Незнакомка с соколом

29

Позднее Фрэнсис повторяла про себя совет Чарльза, стоя в уединенной нише в большом банкетном зале королевы. Только теперь она поняла, насколько важен был этот совет. Чарльз отправился за бокалом вина для нее, скоро она потеряла его из вида в толпе, заполнившей помещение, и оказалась одна на королевском балу, отданная на растерзание сплетничающим волчицам.

Две дамы прошли мимо Фрэнсис, задев ее своими широкими шелковыми юбками, но не подумали извиниться. Во взглядах, которыми они смерили ее, сквозила ненависть.

Фрэнсис ощутила большое желание выпустить свои когти и наброситься на них, но ограничилась тем, что тоже бросила им вслед убийственный взгляд. Высокомерные шлюхи! Когда она была представлена им в присутствии королевы, они вежливо приветствовали ее, а теперь же, когда их никто не видел, постарались оскорбить ее.

Она нервно сжимала в руке платочек и мечтала только об одном – чтобы этот бал поскорее кончился. Она всегда плохо себя чувствовала в закрытых помещениях, битком набитых людьми. А тут еще обнаружила, что танцы, которым она была когда-то обучена, здесь, в Англии, танцуют теперь совершенно иначе. К тому же голова у нее раскалывалась от яркого света и оттого, что она постоянно ловила на себе недоброжелательные взгляды.

Но вершиной пытки оказался тот момент, когда королева призвала всех к вниманию. Музыка замолчала, зал притих, Ее Величество объявила о ее предстоящем замужестве с Чарльзом. Фрэнсис показалось, что все глаза обратились к ней, но ответом этих холодных англичан было ледяное молчание, проникающее в самое сердце. Ей страшно захотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть.

Фрэнсис вжалась в нишу и в ожидании Чарльза принялась осматривать зал. Ей нравились золоченые потолки и орнамент на стенах. При других обстоятельствах атмосфера здесь была бы вполне приятной: зал украшали гирлянды зеленых ветвей и большие вазы с цветами, распространяющими чудесный аромат. Но веселая музыка и шум голосов скрывали зависть, подозрительность и ревность, которые, как знала теперь Фрэнсис, царили при дворе Елизаветы Тюдор.

Впрочем, в отличие от женщин мужчины оказывали ей всяческие знаки внимания. Как и предсказывал Чарльз, они роились вокруг нее, как осы вокруг вазы с вареньем. Вот и теперь к ней подошел какой-то молодой человек в зеленом камзоле с огромными золотыми пуговицами.

– Мадемуазель Морли, могу ли я пригласить вас на падекатр?

– Благодарю вас, но я не танцую падекатр, – решительно заявила Фрэнсис. – А также не танцую гальярд и павану. Короче говоря – я вообще не танцую, – добавила она, предвосхищая его следующий вопрос.

– Тогда, может быть, просто поболтаем? – предложил он и, не дожидаясь ответа, начал хвастаться своей воинской доблестью, пока ее голова не разболелась еще больше. Слушая его болтовню, Фрэнсис заметила, что он то и дело заглядывает ей в вырез платья, словно раздевая ее глазами. Она выругалась про себя. При французском дворе мужчины никогда не ведут себя так, хотя, надо признать, у них в этом нет нужды. Они не ограничиваются только взглядами на обнаженную женскую плоть, а просто увозят приглянувшуюся им женщину в какое-нибудь уединенное местечко…

Но куда же, черт возьми, пропал Чарльз? Он наверняка помог бы ей избавиться от назойливого поклонника.

Фрэнсис привстала на цыпочки, чтобы взглянуть поверх толпы в надежде увидеть его. Внезапно молодой человек без всякого предупреждения схватил ее за талию и, крепко прижав к себе, затащил за драпировку. Его рот потянулся к ее рту.

Фрэнсис резко отвернула голову в сторону и изо всех сил ударила его ногой по голени.

Молодой человек закричал от боли, и этот крик все еще стоял у нее в ушах, когда она выбралась из-за драпировки и налетела на внушительного вида джентльмена с трубкой в руке.

– Госпожа Морли? Что-нибудь случилось? Может быть, вам нужна моя помощь?

Он поддержал Фрэнсис за локоть и, вынув трубку изо рта, разглядывал ее в некотором изумлении.

– Нет, благодарю вас, я сама справилась. – Она машинально поправила волосы. – Видите ли, я просто не привыкла к таким пышным праздникам и такому количеству народа.

Проводив взглядом молодого человека, который, покраснев как рак, выскочил из-за драпировки, джентльмен отпустил руку Фрэнсис и вернул свою трубку в рот.

– Не похоже на двор французского короля? – вежливо поинтересовался он. – Вы ведь, должно быть, бывали там при дворе, поскольку ваши отец и дядя состояли в свите нашего посла.

Фрэнсис поежилась, припомнив зловещую атмосферу при дворе короля Генриха, где она была несколько раз вместе с дядей.

– Ничего похожего! Во всяком случае, надеюсь, что так. Дело в том, что люди, бывающие при дворе французского короля, порой умирают так неожиданно…

– Вы полагаете, что их отравляют?

Он вытащил трубку изо рта и выдохнул ароматный дымок, который вопросительным знаком завился вокруг его головы.

– Поклясться я бы не могла, но несколько таких загадочных случаев произошло на моей памяти.

– Да, тогда Англия и в самом деле отличается от Франции. Правда, здесь придворные дамы могут укусить, но, надеюсь, не смертельно.

Хотя он говорил без тени улыбки, Фрэнсис заметила веселые искорки в его глазах и почувствовала, что этот джентльмен нравится ей все больше. Она уже хотела спросить его имя, как вдруг ее внимание привлек довольно громкий шепот, доносящийся из-за соседней драпировки. Джентльмен, поклонившись, отошел, а Фрэнсис, вопреки предупреждению Чарльза, стала прислушиваться. Две дамы, которые недавно задели ее своими платьями, стояли за занавесью и трещали как сороки. Интересно, знают ли они, что она их слышит?

Спустя минуту Фрэнсис поняла, что они все прекрасно знают, а то, что она услышала, заставило ее кровь закипеть. Сердце тяжело забилось, перед глазами поплыл красный туман. Подобрав юбки, она решительно направилась к этим женщинам.

– Лорд Милборн, сэр, Ее Величество спрашивает вас! Я… Вам лучше… Она требует вас немедленно!

Паж подбежал к Чарльзу в тот момент, когда он разговаривал с Джейн Маннерс о ее кречете. Джейн увлекла его в дальнюю комнату, утверждая, что птица отказывается есть, но маленький кречет, сидящий сейчас на руке у Чарльза, казался ему вполне здоровым. Зато запыхавшийся паж явно требовал его внимания.

– Все в порядке, Джейн. С вашим маленьким Пиппой не случилось ничего плохого, – сказал он, пересаживая птицу ей на руку.

– А вы не можете задержаться? – попросила Джейн.

Она поспешно посадила кречета на насест и при этом брезгливо поморщилась.

«Ей эта птица совершенно безразлична, – подумал Чарльз. – Она придумала предлог, чтобы вызвать меня».

– Я очень сожалею, но не могу задерживаться, когда королева требует моего присутствия, – чопорно заявил он и, поклонившись, последовал за пажом.

– Что случилось? – спросил он у юноши, с тревогой вспомнив, что оставил Фрэнсис одну в зале.

Проклятье! Стоит ему услышать о больной птице, и все остальное мгновенно вылетает у него из головы.

– Я не знаю, что случилось, милорд, – сказал паж, торопливо шагая по коридору. – Я видел, как госпожа Морли разговаривала с лордом-адмиралом Хоуардом и он улыбался ей. Вы ведь знаете, что он не очень любит придворных дам, но она, кажется, понравилась ему. А вскоре раздались какие-то крики, и Ее Величество сказала, чтобы вы немедленно явились.

Вот оно что! Чарльз побежал. Он ни в коем случае не должен был оставлять Фрэнсис одну среди этих сплетниц-волчиц!

Распахнув двери в зал, он увидел, что навстречу ему идет королева, крепко держа Фрэнсис за руку. Поблескивающий костюм королевы – черный с золотым шитьем – придавал величие ее гневу. Заметив Чарльза, она толкнула к нему Фрэнсис.

– Вот, мистер Сокол, заберите вашу невесту и держите ее на коротком поводке. Она совершенно неуправляема! Не знаю, чему вас учили там, во Франции, мисс Морли, но я не потерплю кошачьих схваток в моем банкетном зале.

– Я ведь просила разрешения удалиться, Ваше Величество. – У Фрэнсис с лица не сходило упрямое выражение, и она явно не собиралась сдаваться. – Я говорила вам, что все кончится неприятностями.

– Если вас пригласили на бал во дворце, вы должны вести себя прилично! – властно заявила королева и начала обмахиваться веером из перьев, тщетно пытаясь охладить свое опасно покрасневшее лицо. – Из-за чего вы затеяли ссору с леди Дигби?

Фрэнсис уставилась в пол.

– Она говорила ужасные вещи о моем дяде. А я сказала… все, что я о ней думаю. После этого она схватила меня за волосы, утверждая, что они искусственные. А они настоящие, поэтому мне было больно! Я закричала, чтобы она оставила меня в покое, но ничего больше не сделала, клянусь.

Королева, нахмурившись, скрестила руки на груди; было слышно, как постукивает об пол ее нога, скрытая под большим кринолином.

– Что же сказала леди Дигби о вашем дяде?

Фрэнсис подняла на нее глаза, и в этих глазах была боль.

– Я не могу повторить это вслух, Ваше Величество. Но если вы настаиваете, я могу прошептать вам на ухо…

Королева кивнула, и Фрэнсис, наклонившись, что-то зашептала ей. Выслушав, королева нахмурилась еще сильнее.

– Мне очень жаль, что вы стали жертвой такой жестокой клеветы. Но ваш ответ, должно быть, тоже содержал в себе оскорбление, если леди Дигби вцепилась вам в волосы.

Фрэнсис посмотрела на королеву, потом на Чарльза, не зная, стоит ли говорить всю правду. Елизавета явно поостыла, чего нельзя было сказать о Чарльзе. Он с такой силой сжимал рукоятку своей шпаги, что даже суставы на руке побелели; было видно, что он разъярен не на шутку. Фрэнсис испугалась и снова что-то торопливо зашептала королеве на ухо.

Елизавета поджала губы, и Фрэнсис затаила дыхание от страха. Но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что Ее Величество едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– И вы сказали это леди Дигби?! – Королева откинула голову и захохотала громко, от всего сердца. – Неудивительно, что она пыталась выдрать ваши волосы!

Фрэнсис вздохнула с облегчением.

– Я прошу прощения, Ваше Величество, за то, что оказалась причиной скандала. – Несмотря на то что королева развеселилась, Фрэнсис по-прежнему хотелось сбежать отсюда. – Но я уже говорила вам, что не подхожу для жизни при дворе. Я лучше займусь тем, о чем мы с вами договорились. И если позволите…

– Ваше Величество, только что прибыл посыльный с важным письмом.

К ним подошел граф Листер. Его высокая солидная фигура и пышный придворный костюм резко контрастировали с мрачным выражением лица. Не обращая внимания на то, что королева занята, он вытолкнул вперед мужчину в плаще и сапогах, который тут же опустился перед королевой на одно колено.

– Ваше Величество, я прискакал из Плимута от сэра Дрейка. – Было видно, что он очень торопился и даже не успел отряхнуть пыль с сапог. – Он приказал мне вручить это письмо вам в руки.

Сломав печать, Елизавета пробежала глазами послание и нахмурилась.

– Встаньте, друг мой. Я благодарю вас за верную службу. Паж отведет вас к лорду Уолсингему: я хочу, чтобы вы получили награду.

Она подождала, пока эти двое не скрылись из виду, взглянула в сторону Фрэнсис и Чарльза, словно размышляя, следует ли говорить в их присутствии, и, очевидно, что-то решив про себя, обратилась к лорду Листеру, который стоял рядом с ней:

– Новости и хорошие, и плохие. Дрейк сообщает, что испанский флот действительно задержался в Лиссабоне, но есть сообщения из Нидерландов, что герцог Парма подготовил армию в сорок тысяч человек. А ведь всего несколько дней назад он клялся моим посланцам, что хочет согласия между нашими странами! Он бессовестно лгал.

Чарльз тихо присвистнул, Листер выглядел мрачным. В памяти Фрэнсис вспыхнули слова ее дяди: «Больше всех меня беспокоит Парма».

– Ваше Величество, вы сейчас сообщите об этом гостям? – негромко спросила она.

Королева минуту раздумывала.

– Нет, – произнесла она наконец. – Пусть все пируют и веселятся. Завтра мы отзовем наших представителей из Нидерландов и начнем серьезно готовиться. Листер, давайте проведем эти последние часы спокойно. Я хочу сделать вид, что ничего не произошло, во всяком случае – на сегодняшний вечер. Но через две недели я намерена объявить войну.

Елизавета взяла Листера под руку, но перед тем, как удалиться, протянула руку Фрэнсис.

– Ведите себя прилично, мисс Морли, – предупредила она. – А то как бы следующая женщина, которую вы рассердите, не оставила вас лысой.

Хотя голос ее звучал сурово, Фрэнсис показалось, что она заметила смешинку в глазах королевы.

– Я постараюсь исправиться, – кротко отозвалась Фрэнсис, отнюдь не собираясь выполнять свое обещание.

Каждый, кто осмелится сказать что-либо дурное о ее дяде, заслуживает того, что получила госпожа Дигби!

– Чарльз, – мягко сказала она, когда королева ушла, – ты покажешь мне королевские клетки для птиц?

– Ты напрасно пытаешься отвлечь меня, – раздраженно отрезал Чарльз. – О чем ты думала, устраивая такое безобразие?! Ты оскорбила дочь графа Лансдоуна, главную фрейлину королевы!

Фрэнсис смотрела на него, удивляясь, что нисколько не раскаивается. А ведь она повредила его репутации при дворе, устроила отвратительную сцену, и теперь кто угодно может посмеиваться над ним из-за того, что он берет в жены такую невоспитанную женщину. Но она ничего не могла поделать с собой. Слезы, которые Фрэнсис удерживала, когда Элинор Дигби оскорбляла ее, теперь готовы были пролиться. Не дожидаясь Чарльза, она резко повернулась, взмахнув всей массой зеленых юбок, и побежала к клеткам для птиц.