Ночной извозчик

Глава 5 ПОДПИСЬ ФАНТОМАСА

Даниэль, хорошо вышколенный слуга г-на Шаплара, осторожно приоткрыл дверь рабочего кабинета хозяина.

Обычно г-н Шаплар никогда не приходил в магазин по утрам, но на этот раз он, в виде исключения, явился спозаранку и к тому же велел слуге никого не принимать, кроме некоего господина Жюва, который, видимо, придет в половине одиннадцатого.

Жюв?

Слуга и бровью не повел, но тем не менее был весьма удивлен. Жюв?

Жюв! О, черт возьми, это имя было ему хорошо знакомо, оно тотчас же вызвало в памяти облик короля сыщиков — ведь не раз этот слуга приходил в восторг, встречая в газетах имя знаменитого инспектора Сюртэ и неудивительно, что его потрясло известие о том, что хозяин прибегнул к его услугам.

Итак, Жюв явился ровно в половине одиннадцатого, как и рассчитывал г-н Шаплар. Слуга тихим голосом доложил о нем.

— Просить подождать, сударь?

— Конечно нет, сейчас же проводите его сюда.

Несколько мгновений спустя в кабинет вошел Жюв, а слуга закрыл за ним дверь, весьма сожалея, что не может присутствовать при предстоящем разговоре или хотя бы подслушать его. Жюв был очень бледен и едва раскланялся с хозяином кабинета.

— Какие новости? — спросил он.

Г-н Шаплар рассыпался в приветствиях.

— Как любезно с вашей стороны, — сказал он, — так быстро откликнуться на мою просьбу. Конечно, я понимаю, когда звонил вам вчера, чтобы сообщить об украденных у меня пятистах тысячах франков, что вы сочтете это дело достаточно серьезным, но тем не менее..

Жюв быстро прервал эти излияния; он взволнованно повторил:

— Какие новости?

Г-н Шаплар удивленно взглянул на инспектора.

— Никаких, а в чем дело?

— Никаких известий о Раймонде?

— Нет, никаких, кроме того, что я вам рассказал вчера, когда мне дали знать, что эта девушка исчезла из дому…

Жюв, усевшийся было по приглашению г-на Шаплара в глубокое кресло, вскочил одним прыжком с такой быстротой и ловкостью, которые трудно было ожидать от человека его возраста, если не знать, что его тело по-прежнему обладало удивительной гибкостью.

— Ах вот как, значит, никаких известий, — сказал он, — никаких известий.

— Никаких, уверяю вас.

— Вы можете поклясться?

На этот раз г-н Шаплар тоже поднялся: поведение полицейского озадачило его. Почему Жюв требовал от него какой-то клятвы? О чем он думал?

Г-н Шаплар волновался и поэтому сказал с некоторым раздражением:

— Конечно, клянусь вам. Что я могу знать о ней, если она исчезла?

Несколько мгновений Жюв молчал. Чувствуя себя совершенно свободно, ничуть не робея в присутствии архимиллионера — нашему Жюву и не с такими важными особами доводилось беседовать — полицейский прохаживался по роскошно обставленному кабинету, засунув руки в карманы.

— Ну что ж, — сказал он минуту спустя, — если у вас нет ничего нового, господин Шаплар, это становится просто непостижимым. — И отчеканил по слогам с расстроенным и в то же время сердитым видом, — Не-по-сти-жи-мая история!

Затем он опять заговорил:

— Что вы делали с самого утра, господин Шаплар? Что видели?

— С утра?

— Да, с утра? Как вы пришли сюда, через какой вход?

— Да как всегда, через вход в магазин.

— И поднялись прямо сюда?

— Сюда, в кабинет? Да, конечно.

— И прошли через главный зал?

— Да, прошел через главный зал.

— Не взглянув вверх?

— Нет, не взглянув вверх.

— Словом, вы ничего не видели?

По мере того как Жюв задавал эти вопросы, г-н Шаплар волновался и беспокоился все больше и больше. Наконец он спросил:

— Но что вы имеете в виду, в конце концов? Что означают все эти вопросы? Зачем вы спросили, взглянул ли я вверх?

— Чтобы знать, видели вы или нет…

Непонятный ответ полицейского, произнесенный едва слышным шепотом, окончательно расстроил Шаплара. Богач-директор «Пари-Галери» вскочил с места и воскликнул:

— Да что такое? Что вы хотите сказать? Что я должен был увидеть? Говорите же яснее, дьявол вас побери!

Но этот взрыв возмущения ничуть не тронул Жюва; он очень просто ответил:

— В этом надо разобраться любой ценой; надо любой ценой найти ключ к этой загадке.

С этими словами Жюв, казалось, погрузился в такое глубокое размышление, что г-н Шаплар не решился нарушить тишину.

Впрочем, бездействовал Жюв недолго. Со свойственной ему резкостью он схватил за руку г-на Шаплара и увлек его в глубину кабинета, к большой двери, выходившей в магазин.

— Она открывается? — спросил он, указывая на закрытые створки. Г-н Шаплар в недоумении кивнул головой.

— Так вот, прикажите открыть.

Г-н Шаплар нажал на кнопку звонка и велел вбежавшему швейцару:

— Откройте дверь.

Не успели створки распахнуться, как Жюв, вовсе отбросив всякую вежливость, вытащил г-на Шаплара на галерею, опоясывающую зал.

— Вот! — заявил ок. — Смотрите же и объясните мне, что это значит.

Г-н Шаплар онемел от изумления. Что означало странное поведение Жюва? Уж не спятил ли полицейский? Г-н Шаплар внимательно осмотрелся по сторонам, как требовал Жюв, но не увидел ничего, достойного внимания.

— Итак? — сказал он вопросительным тоном. — На что прикажете смотреть? Внизу — отдел обуви, напротив нас — читальный зал, слева…

— Да поднимите же голову!

Голос Жюва был полок ярости.

Г-н Шаплар посмотрел вверх. Но как только взгляд его коснулся застекленного купола главного зала, он пошатнулся и еле удержался на ногах.

Лицо его залила мертвенная бледность, из груди вырвалось глухое «Ах!»

— Что вы на это скажете? — спросил Жюв.

Но г-н Шаплар был не в состоянии ответить. Он только машинально повторил то, что Жюв произнес несколько мгновений тому назад: «Непостижимо! Совершенно непостижимо!»

Он не мог отвести глаз от стеклянного купола. Жюв, казалось, едва мог устоять на месте.

— Вы прочитали? Вы поняли? — спросил он.

Г-н Шаплар только покачивал головой, в знак отрицания.

То, что так поразило полицейского и директора «Пари-Галери», и впрямь должно было любого повергнуть в изумление.

На самой середине стеклянного свода красовалась надпись, начертанная, безусловно, в ночные часы, и ее крупные, отчетливые буквы гласили следующее: «Немедленно освободите Раймонду, не то вам не миновать страшных бед!»

Что это означало? Кто был автором надписи? К кому она была обращена? Что за угроза содержалась в ней?

Но главное, главное — кому хватило смелости написать такой приказ прямо на стеклянном своде главного зала?

Жюв предоставил г-ну Шаплару несколько минут не размышление, если бедняга, остолбеневший от всего случившегося, еще способен был размышлять.

Потом Жюв снова взял его под руку, и тот послушно, как ребенок, пошел за ним в кабинет.

Жюв усадил его на большой диван, а сам встал перед ним, скрестил руки и наконец обратился к нему с испытующим взглядом:

— Вот! — заявил он. — Вот, господин Шаплар! Вот и новости, да к тому же весьма любопытные!

— Но что все это значит?

— Это как раз вы и должны мне объяснить.

— Я? Но как же я могу?

Однако Жюв не дал ему времени на дальнейшие возражения.

— Право слово, — сказал он, — не надо мудрить над тем, что и так ясно. Слушайте меня внимательно, господин Шаплар, и вы поймете, о чем я думаю. Вы ухаживали за мадемуазель Раймондой, не так ли?

— Да.

— Эта девушка водила вас за нос?

— В день моего отъезда ока не сказала мне ни да, ни нет.

— Я так и говорю, она водила вас за нос… Ладно… После этого с вами происходят фантастические события. Вы утверждаете, что были одновременно в двух местах — в Фонтенбло и здесь… гм, очень странно… спустя час после этого вы замечаете, что у вас якобы похитили дневную выручку, то есть ограбили вас на пятьсот тысяч франков… это еще более странно и… и наконец сегодня утром, когда исчезла Раймонда, чьей любви вы домогались против ее желания, мы находим эту надпись, здесь у вас… адресованную, следовательно, вам — с требованием вернуть свободу этой девушке… Ну-с?.. Какой вывод прикажете сделать из всего этого?

Г-н Шаплар возмущенно закричал:

— Вы говорите так, будто считаете меня виновным…

Жюв спокойно кивнул.

— Так и есть, — хладнокровно ответил он. — Все обстоятельства против вас… Сознайтесь-ка, вы просто разыгрываете комедию, а Раймонду сами же и похитили.

Г-н Шаплар так и подпрыгнул от возмущения; он схватил Жюва за плечи и принялся трясти его, крича:

— Какая гнусность… какая гнусность… вы негодяй…

Разумеется, такой сильный человек, как Жюв, легко мог сбросить с себя г-на Шаплара, стоило ему захотеть, но, по всей видимости, он не хотел этого; он дал тому вволю поработать руками, а затем, когда измученный донельзя г-н Шаплар отпустил его, произнес уже более доброжелательно.

— Значит, не вы это сделали? Так вас надо понимать?

— Конечно, не я, не похищал я эту девушку!

— Быть может, чья-то месть?

— У меня нет врагов.

— Женщина? Брошенная любовница?

— Ни одна женщина не любила меня настолько, чтобы затеясь такую месть.

Миллионер произнес это с такой искренностью, что уверенность Жюва, видимо, поколебалась. К тому же по своей полицейской привычке Жюв еще до прихода к г-ну Шаплару провел небольшое расследование, собрал кое-какие данные, узнал кое-какие немаловажные подробности.

Он ответил миллионеру:

— Гм… гм… и это чистая правда?

Когда же директор «Пари-Галери» поднял руку, как бы для клятвы, Жюв поспешил добавить:

— Ну, между нами… мадам де Бремонваль? Прекрасная Матильда?

— Но мы с ней друзья! Только друзья! Она сама может подтвердить… Смотрите, вот тут у меня ее письма. Из них вам лучше, чем из моих слов, сразу станут ясными наши отношения.

Г-н Шаплар подбежал к письменному столу, оперся о него и нагнулся, чтобы вставить ключ в замок.

— Ах, боже, боже мой! — закричал он вдруг.

— Что такое? — бросился к нему Жюв.

— Вот… вот… читайте.

Но Жюв и без этого предложения уже прочел, раздраженно, озлобленно провел рукой по лбу, а затем сказал:

— Будь я проклят…

На зеленом листе бумаги, лежащем поверх бювара г-на Шаплара, были начертаны, явно измененным почерком, те же слова, что и на своде зала: «Немедленно освободите Раймонду, не то вам не миновать страшных бед».

Больше часа беседовал Жюв с г-ном Шапларом и, наконец, вынужден был признать, что тот говорит правду.

Поначалу он думал, что г-н Шаплар блестяще разыгрывает хитро задуманную комедию — то ли с целью сбить с толку полицию, то ли чтобы всех ввести в заблуждение, в общем — с каким-то преступным расчетом.

— Никаких сомнений, — подумал Жюв, увидев надпись на стеклянном куполе зала — ловкач все это проделал нарочно; сам похитил девушку, сам велел сделать надпись.

Жюв тем более утвердился в своей правоте, когда из разговоров со слугами узнал о приходе и поспешном уходе прекрасной г-жи де Бремонваль.

«Так-так, — решил тогда полицейский, — дело ясное: Шаплар был любовником госпожи де Бремонваль, госпожа де Бремонваль ревновала; ради нее, чтобы избежать сцены ревности, он и задумал окружить таинственностью похищение Раймонды!»

Но теперь от всех этих догадок не оставалось и следа.

Бывает, человек заговорит таким голосом, что ему нельзя не поверить, — именно так говорил г-н Шаплар.

Жюв пробежал глазами многочисленные письма г-жи де Бремонваль и убедился, что прекрасная Матильда никогда не была любовницей этого Шаплара. А искренняя взволнованность миллионера заставила Жюва признать, что г-ну Шаплару действительно ничего не известно о судьбе Раймонды.

Так что же тогда? Что же?

Поневоле Жюв вернулся к мысли, пришедшей ему в голову еще вчера, когда ему позвонил г-н Шаплар.

«Черт возьми, — думал полицейский, — удивительное ведь дело: сперва г-на Шаплара в течение целого дня подменял какой-то субъект, да с такой ловкостью, что никто не заметил обмана. Затем у него украли пятьсот тысяч франков, похитили Раймонду и теперь, вдобавок ко всему, какой-то незнакомец требует, чтобы ее освободили…»

Жюв совсем запутался в этих злоключениях, но, наконец, пришел к такому выводу: по всей вероятности тот, кто подменил г-на Шаплара, и тот, кто похитил Раймонду, — одно и то же лицо. Однако тот, кто требует ее освобождения, вряд ли сам является ее похитителем. И все же…

Теперь оба, г-н Шаплар и Жюв, молчали, погрузившись в раздумья.

Первым нарушил молчание миллионер.

— Что делать? Что делать? — прошептал он. — Все это вызовет неслыханную шумиху, с ума можно сойти.

Жюв был не менее взволнован.

— Право слово, — начал он, — я полагаю, сударь. — Но тут Жюв замолчал, так как в дверь директорского кабинета постучались и г-н Шаплар с обычной своей живостью отозвался:

— Войдите…

Вошедший, казалось, был очень смущен. Это был человек в длинном черном рединготе, и с первого взгляда было ясно, что это один из заведующих отделами «Пари-Галери», так как в петлице его красовалась белая гвоздика, по правилам, установленным г-ном Шапларом.

— Что вам нужно? — сердито спросил промышленник, уже готовый прогнать не во время явившегося служащего.

Тот, однако, поклонился, все более и более смущаясь, и пробормотал сквозь зубы:

— Не мог бы я поговорить с вами наедине, сударь?

— О чем?

— Срочное дело.

Тут вмешался Жюв, до сих пор хранивший молчание.

— Примите же этого господина, — посоветовал он г-ну Шаплару, и тот, послушавшись полицейского, спросил:

— Какое же дело?

Заведующий отделом, обрадованный вмешательством Жюва, все же не решался еще раскрыть повод, который привел его сюда.

— Дело в том, что… — с трудом выговорил он, — не знаю, могу ли я…

Г-н Шаплар снова обратился к нему:

— Ну же, говорите, не бойтесь. — И добавил, повернувшись к Жюву. — Это заведующий отделом фонографов.

Будучи представленным, заведующий отделом решился наконец открыть причину своего прихода. Он скрестил руки на груди и взволнованно начал:

— Господин директор, в моем отделе творится что-то невообразимое…

Он не успел закончить, как Жюв и г-н Шаплар одновременно бросились к нему.

— Невообразимое? Что такое? Говорите же, говорите!

Заведующий отделом продолжал:

— Представьте себе, месье, что почти все валики с записями, приготовленные у нас на полках, были нынешней ночью таинственным образом заменены другими, тоже записанными, но запись состоит из одной-единственной фразы… Я сперва счел это какой-то шуткой, но должен сознаться, что теперь просто теряю голову. Только что я, лично, собрался показать фонограф покупателю, взял валик с ярлычком «Корневильские колокола», вставил его в фонограф и услышал четкую фразу:

— Немедленно освободите Раймонду или вам не миновать страшных бед, — прервал его Жюв.

Заведующий отделом на этот раз утратил всякую сдержанность:

— Это еще что такое? — воскликнул он. — Откуда вы знаете, сударь?

Г-н Шаплар открыл было рот, чтобы ответить, но Жюв не дал ему заговорить:

— Это просто шутка, — сказал он, — просто шутка. Не вставляйте больше валиков в фонографы, вот и все…

Когда заведующий отделом фонографов ушел, в кабинет явился директор кинозала, что еще больше, понятно, взволновало г-на Шаплара и Жюва.

Уже с давних пор, по распоряжению г-на Шаплара, в самом центре «Пари-Галери» был открыт великолепный кинозал. Посетители магазина могли бесплатно смотреть фильмы, зал был всегда переполнен, и киносеансы шли ежедневно с огромным успехом. Меж тем директор кинозала прибежал к г-ну Шаплару в страшном возбуждении. Он был вне себя, растрепанный, запыленный, и если судить по его багровому лицу, его вот-вот мог хватить удар. Он был так взбешен, что даже заикался.

— Сударь… сударь… — прохрипел он, — случилось что-то неслыханное, возмутительное, мы опозорены… весь наш магазин… надо к черту гнать всех наших служащих! Представьте себе, месье, что, после того как показали первые четыре части, фильм прервался… следующий ролик кто-то, по-видимому, разрезал и к нему подклеил другую пленку, и вот мы, вместе со зрителями, ничего не увидели на белом полотне экрана, кроме абсолютно идиотской фразы, ничего общего не имеющей с фильмом, а именно.

Жюв и г-н Шаплар одновременно прервали его:

— Ладно, ладно, — говорил г-н Шаплар, — хватит.

А Жюв бормотал:

— Будь оно все проклято, дело осложняется.

Дело и впрямь, осложнялось.

Вслед за директором кинозала пришел заведующий отделом тканей.

— Просто безобразие, — сказал он, — кто-то ночью развернул рулоны и мелом написал на ткани те самые невразумительные слова, которые привлекают всеобщее внимание к стеклянному куполу главного зала; все меня расспрашивают, все хотят знать, в чем дело… Могу ли я, с вашего разрешения, спросить вас, что это означает?

Потом наступила очередь старшей продавщицы парфюмерного отдела. Таинственная надпись повторялась на визитных карточках, наклеенных на коробки с зубным порошком поверх рекомендации к употреблению.

После этого г-ну Шаплару принесли шесть телеграмм, отправленных из шести различных почтовых отделений и повторяющих тот же приказ, то же грозное требование: «Немедленно освободите Раймонду или вам не миновать страшных бед». События следовали одно за другим с такой скоростью, что г-н Шаплар и Жюв едва успевали сообразить, как вести себя дальше.

Однако после седьмой телеграммы Жюв поднялся с места.

— Сударь, — сказал он, — надо немедленно разработать план действий, если мы хотим разобраться в этом невероятном происшествии; дело обстоит, возможно, куда серьезнее, чем вы думаете и даже чем думал я сам часа два тому назад… Не скрою от вас, я порядком встревожен, но это не причина для бездействия, следует действовать. Итак, качнем!

— Но что же делать? Что делать? — спросил г-н Шаплар.

— Прежде всего обойти магазин, осмотреть весь «Пари-Галери» и вместе попытаться что-то обнаружить…

Г-н Шаплар был с этим вполне согласен. Таким образом, они с Жювом обошли все галереи, посетили отдел обуви, отдел хозяйственных товаров, отдел фотопринадлежностей, спустились на первый этаж, поднялись на пятый, но ничто не наводило их на нужный след. Зато повсюду им сообщали о найденных карточках все с тем же грозным требованием, которого г-н Шаплар не мог выполнить, ибо не был виновником похищения.

Наконец Жюв, в сопровождении директора, оказался в отделе писчебумажных товаров.

— Черт возьми! — буркнул Жюв, увидев, как навстречу им бросился продавец, заметивший хозяина «Пари-Глери», — опять нам поднесут ту же историю…

Но он ошибался.

Продавец поклонился г-ну Шаплару и очень спокойно спросил:

— Разрешите, сударь, задать вам вопрос?

— Конечно, друг мой, — ответил г-н Шаплар, готовый теперь ко всему.

— Итак, сударь, могу ли я вас просить привести мне доводы, которые вызвали ваше недовольство моей работой?

— Недовольство вашей работой? — переспросил г-н Шаплар. — Что такое с вами, друг мой? Почему вы так решили?

— Но, судзрь, просто потому, что вы распорядились переделать всю выставку товаров на моих полках…

— Я распорядился переделать?

Г-н Шаплар говорил с большим удивлением. Продавец, видимо, очень этому обрадовался.

— Если это сделано не по вашему приказанию, сударь, я уж и не знаю, кто себе позволил…

— Ну-ка, покажите, — перебил его Жюв.

Продавец только этого и хотел; он повел г-на Шаплара и Жюва к книжному прилавку и указал на него.

— Смотрите, — сказал он, — смотрите, сударь, что это значит? Весь выпуск автодорожных карт разложен в совершенно непонятном порядке. Вроде бы какой-то замысел есть, но какой — не пойму, как ни стараюсь.

Продавец был вне себя, и совершенно справедливо. Это был человек со вкусом, умело и тщательно располагавший товары своего отдела. Но в этот день прилавок, на который он указал г-ну Шаплару и Жюву, был в полном беспорядке и не имел никакого вида. Вместо того чтобы развернуть карты и разложить их на видном месте, дабы привлечь внимание и интерес покупателей, их оставили сложенными в конвертах и даже, как ни странно, нагромоздили эти конверты друг на друга стопками различной высоты.

Г-н Шаплар при виде этого пожал плечами.

— Напутал кто-то из служащих, вот и все, — заявил он тихим голосом, глядя на Жюва. Но внезапно добавил. — Что с вами такое?

Жюв сперва страшно побледнел, потом покраснел. Казалось, его что-то внезапно осенило. Он стал считать:

— Одна, две, шесть, десять, четырнадцать, двадцать… Двадцать карт в первой стопке… И всего одна по второй! Так… Бьюсь об заклад, в третьей их окажется тринадцать, в четвертой — восемнадцать… Чтоб мне провалиться!

Г-н Шаплар снова спросил, приходя все в большее волнение:

— Но скажите же, господин Жюв, объясните, что случилось… Что вы такое увидели на этом прилавке, кроме чьей-то очевидной ошибки?

Но г-н Шаплар умолк в полном изумлении, не закончив фразу, ибо Жюв возразил саркастическим тоном:

— Ошибка? Полноте, сударь. Такое расположение предметов на прилавке не ошибка, это подпись! Ах. в хорошую переделку мы попали, и это еще далеко не конец! Слушайте, вот вам добрый совет: идите-ка домой и будьте осторожны… Никого не принимайте, не выходите из дому, ни с кем не встречайтесь, а завтра я снова приду сюда к вам… в десять часов утра.

С этими непонятными для несчастного г-на Шаплара словами, произнесенными повелительным тоном, Жюв приготовился было уйти. Г-н Шаплар побежал за ним.

— Но все-таки, — сказал он с умоляющим видом, — может быть, вы мне скажете?

Но полицейский ускорил шаг, покидая собеседника.

— Нет, нет, ничего подобного! Ничего я вам не скажу, я еще не вполне уверен, и к тому же ничего нельзя сделать до завтра… Итак, до завтра… Да завтра в десять часов, месье!

По правде говоря, прощание это было таким внезапным, таким резким, таким ошеломляющим, что г-н Шаплар не решился настаивать и отпустил Жюва, не зная, что и думать, к спрашивая себя, не снится ли ему кошмар или полицейский вовсе лишился рассудка.

А Жюв, вернувшись домой, занялся престранным делом.

На глаза у Фандора, которому он подробно изложил все события, заставив того серьезно задуматься, Жюв выписал одну за другой все буквы алфавита, а затем пометил каждую из них цифрой, в соответствии с ее местом в алфавите.

— Понимаешь, — говорил он Фандору, — понимаешь, малыш, я уже был порядком удивлен этими необычайными надписями… поэтому, увидев дурацкое нагромождение автодорожных карт, я был настороже, взволнован, готов вот-вот все понять. И, право слово, догадался я довольно быстро. К тому же это весьма несложно: вот, смотри, я закончил картинку! Первая стопка состоит из двадцати карт, двадцать — это число, соответствующее месту буквы Ф в алфавите, хорошо; вторая стопка состояла всего из одной карты: единица — это А. В третьей их тринадцать: тринадцать — это К; продолжай в том же духе — восемнадцать, четырнадцать, двенадцать, один, семнадцать — вот количество конвертов с картами, находившихся в остальных стопках и, если эти фигуры заменить соответствующими буквами, я получу — т… о… м… а… с… Ясно, просто, четко!

— Да, — очень тихо сказал Фандор, — вы правы, Жюв, все зловеще ясно: эти буквы, поставленные в ряд, образуют подпись, подпись Фантомаса!

Жюв опустил голову. Фандор после недолгого молчания заговорил опять:

— Итак, по вашему мнению, Жюв, таинственные события в «Пари-Галери» обязаны своим появлением Фантомасу?

Жюв ответил ему без колебаний, твердо и уверенно:

— Да, ты прав, эта подпись не допускает возражений, нечего тешить себя иллюзиями: тут действует Фантомас и заняться нам надо Фантомасом. — И, помолчав, добавил: — И ведь самое страшное, Фандор, то, что после открытия, сделанного мной у книжного прилавка, после этого невероятного способа, выбранного Фантомасом, чтобы поставить свою подпись, мы должны неизбежно прийти к единственному выводу — схватка будет еще более отчаянной, более ожесточенной, чем когда-либо.

— Почему, Жюв? Не понимаю.

Жюв еле заметно улыбнулся, отвечая:

— Почему, Фандор? Да пойми ты, трижды глупыш: если Фантомас для собственного развлечения заявил о своем присутствии таким загадочным способом, раскладывая по стопкам конверты с картами, этому можно найти только одно объяснение.

— А именно?

— А вот какие, — с гордостью ответил Жюв. — Фантомас — единственный человек, сумевший похитить Раймонду, убить ее, быть может, и проделать с таким блеском все эти фокусы в «Пари-Галери», но он в то же время отлично знает, что единственный человек, способный разгадать тайну его подписи, — это я. Если Фантомас, забавы ради, подписался «Фантомас», не сомневайся, это означает, что ему известно: этим делом займусь я. Ну, что ни говори — Фантомас против Жюва в точно рассчитанной, четкой борьбе…

Фандор закончил его фразу:

— Да, — молвил он, — это очень страшно.

А потом добавил, со свойственной ему беспечной отвагой:

— Страшно, но в то же время увлекательно. Ах! Жюв, старик, дружище Жюв, мне все-таки больше по душе честно бороться с этим бандитом, рискуя своей шкурой, чем оставаться в неизвестности, не зная, что он делает, что задумал, какие сети плетет где-то во мраке. Да здравствует борьба! Борьба против Фантомаса!