Нити судьбы

Глава 10

Ведьма живёт в Рионском лесу,

Где стелется белый мох.

Поганки растут у неё на носу.

Она готовит пирог…

Звонкий детский голосок эхом разносился по лесу, будто шёл откуда-то сверху и одновременно со всех сторон. Лёгкий ветерок шевелил зелёное море листвы над головой и будто бы заставлял лес шуметь в такт этой весёлой песенке.

Мэй улыбнулась и пошла дальше по узкой лесной тропинке, края которой сплошь заросли земляникой. Сочные спелые ягоды висели на тонких веточках прямо под ногами, и девушка не удержалась – сорвала самую крупную ягодку, глубоко вдохнула её аромат и сунула лакомство в рот.

Шёл по лесу добрый, весёлый шут

И нёс в корзинке грибы,

Чтоб скушать король мог с грибами суп

И стать властелином судьбы…

Теперь голос звенел где-то впереди. Тропинка вывела Мэй на залитую солнечным светом полянку, где в окружении благоухающих кустов цветущего шиповника стояла маленькая, но добротная хижина, на крыльце которой сидела девочка лет десяти и, прикусив от усердия верхнюю губу, старательно ковырялась в грязной тряпке, пытаясь связать узлом две торчащие из неё нитки. Когда ей удалось-таки это сделать, она радостно улыбнулась и снова запела:

Не знал бестолковый и глупый шут,

Что править судьбой не дано.

Грибов очень много набра-ал он тут,

Но стало вокруг вдруг темно.

До замка грибы донести он не смог,

А ведьма сказала потом:

«Откушайте, гости, мой славный пирог!

С грибами пирог и с шутом!»

– Няня, я закончила!

– Эйри, детка, подожди, я немного занята, – донёсся из хижины женский голос. – Ты помнишь, что нужно делать дальше?

– Да, я видела, как мама делала это. Нужно проткнуть палец иголкой и капнуть одну капельку крови на полотно. Правда, оно у меня получилось кривое и страшное… – девочка вытянула руки вперёд, придирчиво оглядела своё творение и скривилась: – Фу-у-у… Ну ничего, главное, чтобы все ниточки были крепко связаны.

– Ох, не думаю, что из этого получится что-то хорошее, – на крыльцо вышла пухленькая немолодая женщина в переднике поверх простого крестьянского платья и с нелепым чепцом на голове. – Тут же кровь провидицы нужна, а у тебя такого дара нет.

– Ну и что? Все эти нити и так пропитаны её кровью и тех провидиц, которые были до неё. Я просто капну ещё свою, и всё будет хорошо.

– Ты уверена? – нахмурилась женщина.

– Няня, ну конечно я уверена! Давай иглу!

– Возьми вот нож, только сильно не поранься, он острый.

Девочка взяла короткий нож с толстой деревянной рукоятью, придирчиво оглядела его со всех сторон и одобрительно кивнула. Расстелив тряпку на крыльце, она набрала полную грудь воздуха, изо всех сил зажмурилась и воткнула нож себе в ладонь.

– Ой, как больно! – из её глаз потекли слёзы.

– Эйри! Ну надо же было просто немного уколоть палец!

Женщина захлопотала вокруг плачущей девочки. Одним резким движением она выдернула нож из маленькой ладошки и сразу же зажала рану передником, но потом подняла с досок грязное полотно и обмотала им пораненную руку.

– Ну вот, теперь твоей крови тут будет предостаточно. Видишь? Ничего не происходит. Я тебе сразу говорила, что это плохая затея, но ты же меня…

– Кто вы такие и что делаете на моей земле?!

Мэй повернулась на голос одновременно с обитателями лесного домика и обнаружила прямо за своей спиной всадника на большом чёрном коне. Мужчина сурово хмурился, глядя вперёд, будто бы и не видел стоящую перед ним девушку.

– Я… – начала она, но не услышала своего голоса. – Моё имя Алимея Хараган, и это моя земля!

Для убедительности она даже топнула ногой, но всадник продолжал как ни в чём не бывало смотреть поверх её головы. «Это сон…» – до неё наконец дошёл смысл происходящего.

– Мы простые крестьяне. Меня зовут Мэгги, а это моя дочь…

– Не надо, няня, не ври ему! – перебила её девочка, лицо которой перекосилось от едва сдерживаемой злости. – Пусть знает, с кем говорит! Это он убил маму, я видела!

– Маму? – всадник удивлённо приподнял бровь.

– Эйри, остановись! – женщина была в ужасе. Она попыталась удержать малышку, но девочка вырвалась и выбежала на середину поляны.

– Да, мою маму! Я – Эйридия Ра-Фоули, дочь Хейлии Ра-Фоули! А ты – грязный убийца! Убийца!!! Убирайся отсюда! Рион свободный город, он тебе не принадлежит!

Лицо всадника расплылось в кровожадной ухмылке.

– Ошибаешься, деточка, – ответил ей всадник приторно-сладким, издевательским тоном. – Теперь и Рион, и этот лес… Всё это принадлежит мне. Это награда мне от нашего великого короля Эрарда за то, что я уничтожил гнездо рионской колдуньи. Но, как вижу, награда не до конца заслуженная, поскольку одной змее всё же удалось уползти и спрятаться. Какая удача, что мне удалось случайно обнаружить эту маленькую оплошность… Взять их!

Позади него будто бы из ниоткуда появились ещё всадники.

– Нет, стойте! Она же всего-навсего ребёнок! – Мэй попыталась вцепиться в поводья одной из лошадей, чтобы остановить то, что должно было сейчас произойти, но её руки только безуспешно хватали воздух.

Всадники проехали практически сквозь Мэй и окружили девочку, которая поняла, что совершила глупость, и начала испуганно пятиться, прижимая к груди обмотанную тряпкой руку.

– Эйри! Нет! – закричала женщина, и Мэй увидела, как воины выворачивают ей руки, пытаясь удержать.

Предводитель этого маленького отряда спешился и пошёл между лошадьми, на ходу обнажая меч.

– Не-е-е-ет! – пронеслось над лесом.

Мэй в ужасе зажала рот двумя руками и почувствовала как к горлу подкатывает тошнота от того, что ей предстояло увидеть. Женщина вырвалась, подобрала валяющийся на земле нож и с размаху вонзила его в руку, державшую занесённый над ребёнком меч. Её тут же снова схватили. Предводитель несколько мгновений удивлённо разглядывал торчащее из руки узкое лезвие, а затем вонзил свой меч в грудь женщины по самую рукоять.

Он отпихнул обмякшее тело, высвобождая оружие из оков плоти, и снова занёс его над Эйридией, чтобы нанести последний удар. Она подняла на него свои глаза, но в них больше не было страха – только боль и презрение. Кровь капала с меча и из нанесённой маленьким ножом раны на её тёмные волосы, на нежное личико, на хрупкие плечики, на прижатые к груди руки… Вдруг ненависть в её глазах сменилась удивлением, и она выставила вперёд руку, на которую было намотано только что законченное полотно.

Меч опустился, но пронзил лишь бесплотную тёмную тень и ушёл в землю. Воины отпрянули в стороны, даже их предводитель отступил на шаг, с отвращением глядя на тряпку, которая упала к его ногам, шевелясь, будто комок чёрных червей. Волокна двигались, переплетались между собой, извивались и скручивались, на глазах меняя цвет, а потом вдруг выпрямились, развернулись, и на земле остался лежать поражающий своей свежестью портрет красивой черноволосой женщины.

– Мама? – тихо прошептала тень Эйридии, но её голос прозвучал так, будто прогремел с небес.

– Это магия колдуньи, мой лорд! Его надо сжечь! – сказал кто-то из воинов, и в руке главного тут же появился горящий факел.

– Если ты сделаешь это, вы все умрёте, – снова зазвенело над поляной. – Ты, твои воины, твой король, другие лорды и короли, дети, внуки и правнуки тех, кто когда-нибудь просил для себя пророчеств у рионских прорицательниц. Все, кого мне удалось спасти после того, как ты сжёг мой дом. Ты уже убил половину Сальсирии. Поветрие началось по твоей вине. Хочешь убить остальных? Тогда давай, жги!

Факел погас.

– Что? Не нравится чувствовать ответственность за тысячи смертей? Тогда чувствуй её за тысячи жизней. Это наказание тебе за то, что ты сделал. Береги портрет моей матери, рионский лорд. Если с ним что-нибудь случится… Ты уже видел, чем это может закончиться.

Голос стих, и тень растворилась в солнечных лучах, будто бы её никогда и не было. Воин поднял с земли портрет и долго смотрел на него, но в этот раз уже никто не говорил ему, что полотно нужно уничтожить. Они исчезли. Все. А потом исчез и он. Поляна опустела. Мэй вдруг поняла, что забыла дышать, и с шумом втянула в себя воздух.

– Эйридия! – сжав кулаки, крикнула она в гулкую тишину давно не существующего леса и обрадовалась, наконец услышав свой голос. – Уйди из моей головы! Оставь меня в покое! Ты лгунья!

Тень снова сгустилась, выпустив из своих клубящихся объятий высокую черноволосую женщину в зелёном бархатном платье.

– Я не лгала тебе.

– Но ты сказала, что дедушку можно спасти! Что он будет жить, если я перетку полотно!

– Так ты всё же задумывалась над тем, чтобы его переткать… Почему ты решила, что мои слова – ложь?

– Я видела, почему его сердце всё ещё бьётся! Он уже не поправится! Он всё равно умрёт!

– Не кричи. Ты ведёшь себя, как капризный ребёнок. Если магия не разрушится полностью, она будет заставлять его сердце биться и дальше.

– Это не жизнь, Эйридия, это издевательство над ней. Да, я думала над тем, чтобы обновить твой гобелен и спасти моего лорда, но знаешь, что я поняла? Все твои рассказы о том, что все умрут – это самое настоящее враньё! Скажи, на сколько поколений вперёд твоя мать делала предсказания?

– Я не знаю. Предсказания слышал только тот, кто просил их.

– Не знаешь… А знаешь почему нити разрушаются? Время здесь ни при чём. Просто все люди, чьи судьбы были предсказаны, уже умерли. Прошло больше четырёх сотен лет. Это не меньше пятнадцати поколений. Никого не осталось, Эйридия. Ничьи жизни больше не зависят от этих проклятых нитей, поэтому они и рассыпаются в прах! – Мэй заметила, что в глазах призрака появился жёсткий блеск, и это придало ей уверенности в собственной правоте. – Тебя не чужие жизни беспокоят, а твоя собственная, да? Ты хочешь жить вечно, но жизнь тебе дают эти старые, ветхие волокна, которые связаны кровью твоего рода и рода Карс. И если Гарол при всём при этом чувствует себя превосходно, значит, он не принадлежит роду Карс. Мой дед последний в этом роду. Он всё ещё жив только из-за магии, которая осталась в гобелене. Когда магия иссякнет, он умрёт. А когда умрёт он, умрёшь и ты. Я знаю, чего ты добиваешься. Ты сама сказала, что в этих нитях достаточно крови предсказательниц. Если я обновлю полотно, нужна будет ещё чья-то кровь, чтобы магия начала действовать. Тогда этими нитями будут предсказаны ещё чьи-то судьбы, и ты будешь жить. А Бавор Рионский станет уже не нужен. Его кровь тебе не подойдёт, потому что у него нет будущего. А другой ты не получишь!

– Ты всё сказала? – спокойно осведомилась Эйридия.

– Нет, не всё. Я не стану тебе помогать. Когда я буду готова отпустить дедушку, я сожгу гобелен собственными руками до последней нити. Теперь всё.

– Умная девочка, молодец. Поступай так, как решила. А раз тебе так нравится думать и делать выводы, подумай ещё и над тем, почему Бавор Рионский корчился от боли, когда умер Саржер Хараган, если Хараганы никогда не просили предсказаний. Дам подсказку, чтобы думалось в нужном направлении – для появления на свет ребёнка нужны мужчина и женщина. Ты теперь тоже входишь в эту семью. Кем родится твой ребёнок? Хараганом или Ра-Фоули? Или и тем, и другим одновременно?

– Я не Ра-Фоули!

– Значит, думать ты не хочешь… Тогда возьми и посмотри сама. Я чувствовала, что происходит с полотном, когда ты прикоснулась к нему вчера. Ты не просто Ра-Фоули, у тебя дар прорицательницы. Пока не сожгла полотно, можешь сама в этом убедиться. А теперь просыпайся, твой король желает видеть тебя.

Она снова стала бесплотной тенью и растворилась в… балдахине над постелью в комнате Мэй.

– Госпожа… Госпожа, проснитесь! Король Хелигарг прибыл и требует, что вы явились к нему.

– Чтоб он провалился, – равнодушно произнесла Мэй и устало посмотрела на служанку, у которой от такого ответа пропал дар речи.

* * *

– Единственное, что мне непонятно во всей этой истории, – король Хелигарг задумчиво перебирал листы брачного договора, – это то, почему латернонцы были твёрдо уверены в том, что брак заключён, если ваш человек сообщил им обратное?

– Три наших человека, – поправила его Мэй. – Двое сопровождали повозку с телом лорда Саржера, а третьего мы отправили позже, когда выяснилось, что лорд Нэйджел исчез. Простите, мой король, но как вы сами отреагировали на известие о моём отказе?

– Хм… Я спросил, не ослышался ли. Потом уточнил, уверен ли секретарь в том, что говорит. А потом сказал, что такого просто не может быть, – он одарил её искренней обаятельной улыбкой. – Вы правы, леди Хараган, в такое сложно поверить.

– Вот они и не поверили, – горько усмехнулась Мэй в ответ. – Они приняли бы такое от своих лордов, но не от случайных людей, которых видят впервые. Они для этого слишком горды, мой король.

– Называйте меня по имени, леди Хараган, церемоний мне хватает и в Гоотарне. По крайней мере, когда рядом никого нет. Хорошо?

Не таким она представляла себе владыку Иллиафии. И дело даже не в возрасте, ей прекрасно было известно, что король молод. Когда после коронации он объезжал свои владения, ему было столько же, сколько сейчас Нэйджелу. Это было восемь лет назад. Мэй тогда было девять. Она была ребёнком, а он взрослым мужчиной. А теперь? Теперь она выросла, а он совсем не изменился, только между бровями появилась хмурая морщинка.

Дело было в его поведении. Хелигарг жаден до денег и власти. Хелигарг своенравен и жесток. Ему плевать на свой народ. У него повсюду шпионы… И вот этот ужасный человек, её король, сидит в кабинете лорда Бавора и смотрит на Мэй тёплым, сочувствующим взглядом. Он должен был рвать и метать, угрожать и требовать, хотя бы кричать… А он жалеет её за поспешно принятое решение, в котором не было нужды. И от этого на душе становилось только горше.

– Хорошо, Хелигарг. Тогда вы называйте меня просто Мэй. Только не при советнике Фамгусе, пожалуйста, а то у него удар случится.

Он снова ей улыбнулся и вернул документы.

– Кстати, а где он?

– Спит, – пожала плечами Мэй и добавила: – к счастью.

– Что, всё так ужасно?

– Терпимо. Но без его общества было бы намного легче. Мой ко… Хелигарг, скажите, как Лорду Бавору удалось уговорить вас разрешить этот союз?

– Ну, не особо-то он и уговаривал, если честно. Видите ли, юная леди… Вы знаете, что корона досталась мне случайно?

– Нет, не знаю. И до сих пор не могу понять, почему трон не унаследовал один из сыновей Белинаргуса, ведь у него их осталось…

– Трое. А было четверо. Старшие были близнецами. Они перегрызлись между собой, как собаки, за право получить Иллиафию после смерти отца. В итоге один отравил другого, а Белинаргус в приступе гнева заявил, что никто из его законных детей не достоин носить корону. Я незаконный.

– Но все думают, что вы его племянник! И вы знали, что…

– Что я внебрачный сын короля? Да, я это знал, хотя и рос в семье простого лавочника. Но я ни на что не рассчитывал. К тому же, я его ненавидел. Моё появление на свет стало результатом жестокости. Мать приглянулась ему, вот он и взял то, что хотел. Но я был желанным ребёнком, потому что лавочник в детстве тяжело болел и своих детей иметь не мог. И я не хотел быть королём, потому что мне хватало того, что я имел. Когда отец слёг, в мой дом явились советники и объявили, что волею короля Белинаргуса я назначен его единственным законным наследником. Хотел отказаться, но потом подумал, что могу стать лучшим королём, чем он, раз уж мне выпал такой шанс.

– И вас не прикончили тёмной ночью в тёмном углу, чтобы лишить этого шанса?

– Нет, – усмехнулся Хелигарг. – После того, как отец принял это решение, он позаботился о моей безопасности, хотя я и понятия не имел, что нахожусь под постоянной охраной. Братья и сейчас, спустя восемь лет, не оставляют попыток отнять у меня то, что я получил в обход их прав, но мне слишком дорога моя жизнь, чтобы позволить им это. Советники привыкли пресмыкаться и раболепствовать, а поскольку я этого не приветствую, и потому, что они были в корне не согласны с моей коронацией, они теперь вовсю стараются угодить моей родне. Тот король Хелигарг, которого вы знаете – это их общая заслуга. Настоящего меня видит мало кто. И мало кто верит, что Латернон вместе со всеми его тайнами меня не интересует. Все мои предшественники истекали слюной от осознания того, какую власть можно получить, подчинив себе таорнагского дракона, и потому принято полагать, что я ничем не лучше. Я рассказываю вам всё это для того, чтобы вы видели ситуацию такой, какая она есть, а не по слухам, домыслам и откровенному вранью.

– Понимаю.

– Вот и хорошо. Вы спросили, почему я согласился на ваш брак с латернонским правителем… Во-первых, практически сразу после моей коронации лорд Саржер Хараган начал делать предложения о выкупе Риона у Иллиафии. Мой отец хоть и не предпринимал прямых попыток дотянуться своими алчными руками до Латернона, но окружил себя людьми, которым было поручено узнать секрет власти над драконом так, чтобы тень не пала на его имя. В итоге Рион наводнили шпионы, которые просачивались за реку и досаждали своим неуёмным любопытством Хараганам. Когда я разобрался в том, что происходит, то разогнал всю эту шайку и отказал лорду Саржеру, объяснив ему, что с моей стороны посягательств на Латернон нет и не будет. Я не готов был разбазаривать земли Иллиафии налево и направо, едва надев корону. Увы, несмотря на мой приказ оставить Латернон в покое, его тайны многим мешают спать по ночам. Шпионы до сих пор продолжают лезть туда, и я не представляю, как с этим бороться. И ладно бы только свои… Лорд Саржер в конце концов счёл меня обманщиком, а я не стал этого опровергать, учитывая репутацию, любезно созданную для меня моим окружением.

– Он говорил, что хочет вынести торговлю за пределы Латернона, чтобы уменьшить количество шпионов на своей земле.

– Да, и это было превосходным решением, которое я сам ему предложил. Я хотел воссоздать нечто вроде того торгового города, каким был Рион несколько столетий назад. Это избавило бы Латернон от необходимости пускать посторонних людей на свои земли. Но старший Хараган не доверял мне и потому отказался от этого предложения. А потом ко мне явился лорд Бавор с просьбой разрешить ваш брак с младшим Хараганом. Он расписал мне вас как эдакую фанатичную дурочку, которая изо всех сил желает принести себя в жертву ради того, чтобы Сальсирия вздохнула наконец с облегчением. Мне было известно о безуспешных попытках Хараганов найти новую жену для молодого лорда, а раз вы сами изъявили желание скормить себя им, то я счёл, что заодно можно уладить и другие дела. Но мне нужно было время, чтобы всё обдумать, поэтому я отпустил лорда Бавора ни с чем. Ну а он, руководствуясь слухами обо мне, пришёл к выводу, что я не хочу, чтобы Латернон запустил свои руки в мои земли. Так в его голове родилось очевидное решение проблемы – Рион остаётся землёй Иллиафии, а до вашей, леди Мэй, кончины Латернон будет просто управлять этими землями. Потом Рион станет целиком и полностью принадлежать вашему ребёнку и, соответственно, Латернону. Дети не рождаются сразу после зачатия, поэтому у меня было бы достаточно времени, чтобы получше присмотреться к Хараганам и наладить с ними добрый мир.

– Лорд Бавор солгал вам так же, как и Хараганам.

– Я уже в курсе, спасибо, что напомнили мне, что я осёл.

– Простите, я не…

Король поднял руку, давая понять, что не нуждается в её извинениях, и снова тепло улыбнулся.

– Я просто не учёл, что у Хараганов другие законы, позволяющие им иметь двух жён одновременно, если одна бесплодна. Ваш лорд всё здорово придумал, отдаю ему должное. Ваш брак нельзя расторгнуть. Вы остались бы хозяйкой и Риона, и Латернона до конца своих дней, а наследника Хараганам родила бы другая женщина. Раньше, правда, они так никогда не поступали, но и проблем с поисками невест до этого тоже вроде бы не возникало. Рион после вашей кончины вернулся бы обратно под управление Иллиафии, а Латернон остался с носом, но получил бы право вести здесь свободную торговлю.

В его голосе сквозило искреннее восхищение столь тщательно продуманным планом, что заставило Мэй напрячься.

– Надеюсь, вы не попросите меня следовать этому замыслу?

– А если попрошу? Откажетесь? – король ждал ответа с улыбкой, которая давала понять, что подобной просьбы от него никогда не последует.

– Категорически.

– Ну и правильно. Если бы лорд Бавор озвучил мне тогда все подробности своего плана, я бы не дал на это согласия. Я не терплю коварства, леди Мэй.

– Тогда зачем пообещали Чарси Гаролу эти земли после того, как уже дали согласие на мой брак с Хараганом?

– Гарол? Кто это? Я впервые слышу это имя.

– Ну а он полагает, что знаком с вами достаточно близко, чтобы утверждать, что вы на его стороне.

– Я разберусь с этим, – нахмурился Хелигарг. – И с тем, почему северные земли до сих пор не очищены от разбойников. И с вашим браком тоже. Вы не должны были подписывать эти бумаги из одного только страха перед тем, что я могу устроить здесь резню.

– Вы ехали с сотней вооружённых стражей. Что я должна была подумать?

– Я всегда путешествую со стражей. Они обеспечивают мою безопасность. Если помните, в мой прошлый визит в Рион сопровождавших меня воинов было почти вдвое больше.

– Не помню, я тогда мало интересовалась размерами войск. А того, что я о вас слышала до сих пор, оказалось достаточно, чтобы выбрать меньшее из двух зол.

– Я чувствую себя обязанным это исправить.

– Не нужно, Хелигарг. Со своим браком я разберусь сама. У вас, насколько я поняла, и без этого проблем предостаточно. Жаль только, что нам не довелось так откровенно поговорить раньше. Почему вы позволяете дурной репутации и тем, кто её поддерживает, портить вам жизнь?

– Я и не позволяю. Но я один, и у меня очень мало единомышленников. Я ни от кого не скрываю правды и своих намерений, но каждое моё слово и решение тут же выворачивают наизнанку и преподносят в совершенно другом свете. За годы своего правления я не продвинулся ни на шаг ни в одном из направлений, куда бы ни пытался двигаться. Чем дальше, тем глубже меня засасывают все эти слухи, сплетни, домыслы… Я чувствую себя куклой, которая сидит на троне и открывает рот, а говорят за неё другие.

– Если хотите знать моё мнение, вам нужно избавиться от общества таких людей, как советник Фамгус, и окружить себя такими, как Тогард – честными, верными, готовыми на всё ради своего господина.

– Я уже частично сделал это, полностью заменив состав королевской стражи. Эти воины преданны мне, потому что выросли на тех же улицах, что и я. Среди них нет ни одного выходца из знатной семьи. Это дети ремесленников, булочников, сапожников… Но я не могу вот так запросто взять и распустить Совет, сформированный прежним королём. Это противоречит законам Иллиафии. Не могу выгнать из дворца своих родственников, потому что врагов нужно держать в пределах видимости. Они не пакостят открыто, поэтому у меня нет оснований обвинить кого-то в предательстве. Но как только такие основания появятся, я без сомнений и сожалений воздам каждому по его заслугам.

Хелигарг замолчал и посмотрел на Мэй долгим внимательным взглядом, будто хотел попросить о чём-то, но сомневался, стоит ли это делать. Она тоже молчала, потому что уже поняла, к чему была вся эта откровенность. Король искал в ней союзника, но разве можно изменить годами складывавшееся мнение о человеке после всего одного разговора с ним? Верит ли она ему? Нет, потому что до сих пор не видела ничего, что подтверждало бы правдивость его слов и намерений. Чувствовать себя игрушкой в чужих руках мерзко и унизительно. Лорд Бавор уже поиграл её судьбой, и она не хочет, чтобы теперь то же самое сделал Хелигарг. Кто даст гарантии, что это не коварный замысел, в котором она снова будет просто пешкой? Никто.

Актриса из неё всегда была никудышная. Видимо, по кислому выражению её лица Хелигарг понял, что слишком торопится, поэтому тяжело вздохнул и сменил тему на более злободневную:

– Леди Мэй, мои люди начнут прочёсывать местность по ту сторону тракта с наступлением рассвета. Скоро стемнеет, поэтому не вижу смысла начинать поиски сейчас. Я отправлюсь с ними, а заодно нанесу визит в соседнее с Рионом поместье и выясню, по чьей вине не выполняются мои распоряжения. Здесь останется двадцать воинов, которые будут в полном вашем распоряжении. Мы не задержимся в Рионе надолго, но на несколько дней всё же обременим вас своим присутствием.

– Вы не…

– Церемониться ни с кем не нужно, даже со мной. Сопровождавшие нас дамы вернулись в Гоотарн сразу же после того, как я получил сообщение о нападении на Хараганов. Здесь только мужчины, которым не положено падать в обморок от простой еды, жёстких постелей и мышиного писка. Занимайтесь своими делами, просто обеспечьте всех пищей и покажите, где можно спать. Без излишеств.

– Спасибо.

– Я не одолжение вам делаю, – его губы снова тронула улыбка. – Я помочь хочу, никому при этом не создавая неудобств. Думаете, я не понимаю, что сейчас творится в вашей кухне, учитывая, сколько человек нужно накормить?

– Думаю, что не представляете. Кристи командует поварами и слугами не хуже, чем вы своей стражей. Уверена, что ужин уже готов на всех, причём с запасом и с излишествами.

– Кристи – это та рыжая толстушка, которая пригрозила советнику Билвину, что врежет ему скалкой по башке, если он будет путаться у неё под ногами?

– О, боги… – глаза девушки расширились от ужаса. – Простите, это больше не повторится.

– Да нет, это было забавно. Если в Рионе вся прислуга такая, я с радостью обменяю всех своих советников на ваших кухарок.

– Ну уж нет! Заберите Фамгуса обратно! – Мэй сама не поняла, как позволила этим словам сорваться с губ. Он выпучила глаза, обалдев от собственной наглости, а потом вдруг рассмеялась громко и искренне, чего не делала уже так много дней.

* * *

Ужин прошёл за обсуждением стратегии предстоящих поисков. Хелигарг вёл себя так, как и полагается королю – культурно, властно, уверенно. Он даже умудрился снискать себе расположение Тогарда тем, что не командовал, а советовался.

Кристи превзошла саму себя, и столы ломились от обилия горячих блюд и закусок, многие из которых Мэй не то что в глаза никогда не видела, но вообще не представляла, что её кухарка способна такие приготовить. Тем не менее, хозяйка Риона не притронулась к пище до тех пор, пока не ответила на каждый взволнованный взгляд своих людей успокаивающей улыбкой. Когда наконец-то все уверовали, что их госпожу никто не намерен казнить за брак с Хараганом, она с удовольствием спокойно поела, лишь изредка отвлекаясь на вопросы и замечания короля.

После ужина все отправились отдыхать, поскольку подъём предстоял ранний, а Мэй умудрилась отлично выспаться днём, несмотря на вмешательство в её сон назойливого призрака. Она немного посидела у постели лорда Бавора, делясь с ним новостями, но он не слышал её, поскольку уже был погружён в глубокий сон стараниями Марена и Харса.

Спать не хотелось совершенно, а бесцельно слоняться по замку было глупо, поэтому Мэй заперлась в своей комнате на ключ, вынула из гардероба завёрнутый в простыню гобелен и бережно расстелила его на кровати, намереваясь проверить правдивость слов Эйридии Ра-Фоули.