Нэйт

Глава 5 Нэйт

— Где она? — мой рёв, казалось, ошеломил Джорджа, который стоял у входной двери, но он указал вверх по лестнице.

Я бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы оказаться у неё в комнате. Опал сидела у кровати, на которой сидела Сабрина, согнувшись и обхватив голову руками.

— Она только что пришла в себя, — сказала Опал, сцепив пальцы на коленях.

— С тобой все в порядке? — спросил я, подбегая к Сабрине и усаживаясь рядом с ней.

Подняв голову и широко раскрыв глаза, она заглянула в мои, а затем, скользнув взглядом ниже, она заметила пятна крови на рукаве моей рубашки.

— Чья это?

— Не моя, — ответил я, осматривая её лицо — никаких видимых повреждений, слава богу, не было.

— Чья?

— Не волнуйся об этом сейчас.

Я взглянул на её горло, где остались некрасивые красные следы от пальцев, которые портили её кожу. Ярость кипела и бушевала во мне. Когда я найду ублюдка, который посмел поднять на неё свои руки, я убью его медленно.

Она коснулась моего окровавленного рукава и спросила:

— А Харгут? Он в порядке?

Я надеялся, что она не спросит, и решился уже солгать ей. Но, в конце концов, я просто покачал головой. Ее лицо искривилось, и из горла вырвались рыдания. Я притянул её к себе и держал, пока она плакала.

Харгут сумел догнать людей, которые увезли её, и протаранил их машину на автостраде. К тому времени, когда мои ребята добрались туда, он уже истекал кровью, но он вырвал Сабрину из рук похитителей, оставив два трупа и одного раненого русского на разделительной полосе, пока потрясенные свидетели наблюдали из своих автомобилей. Мои люди схватили его и уцелевшего придурка и помчались к дому, пока не появились копы.

Лежа на ступеньках моего дома, Харгут пытался извиниться за то, что позволил её похитить, пока я зажимал руками смертельные раны на его груди. Я видел, как он испустил последний вздох, когда Питер потащил выжившего русского за угол дома. Я прикончу его здесь, в подвале, после того, как Дэвид допросит его. Он ни хрена не скажет. Русских почти невозможно было заставить говорить. Но я бы с удовольствием выплеснул свой гнев на этого ублюдка.

— Ты уверена, что не пострадала? — спросил я, отстранив Сабрину и внимательно посмотрев ей в лицо.

— Мне больно, но я не помню несчастного случая. Я не знаю, что случилось. Но Харгут был там. Харгут… — она подавилась рыданиями, её прекрасные голубые глаза наполнились слезами, когда я откинул одеяло и провел руками по её телу, затем по ногам, проверяя, нет ли травм.

Она зашипела, когда я надавил на её бедро, и сказала:

— Там.

Я расстегнул пуговицу на её джинсах и спустил их до бёдер. На боку широкой полосой расползался большой багровый синяк.

— Не думаю, что там перелом, — сказал я, изо всех сил стараясь не обращать внимания на нежно-розовое кружево её трусиков. — Опал, принеси ей лёд и обезболивающее.

Опал встала и вышла.

Я провел рукой по её мягкой коже, ощупывая синяк.

— Где-нибудь ещё?

— Нет, — ответила она, шмыгнув носом. — Здесь болит сильнее всего.

Её слезы подействовали на меня сильнее, чем следовало бы. Это вернуло меня в еще более мрачное время, когда она была травмирована так сильно, что думала, что я её спаситель. А я не спаситель. Я был просто мудаком, который оказался в нужном месте в нужное время, чтобы притвориться героем. Похоже, в этом отношении мне повезло, потому что она смотрела на меня так, словно я был единственным мужчиной на планете, который мог защитить её.

— Иди сюда, — проговорил я, снова раскрывая для неё свои объятия.

Она прижалась ко мне, дрожа всем телом, и проговорила:

— Он присматривал за мной.

— Я знаю. Он делал свою работу, — ответил я, проводя рукой по её волосам. — Шшш.

— Н-у-у… у него есть дочь. Кто-то должен ей сообщить.

— Я всё сделаю.

Я повернул её так, чтобы она села ко мне на колени, и откинулся на спинку кровати.

Она уткнулась носом мне в шею, её влажные ресницы щекотали мою кожу. И так же, как это было пять лет назад, я снова плясал под её дудку. Я готов сделать все, чтобы остановить её слезы, чтобы она чувствовала себя в безопасности, хотя она уже знала, — гораздо лучше, чем большинство людей вдвое старше неё, — каким ужасным может быть этот мир.

— Я с тобой. Здесь с тобой ничего не случится.

Она кивнула мне.

— Я знаю.

Я обнимал и успокаивал девушку в течение долгого времени, пока её слезы не утихли. Все это время мой разум был на пределе, и я жаждал убить того, кто считал хорошей идеей попытаться украсть её у меня, хотя у меня было довольно четкое представление о том, кто это был. Харгут сумел описать похитителей — грёбаных русских. Но как они узнали? Не прошло и пятнадцати минут, как Сабрина выехала, когда они нанесли удар. Вывод был только один. Стукач усердно работал, портя мне жизнь. Кто бы это ни был, я намеревался пытать его. Пусть Мясник не торопится со всей средневековой хренью, которая ему так нравится, а я подожду и вступлю в игру в самом конце. Сделать какое-нибудь извращенное кровопускание, которое заставит самого жесткого человека в комнате захотеть выблевать свой обед по всему полу. Вот так надо поступать со стукачами.

Опал принесла лёд и подала девушке какое-то лекарство.

— Ты можешь рассказать об этом? — спросил я через некоторое время после того, как она приняла таблетки.

— Его зовут Дмитрий.

Дрожь пробежала по её телу.

Главарь братвы в Филадельфии. Чертовски потрясающе. Он руководил всеми попытками сорвать мою сделку с ирландцами. Этот ублюдок, похоже, решил мне отомстить. После того как он взялся за Сабрину, это чувство стало взаимным.

Я провел рукой вверх и вниз по её спине.

— Он что-нибудь говорил?

— Я узнала его. Он работал на моего отца. Он сказал, что я его кукла. Он сказал, что испортил другую игрушку моего отца. Что он имел в виду? Он хочет причинить мне боль. Он сказал, что собирается… — её голос дрогнул, и я заставил её замолчать и стал гладить по её по спине ещё сильнее, когда раскаленная ярость пронеслась по моим венам.

— Он тебя не тронет, — ответил я. В этот момент я решил, что убью его голыми руками. — А теперь всё, хватит. Тебе нужно отдохнуть.

— Останься, — попросила она, уткнувшись в меня носом. — Пожалуйста!

Мне нужно было убить человека в подвале, но я решил, что это может подождать. Дать Дэвиду чуть больше времени, чтобы он попортил шкуру русскому придурку — мне ничего не стоило и было мне как раз на руку.

Я оглянулся на мультяшных котиков, которые смотрели на меня с обоев и занавесок.

— Я не уверен, что тусоваться в мультяшном домике «Хелло Китти» — это мой стиль.

Она рассмеялась, и этот смех успокоил мои измученные нервы.

— Не ври. Я знаю, тебе это нравится.

Улыбка тронула мои губы.

— Ты меня подловила.

— Верю в это, — ответила она, вздохнула и прижалась ближе, её дыхание стало медленным и ровным.

Мне следовало сказать ей, что я не из тех, с кем можно рассчитывать на отношения, но я промолчал, пока таблетки не начали действовать и она не уснула тяжелым сном. Проводя с ней время, я чувствовал гораздо более себя человечным, чем когда-либо за долгое время. Возможно, она была права насчет того, что я меняюсь. За годы разлуки я ожесточился, но ей удалось обойти твердый слой брони и поселиться в моем сердце. Потребность защитить ее взяла верх над всем остальным.

Когда Дэвид позвонил мне и сказал, что у нас неприятности и дело касается Сабрины, я не смог добраться до неё достаточно быстро. Все эти годы находясь в школе, она была в безопасности. Но теперь я облажался, позволив ей остаться в доме. Теперь она станет мишенью, пока не прояснится, что это за хрень происходит с русскими. И под «прояснилось» я имел в виду, что «все куски дерьма, которые осмелились прикоснуться к ней, истекали кровью под моими проклятыми ногами». Она была моей, чтобы защищать с первого момента, когда я увидел её, и я не собирался её подводить.

Вот тут и была одна проблемка, угадайте, какая? Она больше не ребенок. Не важно, сколько раз я пытался думать о ней как о тощей девочке, какой она была пять лет назад, стояк, опасно близкий к её заднице, говорил об обратном. Она не ребенок, она взрослая женщина, которая проверит мою крайне ограниченную способность контролировать себя.

Мой первый надзиратель по условно-досрочному освобождению всегда говорил мне, что я был не в состоянии «просчитать все плюсы и минусы» перед совершением преступлений. Я понял, что он хотел сказать: «Ты импульсивный ублюдок с возмутительно красивой внешностью». В любом случае, когда дело касалось того, чего я хотел, у меня не было самоконтроля. И в этот момент больше всего я хотел ту, что мирно спала, прижавшись к моей груди. Но впервые в моей жизни она была той единственной, которая была мне не доступна. Она должна оставаться таковой. В прямом и переносном смысле.

Выход был только один. Я должен был покончить с русскими, и как можно быстрее, пока не поздно. Я обещал защищать Сабрину и сдержу это обещание, даже если это будет означать защиту её от самого себя. Но чем скорее она покинет мой дом, тем лучше. Вот тут я и мои посиневшие от возбуждения яйца могли согласиться, на этот раз.

Приглушенный крик достиг моих ушей, когда я спускался по деревянной лестнице. Подвал встретил меня прохладой, стены были из того же бледного камня, что и два этажа над головой. Земляные полы служили более века и были плотно утрамбованы, твердые, почти как асфальт. Длинные флуоресцентные светильники бросали тусклый, болезненный свет на сцену, когда металлический привкус крови проникал в мои ноздри.

Звук ударов кулака по коже разбудил мои чувства и перенес меня из теплой постели, наполненной нежным цветочным ароматом Сабрины, в жестокий сценарий пыток, лежащий передо мной.

— Он ничего не говорил? — поинтересовался я, подходя к Дэвиду, чья майка была заляпана потом и кровью. Он жил ради этого, ради того, чтобы, когда это было необходимо, исполнять кровавые правила нашего синдиката.

— Только крики и русские ругательства, — ответил Дэвид, сплюнул и отступил назад, скрестив руки на груди и устремив дьявольский взгляд на дрожащего пленника. На год младше меня, Дэвид компенсировал разницу в возрасте своим ростом. Я ходил в тренажерный зал. Я поддерживал своё тело в отличной форме, но по сравнению с Мясником я выглядел новичком. Сложенный как гребаный танк, и вот поэтому никто уже не видел дневного света после того, как он начинал ими заниматься и выполнял свою работу.

Я медленно, методично закатал рукава рубашки, когда дыхание русского со свистом ворвалось в его сломанный нос. Его глаза заплыли и едва виднелись наливающиеся вокруг них синяки, а все остальное выглядело так, будто прошло через гребаную мясорубку. Я даже не вздрогнул. Это была судьба, которую он выбрал, когда украл Сабрину, когда решил забрать то, что было моим.

Опустившись перед ним на корточки, я посмотрела в его тусклые глаза.

— Я уже знаю, что ты человек Дмитрия.

Его ноздри слегка раздулись.

— Как его зовут? — спросил я у Дэвида.

— Олег.

— Приятно познакомиться, Олег. Я Нэйт. Это же Дмитрий перехватил мою последнюю партию травки, да?

Он отвел взгляд в сторону, а потом снова посмотрел мне в глаза.

Я пожал плечами.

— Это был он. Твоё признание только подтвердит то, что я знаю. Я могу только предположить, что у него есть планы и на сегодняшнюю поставку.

Тот не отвечал.

— Держу пари, ты знаешь, кто тот стукач, не так ли? Кто рассказал твоему боссу все мои маленькие секреты? — спросил я, вставая и обходя его, заметил обручальное кольцо на левой руке. — Тебя дома ждет женушка?

Он повернул голову.

— Эй, Дэвид, когда у тебя в последний раз было кое-что необычное?

— Давненько уже не было. А у тебя?

Я ухмыльнулся ему поверх головы русского и выдал пошлую шутку:

— Твоей мамы не было в городе несколько дней, так что у меня пока воздержание.

Он сердито зыркнул на меня, но промолчал и позволил мне действовать.

— Держу пари, у тебя красивая жена, — сказал я, подходя к Олегу спереди. — Ей будет так одиноко, — тут я вздохнул и прислонился к металлическому столу, заваленному окровавленными инструментами. — Наш Мясник очень любит рыжих. Она рыжая?

Его глаза расширились.

— Бинго! — воскликнул я, бросив взгляд на Дэвида. — Его бабёнка рыженькая. Где его удостоверение личности?

Он потянулся через стол и схватил потрепанный кожаный бумажник.

Я пролистал его до удостоверения.

— Живет на Вестинг-Лэйн. Держу пари, это милый маленький домик на ранчо в стиле семидесятых, не так ли? Я трахал девушку в том районе. Комната её родителей была прямо напротив. Мы должны были вести себя тихо. Это было нормально, так как у неё от меня дыхание перехватывало. Ты понимаешь, о чём я, да? — спросил я и засмеялся, и этот тупой дятел, казалось, слегка кивнул в знак согласия. Я наклонился и посмотрел ему в глаза. — Я умею заставить девушку задыхаться. Уверен, твоя жена оценит это умение.

Он покачал головой, дрожа всем телом.

— Но, — продолжил я, наклонив голову в сторону. — Ты можешь сказать мне, кто стукач, и её никто не тронет.

— Понятия не имею, — сорвалось с его губ. Голос его был еле слышен, слова застревали в горле.

— Прогресс, — сказал я, пихнув Дэвида локтем, и прислонился к столу рядом с ним. — Но я тебе не верю.

— Понятия не имею. Только Дмитрий знает, — ответил он и закашлялся так, что кровь потекла из уголка его губ.

— Это весьма печально.

Я цыкнул и сжал кулаки.

— Я говорю правду.

Я посмотрела на Дэвида, который слабо кивнул, что означало, что это дерьмо говорит правду.

— Почему Сабрина?

Он снова замолчал.

Я повернулась к Дэвиду, заводя разговор, как будто в пяти футах от нас не сидел окровавленный пленник.

— Знаешь, чем сейчас увлекаются красотки? Это всякая хрень с БДСМ. С кнутами, поркой и болью.

— Я выпорол их предостаточно, — ответил Дэвид с ухмылкой. — Вероятно, даже больше, чем было нужно.

— Какая твоя любимая часть?

— Когда они плачут, — ответил он. Без колебаний.

— Круто.

Я засмеялся, разыгрывая эту сцену. Я просто болтал, валял дурака, но Дэвид? Я не был так уверен. Черт, мне нужна была сигарета.

— И рыжие действительно делают это из-за тебя?

Он хмыкнул.

— Они больше всего сопротивляются, больше крови. И их слезы, — он ухмыльнулся, — ты получаешь достаточно, смешиваешь с её кровью, и у тебя уже хватает смазки, чтобы…

— Он говорит, что Сабрина принадлежит ему, — выплюнул Олег. — Что ты забрал её и поэтому должен заплатить. Она его.

— Смотрите-ка, кто вдруг заговорил! — протянул я, поворачиваясь к Олегу. — Почему он думает, что имеет право на Сабрину?

— Он работал на её отца, Петрова, — ответил тот, закашлявшись, кровь снова потекла из его опухших губ. — Петров был мерзким педофилом.

Я посмотрел на Питера, взглядом спрашивая «какого хрена».

— Отец Сабрины был… — его брови сошлись на переносице. — Педераст. Любил мальчиков. Насиловал Дмитрия, я так понял.

— Значит, все дело в мести. Наказать дочь за грехи отца.

Я снова перевел взгляд на пленника.

— Так вот почему он пристал к моей заднице, как озабоченная горилла?

— Da.

Теперь мне и правда нужна была сигарета. Сабрина попала в самую паршивую середину вражды между моей группировкой и русскими. Как только она покинула безопасную школу-интернат, Дмитрий напал на неё. И я был идиотом, который сказал ей: «Иди по магазинам, убирайся из моего дома, отлично проводи время, гуляй на публике. Давай я нарисую большое красное яблочко на твоей спине, прежде чем ты уйдешь».

— Дмитрий планирует захватить мой груз сегодня днем?

Олег фыркнул в ответ и сплюнул окровавленный комок соплей на пол у моих ног со словами:

— Ot'ebis.

— Он сказал…

— Иди ты на х*й… Да, я знаю, как они ругаются матом, по крайней мере это.

Я посмотрел на Олега, прикидывая, смогу ли я, угрожая его жене, заставить его продолжать говорить. Он смотрел в одну точку, раздетый догола, как будто придавленный надвигающейся смертью, затуманившей его глаза. С ним было покончено.

Я отбросил всякие уловки, выхватил «глок» из-за пояса и прицелился ему в лицо.

— Даю слово, что твою жену никто не тронет.

— Spasibo, — прошептал он, опустив взгляд в пол.

— Пожалуйста, — сказал я и нажал на курок.