Нож сновидений

Глава 22 Заставить якорь рыдать

Не обращая внимания на высокие синие волны, раскачивающие шлюп взад-вперед, Харине дин Тогара, выпрямив спину, восседала рядом с сестрой. Позади расположились носильщики зонтов и рулевой, который держал руку на длинном румпеле. Шалон, казалось, была поглощена разглядыванием двенадцати мужчин и женщин, сидящих на веслах. Или, быть может, просто глубоко задумалась. За последнее время столько всего случилось, что обо всем этом стоит поразмыслить, и не только о предстоящей встрече, на которой Харине обязана присутствовать. Однако сейчас она дала мыслям течь, как им заблагорассудится. Надо подготовиться, взять себя в руки. Теперь, с тех пор как Харине добралась до Иллиана, перед каждой встречей Первых Двенадцати Ата’ан Миэйр ей необходимо было собраться и взять себя в руки, и лишь после этого она могла предстать перед соплеменницами. Прибыв в Тир, она, как ни странно, обнаружила «Синюю Чайку» Зайды, вставшую на якорь в устье реки. Харине была уверена, что эта женщина все еще в Кэймлине или тащится где-то далеко за кильватером. Неприятная ошибка. Хотя, по правде говоря, даже если бы Зайда отставала на неделю, это мало что изменило бы. По крайней мере, для Харине. Нет. Надо перестать думать о Зайде.

На востоке солнечный диск еще только на кулак отделился от горизонта. Несколько кораблей сухопутников направлялись к длинному волнолому, защищавшему гавань Иллиана. У одного из них было три мачты и приличная оснастка, все основные паруса – прямые, вот только сам корабль казался каким-то приземистым, из-за чего он явно плохо управлялся и, поднимая фонтаны брызг, крайне неуклюже переваливался с волны на волну, вместо того чтобы, резать носом поверхность воды, словно ножом. Остальные суденышки были небольшими, с низкими мачтами, их треугольные паруса раздувались от ветра. Некоторые из них развивали неплохую скорость, но поскольку сухопутники редко ходят вдали от суши и по ночам бросают якорь, боясь в темноте сесть на мель, то эта скорость едва ли что-нибудь значит. Грузы, требующие действительно быстрой доставки, всегда отправляются на суда Ата’ан Миэйр. За отнюдь не скромную плату, разумеется. Ата’ан Миэйр редко занимаются перевозками, в какой-то степени из-за высоких цен на свои услуги, в какой-то степени из-за того, что грузов, нуждающихся в скоростной переправке, не так уж много. Грузовые перевозки приносят некоторый доход, но, несмотря на то что Господин Трюмов договаривается об условиях сделки для корабля один, прибыль достается всему кораблю и клану.

Насколько хватало глаз, на запад и восток вдоль береговой линии лежали на якоре суда Ата’ан Миэйр. Среди бороздящих, скользящих, летящих и гонщиков мельтешили лодки с товарами, создававшие суматоху, словно на пьяных гулянках сухопутников. Эти лодки, пришедшие из города на веслах, торговали всем чем угодно: от сушеных фруктов до разделанных говяжьих и бараньих туш, от железных гвоздей и кусков металла до мечей и кинжалов, от аляповатых побрякушек из Иллиана, способных привлечь внимание разве что палубных матросов, прельстившихся блеском золота и драгоценных камней. Только вот это золото через пару месяцев стиралось, обнажая под собой медь, а камни на проверку оказывались крашеными стекляшками. А еще эти лодки привезли с собой крыс, пусть и не на продажу. После столь долгой стоянки все корабли кишмя кишели крысами. Крысы и барахло – вот настоящие товары этих лоточников.

Такие же лодки кружили рядом с массивными судами шончанской постройки – дюжины и дюжины тех, что были использованы во время Бегства. Теперь это называлось именно так – Великое Бегство из Эбу Дар. Стоило сказать «бегство», и никто не станет задавать вопрос, о каком бегстве идет речь. Огромные, с крутыми бортами, как минимум вдвое шире любого гонщика, они вполне бы подошли для хождения по сложной воде. Только оснастка у них была какая-то необычная и странные рифленые паруса, слишком жесткие для тонкой отладки. Сейчас на мачтах и реях этих кораблей суетились мужчины и женщины, меняя непонятные паруса на что-то более привычное. Никто особо не хотел этим заниматься, но верфям для замены потерянных при Эбу Дар кораблей потребуются долгие годы. Не говоря уже о расходах! Пусть эти посудины и широковаты, но им еще много времени предстоит провести в море. Ни у одной Госпожи Парусов не было ни малейшего желания утонуть в долгах, заимствуя из казны клана, если учесть, что большую часть – если не все! – ее собственного золота конфисковали Шончан в Эбу Дар. Это при условии, что у нее нет иного выбора. А у тех, кому не повезло, кто лишился корабля и не разжился им у Шончан, выбора действительно не было.

Двенадцативесельный шлюп Харине миновал массивную стену волнолома из серого камня, покрытую темным илом и длинными мохнатыми водорослями, о которую бились волны в тщетной попытке ее сокрушить. Перед глазами раскинулась широкая серо-зеленая гавань Иллиана, окруженная бескрайними болотами, – они только-только меняли зимний бурый окрас на весенний цвет, из-за чего повсюду виднелись зеленые лоскуты болотной растительности, – по которым вышагивали длинноногие птицы. Легкий ветерок принес клок тумана, который увлажнил волосы Харине и поплыл дальше в сторону гавани. Вдоль болотистых берегов с маленьких рыбацких лодок сетями ловили рыбу. Дюжины чаек и крачек кружили в воздухе, примериваясь, что же такое можно украдкой ухватить. Город, расположившийся за длинными каменными доками, вдоль которых выстроились торговые суда, не интересовал Харине, а вот гавань… Это широкое водное пространство, представлявшее собой практически ровную окружность, – один из крупнейших портов известного мира, – было заполнено морскими и речными торговыми судами, дожидавшимися своей очереди в доки. Причем гавань буквально была забита до отказа сотнями кораблей всех форм и размеров, причем далеко не все из них принадлежали сухопутникам. Среди них встречались и стройные трехмачтовые гонщики, не уступающие в скорости бурым дельфинами. Гонщики и три неуклюжих шончанских монстра. Эти корабли принадлежали Госпожам Волн и Парусов, входившим в Первые Двенадцать каждого клана, и они успели пришвартоваться в гавани прежде, чем там не осталось свободных мест. Даже у гавани Иллиана есть пределы, и Совет Девяти, а тем более этот Наместник Дракона Возрожденного в Иллиане, не были бы особенно счастливы, если бы Ата’ан Миэйр перекрыли им всю торговлю.

Внезапно с севера налетел мощный ледяной порыв ветра. Нет, не налетел. Он просто вдруг возник из ниоткуда, испещрив гладь гавани белыми барашками, и принес с собой запах сосен и еще чего-то… земляного. В деревьях Харине разбиралась плохо, только в строевом лесе, что годился для постройки кораблей. Но и она понимала, что в окрестностях Иллиана едва ли росло достаточно сосен. И тут она обратила внимание на тот клочок тумана. В то время как корабли раскачивало на волнах, внезапно поднятых этим странным ветром, дувшим на юг, туман продолжал неспешно плыть на север. Удержать руки на коленях оказалось действительно непросто – вдруг ужасно захотелось смахнуть влагу с волос. А она-то думала, что после Шадар Логота ничто уже не может потрясти ее до глубины души, но в последнее время происходит слишком много… странностей… Странностей, свидетельствующих о том, что мир меняется.

Ветер утих так же внезапно, как и появился. Среди гребцов пронесся шепоток, ритм сбился, а четвертый по левому борту «поймал леща», плеснув водой на палубу. Команда знала, что ветры так себя не ведут.

– Поспокойнее там, – твердо сказала Харине. – Поспокойнее!

– Ну-ка держать темп, вы, сухопутные старьевщики! – с бака рявкнула во всю свою луженую глотку худая и жилистая Госпожа Палубы Джадейн. – Я вам что, должна гребки считать?

От этих слов часть гребцов гневно нахмурилась, а часть досадливо поджала губы, но весла немедленно заработали ровно.

Теперь Шалон погрузилась в созерцание клочка тумана. Однако спрашивать, какие же мысли ее при этом посещают, пока не стоит. Харине не особенно хотела, чтобы ответы слышала команда. Они и так видели уже достаточно, чтобы испугаться.

Рулевой развернул шлюп в сторону одного из громоздких судов шончанской постройки. От этого корабля отгоняли все лодки лоточников, еще до того, как торговец успевал хоть что-нибудь выкрикнуть о своем товаре. На корме возвышалась огромная трехъярусная надстройка. Трехъярусная! И по всей ее длине, помимо всего прочего, шел еще и балкон! Харине даже не хотелось думать, что могут сделать с этим кемарос или сохины из Океана Арит. Рядом с этой громадой вереница других восьми– и двенадцативесельных судов ждали своей очереди пришвартоваться к борту, в порядке значимости своих пассажиров.

Джадейн встала на баке и рявкнула:

– Шодейн! – ее зычный голос трудно было не услышать, и двенадцативесельный шлюп, направлявшийся к гигантской махине, быстро освободил с дорогу. Остальные безропотно остались ждать дальше.

Харине оставалась на месте до тех пор, пока команда не убрала весла по правому борту, так что шлюп аккуратно пристыковался к большему кораблю, и Джадейн смогла поймать свободный конец линя и пришвартовать их кораблик. Шалон вздохнула.

– Смелее, сестра, – подбодрила ее Харине. – Нам удалось остаться в живых в Шадар Логоте, хотя я, да поможет мне Свет, пока не знаю, чего именно мы избежали. – Она невесело усмехнулась. – Ну и, кроме того, мы пережили общение с Кадсуане Меледрин, а я сомневаюсь, что это под силу кому-нибудь еще.

Шалон вяло улыбнулась. Но все же улыбнулась.

Харине с той же легкостью, что и двадцать лет назад, вскарабкалась по веревочной лестнице. На борту звуками дудки ее приветствовал боцман, мрачный парень со свежим шрамом, видневшимся из-под кожаной повязки, закрывавшей то место, где раньше был правый глаз. Многие были ранены во время Бегства. Многие погибли. Даже палуба здесь непривычно ощущалась босыми ногами, доски были уложены не так, как обычно. Команда была укомплектована соответственно размерам корабля. По левую руку выстроились двенадцать мужчин с обнаженным торсом, по правую – двенадцать женщин в ярких льняных блузах. Все они низко склонились перед ней, не смея оторвать взор от палубы. Только дождавшись Шалон и носильщиков зонтов, Харине двинулась дальше. Стоящие в конце шеренги Госпожа Парусов и Ищущая Ветер этого корабля тоже поклонились, но уже не так низко, и каждая коснулась сперва сердца, потом губ и лба. Обе они – как и сами Харине и Шалон – были закутаны в белые траурные палантины, скрывающие одежду до талии и некоторую часть их многочисленных драгоценностей.

– Приветствую тебя на моем корабле, Госпожа Волн, – обратилась к Харине Госпожа Парусов, понюхав свою коробочку с благовониями. – И да пребудет с тобой милость Света, пока ты не покинешь эту палубу. Остальные ждут тебя в кают-компании.

– Да пребудет милость Света и с тобой, – откликнулась Харине. На фоне основательной Туране, одетой в синие шелковые шаровары и блузу из красного шелка, ее Ищущая Ветер, Сириле, выглядела стройнее обычного. Однако ни пронзительный взгляд Туране, ни кислая мина на лице, ни даже эта несвоевременная понюшка из коробочки едва ли были признаками неуважения. Туране не могла позволить себе такую наглость. Взгляд у нее всегда был таким, на кого бы она ни смотрела. Ее собственный корабль лежал на дне возле Эбу Дар, а после чистого, пропитанного солью морского воздуха вонь гавани казалась невыносимой.

Кают-компания охватывала почти всю длину высокой надстройки. Внутри не было никакой мебели, только тринадцать кресел и стол напротив переборки, уставленный высокими кувшинами с вином и кубками из желтого фарфора. Две дюжины женщин, облаченных в парчу, едва ли могли заполнить собой все пространство огромной каюты. Харин прибыла последней из Первых двенадцати Ата’ан Миэйр, и другие Госпожи Волн встретили ее именно так, как она и ожидала. Линкора и Валлейн демонстративно развернулись к ней спиной. Круглолицая Ниолле, одарив ее хмурым взглядом, направилась наполнить кубок. Ласине, такая стройная, что ее грудь казалась просто огромной, покачала головой, словно не ожидала ее тут увидеть. Остальные невозмутимо продолжали беседовать, словно Харине вовсе тут не было. У всех на плечи были наброшены траурные палантины.

Пеланна решительно направилась к ней. Длинный розовый шрам на правой щеке придавал женщине опасный вид. Большая часть ее свитых в тугие колечки волос была седой, а цепочка чести на левой щеке провисла под тяжестью золотых медальонов, сообщавших о триумфах обладательницы. Один из них как раз был посвящен ее участию в Бегстве. Запястья и щиколотки Пеланны наверняка еще не зажили после цепей Шончан – сейчас следы от них скрывали шелка:

– Надеюсь, Свет тебе благоволил и ты полностью оправилась, Харине, – проговорила она, склонив голову на бок и всплеснув пухлыми, покрытыми татуировками руками в притворном сочувствии. – Ах, тебе все еще не очень удобно сидеть, верно? Я положила подушечку тебе на кресло, на всякий случай.

Она раскатисто рассмеялась и выразительно посмотрела на свою Ищущую Ветер, но Кайре приняла непонимающий вид, словно ничего не расслышала, и лишь слегка улыбнулась. Пеланна нахмурилась. Когда она смеется, все, кто ниже по положению, обязан делать то же самое. Однако Ищущая Ветер сейчас полностью поглощена собственными заботами: ее дочь пропала среди сухопутников, ее похитили Айз Седай. О, за это с этими сухопутными крысами расквитаются как следует. Вовсе не обязательно любить Пеланну или Кайре, чтобы понимать, что иначе и быть не может.

Харине скупо улыбнулась парочке и прошествовала мимо Пеланны, причем так близко, что той пришлось уступить дорогу, иначе ей отдавили бы ноги. Это, конечно же, не вызвало у женщины никакого восторга. Дочь песков, – кисло подумала Харине.

Однако спешащая навстречу новоприбывшим Марейл улыбалась искренне. Эта высокая стройная женщина с черными волосами до плеч, наполовину тронутыми сединой, была подругой Харине с тех самых пор, когда они обе поступили простыми палубными матросами на потрепанный жизнью гонщик, где железной рукой заправляла Госпожа Парусов, озлобленная отсутствием перспектив. Узнать, что Марейл удалось выбраться из Эбу Дар целой и невредимой, было крайне радостно. Женщина одарила Пеланну и Кайре хмурым взглядом. Тебрейлле, ее Ищущая Ветер, тоже поморщилась в сторону этих двоих, но отнюдь не потому, что Марейл поощряла лизоблюдство. Обе сестры, Тебрейлле и Кайре, очень переживали по поводу Талаан, дочери Кайре. Но во всем остальном они были готовы за медяк перерезать друг другу глотки. Или, что еще лучше, увидеть, как сестра лишится нынешнего положения и отправится чистить трюмы. Нет ненависти глубже, чем ненависть друг к другу детей одних родителей.

– Не позволяй этим грязным уткам клевать тебя, Харине, – голос Марейл был слишком глубок для женщины, но мелодичен. Она протянула Харине один из двух кубков, что держала в руках. – Ты доверилась чувствам и поступила так, как должна была. И будь на то воля Света, все уладится.

Вопреки собственному желанию, Харине взглянула на кольцо, ввинченное в один из бимсов под потолком. Его давно могли уже вынуть. И наверняка оставили, чтобы ей досадить. Эта странная молодая женщина Мин оказалась права. Сделку с Корамуром сочли неудачной – слишком много нужно было отдать и слишком мало предполагалось получить взамен. В этой самой каюте в присутствии Первых Двенадцати и новой Госпожи Кораблей Харине раздели донага и подвесили за лодыжки к этому самому кольцу, потом, растянув до невозможности, привязали руки к таким же кольцам в полу, после чего секли до тех пор, пока она не прокричала все легкие. Рубцы и синяки зажили, но воспоминания остались, как бы Харине ни пыталась их загнать в дальний угол сознания. Она не молила ни о пощаде, ни о прекращении порки. Иначе ей пришлось бы сделать шаг назад, стать простой Госпожой Парусов, уступив статус Госпожи Волн клана Шодейн кому-то другому. Большинство присутствующих в этой кают-компании женщин полагало, что после подобного наказания у нее просто нет другого выбора. Быть может, этого мнения придерживалась даже Марейл. Но знание второй части пророчества Мин наполняло Харине отвагой. Однажды она станет Госпожой Кораблей. Согласно закону, Первые Двенадцать Ата’ан Миэйр могут избрать Госпожой Кораблей любую Госпожу Парусов. Но более чем за три тысячи лет лишь пять раз Госпожой Кораблей становилась женщина, не входившая в Первые Двенадцать. По словам Айз Седай, странные видения Мин всегда сбывались, но Харине не хотела рисковать.

– Марейл, волею Света все уладится, – подтвердила она. Во что бы то ни стало она должна продолжать двигаться вперед.

Как обычно, Зайда вошла без особых церемоний в сопровождении Шайлин – высокой, стройной и молчаливой Ищущей Ветер, и Амилии, пышногрудой светловолосой Айз Седай, которую Госпожа Кораблей привезла с собой из Кэймлина. На лишенном возраста лице женщины застыло удивленное выражение, ее замечательные голубые глаза были широко распахнуты. Айз Седай почему-то тяжело дышала. Все немедленно склонились в поклонах, но Зайда едва обратила на это внимание. Она была с ног до головы в зеленой парче, на плечах лежал белый палантин. Шапка седеющих кудрей венчала ее низкую фигуру. Однако, как ни странно, казалось, что она ничуть не уступает в росте Шайлин. Вот что значит уметь производить впечатление. Этого у Зайды не отнимешь, как и хладнокровия, – эта женщина и бровью не поведет, даже если кемарос застанут ее у подветренного берега. Помимо того что она привезла с собой первую из оговоренных в сделке об использовании Чаши Ветров Айз Седай, она заключила собственную сделку насчет земли в Андоре, на которой действовали бы законы Ата’ан Миэйр. И в отличие от сделки Харине, которая была признана бесполезной, эта сделка нашла широкий отклик. Все это и тот факт, что Зайда перенеслась в Иллиан с помощью этих странных врат, сплетенных ее Ищущей Ветер, вряд ли стали причиной того, что она стала Госпожой Кораблей, но все же добавили веса ее кандидатуре. Сама Харине считала, что значение Перемещения переоценивают. Шалон может создать портал в любой момент, но даже при такой тихой воде, как сейчас, создать врата, ведущие на палубу корабля, не повредив эту палубу, сложно, а если пытаться связать вратами два корабля, то это вообще представляется крайне рискованным. И еще никому не удалось создать такие врата, сквозь которые смог бы проплыть корабль. Нет, их действительно переоценивают.

– Мужчина еще не прибыл, – сообщила Зайда, усаживаясь на стул, стоящий спинкой к большому окну. Она расправила свой длинный красный кушак с бахромой и проверила, под правильным ли углом заткнут за него отделанный изумрудами кинжал. Зайда крайне педантична. Желание видеть все на своем месте вполне естественно, особенно когда дело касается корабля. Здесь аккуратность – это и привычка, и необходимость. Но Госпожа Краблей переступала все границы разумного. Остальные стулья, вопреки обыкновению не прикрепленные к палубе, располагались в два ряда друг напротив друга. Госпожи Волн принялись рассаживаться на полагающиеся им места, а Ищущие Ветер вставали за спинками стульев. – Видимо, он вознамерился заставить нас ждать. Амилия, проследи, чтобы все кубки были наполнены.

Ах, бедняжку снова застали врасплох.

Амилия подскочила, поспешно поддернула до колен свои юбки цвета бронзы и бросилась к столу, где стояли кувшины с вином. Ох, как все это неправильно. Харине удвлялась, как долго Зайда позволяет Амилии носить платье, вместо того чтобы давным-давно одеть ее в куда более подходящие для корабля шаровары. Айз Седай наверняка немало удивилась, узнав, что стоит только кораблю покинуть зону видимости с берега, все женщины без малейшего сожаления расстаются с блузами. Амилия принадлежала к Коричневой Айя и хотела изучать обычаи Ата’ан Миэйр, но на это у нее практически не оставалось времени. Она здесь, чтобы работать, и Зайда ревностно следила, чтобы так и было. Амилия должна учить Ищущих Ветер всему, что знают и умеют Айз Седай. Видимо, она еще не окончательно усвоила, что сухопутные преподаватели – которые сами по себе являются редкостью – едва ли отличаются по статусу от палубного матроса. А сначала эта женщина считала себя равной Зайде, если не выше! Но цеп боцмана, с определенной частотой проходившийся по ее заносчивому заду, пусть и не очень быстро, но все же менял ее мнение. Амилия трижды пыталась сбежать! Как ни странно, но она не умела создавать Путевые врата. Это знание от нее тщательно скрывалось, и она прекрасно знала, что за ней следят на тот случай, если Айз Седай попытается подкупить какую-нибудь торговую лодку. Вряд ли она предпримет еще одну попытку. До ее сведения довели, что четвертый побег приведет к публичному наказанию – ее привяжут за щиколотки к рее. Маловероятно, что кто-то решит рискнуть под угрозой такого позора. После подобного Госпожу Парусов и даже Госпожу Волн обычно разжаловали в матросы, и те брались за работу с энтузиазмом, чтобы скрыть свой стыд в массе мужчин и женщин, вяжущих лини и работающих с парусами.

Схватив со стула подушку и презрительно уронив ее на пол, Харине заняла свое место в конце левого ряда. Шалон встала у нее за спиной. Она была самой младшей по званию, если не считать Марейл, усевшуюся напротив. Зайда сидела бы всего через стул от нее, если бы ей не посчастливилось получить по шестой массивной золотой серьге в каждое ухо и цепочку, которая их соединяла. Должно быть, у нее до сих пор чешутся мочки после прокалывания. Что ж, это приятная мысль.

– Раз он заставляет нас ждать, то и нам следовало бы вынудить его подождать, прежде чем впустить предстать перед нами. – Зайда махнула пустым бокалом Айз Седай, которая суетилась вокруг Марейл. Глупая женщина. Разве ей неизвестно, что в первую очередь нужно обслужить Госпожу Кораблей, а потом каждую Госпожу Волн в порядке старшинства?

Зайда поиграла коробочкой с дырочками, в которой хранились благовония, висевшей у нее на шее на очень тяжелой цепочке. Помимо этого, она носила широкое, тесное ожерелье из крупных золотых звеньев – подарок Илэйн Андорской.

– Он прибудет от Корамура, – сухо сказала она, – к которому ты должна была прилипнуть не хуже рыбы-прилипалы. – Ее голос не стал жестче, но каждое слово резало Харине, словно ножом. – Этот мужчина – единственный способ переговорить с Корамуром, ведь я не имею права общаться с ним без острой необходимости. И все потому, что ты обеспечила нам условие, что я могу встречаться с ним лишь три раза в два года. Из-за тебя я должна терпеть невоспитанность этого человека, даже если он окажется омерзительным пьянчугой, который после каждого слова будет бегать к борту и опустошать желудок. Теперь уж послом, которого я направлю к Корамуру, станет тот, кто умеет подчиняться.

Пеланна сначала захихикала, но тут же притихла. Видимо, подумала, что все такие же, как она.

Шалон обнадеживающе стиснула плечо Харине, но нужды в этом не было. Остаться с Корамуром? Никому, даже Шалон, она не могла рассказать о тех грубых методах, которые применяла Кадсуане, чтобы сломить ее волю, постоянно демонстрируя полное отсутствие уважения к статусу Харине. Да, на словах она была послом Ата’ан Миэйр, а на деле ее вынудили плясать под дудку Айз Седай. Харине только самой себе могла признаться, что едва не разрыдалась от счастья, когда осознала, что эта проклятущая женщина намерена позволить ей уйти. С другой стороны, видения той девчонки всегда воплощаются в реальность. Так утверждают Айз Седай, а лгать они не могут. И этого достаточно.

Туране скользнула в каюту и поклонилась Зайде:

– Прибыл посланник Корамура, Госпожа Кораблей. Он… Он вышел из путевых врат, раскрывшихся прямо на шканцах.

Ищущие Ветер загомонили, а Амилия дернулась, словно от удара боцманским цепом.

– Надеюсь, он не сильно повредил твою палубу, Туране, – проговорила Зайда. Харине сделала глоток из кубка, чтобы спрятать усмешку. По крайней мере, мужчине тоже придется немного подождать.

– Как раз нет, Госпожа Кораблей, – в голосе Туране сквозило удивление. – Врата распахнулись в целом футе над палубой. Он шагнул из одного из городских доков.

– Да, – прошептала Шалон. – Я знаю, как это сделать. – Она считала все, связанное Силой, чудесным.

– Не часто увидишь каменный док прямо над шканцами, – заметила Зайда. – Очень хорошо. Посмотрим, что за пьянчугу мне подсунул Корамур. Пригласи его, Туране. Но не слишком торопись. Амилия, я получу свое вино до наступления ночи?

Айз Седай судорожно вздохнула, всхлипнула, как будто вот-вот разрыдается, и бросилась за кубком. Туране поклонилась и вышла. Свет, что же такого натворила Амилия? Спустя достаточно долгое время – Зайда успела уже получить вожделенный кубок с вином – в каюту вошел мужчина внушительного вида с темными волосами, волнами рассыпавшимися по широким плечам. Его сложно было назвать омерзительным, да и пьяным он не был. С одной стороны на высоком воротнике его черного мундира поблескивал серебряный значок в форме меча, а с другой – красно-золотой значок в виде существа, напоминавшего тех, что обвивали руки Корамура. Дракон. Да, именно так их называют. Круглый знак на левом плече – на голубом эмалевом фоне были изображены три короны. Герб? Быть может, он не простой сухопутник, а знатный? И, значит, Корамур хотел выказать почет Зайде, направив этого мужчину в качестве посла? Хотя, если знать Ранда ал’Тора так, как его знает она, вряд ли это сделано преднамеренно. Не то чтобы он хотел кого-то унизить, а просто не обращал внимания на всякие почести.

Гость поклонился Зайде, аккуратно придерживая меч на боку, но не стал касаться ни сердца, ни губ, ни лба. Что ж, кое-что сухопутникам приходится прощать.

– Прошу прощения, если прибыл с опозданием, Госпожа Кораблей, – сказал он, – но я счел, что не стоит появляться, пока все не соберутся.

Должно быть, у него очень хорошая смотровая труба, если он смог разглядеть это из доков.

Смерив его хмурым взглядом, Зайда отпила из кубка:

– Имя у вас есть?

– Я – Логайн, – ответил он просто.

У половины женщин в комнате перехватило дыхание. У остальных отвисла челюсть. Кто-то расплескал вино. Но только не Зайда и не Харине. Логайн. Это имя пользуется некоторой известностью даже среди Ата’ан Миэйр.

– Дозволено ли мне высказаться, Госпожа Волн? – чуть слышно спросила Амилия. Она так сильно сжимала фарфоровый кувшин, что Харине опасалась, как бы он не разлетелся вдребезги. Однако женщина уже усвоила достаточно, чтобы дождаться снисходительного кивка Зайды. Тогда, чуть ли не забывая дышать, она затараторила. – Этот человек был Лжедраконом. Но его усмирили. Однако теперь он вновь может направлять. Мне неизвестно, каким образом, но он направляет саидин. Саидин! На нем порча! Если ты станешь вести с ним дела, то навлечешь на себя гнев Белой Башни. Я знаю…

– Хватит, – отрезала Зайда. – Тебе давно уже следовало понять, как я страшусь гнева Белой Башни. – И никаких но! – Зайда подняла вверх палец, и Айз Седай тут же захлопнула рот. Ее губы болезненно скривились. Одно лишь слово может привести к новой встрече с ласками боцманской подружки, и женщина прекрасно это знала.

– То, что она говорит, в какой-то степени правда, – спокойно откликнулся Логайн. – Я действительно Аша’ман, но никакой порчи больше нет. Саидин чист. Видимо, Создатель явил нам свою милость. Я хочу задать ей один вопрос. Кому ты служишь, Айз Седай? Эгвейн ал’Вир или Элайде а’Ройхан?

Амилия благоразумно держала рот на замке.

– Следующий год она служит мне, Логайн, – отчеканила Зайда. Айз Седай закрыла свои светлые глаза, а когда открыла, они каким-то непостижимым образом стали казаться еще больше. В них застыл ужас. Неужели она и в самом деле полагала, что Зайда сжалится и отпустит ее до истечения срока? – Можете задавать свои вопросы мне, – продолжила Госпожа Кораблей, – но сначала у меня есть два вопроса для вас. Где Корамур? Я должна направить к нему посла, а он, согласно условиям Сделки, обязан держать ее подле себя. Напомните ему об этом. И в чем же заключается его послание? Полагаю, он просит об услуге?

– Где он сейчас, я сказать не могу, – мужчина улыбнулся, словно бы смешно пошутил. Он улыбнулся!

– Я требую, – начала было Зайда, но Аша’ман бесцеремонно прервал ее, что вызвало сердитый гул и злобные взгляды со стороны присутствующих женщин. Похоже, глупец считает себя равным Госпоже Кораблей.

– На данный момент он предпочитает хранить свое местоположение в тайне, Госпожа Кораблей. Отрекшиеся пытаются убить его. Однако я собираюсь забрать с собой Харине дин Тогара. Судя по тому, что мне довелось услышать, он решил, что она подойдет для такой роли.

Харине дернулась, отчего вино выплеснулось из кубка. Она пригубила напиток. Да скорее Зайда разведется с Амелом и выйдет замуж за балластный камень, чем сделает Харине дин Тогара своим послом. От такой мысли язык прилип к небу. Даже статус Госпожи Кораблей – весьма скромная компенсация за необходимость терпеть выходки Кадсуане.

Пристально глядя на Логайна, Зайда с каменным лицом велела Амилии налить ему вина. Айз Седай вздрогнула, но, дойдя до стола, дрожала уже так, что горлышко кувшина звякало о край кубка. В итоге в кубок попало примерно столько же вина, сколько и на пол. Как ни странно, Логайн подошел к ней и накрыл ладонями ее руки, чтобы хоть как-то ее успокоить. Он что, из тех, кто не дает другим делать спокойно свою работу?

– Тебе вовсе не нужно меня бояться, Амилия Седай, – обратился он к ней. – Я уже давно не ем никого на завтрак. – Та, разомкнув губы, испуганно подняла на него взор, словно сомневаясь, шутит он или нет.

– Так о чем же он просит? – осведомилась Зайда.

– Он не просит, Госпожа Кораблей, – Логайн придержал кувшин, чтобы вино не полилось через край. Взяв кубок, он отошел от Амилии, а та так и осталась стоять, глядя ему в спину. Свет, эта женщина вечно найдет способ навлечь на себя неприятности. – Таковы требования Сделки, которую вы заключили с Корамуром. Среди всего прочего вы обещали ему корабли. Так вот теперь ему нужны корабли, чтобы отправить провиант и прочие припасы в Бандар Эбан из Иллиана и Тира.

– Это можно устроить, – проговорила Зайда, не особо стараясь скрыть облегчение. Однако она не преминула бросить хмурый взгляд на Харине. Пеланна, само собой, потрудилась сделать то же самое. За ними последовали и Ласине с Ниолле, и некоторые другие. Харине подавила вздох.

Надо признать, часть условий Сделки и в самом деле была весьма обременительной. Например, требование, что Госпоже Кораблей позволено посещать Корамура лишь три раза за два года. Джадейнское пророчество гласит, что Ата’ан Миэйр станут служить Корамуру, однако мало кто считал, что это значит, что Госпожа Кораблей обязана являться по первому его зову. Однако из них никто не присутствовал при заключении Сделки с Айз Седай, чтобы убедиться, что у Харине не было иного выбора. Свет, вообще чудо, что ей удалось добиться хотя бы того, что они имеют сейчас!

– Причем провиант требуется более чем миллиону людей, Госпожа Кораблей, – продолжил Логайн таким тоном, словно просил еще один кубок вина. – Насколько велико это «более», не могу сказать точно, но Бандар Эбан голодает. Корабли должны прибыть туда как можно быстрее.

Все присутствующие в каюте потрясенно ахнули. Харине была далеко не единственной, кто сделал большой глоток вина. Глаза Зайды расширились от изумления.

– Для этого может понадобится куда больше гонщиков, чем есть в нашем распоряжении, – наконец ответила она, ее голос был полон сомнения.

Логайн пожал плечами, будто бы это его не касалось:

– Пусть так, но это его требование. Используйте и другие корабли, если придется.

Зайда буквально окаменела на своем стуле. Требование. Сделка сделкой, но употреблять подобные слова в разговоре с ней несколько опрометчиво.

В каюту вновь скользнула Туране и, словно забыв обо всех правилах этикета, подбежала к Зайде. Ее босые ноги звонко шлепали по палубе. Нагнувшись к Госпоже Кораблей, она зашептала ей что-то на ухо. Лицо Зайды исказил ужас. Она схватила свою коробочку для благовоний, но, вздрогнув, уронила ее на грудь.

– Пришли ее сюда, – выдавила она. – Пришли немедленно. Эти новости заставят рыдать даже якорь, – продолжила она, едва Туране выбежала из кают-компании. – Я позволю вам услышать вести от той, кто их принес. Вы должны подождать, – добавила она, как только Логайн открыл рот. – Вы должны подождать.

У того оказалось достаточно здравого смысла, чтобы удержаться от каких-либо высказываний, но недостаточно, чтобы скрыть свое неудовольствие. Он отошел в сторону и замер, поджав губы и сдвинув брови.

Появившаяся молодая женщина низко поклонилась Зайде. Она была высокой и стройной, и ее можно было бы счесть даже красивой, если бы не измождение, сквозившее во всей ее фигуре. Синяя льняная блуза и зеленые шаровары выглядели так, словно их носили несколько дней, не снимая. Девушка едва не валилась с ног от усталости. На ее цепочке чести висело совсем немного медальонов, как и подобает в столь юном возрасте, однако Харине отметила, что не меньше трех из них символизировали крайне отважные деяния.

– Меня зовут Семейлле дин Селаан Зоркое Око, Госпожа Кораблей, – хрипло представилась она, – Госпожа Парусов бороздящего «Летящий с ветром». Я шла на всех парусах, но, боюсь, уже поздно что-либо исправить. Я бросала якорь у каждого острова от Тремалкина до здешних вод, но везде было уже слишком поздно. – Слезы струились у нее щекам, но она как будто не замечала этого.

– Поведай Первым Двенадцати эти печальные известия сама, – мягко сказала Зайда. – Амилия, дай ей вина! – Здесь никакой речи о мягкости не шло. Айз Седай бросилась исполнять приказание.

– Почти три недели назад, – продолжила Семейлле, – Амайяр с Тремалкина начали просить о даре перевозки на каждый остров. И всякий раз в путь отправлялись мужчина и женщина. Те, кто просил переход на Айл Сомера, узнав, что все острова Сомера находятся во власти Шончан, попросили высадить их в шлюпках вне видимости с берега, – благодарно кивнув, она приняла полный кубок из рук Амилии и жадно отхлебнула.

Харине обменялась озадаченными взглядами с Марейл. Подруга слегка качнула головой. На памяти Харине ни один из Амайяр не просил о даре перевозки, который для них действительно был даром, не подразумевающим ответных даров. Они избегали открытого моря и жались в своих рыбацких лодчонках поближе к берегу. Поэтому просьба высадить их вне видимости берега была такой же странной, как и сама просьба о перевозке. Но что же в этом такого страшного?

– Все Амайяр покинули наши порты, даже те, кому задолжали денег на верфях или в канатных мастерских, но два или три дня никого это особенно не беспокоило. – Вино не смогло смягчить горло Семейлле настолько, чтоб ее голос перестал хрипеть. Тыльной стороной ладони она стерла бегущие по щекам слезы. – До тех пор пока мы не вдруг не поняли, что никто из них так и не вернулся. Кормчий отправил людей в поселения Амайяр и они обнаружили… – девушка зажмурилась, – всех Амайяр мертвыми или умирающими. Мужчин, женщин, – ее голос сорвался, – детей.

Каюта наполнилась печальными возгласами. Харине удивилась, когда поняла, что в общий скорбный хор вплетается и ее собственный голос. Это известие заставит рыдать даже якорь. От случившегося небеса разразятся слезами. Теперь понятно, откуда взялась эта хрипота в голосе Госпожи Парусов. Сколько часов, сколько дней она проплакала с того самого момента, как узнала про эту катастрофу?

– Как? – спросила Пеланна, когда причитания стихли. Сидя на стуле, она подалась вперед, на лице было написано смятение. Она прижимала к носу коробочку с благовониями, словно это как-то могло смягчить зловоние этих душераздирающих вестей. – Какая-то болезнь? Говори, женщина!

– Яд, Госпожа Волн, – ответила Семейлле. Она попыталась успокоиться, но слезы продолжали течь у нее по щекам. – Везде, где я побывала, одно и тоже. Они дали детям яд, который погрузил малюток в глубокий сон, от которого они уже никогда не очнутся. Видимо, такого снадобья у них было не очень много, так что многие взрослые приняли яд, который действует куда медленнее. Некоторые были еще живы к тому моменту, как их нашли, и смогли поведать всю историю. Великая Рука на Тремалкине расплавилась. По слухам, на том месте, где стоял холм, на котором она располагалась, осталась только впадина. По всей видимости, у Амайяр были пророчества, связанные с Рукой. Когда ее не стало, они решили, что настал конец времен или, как они это называют, конец Иллюзий. Они сочли, что пришло время покинуть эту… эту иллюзию, – она горько усмехнулась, – что мы называем миром.

– И никого не удалось спасти? – спросила Зайда. – Совсем никого? – На ее щеках тоже блестели слезы, но Харине не стала винить ее за это. Она чувствовала, как влага струится и по ее щекам тоже.

– Никого, Госпожа Кораблей.

Зайда встала. Несмотря на слезы, ей удалось сохранить ауру властности, ее голос прозвучал твердо:

– Самые быстрые корабли должны отправиться на каждый остров. Даже на Айл Сомера. Необходимо найти способ. Когда соль улеглась после Разлома, Амайяр попросили нас уберечь их от разбойников и пиратов, и мы не должны нарушать данное слово. Даже если нам удастся найти хоть горстку живых, мы, как и прежде, будем держать обещание.

– Эта самая печальная история из тех, что мне приходилось слышать, – голос Логайна прозвучал слишком громко. Он встал перед Зайдой. – Но ваши корабли направятся в Бандар Эбан. Если у вас не хватает гонщиков, то нужно привлечь к этому и другие быстроходные корабли. Все, если потребуется.

– Ты безумен или бессердечен? – возмутилась Зайда. Она стояла, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, будто была не в кают-компании, а на шканцах. Ее колкий взгляд был устремлен на Логайна. – Нам должно скорбеть. И еще необходимо спасти тех, кого еще можно спасти, и оплакать те бессчетные тысячи, кого уже невозможно спасти.

С тем же успехом она могла улыбаться. Яростные взоры никак не тронули Логайна. Когда он заговорил, Харине показалось, что воздух в каюте вдруг стал ледяным, а свет немного потускнел. Причем не она одна поежилась от этого внезапного холода.

– Оплакивайте, если так должно, – сказал он, – но делайте это в пути на Тармон Гай’дон.