Нигилист-невидимка

42. ПОВТОРИТЕЛЬНОЕ РУЖЬЁ

В воздухе сам собою блеснул огонь. Железнодорожный жандарм пошатнулся и схватился обеими руками за грудь. До ушей донёсся щелчок пистолетного выстрела.

Снова над чёрным бортом тендера в пустоте белёсого неба блеснул огонь, и другой жандарм, приложившийся было к карабину, подломился в коленях и завалился навзничь. Анненский вскинул «браунинг» и размеренно выпустил весь магазин в угольную кучу, где мог находиться стрелок. По нему палило не менее десятка стволов, но пули то ли пролетали сквозь него, то ли не оказывали никакого действия.

Призрачный террорист выбрал самое подходящее место, чтобы совершить дерзкое покушение. Поезд опрокинулся в безлюдной и малонаселённой местности, посреди пустырей, чахлых кустиков и дикорастущих трав, где не приживался даже березняк. Кочковатая подтопленная равнина тянулась к лесу на горизонте. Вдалеке виднелась Дудергофская гора, пред нею роща. Укрыться негде, бежать некуда, посылать за помощью не к кому. Охрана Государя императора могла полагаться только на свои силы.

Одно утешало Александра Павловича. Взрывая вагон охраны, террорист явно не ожидал, что в хвосте поезда будет ехать другая половина конвоя. Из этого Анненский сделал вывод, что заговорщики не были посвящены в нюансы безопасности, а значит, предателей среди жандармов и придворных не оказалось.

Сейчас положение осложнялось тем, что террорист как-то хитро маскировался, из-за чего поймать его в прицел было затруднительно. Анненский предполагал, что он был прозрачен как стекло в воде. После ограбления ювелирного салона сыщик был готов принять такую версию. Ему хотелось думать, что грабитель и террорист был одним и тем же человеком. В противном случае дело обстояло гораздо хуже: революционеры нашли легкодоступный способ делать материю прозрачной, и вскоре в их распоряжении появится невидимая армия, победить которую будет невозможно.

— Силин, за мной! — Анненский побежал к поваленному вагон-салону, огромный унтер-офицер топал следом, отставая.

Вагон выглядел жутко. От удара о землю крыша соскочила с рамы. Стёкла были целы, но это лишь осложняло положение — через окна не выбраться. В салоне стояло мало перегородок, и треснувшая стенка вагона могла лечь на пассажиров. Анненский очень надеялся, что их не раздавило. Однако столами, диванами и тяжёлыми креслами императора могло помять.

— Ваше Величество? — крикнул он и не услышал ответа.

Из вагона не доносилось ни звука.

Анненский вцепился в край стены и потянул вверх, но, несмотря на его атлетическую мускулатуру, массивная плита едва шевельнулась.

Жандарм осознал, что переживает наяву самый страшный кошмар. Террористы провели успешную акцию по убийству Николая Второго, ротмистр присутствует на ней, но ничего не может сделать. Вполне вероятно, что уже поздно. Сердце Анненского бешено заколотилось. Он увидел рядом унтер-офицера и сказал железным голосом:

— Силин, подними стену. Спасай Государя!

Жандармы ухватились с обоих концов за дощато-жестяной щит. Анненский упёрся подошвами в землю, скомандовал:

— Толкай!

С помощью Луки Силина стенка пошла вверх. Анненский приналёг. Что-то длинно и громко затрещало. Вылетели болты. Поднимать стало легче.

— Ваше Величество… — просипел Анненский.

К вящей радости, в салоне послышалось активное движение. Первым в образовавшуюся щель, шипя и извиваясь, выполз британский посланник.

У Анненского потемнело в глазах, а жилы готовы были лопнуть, когда он сделал над собой неистовое усилие и, подумав, что выпускает тяжесть и падает сам, вместо этого толкнул ещё выше.

В вагоне раздался звук рвущейся ткани. Царь выбрался из дыры на четвереньках, озираясь выпученными глазами и мотая бородой. Китель его лопнул по шву на спине, да на лопатке оторвался порядочный лоскут. Николай Второй вскочил с карачек, машинально пригладил усы и причёску.

— Силин, пускай!

Александр Павлович выдернул руки из-под щита и отпрыгнул.

Стенка вагона рухнула на раму и развалилась на несколько частей. Взлетели брызгами осколки выбитых стёкол, сверкнули в воздухе и со звоном ссыпались внутрь.

Англичанин, шатаясь, поднялся. Он был заметно напуган. То и дело высовывал язык из приоткрытого рта, словно пробуя воздух на вкус. Должно быть, не помнил себя от нервов.

Анненский быстро отдышался. Перед глазами перестали плавать оранжевые круги.

— Народная воля в действии, — обратился по-английски Николай Второй к британскому посланнику.

— Под Провиденсом было хуже, — с гнусавым акцентом жителя Нового Света ответил Джозеф Карвен, но Анненский такую простую фразу понял.

— Sasha, pourquoi n'y a-t-il personne? — с поистине царственной простотой спросил Николай Второй, ощупывая драный китель.

— Погибли, Ваше Величество, — хрипло сказал Анненский.

Он и сам не знал, куда подевалась свита, но видел растерзанные вагоны и лежащие повсюду тела. Оставшиеся в поле зрения живые бродили в поле как сонные. То ли были контужены, то ли увиденное произвело неизгладимое впечатление на их не подготовленную к человеческой бойне душу, и она отказалась от разума.

За паровозом хлопали выстрелы. Охота на невидимку перенеслась по другую сторону железной дороги. Судя по беспорядочному звучанию, боя как такового не было. Палили наугад, не целясь, чтобы загнать дичь.

— Découvrez ce qu'il y a, et signalez, — распорядился Николай Второй.

— Есть, — Анненский хотел взять под козырёк, и тут обнаружил, что фуражки на голове нет. — Унтер-офицер Силин, остаётесь здесь.

Придерживая за эфес саблю, он поспешил вдоль состава, бросив на ходу:

— Государя охраняй.

— Слушаюсь, — откозырял Лука Силин, правильно расценив жизнь британского масона как несущественную.

Унтер из Отдельного корпуса жандармов не впервые находился возле Николая Второго и привык, что Они тоже иностранец, как и многие господа офицеры, к примеру, тот же ротмистр Анненский, по своим повадкам — явный немец, а, может, даже и француз.

Вышло как всегда. Самое мощное оружие досталось самому неуязвимому воителю, а им оказался противник.

Анненский выбежал из-за паровоза и тут же отпрыгнул назад. Террорист завладел повторительным ружьём и мгновенно разобрался, как им пользоваться. Вероятно, был военным или имел техническое образование. Смерть настигла троих жандармов в один момент. Невидимка скосил их первой же длинной очередью. Уцелевшие залегли и открыли беглый огонь. Террорист прижался к земле и стрелял в ответ. Он имел то преимущество, каким обладает винтовка по сравнению с короткостволом, но при этом винтовка делает несколько выстрелов сразу. Он попадал значительно лучше и увереннее. Система Мадсена оказалась чудовищным оружием, а невидимый стрелок ещё и не давал возможности взять себя на мушку.

Нервы жандармов не выдерживали. Один из них вскочил, чтобы лучше видеть противника среди кочек и травы. Пуля заставила его завертеться волчком. Он выронил оружие и схватился обеими руками за грудь. Те, у кого кончились патроны, стали отползать к паровозу, чтобы найти за ним убежище. Анненский высунулся и стал стрелять. Ковалёв воспользовался моментом и ринулся в укрытие, но не добежал. Пуля попала в спину. Штабс-ротмистр ничком рухнул на землю. Изо рта и носа хлынула кровь. Ковалёв задёргался в агонии, царапая землю пальцами и всё ещё пытаясь ползти, а кровь лилась под него, расширяя алую лужу.

Анненский опустошил последний магазин. Ротмистр не мог поручиться, было ли это так, но ему показалось, что он услышал между выстрелами злобный рык раненого зверя.

Безжалостное истребление царского конвоя продолжилось бы, не догадайся машинист выпустить пар. Оглушительно зашипело. Повисло густое белое облако конденсирующейся воды и расползлось по холодной равнине, заслоняя бегущих жандармов. Анненский отскочил от паровоза. Вблизи пар обжигал. Александр Павлович сунул «браунинг» в кобуру и побежал через туман обратно. И вовремя.

Снова заговорило повторительное ружьё Мадсена. Взлетел пронзительный вопль и оборвался. Звуки раздавались с его стороны насыпи. С той, где находился Николай Второй с британским посланником!

Когда Анненский выскочил из тумана, взору его предстала абсолютно инфернальная картина. Под насыпью полз с окровавленной головой Лука Силин. Государь император, сбросив стесняющий его драный китель, с ловкостью фехтовальщика маневрировал, уклоняясь от летающего в воздухе топора. Британский посланник держался поодаль, но не убегал, а наблюдал, оставаясь на безопасном расстоянии. Очевидно, невидимка, расстреляв все патроны, обежал разорванный состав, подобрал пожарный топор и оглушил Силина, а теперь вознамерился зарубить царя!

Анненский заревел и прыгнул к невидимке как лев. Парадная сабля здорово мешала, но избавиться от неё не было времени. Приближаясь, он различал мелькающие в воздухе темноватые и блестящие пятна грязи, прилипшей к прозрачному телу. И ещё он увидел на высоте головы пару алых, размером с монету, кружков. Это были глаза террориста!

При его появлении невидимка оставил Государя и переключился на более активного врага. Топор взлетел и опустился, но слишком рано. Он со свистом распорол воздух и улетел по дуге в сторону. Анненский ногой ударил невидимку в голову.

Искусство шоссона при физической подготовке атлета дозволяло наносить высокие удары в сапогах. Рантом Александр Павлович заехал по чему-то умеренно мягкому, возможно, по скуле. Он услышал, как лязгнули зубы. Топор снова взлетел, но сыщик отпрыгнул. Туманные пятна в воздухе мотались, словно были полами и рукавами измазанного в болотной грязи пиджака. По нему оказалось удобно бить. Анненский носком сапога дотянулся до локтя. Топор прочертил перед ним дугу, но сыщик отпрянул всем корпусом назад. Тут же пробил ногой в печень, но плохо достал — по прозрачному телу было страсть как неудобно целиться. Подшагнул, ударил кулаком в голову и попал, судя по ощущению, в ухо. Схватил за плотную материю и хотел сделать подножку, но нападающий был очень силён и отпихнул Анненского так, что тот отлетел и едва устоял на ногах.

В момент их сближения Анненский вынужденно втянул носом телесную вонь террориста. Сейчас он осознал, что тот же запах исходил от бумаги с приговором Филиппову. Человек-призрак пах убийцей!

Противники снова закружились в танце смерти. Террорист рычал и скакал, как объевшаяся тропической листвы обезьяна. Он был довольно массивен и весьма физически крепок. И хотя ротмистр порхал вокруг него как мотылёк и жалил как шершень, убийца стойко переносил удары и не выдыхался. Бил Анненский наугад. Уверенно он видел только топор, а о положении тела мог лишь догадываться. Левой ногой он пнул невидимку в колено, правой саданул сбоку в бедро. Прянул назад, удаляясь от топора, отпрыгнул. Снова сблизился и пнул невидимку в промежность. Звонко треснули яйца. Оглушительный стон народной боли разнёсся над путями Царскосельской железной дороги.

Невидимка из последних сил махнул топором, но поторопился — жандарм успел отскочить, но не успел приблизиться. Доля секунды решила исход битвы. Топор чавкнул, провалившись по обух в грязь. Невидимка выдернул его, занёс над головой, превозмогая боль, и шагнул враскорячку к Николаю Второму.

Гулко ударил выстрел, другой, третий, четвёртый и пятый. Анненский слышал шлепки пуль по телу невидимки и видел, как в воздухе возникают и повисают чёрные точки — остановившиеся в туловище смятые комочки свинца. За шестым выстрелом был смачный хруст, и что-то тёплое брызнуло Анненскому в лицо. Туманные пятна повлеклись вниз. Послышался звук упавшего тела.

Лука Силин опустил дымящийся «смит-вессон».

Александр Павлович отёр рукой лицо и почувствовал, как ладонь сделалась жирной.

— Зря, Силин, — запалённо дыша, бросил он. — Я бы его живым взял.

Унтер-офицер переломил револьвер, выкинул гильзы и снарядил каморы патронами. После чего, шатаясь, добрёл до пустой выемки в траве, приобретшей форму лежащего человека, и выстрелил в неё ещё трижды, не сказав ни единого слова.