Нож сновидений

Глава 11 Притон в Мадерине

Несмотря на то что накануне все засиделись далеко за полночь, наутро караван двинулся в путь очень рано. Мэт, с опухшими глазами, пошатываясь, выполз из палатки. Небо было совсем еще темным, но он обнаружил, что мужчины и женщины, сжимая в руках фонари, уже сновали быстрым шагом – а то и бегом – по лагерю, стремясь закончить приготовления, и покрикивали на тех, кто, по их мнению, копался. Походка многих свидетельствовала о бессонной ночи. Такое ощущение, будто всем казалось, что чем дальше они уберутся от деревни, которая испарилась у них прямо на глазах, – тем лучше. Цветастый фургон Люка выехал на дорогу прежде, чем солнце осветило горизонт, причем на сей раз хозяин цирка снова взял резвый темп. Два торговых каравана, по двадцать фургонов каждый, прогромыхали мимо, направляясь на юг, за ними медленно проследовал караван Лудильщиков. Но никто не двигался в противоположном направлении. Чем дальше – тем лучше.

Мэт ехал рядом с Туон, и Селусия больше не предпринимала попыток вклиниться между ними. Но беседа, как Мэт ни старался, не клеилась. В ответ на остроумные замечания и шутки он лишь изредка удостаивался взгляда, а остальное время Туон смотрела вперед, надвинув голубой капюшон так низко, что лица видно не было. Даже жонглирование не привлекло ее внимания. Это молчание было каким-то глубокомысленным, и Мэта это сильно беспокоило. Если женщина молчит, это верный знак, что того и гляди что-то грянет. Но если она задумчиво молчит, то точно жди беды. Вряд ли ее так встревожила эта деревня с мертвецами. Она для этого слишком крепкий орешек. Нет, все еще впереди.

Спустя где-то час после выезда среди холмов показалась ферма, возле которой в оливковой роще и на просторном пастбище жевали траву десятки черномордых коз. Мальчишки, копошащиеся в земле среди рядов темнолистых олив, побросали мотыги и подбежали к каменной изгороди, чтобы поглазеть на проезжающий мимо цирк, наперебой выкрикивая вопросы – кто они такие, куда едут и откуда. Из большого фермерского дома и амбаров стали выходить мужчины и женщины, которые, прикрывая ладонями глаза от солнца, смотрели на тянущиеся по дороге фургоны. Мэт был рад такой реакции. Мертвые не интересуются живыми.

По мере продвижения вперед ферм и оливковых рощ становилось все больше и больше, а вскоре они и вовсе потянулись сплошной чередой по обеим сторонам дороги, оттеснив лес на милю вглубь холмов. И наконец к полудню труппа достигла процветающего города, побольше даже, чем Джурадор. Длинный торговый караван, состоящий из фургонов с холщевой крышей, как раз въезжал в главные ворота, у которых с алебардами наперевес стояли шестеро стражников в блестящих конических шлемах и кожаных доспехах. Еще несколько человек с арбалетами занимали пост на привратных башнях. И даже если лорд Мадерина, некий Натин Сармэйн Вендаре, и ожидал опасности извне, то солдаты были выставлены скорее для вида. Фермы и оливковые рощи подходили к стенам города вплотную – весьма пагубная практика, которая может дорого стоить в случае реального нападения. Люка пришлось торговаться с фермером за право остановиться на неиспользуемом пастбище, и он вернулся, ворча, что этой сделкой он подарил этому пройдохе еще одно стадо коз, а то и два. Но вскоре началась установка холщевой стены, и Люка принялся бегать вокруг, подгоняя всех и вся. Они будут выступать сегодня вечером и уже завтра тронутся дальше в путь. С самого раннего утра. Никто не жаловался и не сотрясал воздух впустую. Чем дальше – тем лучше.

– И не рассказывайте никому о том, что видели, – предупредил Люка в очередной раз. – Нам не встречалось ничего необычного. Мы же не хотим распугать посетителей.

Артисты смотрели на него как на сумасшедшего. Никто и думать лишний раз не хотел о тающей деревне или о коробейнике, не говоря уже о том, чтобы судачить об этом.

Мэт в одной рубашке и штанах сидел у себя в палатке, ожидая, когда Том и Джуилин вернутся из города – они отправились разузнать, есть ли поблизости Шончан. Он лениво перекатывал по небольшому столу игральные кости. Сначала выпадали крупные комбинации, а потом вдруг несколько раз подряд он выкинул пять единиц. Большинство считает Глаза Темного неудачным раскладом.

Селусия откинула клапан входа и вошла внутрь. Несмотря на то что на ней была простая коричневая юбка для верховой езды и белая блуза, она напустила на себя вид королевы, входящей в стойло. Причем, судя по выражению ее лица, в весьма грязное стойло, хотя даже мама Мэта осталась бы довольна работой этих двух чистюль – Лопина и Нерима.

– Она желает тебя видеть, – безапелляционно заявила она, проверяя, хорошо ли цветастый шарф скрывает ее короткие золотистые волосы. – Пойдем.

– И что же она от меня хочет на сей раз? – поинтересовался Мэт, водружая локти на стол. Для вящего эффекта он вытянул ноги и скрестил их. Если ты дашь женщине понять, что готов вскакивать по первому зову, ты никогда больше не выберешься из-под ее каблука.

– Она сама все расскажет. Ты теряешь время, Игрушка. Она будет недовольна.

– Если Сокровище полагает, что я прибегу, стоит ей только шевельнуть пальчиком, то путь привыкает быть недовольной.

Поморщившись – если ее госпожа терпела это прозвище, то Селусия считала его личным оскорблением, – она сложила руки под внушительным бюстом.

Яснее ясного, что она собирается ждать здесь до тех пор, пока он не соизволит пойти с ней, и у Мэта появилась мысль потянуть время подольше. Он запустил кубики по столу. Глаза Темного. Ха! Еще один бросок – кости покатились по столешнице, одна остановилась у самого края. Глаза Темного. С другой стороны, ему все равно сейчас нечего делать.

Однако, вопреки всему, Мэт нарочито неторопливо натянул камзол из добротного бронзового шелка. К тому моменту как он потянулся за шляпой, Селусия принялась топать ножкой от нетерпения.

– Ну, и чего мы ждем? – усмехнулся он.

Селусия зашипела. Она приподняла ткань входа, но продолжала шипеть, словно кошка.

Когда Мэт вошел в фиолетовый фургон, Сеталль и Туон сидели на одной из кроватей и разговаривали, но как только Мэт переступил порог, беседа оборвалась. Женщины смерили его взглядом. Так, значит, предметом их беседы был Мэт Коутон. Волосы у затылка встали дыбом. Понятное дело, Туон задумала то, что Мэт не одобрит. И, понятное дело, она собирается добиться желаемого. Стол был поднят к потолку; Селусия протиснулась внутрь и заняла место подле Туон, которая как раз пересела на табуретку. Ее личико было сурово, большие удивительной красоты глаза смотрели строго. Повесить всех пленников, немедленно.

– Я хочу побывать в общем зале постоялого двора, – заявила она. – Или таверны. Я никогда не бывала внутри. Ты сводишь меня туда в этом городе, Игрушка.

Мэт позволил себе дышать:

– Ну, это несложно. Как только Том и Джуилин удостоверятся, что это безопасно.

– Это, должно быть, действительно омерзительное место. Из тех, что называют притонами.

У него отвисла челюсть. Омерзительное? Притоны – это самое омерзительное из омерзительного, грязные, плохо освещенные. Там эль и вино стоят гроши, но и этого много за то пойло, что там подают, еда еще хуже, и каждая женщина, устроившаяся у тебя на коленях, норовит залезть тебе в карман или срезать кошелек. Или и того хуже – она поставила на лестнице двух здоровенных детин, которые тюкнут тебя по голове, когда ты направишься в ее комнатушку. В любой час дня и ночи ты услышишь там перестук игральных костей, которые решают исход тысячи разнообразных игр, причем, несмотря на окружение, ставки оказываются вовсе не маленькими. Нет, золото тут не в ходу – только полный идиот станет звенеть золотом в притоне, – но серебро частый гость на столах. Некоторые игроки готовы добыть себе монету любым способом, зачастую не самым честным, и за такими следят не менее пристально, чем за головорезами и убийцами, которые подкарауливают пьяных среди ночи. В каждом притоне обычно держат двух или трех вышибал с дубинами, чтобы охлаждать пыл особо буйных, и эти парни честно отрабатывают свое жалование. Обычно они не позволяют завсегдатаям убивать друг друга, но когда такое случается, то труп выволакивают через черный ход и бросают в какой-нибудь аллее или на мусорной куче. Причем даже после убийства спиртное продолжает литься рекой, а азартные игры идут своим чередом. Вот что такое притон. Откуда она вообще узнала о таких местах?

– Это вы вбили эту дурацкую идею ей в голову? – напустился Мэт на Сеталль.

– Свет, как ты мог подумать? – всплеснула руками та, глядя на него широко распахнутыми глазами. Так обычно поступают женщины, когда прикидываются невинными овечками. Или когда хотят, чтобы ты подумал, что они прикидываются. Просто так, чтобы в очередной раз ввести тебя в ступор. Мэт никак не мог понять, зачем такие хитрости. Женщины и так постоянно вводят его в ступор, даже не прилагая особых усилий.

– Об этом не может быть и речи, Сокровище. Стоит мне только появиться в притоне с такой, как ты, на меня только за час шесть раз набросятся с ножом. Если я протяну так долго.

Туон довольно улыбнулась. Лишь на мгновение, но улыбка была определенно довольной.

– Ты так думаешь?

– Это факт.

И снова эта восторженная улыбка. Восторженная! Проклятая женщина просто жаждет увидеть драку на ножах с его участием!

– Пусть так, Игрушка, но ты обещал.

Дальше последовал спор, давал ли Мэт обещание или нет, – ну он просто логически объяснял, что сказать что-то – не значит пообещать. Туон упрямо твердила, что он обещал. Сетталь занялась пяльцами для вышивания, а Селусия с усмешкой наблюдала за Мэтом, словно за глупцом, пытающимся ухватиться за то, за что ухватиться невозможно. Нет, Мэт не кричал, что бы там ни говорила Туон! И тут в дверь постучали.

Туон замолчала.

– Видишь, Игрушка, – заговорила она спустя пару мгновений, – как это делается? Сначала стучишься, а потом ждешь.

Она махнула рукой служанке.

– Можете войти, – провозгласила Селусия, величаво выпрямившись. Такое ощущение, что пришедший сейчас войдет и упадет ниц!

Появился Том; на нем был темно-синий камзол и темно-серый плащ – в них он не станет привлекать лишнего внимания в общем зале любой таверны, ни приличной, ни самой простой. Такой человек может позволить себе заплатить за собственную выпивку, чтобы послушать сплетни или поставить кружечку еще кому-нибудь, чтобы узнать у него последние новости и слухи. Том падать ниц не стал, но все же, несмотря на больную ногу, исполнил весьма элегантный поклон.

– Миледи, – пробубнил он в сторону Туон, прежде чем повернуться к Мэту. – Харнан сказал, что видел, как ты направился сюда. Надеюсь, я не помешал? Я слышал… голоса.

Мэт нахмурился. Он же вовсе не кричал.

– Нет, ты не мешаешь. Что тебе удалось узнать?

– Шончан время от времени появляются в городе. Не солдаты. Судя по всему, они строят две фермерские деревни в нескольких милях к северу по дороге. И еще три в южном направлении. Их жители иногда приезжают в город что-нибудь прикупить.

Мэт сумел сдержать улыбку и глянул через плечо. Ему даже удалось напустить в голос немножко сожаления:

– Видишь, Сокровище, твоя прогулка по Мадерину отменяется. Слишком опасно.

Туон скрестила руки на груди, что подчеркнуло привлекательные изгибы тела. Оказывается, с округлостями у нее все в порядке. До Селусии ей, конечно, далеко, но и эти холмики выглядят весьма аппетитно.

– Это фермеры, Игрушка, – снисходительно протянула она. – Ни один фермер не видел моего лица. Ты обещал сводить меня в таверну, так что эта хилая отговорка тебя не спасет.

– Ну, это можно, – заметил Том. – Фермеры приезжают за новыми ножницами или горшком, так что выпивка их не интересует. Тем более что, по слухам, они варят собственный эль и не особо жалуют местный.

– Большое спасибо, Том, – прошипел Мэт сквозь стиснутые зубы. – Она хочет побывать в притоне.

Седовласый мужчина хрипло откашлялся и дернул себя за ус.

– Притон, значит, – пробормотал он.

– Да, притон. А ты случайно не знаешь такой притон в этом городе, куда я мог бы прийти с ней без риска затеять бойню?

Он думал, что вопрос получился с издевкой, но, как ни удивительно, Том кивнул.

– Возможно, я знаю одно такое местечко, – задумчиво ответил он. – «Белое кольцо». Я как раз собирался наведаться туда, чтобы разведать обстановку.

Мэт моргнул. Каким бы незаметным Том везде ни казался, в притоне этот камзол привлечет массу косых взглядов. Обычным нарядом для таких мест были грязная грубая шерсть и крашеный лен. Кроме того, в притоне лишние вопросы – лишний повод заработать нож в спину. Поэтому, быть может, это «Белое Кольцо» и не притон вовсе. И Туон не заметит подвоха, если заведение будет лишь немного хуже обычного.

– Мне позвать Харнана и остальных? – спросил Мэт, прощупывая почву.

– О, я думаю, мы с тобой будем достаточной защитой для леди, – на губах Тома мелькнула едва заметная улыбка, так что Мэт расслабился.

Он еще раз предупредил обеих женщин, чтобы они не снимали капюшоны, – о том, чтобы оставить Селусию, не могло быть и речи, а госпожа Анан отклонила приглашение Туон пойти с ними, сказав, что за свою жизнь перевидала больше притонов, чем хотелось бы. Пусть Туон думает, что фермеры никогда не видели ее лица, но если кошка может взглянуть на короля, как гласит древняя пословица, то и какой-нибудь фермер мог где-нибудь углядеть Туон. И благодаря их постоянному везению, именно на этого фермера они в Мадерине и наткнутся. Мэт по себе знал, что та’верен зачастую поворачивает Узор самой худшей стороной.

– Игрушка, – ласково окликнула его Туон, пока Селусия накидывала плащ на хрупкие плечи госпожи, – путешествуя по стране, я видела немало фермеров. Но они, как положено, старательно смотрели вниз, даже если я им разрешала встать. Поверь мне, они никогда не видели моего лица.

Ох! Мэт отправился за собственным плащом. Белые облака почти полностью закрыли солнце, практически достигшее зенита. День выдался достаточно прохладным для весны, дул сильный ветер.

Горожане толпились на главной улице балагана. На мужчинах можно было видеть и грубые куртки из шерсти, и добротные камзолы из более дорогих тканей с небольшим количеством вышивки на манжетах. Женщины же могли похвастаться кружевными накидками, надетыми поверх темных платьев, украшенных воротниками, и длинных белых и темных передников, или поверх нарядов с высоким воротом и замысловатой вышивкой на груди. Всюду носились дети, они пытались сбежать от родителей, а те бдительно преследовали чад. Все посетители ахали и охали при виде леопардов Мийоры и медведей Лателле, жонглеров или Балата с Абаром, одновременно глотающих огонь. Лишь на секунду взглянув на гимнасток, Мэт продолжил прокладывать путь через толпу, ведя за собой Туон, которую для верности взял за запястье. Мгновение она колебалась, а потом едва заметно кивнула, словно королева, дающая одобрение крестьянину. Том предложил руку Селусии, но та продолжила нести бессменную вахту у левого плеча госпожи. По крайней мере, она не пыталась втиснуться между ними.

Люка, в ярко-алом камзоле и плаще, стоял у входа под большой вывеской и наблюдал за тем, как монеты со звоном падают в стеклянный кувшин, а потом с тем же приятным позвякиванием перекочевывают в сундук. На его лице сияла улыбка. Очередь на вход расположилась шагов на сто вдоль полотняной стены шапито, и люди продолжали вереницей тянуться из городских ворот.

– Я мог бы срубить тут немало, задержись мы еще на денек-другой, – сообщил Люка Мэту. – Посуди сам, это солидное место и мы достаточно далеко от… – его улыбка потухла, словно задули свечу. – Мы же достаточно далеко отъехали, да?

Мэт вздохнул. Золото способно изгнать из Валана Люка даже страх.

У Мэта не получалось придерживать полы плаща и одновременно держать Туон за руку, так что ветер свободно играл тканью у него за плечами. Что ж, это к лучшему. Привратники, лениво выстроившиеся в корявую линию, с любопытством наблюдали за их приближением, и один даже изобразил нечто вроде поклона. Шелк и кружева производили должное впечатление на деревенских вояк, а именно они сейчас и стояли у ворот. Большинство из них опиралось на алебарды, как на лопаты. Но Том остановился, Мэту пришлось последовать его примеру. Все равно он не знает, как найти это «Белое кольцо».

– Такая серьезная охрана, Капитан, – обеспокоенно начал Том. – По округе рыскают разбойники?

– Здесь нет разбойников, – угрюмо отозвался седоволосый стражник. Белый шрам, пересекающий лицо, и косящий глаз придавали ему свирепое выражение. Он не наваливался на алебарду и держал ее так, будто знал, как с ней обращаться. – Шончан отловили тех, кого не удалось отловить нам. Ступай своей дорогой, старик. Устраиваешь тут заторы.

В поле зрения не было ни фургона, ни телеги, а те немногие, кто покидал город, на недостаток места не жаловались. В ворота, если постараться, одновременно могли проехать два фургона.

– Шончан говорят, что мы выставляем слишком слабую охрану, – жизнерадостно вступил коренастый парень, примерно одних лет с Мэтом, – а лорд Натин всегда прислушивается к тому, что говорят Шончан.

Седой стражник двинул его кулаком в латной перчатке по закрытому шлемом затылку так, что разговорчивый парень зашатался.

– Не мели языком при посторонних, Кейлар, – проворчал старший. – Иначе не успеешь моргнуть, как вернешься к плугу. Милорд, – повысив голос, он обратился к Мэту, – лучше отзовите своего слугу, пока он не ввязался в неприятности.

– Приношу извинения, Капитан, – залебезил Том, склонив седую голову. Прямо вылитый провинившийся слуга. – Никак не хотел обидеть. Прошу простить.

– Если бы меня не было, он бы устроил тебе взбучку, – заметил Мэт, когда Том нагнал их. Старик заметно прихрамывал. Видимо устал, раз престал скрывать хромоту. – Он и так еле сдержался. И что же такое ты узнал, что стоило риска?

– А я бы и не стал спрашивать, если бы поблизости не было тебя в этом камзоле, – усмехнулся Том, пока они шагали по улицам города. – Во-первых, нужно знать, какие надо задавать вопросы. Во-вторых, не менее важно знать, когда и как их задавать. Я выяснил, что разбойников тут нет, что не может не радовать. Хотя я слышал, что здесь разгуливает парочка банд, способных напасть на цирк. Я узнал, что Натин танцует под дудку Шончан. Он либо исполняет их приказы, как например с этими стражниками, либо вообще принимает за приказы все их предложения. И что самое важное, мы теперь знаем, что воины Натина спокойно относятся к Шончан.

Мэт вопросительно выгнул бровь.

– Они не принялись плеваться при их упоминании, Мэт. Они даже не поморщились, не выругались. Они не станут воевать с Шончан, если им не прикажет Натин, а он не будет этого делать. – Том тяжело вздохнул. – Очень странно. Причем так везде, от Эбу Дара вплоть досюда. Эти чужаки приходят, собирают дань, устанавливают свои законы, ловят женщин, способных направлять, и если дворяне хоть как-то выступают против них, то простой народ принимает это со смирением. Ну, кроме тех, чья жена оказалась в ошейнике. А это значит, что выкурить Шончан снова будет очень сложно. Но все же, Алтара – это Алтара. Готов поспорить, что в Тарабоне или Амадиции их ждет куда более холодный прием. – Он покачал головой. – Будем надеяться, что так и получится, а иначе…

Он не стал говорить, что иначе, но догадаться было несложно.

Мэт взглянул на Туон. Каково ей слышать, как Том отзывается о ее народе? Но она молчала, только шагала рядом и с любопытством смотрела по сторонам из-под капюшона.

Покрытые черепицей, по большей части кирпичные, здания высотой этажа в три-четыре тянулись вдоль широкой мощеной главной улицы Мадерина, – на ветру поскрипывали вывески магазинов и постоялых дворов, зажатых между конюшнями, домами богатых горожан, над арочным входом которых покачивались фонари, и жилищами люда победнее, из чьих окон свешивалось стираное белье. Телеги тачки, груженные тюками, ящиками и бочками медленно двигались сквозь не слишком густую толпу. Мимо сновали мужчины и женщины, возя туда-сюда товары из южных стран, дети играли в салки.

Туон с одинаковым интересом изучала всю эту пестроту. Детина, стоящий за точильным колесом и кричащий, что заточит все ножи и ножницы так, что хоть воздух режь, привлек столько же ее внимания, сколько худая женщина с обветренным лицом, одетая в кожаные штаны, из-за спины у которой виднелось два скрещенных меча. Либо наемница из охраны какого-нибудь каравана, либо Охотница за Рогом, – в любом случае, нечастое зрелище. Пышногрудая доманийка в узком полупрозрачном красном платье, гуляющая в сопровождении пары здоровых телохранителей, затянутых в кольчуги, была удостоена такого же любознательного взгляда, как и долговязый парень в потертой шерстяной куртке, продающий с подноса булавки, иголки и ленты. В Джурадоре Мэт не заметил в ней такой заинтересованности, правда, там она была занята поиском шелка. Теперь же Туон как будто старалась запомнить каждую деталь.

Том вскоре увел их в лабиринт кривых улочек, большая часть которых могла носить такое название лишь потому, что была вымощена булыжниками величиной в два мужских кулака. Здания, ничуть не ниже, чем на главной улице, нависали над пешеходами, практически закрывая небо. Кое-где в первых этажах ютились магазинчики. Некоторые проулки оказались слишком узки для телег. Для того чтобы достать до противоположной стены, Мэту было достаточно поднять руку. И ему не раз приходилось вжимать Туон в стену, чтобы дать дорогу тяжело груженной тачке, катящейся по неровным камням. Их хозяева, не снижая скорости, выкрикивали извинения. Носильщики тоже протискивались сквозь эти щели, они шли согнувшись практически параллельно земле, каждый нес на спине либо тюк, либо ящик, пристегнутый кожаным ремнем, крепящимся к бедрам. Только от их вида у Мэта заныла спина. Они напомнили ему, как он ненавидит работать.

Он как раз собирался спросить у Тома, долго ли еще идти, – Мадерин не такой уж большой город, – когда они подошли к таверне «Белое Кольцо», расположившейся на одной из этих извилистых улиц, ширину которых несложно измерить руками. Кирпичное строение в три этажа, как раз напротив лавки, торгующей ножами. На вывеске над красной дверью было изображено колечко из белых резных кружев. Мэту снова стало не по себе. Кольцо – не кольцо, а это что ни на есть самая настоящая женская подвязка. Может, это и не притон, но заведения с такими вывесками порой тоже оказывались отнюдь не тихой заводью. Мэт ослабил крепления ножей, спрятанных в рукавах, и тех, что скрывались за отворотами сапог, проверил те, что таились за полой камзола, и повел плечами, чтобы ощутить клинок, висящий между лопаток. Хотя, если все зайдет так далеко… Туон одобрительно кивнула. Нет, эта проклятая женщина не успокоится, пока он не покажет себя в драке! Селусия нахмурилась.

– Ах да, – опомнился Том. – Мудрая предосторожность.

Он тоже обследовал свои ножи, отчего Мэт напрягся еще больше. У Тома их оказалось почти столько же, и в рукавах, и под полой камзола.

Селусия сплела пальцами какой-то знак, и, судя по всему, они с Туон затеяли безмолвную перепалку, – руки так и мелькали в воздухе. Конечно, этого быть не могло, – Селусия все-таки принадлежала Туон, как какая-нибудь собака, и разве вы станете спорить с собакой? – но происходящее очень напоминало спор. Обе женщины упрямо поджали губы. Наконец, Селусия сложила ладони и покорно поклонилась. Однако очень неохотно.

– Все будет хорошо, – весело пропела Туон. – Увидишь. Все будет хорошо.

Мэту бы ее уверенность. Глубоко вздохнув, он снова взял ее за запястье и последовал за Томом.

В просторном, обшитом деревянными панелями общем зале «Белого кольца» расположилось около двух дюжин посетителей, по большей части чужестранцы, – все они сидели за деревянными столами под низко нависающими массивными потолочными балками. Присутствующие были одеты аккуратно, в основном в наряды из тонкой шерсти с небольшим количеством вышивки. Большинство мирно беседовало над стаканом вина, повесив свои плащи на низкие спинки стульев, а за одним из столиков трое мужчин и женщина с длинными, украшенными бусинами косичками метали из винного стаканчика ярко-красные игральные кости. С кухни доносились приятные запахи, например аромат жарящегося мяса. Судя по всему, козлятина. На полке над широким каменным камином, в котором плясали небольшие язычки пламени, стояли пузатые часы. А рядом девица с бесстыжими глазами – ее формы позволяли ей тягаться даже с Селусией, и блузка, расшнурованная чуть ли не до пупка, только лишний раз подчеркивала это, – покачивала бедрами и пела под аккомпанемент цимбал и флейты. Песня повествовала о том, как красотка водит за нос своих любовников. Причем исполняла ее певичка томным голоском, очень подходящим к содержанию. Никто из посетителей особо ее не слушал.

Опуская на плечи капюшон, Туон остановилась у входа и хмуро оглядела помещение.

– Вы уверены, что это притон, мастер Меррилин? – спросила она.

Благодарение Свету, она соизволила сделать это тихо. В некоторых заведениях за такие вопросы вас могут грубо вышвырнуть вон, и шелковый камзол не спасет. А в некоторых тавернах вам станут продавать все по двойной цене.

– Уверяю вас, более обширного собрания воров и жуликов в такой час вы в Мадерине не найдете, – теребя ус, прошептал Том.

Туон, видимо, не очень-то этому поверила, но прошествовала в сопровождении Селусии к певичке, которая запнулась под внимательным взором женщин, но потом все же взяла себя в руки. Она пела, глядя поверх головы Туон, стараясь не обращать на нее внимания. С каждым новым куплетом список любовников увеличивался. Музыкант, играющий на цимбалах, заулыбался при виде Селусии, но в ответ получил лишь ледяной взгляд. Обе женщины привлекли к себе внимание: одна маленькая, с короткими черными волосами, а вторая – с ярким шарфом на голове, да еще ничуть не хуже поющей девицы. Однако заинтересованными взглядами все и закончилось. Посетители были заняты своими делами.

– Если это не притон, – тихо поинтересовался Мэт, – то тогда что это? Что здесь делают посреди дня эти люди?

Обычно в тавернах столько народу по утрам или ближе к вечеру.

– Местные продают оливковое масло, глазурованную посуду или кружева, – так же тихо откликнулся Том, – а чужестранцы покупают. Видимо, такой у них обычай – выпить и побеседовать перед тем, как заключить сделку. А если ты слабак, – холодно добавил он, – то протрезвев, поймешь, что сделка, по пьяне казавшаяся тебе удачной, вовсе не так уж и выгодна.

– Свет, Том, она ни за что не поверит, что это притон. Я думал, мы идем туда, где выпивают охранники торговых караванов или подмастерья. Это бы выглядело правдоподобнее.

– Доверься мне, Мэт. Думаю, ты лишний раз убедишься, что большую часть жизни она прожила под колпаком.

Под колпаком? Это когда родные братья и сестры постоянно норовят тебя убить?

– Готов поставить на это крону?

Том усмехнулся:

– Я всегда рад вытащить из тебя очередную монету.

Туон и Селусия вернулись назад, их лица были лишены всякого выражения.

– Я ожидала увидеть здесь совершенный сброд, – шепотом сообщила Туон, – и еще парочку драк. Но песня чересчур вульгарна для благопристойного заведения. Только вот певица слишком скромно одета для таких виршей. А это еще зачем? – с подозрением спросила она, наблюдая за тем, как Мэт вручает Тому монету.

– О! – ответил Том, пряча улов в карман камзола. – Я просто сказал, что вы можете расстроиться, что здесь сидят только самые удачливые мерзавцы. Они не всегда так колоритны, как пройдохи сортом пониже. А Мэт утверждал, что вы даже не заметите.

Туон смерила Мэта взглядом. Он негодующе открыл рот, но тут же закрыл. А что говорить? Он уже и так угодил в кипящий котел. Нет смысла раздувать огонь.

Как только появилась хозяйка таверны – пышнотелая матрона с подозрительно черными волосами, выбивающимися из-под белого кружевного чепчика, одетая в тесное серое платье, корсаж которого, удерживающий ее более чем обширную грудь, пересекала красно-зеленая вышивка, – Том скользнул в сторону и, кланяясь, пробормотал:

– Извольте, милорд, миледи.

Он произнес это тихо, но так, чтобы госпожа Хейлин услышала.

Хозяйка таверны сурово улыбнулась – для господ она постаралась немного смягчить привычное выражение лица, – и присела в таком глубоком реверансе, что аж крякнула, выпрямляясь. Тот факт, что Мэт хотел всего лишь выпить вина, а не снять комнату, расстроил ее лишь чуть-чуть. Он же хотел выпить ее лучшего вина. И все же, расплачиваясь, Мэт позволил ей увидеть, что среди серебряных монет в его кошельке есть и золотые. Шелковый камзол – отличная штука, но голодранец с золотым в кармане получит лучший прием, чем франт с медяком.

– Эля, – потребовала Туон, растягивая гласные. – Никогда не пробовала эль. Скажите-ка мне, добрая хозяйка, а скоро ли ваши уважаемые посетители учинят драку?

Мэт чуть не проглотил язык.

Госпожа Хейлин моргнула и неуверенно покачала головой, будто сомневаясь, правильно ли расслышала вопрос.

– Не стоит беспокоиться, миледи, – сказала она. – Такое время от времени случается, если они слишком увлекутся выпивкой, но я тотчас приведу их в чувство.

– Но не нужно прилагать особых усилий ради меня, – попросила Туон. – Это же их спорт.

Хозяйка уже едва сдерживала кривую ухмылку, но все-таки сделала реверанс и, подхватив монетку Мэта, поспешила прочь, крича:

– Джера, принеси вина для лорда и леди. Кувшин киранайлльского. И кружку эля.

– Лучше таких вопросов не задавать, Сокровище, – вполголоса заметил Мэт, провожая Туон и Селусию к пустому столику. Отказавшись садиться, Селусия приняла плащ Туон и перекинула его через спинку стула, который приготовила для своей госпожи. После чего встала у нее за спиной. – Это невежливо. И, кроме того, это принижает твои глаза.

Благодарение Свету за беседы с Эгинин, как бы она там себя не называла. Шончан сделают любую глупость и откажутся принимать разумное решение, только бы не принизить глаза.

Туон задумчиво кивнула:

– Ваши обычаи порой такие странные, Игрушка. Ты должен рассказать мне о них. Кое-что я знаю, но я должна понимать обычаи народа, которым буду править от имени Императрицы, да живет она вечно.

– Буду рад рассказать тебе, что знаю, – Мэт расстегнул плащ, позволив ему свободно упасть на низкую спинку стула. – Тебе стоит узнать, как мы живем, даже если твоя власть не будет распространяться так далеко, как ты ожидаешь.

Он положил шляпу на стол.

Туон и Селусия хором ахнули и потянулись к шляпе. Туон успела первой и поспешно бросила ее на стул рядом с собой.

– Это очень плохая примета, Игрушка. Никогда не клади шляпу на стол.

Она сложила пальцы в один из тех странных знаков, ограждающих от зла, согнув мизинец и безымянный и вытянув остальные три. Селусия сделала то же самое.

– Я запомню, – сухо пообещал Мэт. Видимо, слишком сухо. Туон окинула его безразличным взглядом.

– Я решила, что ты не подходишь для виночерпия, Игрушка. По крайней мере, пока не научишься смирению. А я уже не очень-то в это верю. Лучше я сделаю тебя стремянным. Ты хорошо разбираешься в лошадях. Хочешь бежать у моего стремени, когда я отправлюсь прогуляться верхом? Форма у стремянных такая же, как и у виночерпиев, но я прикажу украсить твою лентами. Розовыми лентами.

Мэт умудрился сохранить невозмутимый вид, но почувствовал, как щеки наливаются краской. Узнать о том, что розовые ленты имеют для него особое значение, она могла из уст только одного человека. Тайлин рассказала ей. Иначе и быть не может. Сгореть ему на месте, эти женщины растрезвонят все на свете!

Появление официантки с напитками избавило его от необходимости отвечать. Джера оказалась улыбчивой девушкой, прелести которой ничуть не уступали округлостям певицы, разве что были лучше прикрыты. Однако белый фартук только подчеркивал ее фигурку. Как и темное шерстяное платье. Нет, Мэт вовсе на нее не засматривался. Ведь рядом сидит его нареченная. Только болван, придя с одной женщиной, станет заглядываться на других.

Джера поставила оловянный кувшин с вином и два гладких оловянных стакана на стол и вручила большую кружку эля Селусии. Девушка недоуменно моргнула, когда Селусия передала кружку Туон, а сама взяла стакан с вином. Чтобы сгладить недоразумение, Мэт вручил официантке серебряный пенни. Та одарила его ослепительной улыбкой и, сделав книксен, убежала выполнять другие поручения хозяйки. Вряд ли она часто получает такие чаевые.

– Ты мог бы хотя бы улыбнуться ей, Игрушка, – промолвила Туон, поднося кружку к носу, чтобы понюхать, и поморщилась. – Она очень хорошенькая. А твоя каменная мина, наверное, напугала бедняжку. – Она пригубила эль и удивленно распахнула глаза. – Да это же вкусно!

Мэт вздохнул и сделал большой глоток темного вина с легким цветочным ароматом. Ни на его собственной памяти, ни на памяти всех остальных мужчин, никому еще не довелось понять женщину. Ну, какие-то отдельные моменты – да, но вот чтобы целиком и полностью…

Туон мирно отхлебывала из кружки маленькими глоточками, – Мэт не собирался говорить ей, что обычно эль пьют большими глотками, а то еще чего доброго решит напиться, чтобы полностью прочувствовать атмосферу притона. Он не хотел, чтобы с ней сегодня что-нибудь случилось. И во все остальные дни тоже. Делая глоток после каждого предложения, эта головокружительная маленькая особа расспрашивала Мэта об обычаях. Объяснить правила поведения в притоне несложно. Не высовывайся, не задавай вопросов. Если есть возможность, садись спиной к стене и выбирай местечко поближе к двери, на случай, если придется убираться по-быстрому. Лучше вообще туда не соваться, но если это необходимо… Однако Туон быстро перешла к обычаям, заведенным при дворе и во дворцах. В этом Мэт оказался не очень искушен. Он мог поведать о традициях королевского двора Эарона, или Шиоты, или еще сотни исчезнувших народов, но вот о современном положении дел ему было известно немногое. Кое-что он знал о Кэймлине и о Тире, еще чуть-чуть о Фал Дара, в Шиенаре. Ну, еще кучка сведений о Эбу Даре, но о нем его собеседница и без того неплохо осведомлена.

– Так значит, ты много путешествовал и видел не только Таразинский дворец, – подытожила Туон и допила эль из кружки. У Мэта еще оставалось полстакана вина, а Селусия вообще едва прикоснулась к своему. – Но ты не знатного происхождения, да? Мне так казалось.

– Ты права, – подтвердил он. – Знатные, они…

Он оборвал фразу и откашлялся. Вряд ли стоит ей говорить, что все знатные – тупицы, задирающие нос выше крыши и не желающие смотреть, что творится у них под ногами. Что ни говори, она была и остается той, кем родилась.

Несколько секунд Туон флегматично изучала его, а потом отодвинула пустую кружку в сторону. Не сводя с него глаз, она махнула рукой через левое плечо, и Селусия громко хлопнула в ладоши. Несколько завсегдатаев удивленно оглянулись.

– Ты утверждаешь, что ты игрок, – проговорила Туон, – и мастер Меррилин называет тебя самым удачливым человеком в мире.

Подбежала Джера, и Селусия вручила ей пустую кружку.

– Принеси еще одну, и поскорее, – приказала она, причем не самым строгим тоном.

Однако все это произносилось с крайне величественным видом. Джера поспешно присела и бросилась исполнять заказ так, словно на нее накричали.

– Ну, мне иногда везет, – осторожно ответил Мэт.

– Давай проверим, повезет ли тебе сегодня, Игрушка, – Туон посмотрела в сторону стола, откуда доносился перестук игральных костей.

В этом нет ничего плохого. Он скорее выиграет, чем проиграет, и вряд ли кто-нибудь из торговцев станет проверять его удачу с помощью ножа. Мэт не приметил, чтобы кто-нибудь имел при себе длинный кинжал, наподобие тех, что носили на поясе на юге. Вставая, он предложил Туон руку, и она благосклонно положила легкую ладошку ему на запястье. Селусия оставила стакан вина на столе и последовала за госпожой.

Два алтарца, один тощий и лысый, – его голый череп украшала лишь темная челка, – а другой – круглолицый, с тремя подбородками, нахмурились, когда Мэт вежливо поинтересовался, нельзя ли чужеземцу присоединиться к игре. Третий, седеющий коренастый малый, с выпяченной нижней губой, сидел неподвижно, словно заборный столб. Однако тарабонка оказалась более любезной.

– Конечно-конечно. Почему бы нет? – сказала она, слегка смазывая слова. Лицо ее раскраснелось, а улыбка казалась какой-то безвольной. Судя по всему, она одна из тех, кто легко хмелеет. Видимо, партнеры по игре стремились всячески угодить ей, поэтому хмурые взгляды тотчас улетучились, только седеющий мужчина так и остался сидеть с деревянным лицом. Мэт принес от ближайшего стола два стула для себя и Туон. Селусия предпочла занять пост за спиной у госпожи, что к лучшему. Шестерым за столом будет тесно.

Вернулась Джера и, почтительно пробормотав «миледи», с поклоном вручила Туон полную кружку эля. Появилась еще одна официантка – седеющая мадам, не сильно отличающаяся по комплекции от госпожи Хейлин, – и заменила кувшин с вином на столе игроков. Улыбаясь, лысый до краев наполнил стакан тарабонки. Они хотели, чтобы она была довольна и пьяна. Та одним разом втянула в себя полстакана и, хихикая, вытерла губы кружевным носовым платком. Засунуть его обратно в рукав ей удалось отнюдь не с первого раза. Сегодня у нее вряд ли получится заключить выгодную сделку.

Мэт немного понаблюдал и вскоре узнал игру. Вместо двух игроки использовали четыре кости, но это точно какая-то вариация Пири или «Повтори», популярной еще за тысячу лет до подвигов Артура Ястребиное Крыло. Напротив каждого игрока лежала небольшая кучка серебра, кое-где поблескивали золотые монеты. Мэт положил на середину стола серебряную марку, чтобы перекупить кости, пока толстяк собирал выигрыш с предыдущей комбинации. Мэт особо не беспокоился насчет купцов, но они явно будут куда благосклоннее, если станут проигрывать серебро, а не золото.

Лысый поддержал ставку, и Мэт, погремев красными кубиками в стакане, запустил их по столу. Выпали четыре пятерки.

– Это выигрышная комбинация? – спросила Туон.

– Нет, если я не смогу снова выкинуть ее, – пояснил Мэт, собирая кости обратно в стаканчик, – не выбрасывая четырнадцать очков или Глаза Темного.

Попрыгав внутри стакана, кости снова покатились по деревянной столешнице. Четыре пятерки. Удача по-прежнему с ним. Мэт придвинул к себе одну монету, а вторую оставил лежать на прежнем месте.

Вдруг седеющий тип резко отодвинул стул и встал.

– С меня хватит, – пробубнил он и принялся сгребать свои монеты в карманы камзола. Два алтарца недоверчиво воззрились на него.

– Ты уже уходишь, Вэйн? – поинтересовался лысый. – Прямо сейчас?

– Я же сказал, с меня хватит, Камрин, – проворчал седой и покинул таверну. Камрин хмуро посмотрел ему вслед.

Тарабонка, качнувшись, подалась вперед, отчего бусинки на ее косичках застучали об стол, и погладила толстяка по руке.

– Значит, я куплю у тебя всю посуду, мастер Костелле, – заплетающимся языком выговорила она. – Я и мастер Камрин.

Все три подбородка Костелле заходили ходуном – он смеялся:

– Это верно, госпожа Алстейнг. Это верно. Правда, Камрин?

– Видимо, – мрачно отозвался лысый. – Видимо.

Он подвинул серебряную марку, чтобы ответить на ставку Мэта.

Кости снова завертелись. И выдали четырнадцать очков.

– Ой, – разочарованно протянула Туон. – Ты проиграл.

– Я выиграл, Сокровище. Если ты только что вошел в игру, это считается удачной комбинацией, – Мэт снова оставил свою исходную ставку в центре стола. – Еще разок? – ухмыльнулся он.

Его извечная удача ему не изменила, он ощущал ее присутствие сильнее чем обычно. Ярко-красные кости плясали по столу, иногда ударяясь о разбросанные монеты, и раз за разом показывали четырнадцать очков. Мэт выкинул четырнадцать очков всеми возможными способами. Одна-единственная монета превратилась в солидную кучку серебра. Половина посетителей собралась вокруг игрового стола и наблюдала за происходящим. Мэт улыбнулся Туон, и она кивнула в ответ. Как он соскучился по всему этому! Игра в кости в общем зале таверны, звон монет, волнение, долго ли удача будет на его стороне… И красотка, следящая за его игрой. Мэту хотелось смеяться от удовольствия.

В очередной раз встряхнув стаканчик с кубиками, он поймал на себе взгляд тарабонки. Вовсе не пьяный взгляд. И тут Мэту резко расхотелось смеяться. Лицо женщины снова расплылось в вялой ухмылке, а глаза подернулись пьяной пеленой, но лишь пару мгновений назад она была трезва как стеклышко. Она куда более стойка по части выпивки, чем ему показалось вначале. Видать, не суждено Камрину и Костелле всучить ей некачественный товар или еще как-нибудь облапошить. А самого Мэта эта женщина подозревает в жульничестве. Если припомнить, она не поставила против него ни монеты. Оба алтарца просто угрюмо поглядывали на соперника и дулись на невезение. Тарабонка, видимо, решила, что Мэт нашел способ мухлевать. И не важно, что эти кости принадлежат самим торговцам или вообще таверне. За жульничество и купцы могут отходить дубиной. Людям редко нужны доказательства в таких делах.

– Еще разок, – сказал он, – и хватит. Госпожа Хейлин?

Хозяйка тоже стояла среди зрителей. Мэт вручил ей горсть только что выигранных серебряных монет.

– Чтобы отметить мою удачу, принесите пока всем присутствующим по чарочке.

Послышались одобрительные возгласы, и кто-то даже приятельски хлопнул Мэта по плечу. Человек, пьющий твое вино, не сразу поверит, что ты купил его на нечестно выигранные деньги. По крайней мере будет время вытащить отсюда Туон.

– Не может же ему все время везти, – проговорил Камрин, поскребывая лысый череп. – Что скажешь, Костелле? Пополам? – Выудив из горки монет перед ним золотой, он положил его рядом с серебряной маркой Мэта. – Раз уж это последний раз, то сделаем ставочку повыше. Как известно, за удачей всегда идет неудача.

Костелле помедлил, задумчиво потирая подбородки, но потом кивнул и тоже поставил золотую крону.

Мэт вздохнул. Он может отказаться, но такой поворот событий лишь подтвердит сомнения госпожи Алстейнг. Как и выигрыш. Он без особой охоты подвинул вперед кучку серебряных марок, чтобы сравняться. Рядом с Мэтом остались лишь две монетки. Прежде чем пустить кубики по столу, он хорошенько потряс стаканчик. Вряд ли это что-то изменит. Мэту просто захотелось так сделать.

Красные кубики прокатились по столу, натыкаясь на монеты, покрутились и наконец остановились. Каждая кость показывала одну-единственную точку. Глаза Темного.

Весело посмеиваясь, будто не их собственные деньги вернулись к ним, Камрин и Костелле принялись делить выигрыш. Зрители стали расходиться, поздравляя двух победителей и бормоча слова сочувствия Мэту. Кто-то поднимал за здоровье проигравшего кружки с выпивкой, которую он так щедро оплатил. Госпожа Алстейнг, присосавшись к своему стакану, наблюдала за Мэтом и казалась пьяной, как гусыня. Едва ли она теперь считает его жуликом, ведь в результате ему удалось выиграть всего одну марку. Вот так неудача превращается в удачу.

– Так что твое везение не бесконечно, Игрушка, – провозгласила Туон, направляясь обратно к их столику. – Или тебе везет лишь в мелочах?

– Никому не может везти постоянно, Сокровище. Ну а я думаю, что последняя комбинация оказалась одной из самых удачных, что мне выпадали.

Он рассказал ей о подозрительной тарабонке и объяснил, почему купил всем выпить.

Мэт отодвинул для девушки стул, но Туон осталась стоять, вперив в него испытующий взор.

– А ты можешь хорошо показать себя в Синдаре, – наконец выдала она, вручая ему свою пустую кружку. – Присмотри за ней, пока я не вернусь.

Мэт обеспокоенно выпрямился:

– А куда ты собралась?

Он верил, что Туон не станет сбегать от него, но вот вляпаться в его отсутствие в какую-нибудь историю может запросто.

Туон состроила страдальческую гримаску. Даже так она была прекрасна.

– Раз уж тебе так нужно знать, я хочу справить нужду, Игрушка.

– Ох. Хозяйка покажет тебе, куда идти. Или кто-нибудь из официанток.

– Спасибо, Игрушка, – сладким голоском отозвалась она. – А то я бы не догадалась.

Туон пальцем поманила Селусию, и обе направились в глубь зала, активно жестикулируя и хихикая.

Усевшись, Мэт хмуро уставился в свой стакан. Женщины обожают выставлять мужчин дураками. И он уже практически женат на одной из них.

– А где наши дамы? – спросил Том, опускаясь на стул подле Мэта и ставя на стол почти полный стакан. Старик хмыкнул, выслушав объяснения, оперся локтями о столешницу и, наклонившись поближе к Мэту, тихо заговорил: – У нас неприятности. И с заднего и с переднего фронта. Пока они далеко и вряд ли побеспокоят нас здесь, но все же лучше уйти отсюда, как только дамы вернутся.

Мэт выпрямил спину:

– Что еще за неприятности?

– Несколько торговых караванов, проходивших здесь в последние дни, привезли весть об убийстве в Джурадоре, которое случилось после нашего отъезда. День или два спустя, точно сказать сложно. Мужчину со вспоротым горлом нашли в его собственной постели. Только вот крови было мало.

Мэт сделал большой глоток. Проклятый голам все еще идет по его следу. Как он узнал, что Мэт путешествует вместе с цирком Люка? Но если при черепашьей скорости каравана их все еще разделяет пара дней, то тварь не скоро до него доберется. Мэт нащупал под камзолом серебряный медальон в форме лисьей головы. Тем более у него есть способ управиться с этой мерзостью. У нее и так есть памятный шрам от этой штуки.

– А что за неприятность поджидает нас на переднем фронте?

– На границе с Муранди стоит армия Шончан. Как им удалось стянуть туда силы без моего ведома… – он хмыкнул в ус, раздосадованный своей оплошностью. – Ладно, не важно. И всех, кто хочет пройти через кордон, они заставляют выпить чашку какого-то травяного чая.

– Чая? – недоверчиво переспросил Мэт. – А что такого страшного в чае?

– Просто от этого чая у женщин часто подкашиваются ноги, и сул’дам без лишних сложностей надевают на них ошейник. Но это еще не самое худшее. Они усиленно разыскивают худую темноволосую шончанку.

– Понятное дело, разыскивают. А ты ожидал чего-то другого? Это разрешит самую главную загвоздку, Том. Мы подберемся поближе, покинем цирк и скроемся в лесу. Туон и Селусия останутся на попечение Люка. А Люка наверняка понравится роль героя, вернувшего Шончан их Дочь Девяти Лун.

Том мрачно покачал головой:

– Они ищут самозванку, Мэт. Ту, что выдает себя за Дочь Девяти Лун. Она очень похожа по описанию. Шончан не говорят об этом открыто, но всегда находится тот, кто не прочь выпить, а значит, и тот, кто не прочь поболтать за стаканчиком-другим. Они собираются убить ее, как только найдут. Чтобы вроде как смыть пятно позора.

– Свет! – выдохнул Мэт. – Как такое возможно? Каждый генерал в армии должен знать ее в лицо, разве нет? И офицеры, на мой взгляд, тоже. Должны же быть знакомые с ней аристократы.

– Это не очень-то ей поможет. Даже самый простой солдат, обнаружив ее, перережет ей горло или проломит череп. Я слышал это от разных торговцев, Мэт. Но даже если они все врут, станешь ли ты рисковать?

Мэт, конечно, не станет, и, потягивая вино, они вдвоем стали соображать, как же лучше поступить. Нельзя сказать, что они сильно налегали на выпивку. Том вообще редко напивался, несмотря на регулярные посещения таверн и общих залов, а Мэт хотел сохранить ясность в голове.

– Люка устроит истерику, если мы позаимствуем у него нужное нам количество лошадей. Сколько бы ты ему ни заплатил, – заметил Том. – А если мы уйдем в лес, то потребуются еще и животные для поклажи и провианта.

– Тогда я уже начну все это закупать, Том. К тому времени, как настанет момент ехать, у нас уже все будет. Готов поспорить, мне удастся найти пару пристойных коней уже здесь. И у Ванина тоже наметанный глаз. И не волнуйся. Я удостоверюсь, что он заплатит за товар.

Том с сомнением кивнул. Он не был до конца уверен, что Ванин действительно отошел от дел.

– Алудра тоже поедет с нами? – удивился седоволосый собеседник некоторое время спустя. – Она же захочет забрать с собой всю свою бутафорию! В таком случае нам понадобится больше вьючных лошадей.

– У нас есть время, Том. До границы с Муранди ехать еще долго. Я предлагаю свернуть на север, к Андору. Или на восток, если Ванин знает дорогу через горы. На восток даже лучше.

– Ванин наверняка знает какую-нибудь потайную тропу контрабандистов и конокрадов. Там у нас больше шансов избежать ненужных встреч. Шончан можно теперь встретить по всей Алтаре, а путь на север пролегает в опасной близости от их армий.

Из глубины зала появились Туон и Селусия, и Мэт встал, подхватив плащ суженой со спинки стула. Том последовал его примеру и взял плащ Селусии.

– Мы уходим, – объявил Мэт, пытаясь пристроить ткань на плечи Туон. Селусия выхватила плащ у него из рук.

– Но я еще не видела драки, – громко возмутилась Туон. Несколько торговцев и официанток обернулись на ее голос.

– Объясню все на улице, – тихо пообещал Мэт. – Подальше от лишних ушей.

Туон воззрилась на него. Мэт знал, что эта женщина спуску не даст, но она такая маленькая, словно хорошенькая куколка, и порой создается впечатление, что одно неверное движение – и она сломается. И он был готов сделать все, чтобы только не подвергать ее риску быть сломанной. Чего бы это ни стоило. Наконец, Туон кивнула и позволила Селусии поспособствовать ей с одеждой. Том тоже попытался помочь светловолосой женщине одеться, но Селусия деловито забрала у него плащ и завернулась сама. Мэт никогда не видел, чтобы она позволила кому-то поухаживать за ней таким образом.

Народу на извилистой улочке не оказалось. Тощий рыжий пес осторожно покосился на них и тут же скрылся за ближайшим поворотом. Мэт повел своих спутников в противоположном направлении, на ходу объясняя причину столь поспешного ухода. Если он ожидал увидеть удивление или испуг, то его ждало разочарование.

– Должно быть, это Раваши или Чималь, – задумчиво проговорила Туон.

Как будто бы то, что целая армия Шончан жаждет убить ее, – сущий пустяк и безделица.

– Это две мои сестры-ровесницы. Аурана слишком юна, ей, кажется, еще только восемь. Четырнадцать, по-вашему. Чималь не особо амбициозна, а вот Раваши всегда считала, что это она должна была получить титул Дочери Девяти Лун, ведь она старше. И в случае моего исчезновения, скорее всего, именно она поручит кому-нибудь распустить такой слух. Надо признать, очень умный ход. Если это все ее рук дело.

Она говорила об этом так, будто бы обсуждала, будет завтра дождь или нет.

– И этого не случилось бы, если бы Верховная Леди находилась в Таразинском Дворце, где ей и положено быть, – выдала Селусия.

И тут с лица Туон пропало всякое безразличие.

Ох, ее лицо окаменело, словно лицо палача. Она повернулась к горничной и принялась так быстро сплетать пальцы в понятные только ей и Селусии знаки, что казалось, вот-вот посыплются искры. Селусия побледнела, упала на колени, опустила голову и сжалась. Она коротко что-то отвечала. Наконец, Туон уронила руки и, тяжело дыша, воззрилась на обтянутую шарфом макушку Селусии. Пару мгновений спустя, она наклонилась и заставила служанку встать на ноги. Они стояли совсем близко друг к другу; Туон произнесла нечто совсем короткое на их безмолвном языке. Селусия молча ответила, а Туон повторила свою беззвучную реплику. Женщины обменялись робкими улыбками. Слезы блестели у них на глазах. Слезы!

– Не поведаете мне, что вот это только что было? – поинтересовался Мэт.

Обе повернулись к нему.

– И куда ты планируешь направиться дальше, Игрушка? – выдавила Туон в конце концов.

– Точно не в Эбу Дар, если ты об этом, Сокровище. Если уж одна армия вознамерилась тебя убить, то вполне вероятно, что и все остальные жаждут этого не меньше. А по дороге отсюда в Эбу Дар нам встретится немало солдат. Но не переживай. Я найду способ вернуть тебя домой в целости и сохранности.

– Так ты всегда… – ее взгляд скользнул мимо Мэта, и глаза вдруг расширились. Он обернулся через плечо и увидел, как из-за следующего поворота появляются семь или восемь мужчин. Каждый из них сжимал в руке обнаженный меч. При виде Мэта они ускорили шаги.

– Туон, беги! – проорал Мэт, разворачиваясь к незваным гостям. – Том! Уведи ее отсюда!

Ножи из рукавов скользнули в ладони, и Мэт метнул их практически одновременно. Клинок, пущенный левой рукой, вонзился в глаз седеющего типа, а тот, что правой, вспорол горло тощему парню. Оба упали словно подкошенные. Но прежде чем мечи убитых звякнули о мостовую, Мэт выдернул еще пару ножей из-за отворотов сапог и ринулся на нападающих.

Это застало их врасплох. И то, что они сразу потеряли двоих соратников, и то, что теперь Мэт неумолимо сокращал разделяющее их расстояние, а не улепетывал во все лопатки. Эта внезапная атака заставила противников пятиться по узкой улице, натыкаясь друг на друга. И на какое-то время преимущество мечей над ножами было потеряно. Однако, к сожалению, не все. Лезвия Мэта вполне могут остановить меч, но главное, чтобы никто не нырнул за спину и не нанес удар оттуда. Через пару секунд Мэт уже мог похвастаться солидной коллекцией порезов: на ребрах, на левом бедре, вдоль правой скулы. А еще один удар мог запросто вскрыть ему горло, если бы Мэт вовремя не шарахнулся в сторону. Но если бы он бросился бежать, то вся эта орава обрушилась бы на него сзади. Все же лучше быть живым и в порезах, чем мертвым.

Его руки двигались быстрее, чем когда-либо, совершая короткие, аккуратные движения. Сейчас не время рисоваться, потому что это может стоить жизни. Один нож вонзился в сердце толстяка и скользнул обратно, прежде чем колени жертвы подогнулись. Лезвие тотчас же полоснуло по локтю детины, напоминавшего телосложением кузнеца. Тот выронил меч и неуклюже схватился за кинжал, висящий на поясе. Мэт не стал уделять ему внимания: раненый начал спотыкаться от потери крови, еще не успев вытянуть запасное оружие из ножен. Мужчина с квадратным лицом охнул, когда Мэт резанул его по шее. Он смог только схватиться за рану и сделать пару шагов назад – после чего рухнул навзничь. Нападающих становилось меньше, однако остальные получали пространство для маневра. Но Мэт двигался быстрее, словно танцуя, так чтобы сраженное тело прикрывало его от очередного удара, пока он подныривает под третий. Сейчас мир для него заключался лишь в двух ножах и в противнике, пытающемся подобраться поближе. Ножи Мэта находили самые уязвимые места. Эти знания всплывали из древних воспоминаний каких-то персонажей, которых, судя по всему, едва ли можно было назвать симпатичными.

И вот, чудо из чудес, истекая кровью – кровь была слишком горячей, чтобы он полностью ощущал боль, – Мэт предстал перед последним противником, которого раньше не замечал. На юной и стройной девушке было рваное платье. Ее можно было бы даже назвать хорошенькой, если бы не грязь и не хищный оскал, исказивший черты лица. Обоюдоострый кинжал, который она перебрасывала из руки в руку, оказался в два раза длиннее ладони Мэта.

– Ты же не станешь думать, что справишься одна там, где вы не справились все вместе? – выговорил Мэт. – Беги. И я не трону тебя.

С криком дикой кошки она бросилась на него, яростно размахивая кинжалом. Мэту только оставалось неловко отступить и попытаться оттолкнуть ее. Сапог поехал на луже крови, и, теряя равновесие, Мэт осознал, что смерть совсем близко.

Но тут рядом появилась Туон. Левой рукой перехватив кисть девушки, – к сожалению, не ту, что сжимала кинжал, – она вывернула плечо соперницы так, что бедняжке пришлось согнуться пополам. Теперь стало вовсе не важно, в какой руке дикарка сжимает клинок. Правая ладонь Туон взметнулась вверх и тут же, словно секира, обрушилась вниз на шею жертвы. Мэт услышал хруст ломающихся хрящей. Задыхаясь, девушка ухватилась за искалеченное горло, осела сначала на колени, а потом и вовсе рухнула на камни, хрипло пытаясь вдохнуть.

– Я же сказал тебе, беги, – выдавил Мэт, не решив до конца, к кому из двоих обращается.

– Ты чуть не позволил ей убить тебя, Игрушка, – сурово откликнулась Туон. – Почему?

– Я дал себе слова никогда не убивать женщин, – осторожно проговорил он.

Кровь начала остывать, и – о Свет! – стало больно.

– Похоже, я испортил камзол, – пробормотал Мэт, касаясь пальцами пропитанного кровью лоскута. Это движение заставило поморщиться. Когда его успели зацепить по левой руке?

Взгляд Туон буравил ему череп. Но наконец она кивнула, будто бы пришла к какому-то заключению.

Том и Селусия стояли чуть дальше по улице над полдюжиной тел, распростертых на каменной мостовой. Вот и причина, почему Туон все еще здесь. Том сжимал в каждой руке по кинжалу, а Селусия осматривала через дыру в камзоле рану у него под ребром. Как ни странно, судя по количеству темных блестящих пятен на одежде, Том пострадал меньше, чем сам Мэт. Интересно, а Туон тоже принимала участие в драке? На ней нет ни единого пятнышка. У Селусии на левой руке виднелся порез, но, судя по всему, он не особо ее беспокоил.

– Я стар, – внезапно заявил Том, – и иногда воображаю то, чего не может быть. Хорошо, что я сразу об этом забываю.

Селусия оторвалась от своего занятия и холодно посмотрела на него снизу вверх. Хоть она и дамская горничная, кровь, видимо, ее совсем не пугает.

– И что же вы пытаетесь забыть?

– Не могу вспомнить, – ответил Том. Селусия кивнула и вернулась к осмотру.

Мэт тряхнул головой. Иногда у него закрадывалось подозрение, что с мозгами у Тома не совсем в порядке. Селусия же решила не забивать себе этим голову ни сейчас, ни впредь.

– Эта не выживет, поэтому ее не допросишь, – протянула Туон, хмуро глядя на девушку, хрипящую и извивающуюся у ее ног. – И если она выкарабкается, то все равно не сможет говорить.

Грациозно изогнувшись, Туон подобрала кинжал дикарки и всадила его девушке под ребро. Хрип прекратился; стекленеющие глаза обратились к полоске неба над головой.

– Милосердие, которого она не заслуживает. Но я не вижу смысла в бесполезных страданиях. Я выиграла, Игрушка.

– Выиграла? Ты о чем?

– Ты первый назвал меня по имени. Так что я выиграла.

Мэт тихонько присвистнул сквозь зубы. Он и до этого знал, что ее так просто не сломишь, но теперь выясняется, что он не знает и половины.

Если кому-нибудь взбредет в голову выглянуть в окно, эта бойня может вызвать вопросы у местного магистрата, а быть может, и у самого лорда Натина. Но любопытных лиц в окнах не появлялось. Люди стараются по возможности избегать таких историй. Насколько можно судить, за время резни сюда могло забрести сколько угодно носильщиков. Однако все они тотчас же поспешили побыстрее убраться прочь. Пошел ли кто-нибудь за солдатами лорда Натина – другой вопрос. И все же Мэт не испытывал страха перед Натином или его магистратом. Двое мужчин, сопровождающие двух женщин, не станут нападать на дюжину верзил с мечами наголо. Хотя, скорее всего, эти парни и несчастная девушка хорошо знакомы дружине лорда.

Прихрамывая, Мэт принялся собирать свои ножи. Он замер, вытаскивая лезвие из глаза седеющего типа. До этого момента ему не удалось разглядеть его лицо. Все случилось так быстро, что остались только общие впечатления. Тщательно вытерев лезвие о полу камзола убитого, Мэт спрятал нож в рукаве и выпрямился.

– Наши планы изменились, Том. Мы покидаем Мадерин как можно скорее. Люка будет только рад от нас избавиться и даст нам столько лошадей, сколько мы захотим.

– Надо доложить о случившемся, Игрушка, – сурово возразила Туон. – Умалчивать – такое же преступление, все равно что совершать его.

– Ты узнал того парня?

Мэт кивнул:

– Его зовут Вэйн, и я очень сомневаюсь, что в этом городе поверят, что досточтимый купец напал на нас посреди улицы. Люка отдаст нам лошадей, только чтобы не ввязываться в это.

Странно. Этот торгаш не проиграл ему ни одной монетки. Даже не поставил ни гроша. Так почему же? Очень странно. Это еще одна причина делать ноги, и побыстрее.