проследила, чтобы она не увидела меня. Не хотелось, чтобы Лив прекращала дурачиться.

Я смотрю на поднос с устрицами.

— Вы все казались такими счастливыми. — А затем я перевожу взгляд на нее. — Ты была такой красивой. Я хотела тебя уже тогда.

Эта юбка на самом деле ей идет.

Я пристально смотрю на нее, мы обе понесли много потерь за последние несколько лет, и у нас обеих свои проблемы — у меня с моей семьей, а у нее — со своей. Возможно, она не захочет переносить эти отношения в колледж, а я, наверное, не захочу открыться людям и подвергнуть критике нашу интрижку, но я не сомневаюсь, что больше никогда не причиню ей боль.

Я указываю подбородком на устриц.

— Съешь одну, — предлагаю ей.

Лив берет одну устрицу, и я наблюдаю, как она открывает рот, откидывает назад голову, съедает моллюска, острый соус стекает по уголку ее рта. Она высовывает язык и проводит им вверх, бросает скорлупу вниз и облизывает губы, встречаясь со мной взглядом.

У меня вырывается стон, когда я смотрю на ее мягкие губы.

Я ставлю бутылку перед ней, и она пытается сдержать улыбку.

Открывая бутылку, она наклоняет ее вверх и глотает, пластик хрустит в ее руке.

— Ммм… — Лив вытирает губы тыльной стороной ладони, волосы падают ей на лицо, когда она снова закрывает бутылку крышкой.

Я киваю на устриц.

— Еще одну.

Она смотрит на меня и, конечно, понимает, что я делаю, и ей это нравится.

Проглотив еще одну устрицу, она закрывает глаза, и легкий блеск собирается в этой маленькой впадине на ключице.

Тепло разливает по моим бедрам, когда я наблюдаю, как двигается ее рот при следующем глотке. Мне жарко.

— Хорошо, — говорит она, приправляя для нас остальные устрицы. — Почти так же, как мы не должны разрушать это место, чтобы построить поле для гольфа.

Я бросаю на нее понимающий взгляд.

— Нет, не должны.

«Мариетта» и залив Саноа — часть Флориды, и я бы предпочла, чтобы передо мной сидела эта конкретная жительница Флориды, а не море туристов, делающих моего отца богаче.

Мы едим, и я делаю пару глотков, пряча бутылку, когда подходит официантка. Мой желудок урчит, когда понимаю, что сегодня еще ничего не ела, кроме устриц, и я вроде как хочу заказать еду, но официантка уже ушла, и я не знаю, хочу ли остаться здесь еще дольше.

— Ненавижу этот стол между нами, — ворчу себе под нос.

Оливия внезапно встает, пододвигает свой стул к моему и садится, обхватив рукой спинку моего стула и положив свою красивую ногу мне на колени.

Моя рука сразу же скользит вверх по внутренней стороне ее бедра, а губы находят ее шею.

— Мне правда нравится твой наряд, — шепчу я.

Когда школьная форма уйдет в прошлое, будет забавно носить все, что я захочу, и позволять ей насмехаться надо мной, делая то же самое.

Она делает еще один глоток, и я слизываю текилу с ее губ. Она удивленно моргает, когда ее глаза обводят помещение взглядом в поисках того, кто мог бы заметить нас, но только на этот раз мне все равно.

— Это может быть оно, — снова целую ее.

Она так хорошо ощущается, что я не в силах остановиться.

Лив целует меня, прижимается и стонет, отчего я не могу перестать улыбаться.

— Так когда эта часть свидания закончится? — спрашивает она.

— Ты готова ко второй части? Романтической прогулке по пляжу?

— Иу.

Я смеюсь.

— Тогда фильм?

Она сердито смотрит на меня.

— Мини-гольф?

Она качает головой, не отводя взгляд от моих губ.

Но я продолжаю:

— Затем следует философский разговор о наших социологических, политических и религиозных ценностях. Такой порядок тебя устроит?

Она наклоняется к моим губам, и я действительно рада, что ее дом недалеко. Мы все еще можем посмотреть фильм или поговорить о религии, только в постели.

— Клэ-э-эй? — прогремел вдалеке голос.

Я замираю, Лив останавливается, едва касаясь моих губ.

Что это…

— Какого черта? — вздыхаю я.

Мои нервы натянуты, и я выпрямляюсь, убирая ее руки со своего тела.

Каллум. Я выглядываю из-за дерева и вижу, как он неторопливо входит во двор с Майло, Эми и парой своих друзей.

— Что они здесь делают? — шепчу я, рефлекторно отодвигаясь, и все внутри меня сжимается. — Я удалила это приложение.

Дерьмо. Как они нашли меня?

Лив смотрит на меня, но я не смотрю на нее в ответ. Не могу сделать это сейчас. Не прямо сейчас.

Она ждет несколько секунд, дает возможность просто обнять ее и признать, что между нами что-то есть, но…

Она встает. Отодвигая стул к своей стороне стола, Лив достает телефон и нажимает на кнопку, и я не знаю, что она делает, но просто сижу там, откинувшись назад, и наблюдаю, как они направляются в нашу сторону.

— Привет, детка, — здоровается Каллум, подходя с тарелкой лаймового пирога, Эми несет содовую.

Я пристально смотрю на нее. Они следили за мной или что?

Каллум пододвигает стул и садится за наш столик, его друзья маячат позади него. Он переводит взгляд на Лив.

— Привет, детка.

Она усмехается себе под нос, словно ее терпение по отношению к нам обоим почти иссякло.

Каллум хватает мою вилку.

— Услышал, что ты здесь без меня, — объясняет он. — И подумал, что ты с одним из парней Джэгер, — он переводит с меня на нее. — Собрание команды, девчонки?

— Скучно, Эймс? — огрызается Лив. — Деньги, секс, привилегии, но тебя все еще одолевает скука, и поэтому тебе пришлось проделать весь путь сюда в поисках развлечений, да?

Я держу свой стакан, ледяной конденсат охлаждает мою ладонь, но не остальную часть меня.

— Весь путь сюда, — усмехается она. — Потому что на месте Клэй я бы не захотела тебя, — с этими словами Лив бросает на меня взгляд. — На месте Клэй я бы посчитала тебя довольно жалким, и тебя это, должно быть, бесит.

Его взгляд становится более жестким, и я гляжу на него, уже приготовившись броситься на него, если он пошевелится.

Оливия снова устремляет на него свой взгляд.

— Я даже готова поспорить, что ты ее не заводишь. Как и любую другую девушку. Именно поэтому ты домогаешься до них, да?

Домогаешься… что?

— Ты их не заводишь, — повторяет Лив. — Они улыбаются. И они подлизываются. И они имитируют, — сказав это, она выпрямляется, слегка покачивает бедрами, и стонет. — Да, да, ты лучший, Кал. Лучший, — она сопровождает свои движения шепотом и стонами.

Я сдерживаю улыбку.

— Может, она спит с одним из моих братьев, — пожимает плечами Лив. — Может, даже не с одним. В конце концов, у меня их пять. Иногда они становятся командой. Так что ты им не соперник.

Я прищуриваюсь и пинаю ее под столом. Она едва слышно смеется.

Каллум впивается пальцами в пирог.

— Твои слова причиняют боль, — говорит он, — но не так сильно, как я, и ты это знаешь. Мы могли бы унести тебя и Клэй отсюда прямо сейчас, и это сошло бы нам с рук.

— Да неужели? — удивляется она.

Его глаза загораются.

— Пятеро против двоих, Лив.

— Разве?

И сразу же раздается вой.

— Оу, оу, оу!

Мурашки пробегают по моей коже, когда я понимаю, кто только что вошел в «Мариетту».

Вот кому она писала. Своим братьям.

Каллум выпрямляется на стуле, в его голубых глазах появляется настороженность, когда четверо из парней Джэгеров заходят внутрь в поисках своей сестры. Я удивляюсь, замечая, что Крисджен держит Трейса за руку.

И Майло здесь. Прекрасно.

Через мгновение все окружают стол, за которым сидим мы с Лив, другие посетители во дворе бросают взгляды и замечают, что что-то происходит, но никто не двигается.

Я тихо обращаюсь к Крисджен:

— Что ты делаешь с Трейсом?

— Мы переспали после той драки, — шепчет она в ответ.

Я знала.

Смотрю слева направо, напряжение нарастает, когда две компании пронзают друг друга взглядами.

— Я слышал, прошлой ночью кто-то вломился в Фокс Хилл. — Каллум глядит на моих братьев. — Знаете что-нибудь об этом?

Проникновение в загородный клуб? Я ничего об этом не слышала.

— Понятия не имею, о чем ты, — отвечает Даллас. — Тем не менее, мы будем держать ухо востро. Что-нибудь украдено?

— Ничего, — огрызается Каллум. — Странно, не правда ли? Просто портрет основателя подпален, хотя в помещении был кассовый аппарат и тонны спиртного.

— Да, странно, — говорит Арми. — Мы будем начеку.

— Не сомневаюсь.

Я перевожу взгляд с одной компании на другой с таким чувством, словно что-то пропустила. Джэгеры не охраняют территорию Фокс Хилл, и никто из них не работает там. Они не стали бы вламываться туда только для того, чтобы осквернить картину.

Не представляю, кто мог бы это сделать. Но, кажется, Каллум в курсе того, чего не знаю я.

Лив откидывается на спинку стула.

— Значит, эм… Каллум думает, что Клэй сегодня ночует у нас дома, — с сияющими глазами объявляет она, правда вот-вот соскользнет с ее восхитительного маленького язычка. — Он думает, что она спит с кем-то из Джэгеров.

Ее братья усмехаются, и Трейс подходит ко мне, хватаясь за свою промежность.

— О, брось, детка, — воркует он мне. — Ты знаешь, что это твое.

Тьфу.

Джэгеры снова смеются, потому что они точно знают, где я буду спать сегодня ночью, и я, качая головой, смотрю на Оливию.

— Тебе нравится происходящее.

— О, ты даже не представляешь насколько. — Она улыбается, ее лицо сияет от удовольствия, когда она снова обращается к своим братьям. — Я сказала ему, что, возможно, вас двое.

— Ну, и зачем тебе понадобилось говорить ему это? — дразнящим голосом спрашивает Даллас.

Она пожимает плечами.

— Все знают, что вы с Айроном команда.

— Похоже, наш секрет раскрыли, Далли, — смеется Айрон, братья складывают ладони вместе и ударяются кулаками.

Но следом подает голос Арми:

— Почему никто никогда не думает, что это я?

Лив ворчит.

— Потому что ты мамочка — а это большая драма.

Я смеюсь себе под нос. Арми красивый, но да… Никто не хочет седлать этого пони и быть мачехой.

— Возможно, это Мэйкон, — добавляет Айрон.

Я сжимаю зубы.

Лив кивает.

— Мужчина постарше.

— И опытный, — усмехается Трейс.

Но Даллас перебивает их:

— Не, Мэйкону не нравятся богатые принцессы.

Сжав кулаки, я теряю терпение. Не хочу, чтобы весь мир знал о моей сексуальной жизни, но при этом меня не очень волнуют их намеки на то, что я сплю с теми, с кем на самом деле у меня ничего нет.

— Ну, это мог бы быть Мэйкон, — добавляет Арми. — Потому что…

И все Джэгеры нараспев произносят:

— Все в нашем вкусе, когда раздеты!

Словно это гребаный девиз их семьи или что-то подобное.

Лив смеется со своими братьями, они все забавляются за мой счет, и мне это уже порядком надоело.

Я протягиваю руку, хватаю кусок пирога Каллума и бросаю его прямо в Лив. Он приземляется в ее чертову грудь и прилипает, кусочки попадают на подбородок, а она дергается, задыхаясь.

Теперь я уже не такая смешная, не так ли?

Все замирают, почти не дышат в ожидании реакции Лив. Я облизываю пальцы и жду.

— О, черт, — шепчет Майло, пряча за рукой смех.

Оливия прочищает горло и выпрямляется. Айрон делает шаг вперед, но она встает и отталкивает его.

— Все нормально, — щебечет она, переводя взгляд со своих братьев на Святых. — Никакой драки. Никакой крови, — поднимает бутылку с текилой и делает глоток. — Никаких арестов сегодня. Договорились?

Я киваю. Было бы отстойно, если бы все вышло из-под контроля и перестало быть забавным.

И, как только она ставит бутылку и берет диетическую колу, я делаю глубокий вдох, но затем Лив наклоняется над столом, высоко поднимает ее и выливает содержимое мне на голову.

— У-у-у-у, — ликует кто-то.

Каллум, взволнованно улыбаясь, щелкает пальцами, чтобы Эми начала фотографировать происходящее, но я делаю короткие неглубокие вдохи, когда ледяной напиток спутывает мои чистые волосы и прилипает к тонкой майке на моей гребаной груди без лифчика.

Я убью ее.

Встаю, хватаю ложку взбитых сливок с тарелки и поднимаю ее, уже приготовившись запустить в нее.

— Не делай этого, — она указывает пальцем. — Ты испачкала меня. Я испачкала тебя. Мы квиты.

Я медленно качаю головой: мне все равно, кто сейчас смотрит на меня в этой неприличной рубашке. Все, что я вижу, — это она.

— Ой-ей, — смеется Трейс, и все отступают в ожидании чего-то.

Я взмахиваю ложкой, шарик врезается прямо ей в шею, и воздух наполняется воем.

— Бой едой! — Трейс поднимает руки к небу.

И все начинают бросаться едой.

— Ву-ху, — кричит кто-то, и «Мариетта» заполняется смехом.

Лив отшвыривает свой стул назад и обегает стол, а я вскрикиваю и убегаю. Трейс хватает тарелку с лаймом, к нему присоединяются его братья, и все начинают кидать еду друг в друга. Соседние посетители с тарелками в руках немедленно уходят с линии огня в помещение.

— Продолжай снимать, — требует Каллум. — Да, черт возьми!

Я беру чье-то оставленное на столе пиво и резко поворачиваюсь лицом к Лив.

— Намекаешь, что я сплю с твоим братом, и даже не с одним? — кричу я.

Я встряхиваю пиво и выплескиваю его на нее.

Оливия кричит, но начинает смеяться.

— Мне жаль!

Неправда.

Я хватаю все, что могу найти, бросаю в нее, и она приближается на дюйм, поднимая руки, чтобы защититься.

Эми снимает, как Каллум, Майло и их друзья подбрасывают в воздух фруктовый салат, пирожные и напитки, семья Лив бросает в ответ так хорошо, как только может, гоняясь за Святыми по внутреннему дворику.

К счастью, пока это все еще не переросло в настоящую драку.

Я перепрыгиваю через буфетную стойку, поскальзываюсь и приземляюсь на пятую точку, но, прежде чем я успеваю подняться на ноги, что-то теплое и липкое проливается мне на голову и течет вниз по рукам.

Зажмуриваю глаза, и запах мгновенно ударяет мне в нос.

Картофельное пюре? Такое ощущение, она вылила на меня целую кастрюлю пюре.

— Фу! — кричу я, вскакивая на ноги и вытирая картофель с глаз. — Я убью тебя!

Фу, фу, фу.

Я дрожу, чувствуя себя отвратительно. Мне нужно в душ.

Лив, запрокинув голову, так заразительно смеется.

Но я даже не успеваю найти еду, чтобы кинуть в нее, а она уже соскальзывает со стола и хватает меня за руку.

— Теперь мне нужно помыть тебя, — решает она и сразу же целует.

Да, черт возьми.

— Забери меня отсюда.

Сейчас. Пока все отвлечены.

Еда летает по воздуху, Даллас преследует Каллума с парой яиц, которые выглядят так, будто им будет больно, если их ударить, но мы не задерживаемся, чтобы не беспокоиться, если ситуация обострится. Схватив мою сумку со стола, мы убегаем, оставляя этот беспорядок на завтра, и я надеюсь, что Мэйкону потребуется именно столько времени, чтобы понять, что мы только что разрушили это место.

Оставив мою машину позади, мы бежим по темной грунтовой дороге, Лив снимает каблуки, чтобы не отставать от меня.

Мы останавливаемся, чтобы она могла отпереть входную дверь.

— Мне нужна ванна, детка, — шепчу я ей на ухо сзади.

Текила подействовала, и меня трясет. Она открывает дверь, и я направляюсь прямо вверх по лестнице впереди нее, в доме темно.

— Мэйкон! — зовет Оливия.

Ответа нет.

Остальные в «Мариетте», и я знаю, что у нее где-то здесь племянник. Должно быть, с няней.

Она следует за мной, когда я направляюсь в ванную, и мы обе входим, запирая за собой дверь.

Я бросаю сумку на стул рядом с ванной и скидываю босоножки.

— Хорошее первое свидание? — спрашиваю я.

— Неплохое.

Она включает воду, и комната вскоре заполняется паром. Я сижу на краю, наблюдая, как она наклоняется и проверяет температуру воды.

На нее больно смотреть. Вечно красный оттенок губ, будто она родилась с такими. Сияние ее оливковой кожи, едва заметный румянец на щеках. Стройные ноги и длинные волосы, и пот на ее теле, и мой рот у нее на груди. Все это заставило бы отца Макнилти обрушить на нас адские муки во время воскресной мессы, если бы он знал, чем мы занимаемся.

Я правда позволю Каллуму сопровождать меня на бал? Правда не пойду с ней на выпускной?

Задумавшись, опускаю взгляд. Я хочу, чтобы все знали, что она моя. Мое сердце принадлежит ей, и меня пугает, вдруг у нее нет желания обладать им так сильно, как я бы того хотела.

Оливия все еще не приняла тот факт, что я призналась ей в любви.

— Мне так хотелось сказать им всем, что я была в твоей постели, — тихо признаюсь я.

Она смотрит на меня, и я встаю, веду ее в душ, мы обе медленно снимаем друг с друга одежду, я не отрываю от нее взгляда.

Я расстегиваю молнию на ее юбке, и она падает в ванну. Вода льется на спину, когда Лив снимает с меня майку и помогает мне снять джинсы.

Мы бросаем нашу испачканную едой одежду в раковину, чтобы позже постирать, и она толкает меня обратно под струю, чтобы помочь мне вымыть волосы.

Но едва я откидываю голову назад и закрываю глаза, ее рот накрывает мой сосок.

У таких, как Оливия Джэгер, не все в порядке с головой.

Я трясусь от смеха над сегодняшними словами Эми. Тогда со мной тоже что-то не так. Я уже так сильно хочу ее.

— Над чем ты смеешься? — спрашивает Лив.

Я обхватываю ладонями ее лицо и притягиваю к себе.

— Ни над чем, детка. Просто ты заставляешь меня дрожать. — И я целую ее, проникая языком в рот и обнимая ее, крепко прижимая к себе, пока тепло окутывает нас.

Развернув Лив, мою волосы и тело, не отрывая от нее рук, пока ее поцелуи на моей шее опускаются все ниже и ниже.

— Ты сказала, что можешь сделать все, на что способен мужчина, — поддразнивающим тоном говорю я. — Докажи это.

— Или что? — Она прикусывает мою губу. — Ты угрожаешь мне, что получишь от Каллума то, чего не можешь получить от меня?

Лив облизывает мои губы, и мы сильнее тремся друг о друга.

У меня вырывается стон.

— Покажи, что ты собственница, и мне не придется этого делать. Скажи мне, что я твоя девушка.

Скажи мне.

— Ты пытаешься разобраться с этим дерьмом прямо сейчас?

— Да. — И я целую ее глубоко и сильно, накрывая рот, словно это последняя еда на земле.

Оливия сползает по стене, садится на корточки между моих ног и притягивает мои бедра к своему рту. О, боже. Ее язык скользит вверх по моей киске снова и снова, каждый раз заканчивая покусыванием или посасыванием.

Снова и снова.

Я закатываю глаза, ее губы теребят мой клитор и заставляют меня стонать. Мне плевать, если нас кто-нибудь услышит. Пусть слышат.

Поднимаю ногу, ставлю ее на край ванны позади нее, одной рукой сжимаю ее волосы, а другой хватаюсь за подоконник.

— Трахни меня, принцесса, — говорит Лив.

Она кусает меня, и я, обессилев, откидываю голову назад. Двигаю бедрами, толкаясь в ее рот, и смотрю вниз, любуясь видом.

Целуя и посасывая внутреннюю поверхность моих бедер, она водит языком по моей киске.

— Черт. — Я дрожу, все быстрее прижимаясь к ее рту. — Глубже, Лив.

Она хватает меня за задницу обеими руками, погружаясь в меня своим языком, и я вскрикиваю. Тепло наполняет мой живот, и пульсация охватывает меня, когда она толкается внутрь и при этом ласкает себя.

Оливия лижет и вкушает.

— Ты такая мокрая, детка. — А затем снова встречается со мной взглядом: — Мне не терпится растянуть тебя.

Я замираю, мое тело жаждет кончить, и каждый дюйм моего тела горит.

Прежде чем успеваю убедиться, что вроде как понимаю, чего она хочет, Лив встает, поворачивает насадку для душа к стене, подальше от нас, и достает игрушку.

И как только я это вижу, мое сердце начинает биться, как отбойный молоток.

— Мне страшно.

Лив встречается со мной взглядом.

— Мне тоже.

Она держит его под водой, тщательно ополаскивая, и, хоть знаю, что она говорит это просто для моего спокойствия, я ценю это. На мгновение мне кажется, что мы делаем что-то вместе. Хоть для нее это и не первый раз. И даже, возможно, не пятый.

Оливия снова целует меня.

— Ожидание заставляет тебя волноваться, — говорит она, нажимает на кнопку и находит медленный, размеренный ритм.

Она проводит игрушкой между моих ног, и я вздрагиваю, хватаясь за нее.

— Не могу дождаться, когда ты трахнешь меня ей, — шепчет Лив.

Мне трудно сдержать улыбку. Я бы сделала все что угодно ради ее удовольствия.

— Иди сюда, детка. — И она тянет меня вниз на себя, когда садится на пол ванны, откидываясь назад в расслабленной позе. Я сажусь верхом, следуя ее примеру, мы оба двигаем бедрами и тремся друг о друга.

— Ты хочешь сделать это здесь? — спрашиваю я.

Лив кивает.

— Да. Мы мокрые. Если мы выйдем, ты замерзнешь. Останься со мной.

Навсегда.

Она перемещает игрушку между нами, и я немного опускаюсь вниз по ее ногам, наблюдая, как она вставляет более короткий конец внутрь себя. Он вибрирует, я слышу внезапный вдох, и мои глаза устремляются к ней, видя болезненное выражение на ее лице, когда она погружает его внутрь.

Оливия всхлипывает, и мое сердце замирает, но… боль исчезает с ее лица, и она успокаивается.

Немного перекатывая игрушку, она проводит ребристой частью по своему клитору, пока дыхание не становится уже не коротким и поверхностным, а размеренным и глубоким.

Затем Лив переводит свой взгляд на меня.

— Иди сюда.

Боже, она такая красивая.

Наклоняясь, я целую и посасываю ее живот, покусываю грудь, а затем опускаю рот на игрушку, беря ее так глубоко и давая ей насладиться этим видом.

— Клэй… — бормочет Лив.

Я смачиваю ее, не уверена, что испуг высушил меня, но я делаю это. Я делаю это с ней. Перекидывая ногу, я снова седлаю ее и опускаюсь на игрушку, чувствуя, как кончик погружается внутрь.

И сразу же напрягаюсь.

— Слишком большой? — спрашивает Лив.

Мне хочется сказать «да». Мне хочется отступить. Но другие делают это каждый день. И у меня получится сделать это.

Я двигаю бедрами по кругу, проводя вибратором по клитору и снова разогреваясь, а затем погружаю его внутрь, сначала всего на дюйм, но затем останавливаюсь.

— Просто дай мне минуту, — прошу ее.

Вытащив его, я снова вставляю, ощущая, как его ствол растягивает меня, и это причиняет боль, но я опускаюсь все ниже, боль неприятная, но терпимая.

Оливия касается большими пальцами моих сосков, мы обе молчим, когда я медленно выхожу, а затем снова вхожу, пока полностью не усаживаюсь на нее.

— Лив…

— Не двигайся, — шепчет она, удерживая меня на месте. — Стой. Дай ему минутку.

Я наклоняюсь, я растянута, мне немного больно, но я заполнена. Это внутри меня, полностью.

Целую ее, сжимая грудь, и начинаю двигаться, тереться о нее.

— Прокатись на мне, Клэй.

— Да, — стон срывается с моих губ.

Я трусь о нее, позволяя вибрациям делать свое дело, и через мгновение мне так тепло, я такая мокрая. Соскальзываю с него и возвращаюсь обратно, теперь легко двигаюсь на нем, совсем не чувствуя боли. Просто ощущая себя… растянутой.

Улыбаюсь, откидываюсь назад и хватаюсь за обе стороны ванны, наслаждаясь тем, как она смотрит на мое тело, когда я двигаюсь и устраиваю для нее шоу.

— Ты хочешь этого, детка? — Лив сжимает мои бедра.

Я двигаюсь быстрее, толщина, кончик проникает глубоко внутрь меня, и маленький моторчик стучит по нашим клиторам, создавая комбинацию лучших гребаных ощущений, которые, как мне кажется, я когда-либо испытывала.

У меня вырывается стон, когда я меняю позу, чтобы запрыгнуть на нее сверху.

— О, боже, — кричу я, ощущая это сейчас. Преследуя это чувство.

Она сжимает мои бедра, улыбается и смотрит туда, где встречаются наши тела.

— Черт, Клэй. Жестче, детка. Ну же. Жестче. Мне так хорошо.

И я не могу отличить ее стоны от моих, пока мы трахаемся в ванной.

Поднимаю ее руку и посасываю палец, а Лив выгибает спину и впивается ногтями в мою кожу.

— Боже, — выдыхает она.

А затем откидывает голову назад, каждый мускул напрягается, когда она кончает, и я прислоняюсь своей киской к ее, потирая так сильно, что чувствую, как ее клитор пульсирует напротив моего до тех пор, пока я не кончаю.

— Боже! — кричу я. — Лив! О, так хорошо!

Она сжимает мою грудь, когда я вздрагиваю и дрожу, мои внутренности разрывает волна эйфории. Мои бедра прижимаются к ней, дергаясь все сильнее и быстрее, пока оргазм не начинает покидать меня, и я падаю на нее сверху, каждая частичка меня горит от изнеможения.

Оливия прижимает меня к себе, и я ощущаю поцелуи на своих волосах, но мир вращается слишком быстро, и я уже ни в чем не уверена.

Вибратор все еще гудит внутри нас.

— Еще раз, — требует Лив, хватая меня за ягодицы.

Я поднимаю глаза, улыбаясь, прежде чем поцеловать ее в губы.

— В постели, — решаю я. — Ты сверху. Трахни меня сзади.

Ее брови взлетают вверх.

Я хочу видеть, как двигается ее спина, как ее волосы прыгают по коже. И ее заднице.

Вытащив игрушку, морщусь от боли, которую не чувствовала мгновение назад. Я встаю, мои ноги дрожат, и она вытаскивает другой конец из себя. Я беру ее за руку и помогаю подняться.

— Ты в порядке? — спрашивает Лив.

Думаю, да.

— Да.

За исключением того, что не откажусь ни от чего из этого. Я просто хочу большего.

Она подставляет один конец игрушки под струю, и я вижу, как вода становится немного розовой от моей крови. Чувствую, как румянец заливает мои щеки, а улыбка так и просится наружу при напоминании о том, что она сделала со мной.

Что теперь я не могу отступить.

Затем Оливия переворачивает его и моет другой конец.

Снова много крови.

Я поднимаю на нее глаза, но она не смотрит на меня.

Жду…

— Ты никогда ни с кем раньше так не делала? — Я изумленно смотрю на нее.

— Нет, — тихо отвечает она, все еще не поднимая глаз.

Но я думала, что…

Открываю рот, хочу сказать, но не знаю что. Слишком много мыслей.

Это был и ее первый раз.

Я хватаю ее за руку, поворачиваю к себе и слышу, как игрушка падает на пол, когда накрываю ее губы своими.

Теперь я никогда не смогу отступить.