Нэйт

Глава 6 Сабрина

Моё бедро неприятно ныло, отдавая дергающей болью, когда я села и оглядела комнату. Хелло Китти улыбнулась в ответ, а лучи солнца, которое уже садилось, проникали сквозь занавески. В комнате было тихо, и я была одна, но я все ещё чувствовала запах Нэйта. Он держал меня на руках, пока я не провалилась в приятный сон, который, в конце концов, превратился в один кошмар за другим — каждый раз в конце я видела наставленный на меня пистолет. Я вздрогнула и проснулась от этого, мокрая от пота рубашка облепила тело.

На лестнице послышались отдаленные мужские голоса, как будто внизу собралась толпа. Я сбросила ноги с кровати и встала. Комната на мгновение закачалась, но вскоре успокоилась. Я проскользнула в ванную и посмотрелась в зеркало. У меня на шее появился небольшой синяк. Я задрожала при воспоминании о руке Дмитрия, сжимающей меня. Еще одна голубовато-коричневая полоска вдоль ключицы. Спустив штаны, я осмотрела уродливый синяк на бедре. Похоже, меня отбросило на подлокотник, когда Харгут протаранил машину. При одной мысли о нем у меня на глаза навернулись слезы. Я проглотила их. Он был храбрым. Я бы тоже могла.

Я вымылась и собрала влажные волосы в хвост. Слегка прихрамывая, я прокралась по коридору к перилам. В мраморном фойе выстроилось больше дюжины мужчин, их голоса звучали приглушенно, но отчетливо.

Спуститься вниз я пока не могла, но мне не хотелось возвращаться в свою комнату, поэтому я уселась на верхнюю ступеньку и стала ждать. Увидеть меня там не могли, а сама я имела прекрасный обзор и отличную возможность наблюдать за тем, что делается внизу. Так я пыталась понять, что происходит. В течение следующих нескольких минут фойе стали наполнять вновь прибывающие люди.

Они затихли, когда Нэйт вошел в фойе из коридора справа. У меня перехватило дыхание. На нем был идеально сидящий костюм и белая рубашка с расстегнутым воротником. Его темные волосы были расчесаны на пробор, пряди были аккуратно уложены; он стоял и рассматривал своих людей. При росте шесть футов три дюйма он выглядел внушительно — выше большинства мужчин в комнате. И выражение его лица было суровым, гораздо более серьезным, чем я когда-либо видела. Двое мужчин последовали за ним. Одним из них был Питер, с которым я уже успела познакомиться. Другого я не знала, но запомнила его — большого и страшного, с лицом, которое напоминало маску, от того, какие темные намерения отражались на нем.

Все взгляды были прикованы к Нэйту. Он стоял там, такой великолепный, несущий смерть мужчина, который излучал силу, не прилагая для того особых усилий, и, казалось, оценивал, встречаясь глазами с каждым мужчиной, прежде чем перейти к следующему.

— Как вы все знаете, у нас завелся стукач, — прогремел его голос над толпой. Они неловко сдвинулись и расступились, когда Нэйт прошел между ними. — Можете быть уверены, я выясню, кто это, — он остановился перед молодым человеком. — И когда я это сделаю, пощады не будет. Я позволю Мяснику сделать всё, что он может. Каждый из кошмаров, которые вам снились когда-то, будет воплощаться в жизнь прямо у вас перед глазами.

Молодой человек впереди сник от слов Нэйта.

Нэйт двинулся дальше, оглядывая каждого на своем пути.

— Потому что больше всего на свете, я требую верности. Стукач угрожает всему, что мы здесь построили. И он заплатит кровью, всей кровью. У кого-нибудь есть вопросы?

Он повернулся и встал во главе комнаты.

Воцарилась тишина.

— Кто-нибудь хочет мне что-нибудь сказать? — спросил он, понизив голос, отчего стало еще страшнее. Его пристальный взгляд говорил с какой-то первобытной частью меня, приказывая бежать. Как будто у меня в подсознании появился мигающий сигнал тревоги при виде хищника, взывающий к древнему инстинкту. Я не пошевелилась.

Никто не произнес ни слова. Казалось, все затаили дыхание, когда Нэйт обрушился на них, как ураган.

— Сегодня вечером мы получаем груз в Эссингтоне. Я жду гостей прямо из Москвы, — проговорил он и скрестил руки на груди. — Мы убьем их всех до единого. Пора им узнать, что мы делаем с теми, кто отбирает наше.

В толпе раздались возгласы одобрения.

— Не сомневайся. Сначала стреляй, потом задавай вопросы. Мы защитим этот груз, потом следующий и следующий, — он ухмыльнулся. — Более того, мы собираемся начать «принимать».

Хор голосов прогремел дружное «Да», выразив ещё большее согласие с его словами.

— Питер еще расскажет об этом, когда придет время, но я должен быть уверен, что каждый здесь готов сражаться за то, что принадлежит ему. Чтобы защитить то, что мы сделали своими руками. Вы готовы пролить кровь за это?

Мужчины взревели так громко, что я зажала уши руками. Нэйт посмотрел на меня, но быстро отвел взгляд и продолжил:

— Потому что так вы и сделаете. Но когда все закончится, мы будем хозяевами этого чёртова города.

И снова одобрительный возглас, от которого, казалось, затряслась люстра.

— Тогда за дело!

Нэйт повернулся и пошел по длинному коридору. Питер и громила последовали за ним, когда комната пришла в движение и люди разошлись. Через несколько секунд весь вестибюль был пуст, за исключением Джорджа, стоявшего у входной двери.

Я всё же преодолела спуск по лестнице и повернула к коридору, в котором исчез Нэйт.

— Он занят, — услышала я. Хотя я проигнорировала Джорджа, он не оказал мне той же любезности.

— Меня он примет, — ответила я и прошла дальше по коридору, надеясь, что мои слова были правдой.

Я свернула в кабинет, где, по словам Опал, он вёл свои дела. Удобные диваны и широкий письменный стол возвышались над солнечной комнатой, стены которой были уставлены стеллажами с книгами. Нэйт сидел за столом и смотрел на нераспечатанную пачку «Мальборо».

— Всё не так уж плохо, — говорил Питер, который сел на диван, в то время как другой мужчина — тот, который выглядел как сама смерть, только из плоти и крови — уставился на меня.

— Может быть, — сказал Нэйт, посмотрев на сигареты, потом на меня, когда я вошла в комнату.

— Ты все еще куришь? — спросила я. Лёгкий сладковатый запах табака всплыл в моей памяти. Он сам сворачивал себе сигареты, хотя и пытался скрыть от меня, что курит.

— Я бросил два года назад, но иногда…

Я села на диван рядом с Питером и скрестила ноги в коленях.

— Это долгий срок. Для тебя было бы позором теперь сорваться.

— Ты пережил три покушения и прочую хрень и ни разу не закурил за два года, — произнес Питер, который как будто агитировал против курения. — Не сдавайся сейчас.

— Вы правы, — ответил Нэйт со вздохом и кивнул, прежде чем бросить пачку в верхний ящик стола. — Сабрина, ты знакома с Питером, а это Дэвид, его брат.

— Привет, — сказала я здоровяку с лёгкой улыбкой.

— Приятно, наконец, познакомиться, — ответил тот. Несмотря на леденящий душу баритон, слова прозвучали тепло.

— Я рад, что тебе приятно, — сказал Нэйт, откинувшись на спинку стула. — Я хочу, чтобы ты начал обучать её приёмам самообороны.

— Что? — вырвалось у нас Дэвидом одновременно.

— Я уже знаю приёмы самообороны, — запротестовала я.

— Я так не думаю, — ответил Нэйт, пронзив меня взглядом зелёных глаз. — Если бы ты знала, то смогла бы вырваться, не поддалась Дмитрию.

Во мне поднялось негодование.

— Он схватил меня за горло!

— Вот именно, — его взгляд скользнул к синяку на моей шее. — Тебе нужно знать, как избегать удушающего захвата. Дэвид может научить тебя этому.

Я украдкой взглянула на задумчивого гиганта. Он казался таким же раздраженным, как и я, его темные брови сошлись над светло-голубыми глазами. Он и со спокойным лицом был страшным, а когда злился, то становился просто ужасающим.

— Не волнуйся. Он не причинит тебе вреда. Ну, не больше, чем будет нужно для ваших уроков, — Нэйт, казалось, жевал слова, когда произносил их, как будто идея свести нас с Дэвидом вместе пришлась ему не по вкусу.

— Ладно.

Я пожала плечами. У меня не было никаких неотложных дел, и я хотела быть в состоянии дать отпор, если Дмитрий или его приспешники снова доберутся до меня. Я вздрогнула от этой мысли.

— Вы смогли узнать что-нибудь о Дмитрии? О том, что он сказал мне в машине?

Нэйт поерзал на стуле и немного помолчал, а потом произнёс:

— Из того, что нам удалось выяснить, то, что он сказал о твоем отце, было правдой, — он сексуально надругался над Дмитрием, когда тот был его учеником.

У меня свело судорогой живот, и я почти пожалела Дмитрия. Но то, что делал мой отец, не оправдывало жестокости Дмитрия по отношению ко мне или кому-либо еще.

— Я ничего об этом не знала. Я была всего лишь ребенком.

— Для него это не имеет значения, — ответил Нэйт, пожав плечами.

Дэвид хрустнул костяшками пальцев и проговорил:

— Кто-то должен заплатить. Для него этот кто-то — ты.

Казалось, по комнате пробежал холодок. Я согнула ноги и поджала их под себя.

— Но мы будем защищать тебя и убьем его, конечно, — предложил Дэвид тоном, который, как он, скорее всего, думал, будет для меня утешительным.

— Ребята, готовьтесь к сегодняшнему вечеру. Дайте мне поговорить с Сабриной наедине, — в голосе Нэйта слышалась усталость, которой у него не было во время предыдущего разговора со своими бойцами.

— Уже готовы, — ответил ему Питер, встал и слегка улыбнулся мне, прежде чем выйти из комнаты со своим братом.

Когда дверь за ними закрылась, Нэйт спросил:

— Ну как тебе понравилось представление, которое я там устроил?

«Да, было жарко».

Но эту мысль я оставила при себе, а вместо этого произнесла:

— У всех, кажется, нервы на пределе.

— Хорошо. Так и должно быть. У нас стукач. Кто-то, кто сказал Дмитрию, где ты будешь и когда. Я найду его. И когда я это сделаю… — он сжал кулаки, его глаза горели едва сдерживаемой яростью.

— Джордж, — сказала я, вспомнив, как он смотрел на меня, вопросы, которые он задавал перед тем, как мы с Харгутом ушли. — Это должен был быть он.

Нэйт покачал головой.

— Не может быть. Он был со мной с самого начала.

— Он подлый.

— Да, но это не значит, что он — стукач.

— Он знал, куда мы направляемся, — проговорила я, встала и подошла к его столу, проведя пальцами по гладкому дереву. — Он задавал вопросы.

Нэйт следил за моими движениями, приковав ко мне взгляд своих зелёных глаз так, что моя кровь закипела.

— Он и должен задавать вопросы. Он охранник.

— Я ему не доверяю.

— Я знаю.

Он откинулся на спинку стула, когда я обошла вокруг его стола и встала рядом с ним.

Когда я уселась рядом, его ноздри начали нервно раздуваться.

— Откуда ты знаешь, что это не он стукач?

Он вздохнул и положил руки на подлокотники кресла.

— Потому что мы с его младшей сестрой когда-то трахались. Она забеременела.

Ревность скрутила меня, как рыболовный крючок.

— У тебя есть ребенок?

Он ухмыльнулся.

— Не совсем. Я был осторожен, но когда у неё родился ребенок, она сказала, что он мой. Конечно, я попросил тест на отцовство. Оказалось, он не от меня. Но она была в отчаянии, у неё не было ни денег, ни работы, это было бы плохо для ребёнка, и я всё равно заплатил алименты. Что ещё мне было делать? Мальчик не знает обо мне. Но Джордж знает, что я делаю для своей семьи. И пока они в безопасности и за ними присматривают, а это так, он меня прикроет. Милосердие создает верность. Страх тоже работает, но милосердие — это долгая игра.

Я выгнула бровь.

— Милосердие порождает преданность, да? Почему ты не можешь просто признать, что хотел помочь ребенку? У тебя доброе сердце. Тут дело было совсем не в том, чтобы заслужить преданность.

— Добродушный? — переспросил он. Его взгляд скользнул по моему телу. — Я бы так не сказал.

Я облизнула губы, когда знакомое давление медленно начало нарастать внутри меня. Только его близость включала все рецепторы удовольствия, которые у меня были, подготавливая меня к его прикосновению.

— Ты спас меня, потому что ты добрый. То же самое и с мальчиком. Ты не можешь не делать добрые дела.

— Добрые дела? — снова переспросил он, покачав головой, и схватился за подлокотники кресла. — Сегодня я убил человека, Сабрина. Застрелил его в подвале, пока ты спала. Знаешь почему? — его слова должны были заставить меня похолодеть. Они этого не смогли.

— Почему? — я выдохнула вопрос и стала пододвигаться ближе к нему, до тех пор, пока мое колено почти не коснулось его.

— Потому что он забрал тебя, — его челюсть сжалась, когда он посмотрел на меня. — Потому что он осмелился подумать, что может прикоснуться к тебе.

— Потому что я твоя, — сорвались с моего языка слова, которые я хотела сказать ему. Это было самое легкое признание в моей жизни.

Он закрыл глаза, как будто эти слова причиняли ему боль.

— Я буду защищать тебя.

Я начала приближаться к нему, двигаясь вперёд до тех пор, пока наши колени не соприкоснулись, а моя задница не прижалась к его столу.

— Потому что я твоя, — повторяла я и собиралась повторять столько раз, сколько нужно, чтобы он понял. Я хотела его.

Он открыл глаза и наклонился вперед, положив ладони на мою талию. Я вздрогнула от его прикосновения, огонь внутри меня угрожал поглотить все рациональные мысли. Он весь напрягся, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.

— Я поклялся защищать тебя. Вот и всё, — ответил он. Его прикосновение не соответствовало словам. Он прижал меня к себе, вцепился в меня руками, затем провел большими пальцами вперед и назад по ткани моей футболки. — Я позабочусь о твоей безопасности и отправлю тебя в колледж.

— Я остаюсь, — ответила я. Я села к нему на колени, устроив свою попу у него на бедрах, когда он откинулся на спинку стула.

— Мы не будем этого делать, — проговорил он. И все же руки от меня он так и не убрал.

Я положила ладони ему на грудь, чувствуя неистовое биение его сердца. Его руки скользнули ниже, скользя вдоль моих бедер, затем круговыми движениями начали гладить мою попу. Когда он сжал её, я поджала пальцы ног и наклонилась ближе.

Я прижалась губами к его губам, отчаянно желая попробовать его на вкус, и сказала:

— Я хочу тебя.

Он застонал и перевел взгляд на мои губы.

— Это невозможно.

— Я ждала тебя, — говорила я, прижимая ладони к его щекам.

Его зрачки расширились, когда он скользнул руками под мою рубашку и спину и спросил:

— Что?

— Я никогда ни с кем не была. Потому что я твоя.

— Черт! — слетело с его губ, прежде чем он прикусил язык.

Я придвинулась ближе, пока не почувствовала его твердую длину под швом джинсов. Меня переполняли эмоции, моя потребность в нем была настолько сильна, что граничила с болезнью. Он оставался неподвижным, безмолвная война бушевала внутри него.

— Я твоя. Совсем вся. Всё, что захочешь.

— Этого не может быть, — проговорил он и начал отталкивать меня.

Я прижалась губами к его губам, сначала нерешительно.

Он не пытался отвечать мне. С низким стоном он схватил меня за волосы и грубо поцеловал в губы, разрушив все мои ожидания. Несмотря на то, что я была сверху, он был главным. Наклонив мою голову, он накрыл мой рот своим, принимая меня так, как он сам хотел. Его язык прижался к моим губам, и я открылась для него. Жидкий огонь потек по моим венам и собрался в моем клиторе, когда он перехватил инициативу.

Его низкий стон пронзил меня, когда его язык ласкал мой.

— Да, — ответила я, цепляясь за его плечи. Я так долго мечтала об этом, представляла это по-разному, но реальность была лучше всего, что я могла себе представить. Нэйт разжигал мое желание своими порочными губами, обещая мне блаженство каждым умелым прикосновением своего языка к моему. Потянувшись руками и обняв меня, он дернул меня вперед, пока его член полностью не прижался ко мне. Я двигала бедрами, оседлав его, несмотря на нашу одежду. Он сжал мою задницу сильнее, и мои соски заныли, когда прижались к его груди и стали о неё тереться с каждым моим движением.

Проведя рукой по моему бедру, он сжал его. Я взвизгнула от внезапного приступа боли. Он отстранился.

— Черт, черт, черт.

Он моргнул, поставил меня на ноги и встал.

Я шагнула к нему, желая ещё больше его прикосновений.

Но он поднял руку и отступил назад.

— Нет.

— Что?

— Это… ты… мы не можем… — он остановился и провел рукой по волосам, пытаясь взять себя в руки.

— Я не ребенок. Мне восемнадцать…

— Верно, — он кивнул, возможно, самому себе. — Восемнадцать. Ты слишком молода. Я твой опекун. Вот так.

Раздражение, густое и едкое, поднялось во мне.

— Я сама могу принимать решения! Ты больше не мой опекун!

Он сжал кулаки, потом выпрямил пальцы.

— Не дерзи мне.

— Я буду дерзить тебе, если захочу. Я взрослая женщина. А ты ведешь себя, как испуганный ребенок.

— Сабрина! — окликнул он. В его тоне было предупреждение, которое я проигнорировала.

— Что? Ты боишься? Боишься меня?

Я шагнула к нему.

Он отступил со словами:

— Я пытаюсь поступить правильно, разве ты не видишь? Впервые в жизни я пытаюсь поставить чьи-то интересы на первое место. Ставлю тебя на первое место.

Эти слова звучали правильно, даже благородно. Но это было неправдой.

— Нет, ты защищаешь себя.

— Что?

— Ты чувствуешь то же, что и я. Ты хочешь этого, но не позволяешь себе. Ты боишься.

Я хотела подойти ближе, но по его безумным глазам поняла, что он убежит.

— Нет, нет, нет, — ответил он, отмахнувшись от моих слов. — Ты и я — это неправильно. Я должен заботиться о тебе. Отправить тебя в колледж. Нет, — он указал на свой стул. — Больше так не делай.

Я попробовала применить другую тактику. Проведя руками по телу, я обхватила груди.

— Большой крутой босс мафии не может справиться с желанием?

Его глаза вспыхнули.

— Сабрина, я тебя предупреждаю.

Я проверяла его контроль. Но я не просто хотела проверить это. Я хотела, чтобы он перестал контролировать себя.

— Предупреждаешь меня? — переспросила я, рассмеялась и схватилась за подол рубашки. — О чем? Что ты будешь делать? Хочешь убежать, потому что боишься?

Я приподняла нижний край своей футболки, собираясь раздеться.

— Не надо.

Он напрягся, но наблюдал за каждым дюймом моей кожи, когда я снимала футболку.

Когда я сбросила её на пол у его ног и расстегнула джинсы, его глаза потемнели.

— Ну всё, хватит.

— Я так не думаю.

Я расстегнула джинсы и стала спускать их вниз по бедрам.

Прежде чем я успела закончить это дело, Нэйт схватил меня и сел в кресло, а затем перевернул меня на коленях. Ударил. Боль обожгла мою задницу. Шлеп, шлеп, шлеп. Я визжала и извивалась, пытаясь освободиться от него, но он крепко держал меня, опуская на колени левой рукой, а правой шлепая. Снова и снова его ладонь опускалась на мой зад, опаляя моею кожу.

— Нэйт!

Я пыталась оттолкнуть его, но безуспешно.

— Дразнить меня, — шлепок. — Дерзить мне, — шлепок. — Показывать мне свои гребаные торчащие сиськи, — шлепок. — Тереться о мой член, — шлеп, шлеп, шлеп.

Чем больше я сопротивлялась, тем больше он шлепал меня. Огонь на моих ягодицах начал просачиваться глубже в меня, переходя от боли к чему-то более теплому, когда он снова ударил меня, а затем пригладил рукой ожог. Я застонала, когда он провел пальцами по моим стрингам.

— Чертовски мокрая, — проговорил он. Его голос был напряжен, когда он гладил меня через трусики. — Черт!

Не выдержав его прикосновений, я стала извиваться, желая большего, и захныкала:

— Пожалуйста.

Мой голос, казалось, вывел его из задумчивости, потому что он замысловато выругался, цветастой речью выразив свои эмоции, затем дернул мои джинсы, чтобы прикрыть мою горящую задницу.

— Черт, прости меня. Дерьмо, — проговорил он, поднимая меня на ноги. — Ты как, нормально?

Нормально? Я, блин, летала. Я хотела большего — больше боли, больше удовольствия, больше его рук на мне. Прежде чем я успела произнести все это вслух, он поднял мою футболку с пола и натянул её на меня через голову.

— Прости, — повторил он. — Этого больше не повторится.

Его глаза были широко раскрыты, как будто он был в ужасе от того, что сделал. Он подвел меня к двери кабинета и проговорил:

— Просто… э-э… увидимся позже.

— Я хочу остаться, — ответила я, упираясь пятками, но он легко одолел меня и вытолкнул за дверь.

— Нет. Прости, — снова повторил он и закрыл глаза, отказываясь встречаться со мной взглядом. — Мне не следовало этого делать. Извини.

— Всё в порядке. Я хочу…

Он закрыл дверь у меня перед носом, и я услышала щелчок замка. Дверная ручка не поддавалась, когда я попробовала открыть.

— Нэйт! Впусти меня.

Я скрестила руки на груди и уставилась на дверь.

Внутри было тихо. Он подарил мне самый жаркий момент в моей жизни, а затем полностью закрылся от меня.

— Нэйт! — воскликнула я и стукнула по двери.

Я услышала тихий смех и, обернувшись, увидела Джорджа, прислонившегося к стене в конце коридора.

— Я же говорил, что он занят.

«Заткнись», — подумала я, так и хотелось послать этого типа, но я просто не стала обращать на него внимание и попробовала открыть ещё раз. Дверь не поддалась. Боль пронзила меня, как молния, и слезы жгли глаза. Я даже не могла понять, какое смущение вызвало у меня присутствие Джорджа.

Он подошел на несколько шагов ближе.

— У тебя футболка наизнанку надета.

Посмотрев вниз, я увидела, что он прав. Черт. Чтобы спасти то, что осталось от моей гордости, я повернулась, чтобы пройти мимо него и вернуться в свою комнату.

Тут я услышала щелчок зажигалки и замерла. Еще через несколько мгновений из-под двери донесся едкий запах сигареты. Улыбка расползлась по моему лицу, когда я поняла, что довела Нэйта до курения.