Незнакомка с соколом

26

– А, Чарльз, ты вернулся!

Чарльз прищурил глаза, увидев своего брата, стоявшего посреди тренировочной площадки. После долгих поисков он обнаружил Джонатана в самой модной лондонской школе фехтования. Большая крытая арена гудела множеством мужских голосов, здесь шли поединки на шпагах и эспадронах.

– Ты совершенно прав: я вернулся. Но не благодаря тебе.

Джонатан в последний раз со свистом рассек воздух шпагой и, отступив назад, поклонился своему тренеру.

– Мастер Жильбер, мы продолжим наши занятия позже. Мой брат хочет поговорить со мной.

– Я бы предпочел сразиться с тобой! – выпалил Чарльз. – Я зол на тебя, Джонатан. Настолько зол, что готов выпустить из тебя кишки и вывесить их на городской площади.

– Не понимаю, чем ты недоволен, – нахмурился Джонатан. – Но если ты хочешь сразиться – изволь. Жильбер, рапиру моему брату! – Он пристально посмотрел на Чарльза и добавил: – С наконечником на острие. Тут кто-то, кажется, жаждет моей крови.

– Немного твоей крови выпустить сейчас не помешало бы, – пробормотал Чарльз, сбрасывая свой камзол.

Спустя несколько минут он уже кружился вокруг Джонатана, легко двигаясь по деревянному полу с рапирой наготове, и высматривал наилучший угол для атаки. Они были примерно одного роста, только Джонатан на восемь лет старше и, следовательно, опытнее. Однако и у Чарльза было припасено несколько хитрых трюков для такого случая, а кроме того, он знал, что его брат менее подвижен. Предвкушая удовлетворение, которое получит от поединка, Чарльз чувствовал, как кровь у него закипела.

– Что случилось с твоим лицом, братец? – неожиданно спросил Джонатан, когда они приплясывали друг перед другом.

Чарльз сделал резкий выпад, заставив Джонатана отступить, чтобы избежать укола его рапиры.

– Я наткнулся на кулак испанца. – Он постарался вложить в свои слова максимум сарказма. – А если быть точным, то на кулаки четырех испанцев. Может быть, ты все-таки объяснишь, почему ни о чем не предупредил меня?

Он нанес Джонатану удар слева, но Джонатан парировал его; их рапиры стукнулись друг о друга, и оба заняли прежние позиции.

– Наверное, я должен был сказать тебе, – согласился Джонатан. – Но я надеялся, что ты встретишь мисс Морли, вы быстро уедете вместе и все будет в порядке. Мне очень жаль, что все пошло не так, как я хотел, но я думаю, причина в том, что ты опять опоздал.

Чарльз снова бросился в яростную атаку, придя в бешенство оттого, что брат верно определил причину. Их рапиры схлестывались, Джонатан защищался от резких выпадов брата, но сам предпочитал не атаковать.

– Согласись, что все сложилось к лучшему, – примирительно сказал он. – Твое столкновение с испанцами дало возможность мисс Морли получить последнее послание. Вы вместе сработали прекрасно.

– Возможно, тут ты прав. Но если бы я знал заранее, что представляет собой мисс Морли и чего можно ожидать от испанцев, мне было бы значительно легче. Кстати, ты уже говорил с Ее Величеством?

– Разумеется. Пока ты спал, мой мальчик.

– В следующий раз, когда будешь посылать меня на опасное дело, будь осмотрителен до того, а не после!

Чарльз снова резко выбросил вперед рапиру, и Джонатан снова увернулся от удара.

– Если тебе это не нравится, подай на меня в суд, – поддразнил он брата, приплясывая вне досягаемости его рапиры.

– На судебный процесс уйдет слишком много времени. Я предпочитаю действовать немедленно, – парировал Чарльз, чувствуя, что его охватывает азарт атаки. – Я сейчас вспорю тебе твою нарядную сорочку!

Джонатан бросил быстрый взгляд на свою сорочку, очень изящно отделанную белыми кружевами по белому фону.

– Только не это! Маргарет своими собственными ручками сшила мне эту сорочку. Я ее очень люблю.

– Считай, что ее у тебя уже нет!

Нахмурившись, Чарльз бросился в новую атаку. Делая ложные выпады и отражая удары, он гнал своего брата по арене, сражаясь с невероятной энергией, чтобы выплеснуть свою злобу. Их схватка вызвала всеобщий интерес. Кое-кто даже начал заключать пари – когда в сражении участвовали братья Кавендиши, ставки всегда бывали высоки. Вокруг стоял шум, слышались выкрики, поощрявшие обоих дерущихся.

У Чарльза на лбу выступил пот. Он сделал ложный выпад, проскочил мимо Джонатана и, развернувшись, атаковал брата со спины. При этом он задел его сорочку, и, несмотря на тупой наконечник, рапира распорола ее по всей длине. Те, кто поддерживал Чарльза, разразились приветственными криками.

Чарльз опустил рапиру и шагнул назад, с досадой отметив, что не испытывает ни малейшего удовлетворения. Однако, несмотря на победу, гнев по-прежнему душил его. Но не драться же с собственным братом на настоящих боевых шпагах!

– Ну, теперь ты доволен? – Джонатан тоже остановился, тяжело дыша. – Ты погубил мою лучшую сорочку!

– Тебе повезло, что ты мой брат, – произнес Чарльз между двумя выдохами. – Иначе ты не отделался бы порванной сорочкой.

– Но и этого оказалось бы недостаточно, не так ли? – негромко спросил Джонатан.

Вопрос брата попал в цель, и Чарльз неожиданно ощутил такой прилив гнева, с которым не знал как справиться. Чем больше он старался унять его, тем сильнее он разгорался, пока не стал совершенно непереносим; и уже неважно было, насколько справедливо обвинял он брата. В конце концов Чарльз просто испугался и, нарочито небрежно подцепив острием рапиры край разорванной сорочки, показал ее толпе.

– Обрати внимание: я не дотронулся ни до тебя, ни до кружев. Очень тактично с моей стороны, не правда ли?

– Более чем тактично, – согласился Джонатан, но по взгляду его было видно, что он ни на мгновение не верит притворству брата. – Ты можешь обещать, что не убьешь меня, когда я отвернусь?

Чарльзу стало стыдно.

– Не убью, во всяком случае – до твоего нового гнусного поступка.

Чарльз почувствовал, что задыхается, и рванул ворот своей рубахи.

– Ну и характер у тебя! – покачал головой Джонатан.

– Просто мне надоело, что ты обращаешься со мной так, словно мне все еще восемь лет и я ничего не понимаю, – парировал Чарльз. – Ладно, я не собираюсь злиться на тебя бесконечно.

Джонатан пожал плечами и кивнул Жильберу, чтобы тот собрал рапиры. Потом он раздвинул толпу, сгрудившуюся, чтобы поздравить Чарльза, и повел брата в комнату для отдыха. Там Джонатан приказал слуге снять с него разорванную сорочку, а Чарльз отказался от помощи и сам стащил с себя пропотевшую рубаху. Им обоим подали по тазу с водой и по куску пахнущего мускусом мыла, чтобы смыть пот.

– Значит, ты собираешься жениться на Фрэнсис? – неожиданно спросил Джонатан, когда Чарльз уже склонился над тазом и закрыл глаза, готовясь умыть лицо.

Чарльз резко отшатнулся и изумленно взглянул на брата.

– С чего ты взял? И почему вообще ты всегда так настойчиво советуешь мне жениться? Послушай, а может быть, ты ради этого послал меня за ней в Париж?

– Нет, но я буду рад, если это случится. С тебя капает. Вытри подбородок.

Джонатан бросил ему полотенце, Чарльз поймал и яростно скомкал его.

– Будь ты проклят, Джонатан! Как ты можешь затевать против меня такой заговор?!

Джонатан кончил умываться, вытер лицо и теперь растирал свои широкие плечи полотенцем с видимым удовольствием. Потом он велел слуге принести ему свежую сорочку.

– Я не устраиваю заговоры. Просто я знаю, что ей здесь придется нелегко. Представь себе, придворные дамы вообразили, будто она добывает государственные секреты, занимаясь проституцией. Мне это представляется отвратительным, но слухи здесь при дворе распространяются, как бациллы чумы. Ей нужен человек, который защитит ее от этих колкостей.

– Ей нужен человек, который свяжет ее, увезет подальше и спрячет от всевозможных неприятностей, – произнес Чарльз, яростно вытирая лицо и отдуваясь с облегчением.

– По-моему, ты для этого очень подходишь, – заметил Джонатан.

– Ты забываешь, что я поклялся себе никогда не жениться!

Джонатан натянул сорочку и пожал плечами.

– Если ты воображаешь, будто должен хранить верность той шлюхе, что обретается на Карибских островах, то ты просто дурак, братец. Я слышал, что она уже вышла замуж за кого-то.

– Ты не знаешь Инес дель Кальвадос, – пробормотал Чарльз, вспоминая темные страсти Инес. Он растирал плечи полотенцем, желая заодно стереть и печальные воспоминания. – Она никогда не забывает о том, что ей принадлежало.

Он дотянулся до своей рубашки и вдруг почувствовал на плече руку брата. Этот жест выдавал симпатию, сочувствие и даже что-то большее.

– Возьми одну из моих чистых рубашек, – спокойно сказал Джонатан. – Твоя вся потная.

Чарльз задержал взгляд на его выглаженной белоснежной сорочке, стараясь не встречаться глазами с братом: ему было стыдно за свое вздорное поведение. В конце концов, у него с испанцами свои счеты, и он должен сам разобраться с ними.

И тем не менее его дух бунтовал. Как мог он добровольно связаться с этой цепью событий, которые теперь угрожают его душевному покою… даже его жизни?

– Ты не можешь всю жизнь прятаться от испанцев, – произнес Джонатан, словно читая его мысли. – Особенно теперь, когда Испания собирается напасть на Англию. У нас нет иного выхода, кроме как сражаться.

Он снова положил руку на плечо брата, и Чарльз почувствовал, что, несмотря на все их ссоры и разногласия, у него нет человека ближе, чем Джонатан.

– Скажи бога ради, как мне поступить с Фрэнсис? Оставить ее с Розалиндой в Уинфорд-Хаусе, пока меня не будет, или попросить Маргарет приютить ее?

– Значит, ты все-таки собираешься жениться на ней? – усмехнулся Джонатан.

Чарльз обернулся, чтобы глянуть в лицо брата, но тот улыбался так добродушно, что его настороженность мигом исчезла.

– Да, черт возьми! А что ты думаешь по этому поводу?

– Ты прекрасно знаешь, что я думаю. А что касается того, чтобы оставить ее в Лондоне… Разве она не поедет с тобой помогать с почтовыми птицами?

– Она не поедет! – решительно заявил Чарльз. – Она останется здесь – подальше от опасностей, которые могут угрожать ей.

Чарльзу показалось, что по лицу Джонатана снова промелькнула тень улыбки, но его следующий вопрос прозвучал вполне серьезно:

– Ты думаешь, она согласится остаться здесь, когда ты отправишься сражаться с Армадой?

– Она сделает то, что я ей прикажу!

Чарльза злило откровенно скептическое выражение лица Джонатана, который не спеша натягивал свой кожаный камзол с расшитой золотом грудью. Он поспешно надел свой простой камзол и направился к выходу.

– Куда ты идешь? – спросил Джонатан. – Может быть, прогуляемся вместе?

– Я хочу побыть в одиночестве, – буркнул Чарльз.

Он вышел из школы фехтования и оказался на залитой светом лондонской улице. Солнце светило ему прямо в глаза, заставляя щуриться. Скривившись, он надвинул шляпу на лоб и пошел на юг, к реке, раздраженно думая о том, как часто подтверждается простая истина, что судьба играет человеком.

Видит бог, он хотел только одного: чтобы его оставили в покое. Но обстоятельства складывались так, что выбора у него не было. Вопреки собственным желаниям, он вновь должен столкнуться с ненавистными испанцами и защищать свою страну и все, что ему дорого.

«А сможешь ли ты жить без Фрэнсис, когда уедешь?» – неожиданно спросил себя Чарльз и подумал, что едва ли. За те несколько коротких дней, которые они провели вместе, эта женщина целиком завладела им, и расстаться с ней будет очень тяжело.

Но что же все-таки заставляет его так страстно желать ее? Что вырвало его из оцепенения и вернуло к жизни?

Если быть честным с самим собой, приходилось признать, что правда ему известна. Его сводила с ума способность Фрэнсис пробуждать в нем те чувства, которые он решил навсегда изгнать из своей души. Собственная беспомощность угнетала Чарльза; он шагал по улице как слепой, не замечая прохожих, и знал только одно – он не хочет переживать все заново.

«Чистое волшебство…» Слова, которые когда-то произнесла Фрэнсис, вдруг зазвучали в его ушах, словно их принес ветер. Эти слова искушали его, но для того, чтобы понять их, нужно было подняться над обыденностью, а главное – снова обрести способность испытывать чувства. Иначе коснувшееся его волшебство будет всякий раз с дьявольской хитростью ускользать от него…