Нить твоей судьбы

Глава 8

Джерон всматривался в лицо Варрела, но оно оставалось каменной маской. Он так и не смог узнать, о чем думает принц. Но то, что разрешил проследить за тем, как Лалу устроят в башне и сам обещал зайти, давало Джерону надежду, что их план удастся.

Южная башня дворца была построена специально для женщин. Теплое солнце было частым гостем в ее окнах, согревая комнаты. Под башней раскинулся самый красивый сад, где так любили гулять придворные дамы. Множественные фонтаны освежали воздух. Комнаты были обставлены с изыском, присущим императорскому этикету. Спальня располагалась под самой крышей башни, откуда открывался самый прекрасный вид. Кроме этого из всех комнат этажа вели выходы на сплошной балкон, опоясывающий башню.

Если Лала и была зла, что ее переселяют в Южную башню, то когда увидела все это великолепие, а также узнав, что ей были представлены лекари, служанки, личные повара, готовые исполнять любой ее каприз, пришла в полный восторг. О таком она даже не мечтала! И так ей стало хорошо — Варрел и его отец заботятся о ней.

Пришедший к ней вечером Джерон тоже успокоил ее, что все у них идет хорошо, по плану, стоит только дождаться рождение сына. Император и принц поверили в то, что она носит наследника иначе бы казнили ее, как подлую бустру. Перед уходом Джерон шепнул ей, что Варрел обещал зайти завтра. Она расцвела в улыбке — у них все получилось. Ей осталось только доносить этого ребенка, родить и убедить Варрела, что это ее сын. О том, что это будет мальчик, она даже не сомневалась. И лекари, которые осматривали ее, в один голос заверяли, что это будущий наследник.

Варрел вечером следующего дня зашел к Лале, которая встретила его лежа на низеньком диванчике, красиво раскинувшись в прозрачном платье на множественных подушках. Она не спешила к нему подняться, только слабо улыбнулась, протянула ему руку и сказала, что делает все, чтобы будущему наследнику было удобно, злясь на то, что он не подошел и даже не прикоснулся к ее руке. Варрел выдавил из себя улыбку, чем вызвал удивленный взгляд Лалы, которая никогда ранее не видела улыбающегося принца.

«Он пришел! — билось у нее в голове. — Надо сделать все, чтобы он был уверен, что она ждет его сына».

— Любимый! — сказала она слабым голосом. — Если бы ты знал, как трудно носить будущего дракона! Он столько сил отнимает у меня.

— Ничего, Лала, не поднимайся. Я зашел узнать, как ты устроилась. Все ли тебя устраивает?

— О! Мой принц! Хотя мне и трудно, но я счастлива выносить и родить тебе этого сына. Можно попросить тебя об одном одолжении?

Она смотрела на него глазами испуганной лани.

— Что ты хочешь? — хмуро ответил Варрел.

— Поцелуй меня. Это придаст мне силы.

— Нет, Лала. Ты знаешь, я не целую женщин, — был резкий ответ, от которого она с силой закусила губу, чтобы не расплакаться.

После этих слов Варрел повернулся и вышел из покоев Лалы, которая резво подскочила со своих подушек и кинула одну из них вслед принцу. Она не знала, что ей сделать еще, чтобы удержать Варрела возле себя.

Она удалилась в свою спальню и долго думала о своей судьбе. Если император и Варрел поверили ей, что она ждет ребенка от принца, то волноваться ей пока не следует. Значит у нее еще есть время. Когда родится ребенок, все будет зависеть от нее, чтобы убедить их в необходимости свадьбы и признания ее сына наследником. Вот только охлаждение Варрела к ней пугало. Она все чаще возвращалась к мысли, что это воздействие амулета. Узнать теперь у старой ведьмы о последствиях его воздействия невозможно. Остается один путь проверить правильность ее догадок — снять его. Но она боялась, решила оставить это до того момента, пока не родится ее сын и она не станет женой Варрела. Вот тогда она снимет амулет и полностью вернет себе внимание принца.

Шли дни, которые слагались в месяцы ожидания. Варрел пришел в Лале еще один раз. Когда ее ребенку в утробе исполнилось пять месяцев, по всей столице раздался звук Гонга Оракула, который оповестил о рождении истинного наследника Варрела. Его звук разнесся тут же по всей империи, Лала тоже услышала его и помертвела. Это доказывало, что ее сын, который еще не успел родиться, никогда не станет наследником Варрела и он никогда не назовет ее женой и будущей императрицей.

Она бегала по своей комнате, желая только одного — чтобы этот ненавистный ребенок, который зачат неизвестного от кого, появился сегодня, сейчас же на свет. Она могла бы сказать императору, что Оракул заранее предупредил о его рождении. Но этот ненавистный ей плод не хотел покидать ее чрево, словно держался за него всеми своими ручками и ножками.

Через триста ударов сердца к ней в покои пришли сам император и Варрел, которые смотрели на Лалу с только им понятным вопросом. Ее ненавистный ребенок так и не собирался покинуть ее утробу.

— Ты ничего не хотела бы рассказать нам? — спросил Доррвен ледяным тоном.

— Мне нечего вам рассказывать! — она решила не сознаваться, до конца не признаваться в своем обмане. — Мой ребенок от принца.

— Почему тогда гонг прозвучал сейчас? — снова спросил император.

— Я не знаю! — она закусила губы, чтобы не закричать в отчаянии.

— Ты говорила, что ты — фортана Варрела, но гонг Великого Оракула не согласен с твоими словами. Он никогда не ошибается, — голос Доррвена был убийственно спокоен.

— Я не знаю! — снова в отчаянии закричала Лала. — Это все неправда, кто-то хочет очернить меня и нашего с Варрелом наследника! Именно я фортана и только мой сын его наследник. Я не знаю, кто так жестоко поступил в вами, но это неправда! Я! Я! И только я могу родить ему наследника.

Она упала на пол, поджимая ноги к животу и в отчаянии надеясь, что ребенок захочет родиться раньше времени. Но плод оставался совершенно спокойным. Ей даже не было плохо. Всю свою недолгую беременность она носила этого ребенка, не замечая этого. Ей не было плохо, как другим женщинам, она могла есть любую пищу, много гуляла, плавала в небольшом бассейне.

— Ты останешься здесь до рождения ребенка, — слова Доррвена падали на Лалу, словно камни с самых высоких гор. — Мои лекари будут докладывать о каждом твоем шаге. Не вздумай что-нибудь сделать с ребенком.

После этого мужчины ушли, а Лала лежала на полу и орала в отчаянии, призывая на головы императора и принца все беды и проклятья. После их ухода в комнате появились служанки и лекари, которые, несмотря на сопротивление Лалы, подняли ее с пола и отнесли в постель. Увидев новых служанок, она поняла, что теперь люди императора будут следить за каждым ее шагом. Уже лежа в своей постели она думала, почему этот проклятый гонг прогремел на все государство. Ей не хотелось верить, но он провозглашал, что у Варрела есть фортана и она родила ему истинного наследника. Надо срочно узнать, кто это такая. У Лалы есть еще три-четыре оборота ночного светила, пока не родится ее сын, чтобы убрать ее со своей дороги насовсем.

Вечером у нее в спальне появился Джерон, который выглядел весьма недовольным. Лала не стала ждать, пока он начнет ругать ее, сама напустилась на него.

— Вы говорили, что ваша ведьма самая могущественная. Так почему не сработал ее амулет? Он не мог снять его, пока ездил по империи! Я видела его амулет на шее, когда Варрел вернулся домой. Найдите, с кем он был, найдите эту девку, убейте ее и ее щенка. Я должна быть женой Варрела, я должна стать императрицей!

— Успокойся, — ледяной голос и пощечина Джерона привели ее в чувства. — Я и без твоих визгов найду эту тварь, которая посмела родить наследника и уничтожу их. А ты будешь сидеть здесь тихо и вести себя послушно. Севилл будет навещать тебя и говорить, что делать. Мне придется на время оставить дворец.

— Мне все равно, кто будет приходить ко мне. Только найдите ее и убейте! — девушка каталась по постели, с губ Лалы начала капать пена.

Джерон позвал лекаря, который тут же влил Лале в рот какую-то гадкую настойку. Через пятьдесят ударов сердца она уже успокоилась и еще через десять ударов она спала.

— Проследите за невестой принца, чтобы она ничего не сделала с собой, — распорядился Джерон. Лекарь поклонился ему.

Звук гонга Великого Оракула застал Доррвена и Варрела в рабочем кабинете императора, где они слушали доклады майордов. Только они поняли, что произошло и поспешили в Южную башню, где застали Лалу в полном отчаянии. Ее ребенок оставался в чреве и не собирался на свет. Повитуха, которая дежурила постоянно при ней, сообщила, что ребенок развивается хорошо и признаков раннего рождения нет. Если у них еще были какие-то сомнения, то сейчас они полностью развеялись. Сейчас император хотел посмотреть на женщину, которая открыто врала ему в глаза.

Вот и сейчас она смотрела на него безумными глазами и кричала, что ее ребенок, которого она носил под сердцем — сын Варрела. Они оставили ее, отдав распоряжение тайным людям, чтобы последили, кто к ней придет и о чем будет разговор, сами вернулись в рабочий кабинет и распустили совет майордов, которые так ничего и не поняли.

— Сын, позови своего Берелла, — распорядился Доррвен.

Пока они ожидали его прибытия, Варрел пытался вспомнить, о чем таком знал его друг и не помнил он. Берелл появился на пороге кабинета и поклонился.

— Я думаю, ты слышал гонг Оракула и тебе есть, что нам рассказать, — спокойно сказал Доррвен.

— Да, мой лорд, слышал и готов рассказать.

— Слушаю тебя.

Когда Берелл закончил свой рассказ, император посмотрела на сына, который сидел на кресле, темнее тучи и отрицательно качал головой.

— Ничего не помню, не помню никакую Виолту, никакую старуху, — говорил он себе под нос.

— Мой лорд, — продолжил Берелл, — думаю, во всем виноват амулет, который носит Ваш сын.

На его слова Варрел ладонью закрыл амулет, который надела на него Лала и отрицательно покачал головой.

— Я не дам его снять.

В его голосе звучала угроза и злость.

— Никто не будет снимать его с тебя, — сказал ровным тоном Доррвен. — Ты сам снимаешь его. Только ты и сможешь снять его.

— Я не собираюсь его снимать, — решимость звучала в его голосе.

— Хорошо, не снимай. Но если ты этого не сделаешь, мы никогда не узнаем правду. Попробуй снять его, потом снова наденешь, если захочешь. Я даже не буду подходить к тебе, — сказал Доррвен и сделал два шага от сына, давая ему возможность выбора. Берелл тоже отошел от принца и даже убрал руки за спину.

Варрел стоял у стола и хмурился. В нем боролись два желания — никогда не снимать амулет и снять его немедленно. Как только он поднимал руки к шее, что-то останавливало его. Он крутил головой, не понимая, что с ним происходит.

— Берелл, как ему удалось снят амулет в прошлый раз? — спросил император.

— Думаю, он сдернул его вместе с доспехом, когда мы купались в реке.

— Сын, ты сейчас снимешь с себя доспех, — приказал Доррвен.

Ослушаться приказу старшего дракона Варрел не смог и сорвал с себя кожаный доспех.

— Теперь снимай рубаху, — такой же холодный голос отца, дающий приказ младшему.

Варрел сцепил зубы, ощущая внутреннее сопротивление, но все равно резким движением снял с себя рубашку. На этот раз кожаный ремешок амулета запутался в завязках рубахи и потянулся за ней, покидая шею принца. Как только амулет вместе с рубашкой оказался на полу, Варрел пошатнулся и чтобы не упасть, схватился за стол. Перед его глазами словно вспыхнуло солнце, на какое-то время он ослеп. Он стал моргать глазами, потом крепко их зажмурил и держал закрытыми двадцать ударов сердца. На него опускалось спокойствие и ощущение какого-то счастья. Он открыл глаза и увидел отца и Берелла, которые с интересом смотрели на него и молчали. Варрел помотал головой. На него волной нахлынули новые ощущения, в памяти возник облик девушки, которая стала для него единственной и самой желанной. Он вспомнил все и счастливо улыбнулся.

Берелл подошел к его одежде, брошенной на пол, поднял амулет и передал Доррвену. Тот взял его в руку, сжал в кулак, закрыл глаза. Через пять ударов сердца амулет вспыхнул оранжевым пламенем и исчез из руки императора.