Нищий Король

ГЛАВА 14

Король Многоземельный лежал, раскинув ноги в холодной воде, хламида опутала ему голову и руки, но он не пытался из неё высбодиться. Какая не мягкая была земля, да и падение приостанавливалось несколько раз, когда всё та же многострадальная хламида цеплялась за выступы, но всё же от удара всё королевское тело онемело и, абсолютно, лишилось способности двигаться. Его Величество молча созерцал одним глазом, который выглядывал из под ткани, беленькую точечку над собой, это и была та самая дыра сквозь которую они так вовремя провалились, по времени падения Его Величество прикинул, что они не только пролетели весь холм насквозь, но и, порядочно, ниже его. Белая точечка несколько раз мигнула и погасла, значит вертолёт улетел и перестал освещать вершину холма. Теперь Король тупо таращился в кромешную тьму и слушал, как чавкая и булькая вокруг бродит хитрый Лещ, привыкщий жить в мутной воде, он немного ориентировался в пространстве и общупывал камни, пытась найти возможоность подняться на верх.

Король умышленно начал глубко и часто дышать, словно пытаясь очнуться от тяжёлого удушливого кошмара, он пытался через усиление циркуляции крови вернуть подвижность отбитым конечностям и, частично, ему это удалось, он почувствовал, как его большие пальцы на ногах жуют два рта, при чём один из них, был дико слюнявый.

— Что вы делаете!? — прохрипел монарх через хламиду — Я — живой!

— Чем докажешь? — проплямкал Заяц, обсасывая грязный волосатый палец с неостриженным жёлтым ногтем.

— Пошевели, хоть, пальцем, — насмехалась Зайчиха грызя палец на другой ноге.

Король напрягся, но безуспешно, ноги, по — прежнему, не слушались, но правая рука, уже, смогла пошевелить пальцами и, подчиняясь железной королевской воле, поползла в карман, нащупала там что — то, ухватила в кулак, с трудом вынулась, разжала ладонь. Тут же по сводам грота разлился зелёно — розовый свет, тёплый и мягкий, он словно огнём ожёг зайцев — падальщиков, их мерзкие рожи исказила гримаса гнева и ужаса, они, надрывно зафыркав, отскочили от августейщего, ища тёмного уголка, что бы укрыться от ненавистного им света.

Но, казалось, что маленький хрусталик в королевской ладони, излучает свечение, способное проникать, абсолютно, везде, за каждый камень, за каждую кочку и, даже, тёмная холодная вода, в которую, спасаясь нырнул Заяц, не останавливала всепроникающих лучей.

Королю, тоже, было не по себе от исходящего из хрусталика света, словно пржигавшего ему ладонь и гладавшего сердце, зато эти же лучи согрели королевское тело от головы до пят и вернули ему былую силу. Его Величество, наконец, смог сбросить подол хламиды с лица и, держа, хрусталик над головой поднялся, превратившись в живой фонарь.

— Эге — гей! — крикнул Его Величество и его собственный голос ударившись о своды грота ответил ему — Гей — гей — гей! — Король набрал побольше воздуха в лёгкие и ответил эху — Иди на хер! — а эхо на то отвечало — Сам иди! — Его Величество обиделся и прекратил разговор, вместо этого он побрёл против течения маленько родника, с тихим журчанием нёсшего свои воды в черноте подземелья.

Король разумно предположил, что должен же у него где — то быть исток, возможно он, вообще, выведет их на поверхность. И ручеёк привёл его к огромному чёрному тоннелю, во тьме которого тускнел, даже, непобедимый свет небесного хрусталика.

— Вашу ж мать! — выругался Король — Я, только, сейчас всё понял!

— И какое же открытие ты совершил на этот раз, — мрачно спросила Зайчиха, она, уже, немного пообвыклась и, только, закрывала лапой глаза, так их свет колол всего больнее.

— А такое, — Король задрал вверх голову, пытаясь разглядеть, утопавщие во мраке своды пещеры — что это вам никакое не чудо природы, не удивильное геологическое явление, нет! Всё это есть суть вещи искусственного происхождения, и холм, который я помню с самого своего рождения, никакой не холм, а гигантская кротовина!

— Этого не может быть, — прошептала поражённая Зайчиха — это невероятно…

— Да ты погляди, — Его Величество — осветил вход в тоннель — вот такими ходами эти кротовины, должно быть соедененны, между собой, то есть где — то существуют и другие.

— А может это следы древней протоцивилизации? — предположил Заяц, и не смотря на ненавистный ей свет Рождественского подарка, он подкрался к тоннелю и заглянул в его непроницаемую черноту.

— Ага, — закивала Зайчиха — это могли быть древние укры, я про них много передач смотрела, каждый вечер, по новостям рассказывают.

— Пора бы, в твои годы, знать, что по новостям бессовестно врут, — Король первым вошёл в тоннель и, осветив его стены, внимательно изучал их — если бы это строение было искусственного происхождения, то остались бы следы инструментов, пусть, даже, самых примитивных, хотя как можно примитивными орудиями вырыть подобное, я не представляю, — Король вытянул вверх руку с хрусталиком, пытаясь осветить свод, но высота тоннеля была такова, что свет еле — еле касался чёрного свода и рассмотреть что — либо на нём было никак не возможно — итак, — сделал окончательный вывод Король — эти пещеры, явно, не рукотворного происхождения, но и не природного, а значит, логично предположить, что их проложило некое живое существо, соответственно, где — то с обратной стороны должен быть выход.

— Да ну, — угрюмо сказала Зайчиха — а если там окажется такая же кротовина, из которой без посторонней помощи невозможно выбраться?

— Всё может быть, — не стал спорить Король — но это хоть какая — то надежда. Всё одно лучше, чем сидеть здесь без толку и ждать, когда коллектора найдут средства, что бы спуститься за нами.

Зайцы синхронно выдохнули, как не крути, в словах Короля было здравое зерно, сидеть и ждать с моря погоды — смысла не было.

— Хрен с тобой, — согласилась Зайчиха — пойдём по твоим тоннелям, куда — нибудь, да выйдем.

Король — первопроходец смело двинулся во тьму неизвестного.

Зайцы, пригибаясь к земле и, пряча бестыжые глазки от света, скакали за ним по пятам.

— Стойте! — опомнился Его Величество — а где Лещик?

— Я здесь, — донёсся сзади, из грота, противный рыбьий голос.

— Чего ты там остался? Не остставай, иди с нами? — позвал Король свою любимую рыбку.

— А вы не думали, что этот ход может привести вас не к выходу наружу, а к логову того кто прогрыз эти норы? — задал вопрос Лещ.

— Что? — не понял Король — Это с чего же?

— А с того, — испуганно квакал Лещ — вы оцените размеры этих котакомб и прикиньте, какими габаритами должно обладать существо, которое их проложило.

— Да ладно тебе о дурном помышлять, — Король старался говорить, как можно более уверенно, хотя предположение хитрой рыбы заставило у него зашевелиться волосам на затылке — эта кротовина была здесь, ещё, до моего рождения, так что тварюка, которая её прокопала, скорее всего давно издохла.

— А если нет? — сомневался Лещ.

— А если нет, то тебе стоит оставаться на месте и подождать, когда оно тебя найдёт, пока мы удачно выбираемся на поверхность, — раздражённо предложил Его Величество.

Слышно было, в темноте грота, громко лопаются, порождая эхо, пузыри, которые пускал в задумчивости хитрый Лещ, не зная что будет для него выгоднее. Наконец, послышалось шуршание рыбьего хвоста, и в лучах света показалась мерзкая рожа, подошедшего Леща.

— Я с вами, — пропыхтел он.

— Конечно с нами, — поддержал его августейший — иначе и не могло быть, ведь, ты так сильно любишь своего короля.

— Нет, — покачал плоской головой Лещ — просто если на нас нападёт это подземное чудовище, то шансов спастись у меня будет больше, надеюсь что на вас первых оно накинется.

— Ай, хитрая рыба! — Король дружески похлопал Леща по чешуйчатому плечу, в какой — то мере, превозмогая, неожиданную брезгливость, освещаемое светом Рождественнского подарка лицо рыбы, отчего — то, стало казаться ему отвратительно — гадким.

Что бы убедиться, что это всего — лишь кажется, Король опустил руку с хрусталиком вниз, что бы лучше осветить морды зайцев, но и они, вызвали в нём волну отвращения, даже больше чем обычно, в свете, словно резче стали видны их хитрые плотоядные ухмылки, а наглые красные глазёнки лукаво забегали.

— Ай, что ты делаешь! — зашипела Зайчиха, закрывая морду лапами — Убери эту гадость, такое чувство, будто рентгеновкими лучами светишь, до самых костей пробирает!

Король поднял руку до уровня глаз, и призадумался, интересно, а как выглядит он сам при данном освещении? Он короко взглянул на спутников, пытаясь по выражению их физиономий понять, испытывают ли они к нему тоже, что и он к ним, но это было невозможно, ибо они все, избегая света, опустили лица к земле.

— Ну, двинули! — произнёс он дрогнувшим голосом, и, с тяжёлым сердцем — ему никак не хотелось иметь у себя за спиной подобные рожи, пошёл вперёд.

Свита, по возможности бесшумно, последовала за своим государем.

— Интересно, уже, настало утро или ещё нет? — тихо прогнусавила Зайчиха — Рыба, ты, как подводный житель, часом не чувствуешь наступление утра?

— Ничего я не чувствую, — грубо ответил Лещ — я водился в мутной воде, и к свету никогда не всплывал, что бы не быть пойманным.

— Могли бы по моим часам определиться, — заговорил Заяц — если бы их кто — то не отдал.

Король понял, что это был камень в его огород, но предпочёл промолчать, чего с ним доселе не бывало.

Тоннель отличался крайней неровностью, он то резко спускался вниз, заставляя путников спотыкаться и падать, а гладкого и скользкого Леща, прямо таки, съезжать как с ледовой горки, то, наоборот, забирал круто вверх, вынуждая ползти на четвереньках, что было особо, трудным делом, так как рыба не умел ползать и зайцам приходилось тащить его за собой.

Ко всему, в тоннеле было очень душно, даже жарко, Король, не смотря на свою жалкую дырявую хламиду, обливался потом, который насквозь пропитал его густую бороду, и капал с её кончика на носки пынеходов.

Зайцы, вывалив языки, со свистом вдыхали, втягивая в себя тяжёлый горячий воздух.

Лещу было совсем не по себе, ему казалось, что сбылся его худший кошмар — он оказался на раскалённой сковородке и вот, сейчас, на него насыплют соли, которая тысячами копий пронзит его нежный мясистый бок.

Но, даже, всё это оказалось не самым плохим.

Король резко остановился и его свита, бредшая с полузажмуренными глазами, вся дружно, влипла в широкий королевский тыл.

— В чём дело? — разнервничалась Зайчиха — Затор на дороге? Давай проезжай!

Но Его Величество не двигался, он вытянул вперёд руку с хрусталиком и что — то осматривал. Зайцы и Лещ, повысовывав морды из — за королевской спины, узрели, что же смогло приковать внимание государя.

Это был чёрный проём, ответвление отходившее от основного тоннеля, да и был ли он основным?

— Ладно, — тихо произнёс Его Величество — не будем сворачивать.

— А может нам туда и надо? — предположила Зайчиха.

— Если это так, — Корол почувствовал, что у него пересохло во рту — то мы сможем вернуться. Когда идёшь прямо, заблудиться невозможно, и мы сможем, снова, отыскать этот проход.

В полной тишине они двинулись дальше, но в этот раз, не успели пройти и ста шагов, как, вновь, вынужденны были остановиться — тоннель перед ними раздваивался.

— Отлично! — воскликнула Зайчиха — Похоже на то, что мы начинаем блуждать в подземном лабиринте!

— Не стоит паниковать, — остудил её Король — вот здесь поставим заметочку, — он, острым камушком, начертил крестик на стенке тоннеля — и, если что, будем знать в какой стороне мы, уже, побывали.

Но неприятности, словно, подстерегали храбрых путешественников, правый тоннель, который выбрал Его Величество, заставив их пройти по нему около часа, а в конце — разделился на трое!

— И что скажет на это наш августейший чичероне? — в голосе Зайчихи сквозило презрение.

Король ничего не ответил и, даже, не сделав заметки, снова выбрал правый проход и пошёл по нему. Свита, уже, с трудом за ним поспевала, сказывались бессонная ночь и голод.

Заяц первый стал ныть, что больше не может идти, пускай его или несут или дадут отдохнуть. Но всем оказалось глубоко плевать на проблемы косого, никто не выразил ни желания ни намерения нести его. Он, даже, сам садился на землю, в знак протеста против нещадной эксплуатации, на что Король ему коротко напомнил:

— Ты — то сам, много ли позволял подчинённым отдыхать? Небось работу до последнего дыхания требовал! Домой не отпускал, пока не закончат?

— Но тоже подчинённые, а это — я! — чуть не расплакался Заяц, но этим, всё — равно, никого не разжалобил, и ему ничего не оставалось, как подняться и догонять компанию, дабы не отсаться одному в кромешной тьме подземного лабиринта.

Но всякому волшебству есть свой предел и, сколько бы, чудесные пынеходы не придавали сил Его Величеству, в конце концов и он выдохся, да и к тому же, они наткнулись на очередную развилку и Король, окончательно обессилев, сел на землю и спрятал светящийся хрусталик в карман, погрузив всё в непроницаемую темноту.

— А что если мы кругами ходим? — Зайчиха облизнула пересохшие губы и упала рядом с Королём.

— Лучше бы мы в гроте остались, простонал Заяц, даже его слюнявый рот пересох в духоте тоннелей — там, по крайней мере была вода и жары такой не было.

— Да, — согласился с Зайцем рыба, которому приходилось тяжелее всех — я бы, сейчас, с радостью окунулся в ту мелкую лужицу.

Но на споры и препирания ни у кого, уже, не было сил, они все расплостались на жаркой земле и один за другим впали в сон, который, хоть на какое — то время, избавил их от мук жажды и голода.

Во время сна все часто ворочались, безуспешно пытаясь избавиться от душившей жары, Заяц плакал и потирал лапкой обрубок уха, а Лещу снилось, что его жарят на сковородке на пальмовом масле, и регулярно тыкают вилкой, от чего, в реальности, он нервно бил хвостом по земле и широко раскрывал жабры.

Спали долго, по крайней мере так почувствовал Король, проснувшись. Раскрыв глаза он не уловил никакой разницы, было так же темно, как и с зажмуренными веками. Его Величество, совершенно, не чувствовал себя отдохнувшим, ему не хотелось подниматься, ведь, опять придётся идти этими бесконечными тоннелями неизвестно куда, да и удастся ли выйти вообще? К тому же свет Рождественского подарка угнетал и его, монарх это понял, отдохнув от него, и так, в темноте, было, всё же, легче, чем когда тебя пронзали эти чистые искрящиеся лучи, словно фотографический реактив, проявлявшие самое нутро, какими бы вычурными словесами ты не прикрывался, за кого бы себя не выдавал…

Король тяжело вздохнул.

— Проснулся? — услышал он голос Зайчихи.

— Да, — вяло произнёс августейший — вот, только, сил встать, почему — то, нету.

— Это от голода, — пропищал в темноте Заяц.

— Не трави душу, — попросила Зайчиха и её живот громко заурчал.

— Ничего, — подбадривал свиту августейший — вот выберемся на поверхность, нажрёмся от пуза, так что поперёк горла стоять будет.

— Это интересно с какого перепугу? — слабым голосом спросила Зайчиха — На какие шиши? В ресторанах, пока что, да на рынке, харчи даром не отпускают, а платить нам нечем или, может, ты на работу устроишься, за тарелку жидкого супа, располовиненного водой?

— Бе! — выдавил из себя Король.

— Что не нравится? — гаденько рассмеялась Зайчиха — Твой же МРОТ, ты принимал!

— Правильно, — не спорил монарх — я же не для себя его принимал, а для скотов, хамов и прочего быдла, бездельников, живущих на подачки, за свой, якобы, труд.

— Ну так, поздравляю! — порадовала Короля Зайчиха — Теперь ты сам стал одним из хамов и, скоро, узнаешь цену господской подачки, если, конечно, нам посчастливится отсюда выбраться, в чём я сильно сомневаюсь.

— Ты что такое говоришь! — всхлипнул Король — Ты же недавно убеждала меня в обратном! В моём божественном происхождении!

— Так это было до того, как ты завёл нас в подземелье, на погибель! — фыркнула Зайчиха.

— Это, кстати, только вам вкалывать за миску похлёбки придётся, — сказал Заяц — а у меня, по ту сторону границы, денежки имеются на счету, я, в отличии от вас, только мы пересечём кордон, буду сыто жить не бья пальцем о палец!

— Да можно подумать ты когда — то иначе жил, — подловила его сестра — да и откуда у тебя на счету деньги возьмутся? С должности тебя давно попросили, а рассчётные ты прогулял и того раньше. Что же ты, тогда, выдумываешь?

— Не выдумываю, а быль говорю, — насупился Заяц — и деньги мне за погубленное на службе здоровье начислялись, а не просто так. Регресс у меня — вот так то!