Незримые твари

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Платье, в котором я таскаю свой зад по свадьбе Эви, туже чем сама кожа. То, что назвали бы "тугое, как кость". Та самая заказная копия "Турецкого Савана", вся коричневая с белым, собрана складками и скроена так, чтобы блестящие красные пуговицы застегивались точно по швам. Кроме того, на мне многие ярды черных шелковых перчаток, натянутых на руки. Каблуки - опасной для жизни высоты. Я обернула полмили черного тюля Брэнди, заколотого звездочками, вокруг рубцовой ткани, вокруг блестящего вишневого пирога на том месте, где у меня раньше было лицо, - туго обернула, только глаза торчат наружу. Какой суровый и нездоровый вид. Такое чувство, что мы немножко вышли из-под контроля.

Сейчас труднее ненавидеть Эви, чем раньше. Все мое существование уходит дальше и дальше от любых причин, по которым можно ее ненавидеть. Удаляется от всяких причин вообще. Тут уж понадобится чашка кофе и капсула декседрина, чтобы хоть смутно разозлиться на что-нибудь.

На Брэнди костюм "Боб Мэки" под заказ, с узенькой басковой юбкой и большим, - ну, я прям не знаю, - и тонким, узким, - да ну, к чертям все это. Еще на ней шляпа, потому что ведь это все-таки свадьба. На ногах какие-то там туфли из кожи неважно какого там убитого зверя. В комплект входят ювелирные изделия, такие, знаете, вырытые из земли камни, разрезанные и полированные, чтобы отражали свет, помещенные в сплав золота и меди, рассчитанный по атомной массе, выплавленный, побитый молотом, - и какой это все физический труд. Я хочу сказать - все в Брэнди Элекзендер.

На Эллисе двубортный, - плевать какой, - некий костюм с разрезом сзади, черного цвета. Он выглядит так, как любой парень представляет себя лежащим в гробу, - для меня это не проблема, потому что Эллис отжил свою роль в моей жизни.

Эллис теперь выделывается, мол, он показал, что может соблазнять людей любой категории. Речь не о том, что отсос у мистера Паркера делает его Королем Города Пидоров, - теперь ведь у него еще Эви за поясом, и, возможно, пройдет немало времени, прежде чем Эллис сможет вернуться на службу, войти в свой нормальный темп работы в Вашингтон-Парке.

Так что мы берем тисненое золотом свадебное приглашение, мной украденное, Брэнди и Эллис берут себе по перкодану, и мы идем в миг свадебного торжества Эви Коттрелл.

* * *

Перенесемся в "одиннадцать пополуночи", в баронский особняк в районе Уэст-Хиллз, особняк ненормальной Эви Коттрелл, осчастливленной ружьем Эви Коттрелл, новобрачной миссис Эвелин Коттрелл-Скиннер, хотя на данный момент мне это не важно. И. Это ох, какое волнующее чувство. Эви могла бы сойти за свадебный торт, под ярусом на ярусе из цветов и лент, поднимающихся по широкой кринолиновой юбке, выше и выше по подтянутой талии, потом по большой техасской груди, взваленной сверху на корсаж без бретелек. На ней столько места для украшений, прямо рождество в помещении магазина. Шелковые цветочки торчат пучком с одной стороны талии. Шелковые цветочки над обоими ушами закрепляют фату, которая откинута на выкрашенную светлым по светлому прическу. В этой кринолиновой юбке и со своими подтянутыми техасскими грейпфрутами девочка ходит туда-сюда, а за ней развевается парадный шлейф.

Полная взаимными реакциями перкодана и шампанского, на меня смотрит Брэнди.

А меня поражает то, как я раньше не замечала, что Эви была мужчиной. Крупным блондином, таким же, как она и сейчас, только с эдакой уродливой и сморщенной, ну, ясно, мошонкой.

Эллис прячется от Эви, пытаясь выведать, не подойдет ли ее новый муж на роль новой зарубки в резюме специального уполномоченного полиции нравов. Этот Эллис; ему вся история видится так - вот он, мол: все еще первая наживка в спортивной рыбалке, которая победами доказывает, что может подловить любого мужика после упорной борьбы. Каждый здесь считает, что вся история о нем. Определенно, это касается любого в нашем мире.

Ой, и настолько позади остались все эти "прости, мам. Прости, Бог". В данный момент - мне ничего не жаль. И никого.

"Нет, правда, всех здесь просто хлебом не корми, только дай быть кремированными".

Переключимся на второй этаж. В центральной спальне свалено приданое Эви, запакованное и готовое в путь. На этот раз я принесла спички с собой, и поджигаю край ручной работы тисненого золотом свадебного приглашения, и несу приглашение от покрывала к приданому, от приданого к занавескам. Эти сладчайшие моменты, когда огонь входит во власть, и больше ты не в ответе ни за что.

Беру большой пузырек "Шанели номер пять" из ванной Эви, большой пузырек "Радости" и большой пузырек "Белых Плеч", и расплескиваю по всей спальне поток ароматов парада из миллиона цветов.

Огонь, свадебная преисподняя Эви, находит спиртовые следы цветов и выгоняет меня в коридор. Вот что я люблю в огне - как он готов убить меня, быстро, как никто на свете. Как он не признает во мне собственную мать. Как это прекрасно и мощно, как отстранено от любого чувства к любому человеку, - вот, что я люблю в огне.

Ничто из этого нельзя остановить. Этим нельзя управлять. Огонь на шмотках Эви берет и разрастается с каждой секундой, и теперь точка движется вдоль прямой без твоего участия.

И я спускаюсь. Шажок-пауза-шажок. Невидимая девчонка из шоу. Наконец-то происходит именно то, чего я хочу. Даже больше, чем я ожидала. Никто не обратил внимания.

Наш мир, набирая скорость, стремительно несется в будущее. Цветочки и фаршированные грибы, свадебные гости и струнный квартет, - мы с вами всем составом отправляемся туда на Планете Брэнди Элекзендер. В парадном холле стоит принцесса Принцесса, и считает, что ей здесь по-прежнему все подвластно.

Такое вот чувство, - полнейшего и абсолютного контроля над окружением. Перенесемся в тот день, когда все мы будем мертвы, и ничто из этого не будет ничего значить. Перенесемся в тот день, когда здесь будет стоять новый дом, и живущие в нем люди даже не будут знать, что когда-то случалась штука вроде нас.

- Ты где была? - спрашивает Брэнди.

"В ближайшем будущем", - хотелось бы мне ей ответить.