Нож сновидений

Глава 18 Новости для дракона

– Хватит, Лойал, – твердо сказал Ранд, уминая в трубку с коротким мундштуком табак, извлеченный из кисета из козлиной кожи. Табак из тайренского листа обладает слегка маслянистым привкусом, однако сейчас ничего другого под рукой не было. Раздался медленный и тяжелый раскат грома. – Я так скоро охрипну от твоих расспросов.

Они сидели за длинным столом в одной из самых просторных гостиных особняка лорда Алгарина, сдвинув остатки полуденной трапезы на дальний конец столешницы. Слуги, по большей части весьма преклонного возраста, с тех пор как Алгарин уехал в Черную Башню, стали передвигаться еще медленнее. Проливной дождь, бушевавший снаружи, кажется, ослабевал, но резкие порывы ветра продолжали нещадно осыпать каплями окна, заставляя дребезжать стекла во всех шести окрашенных в желтый цвет оконных рамах. Внутри многих стеклянных плашек остались пузырьки воздуха, отчего вид наружу искажался почти до неузнаваемости. Стол и стулья украшала незамысловатая резьба – такие часто можно встретить в обычных фермерских домах, а желтые карнизы под высоким балочным потолком были им под стать. По обеим сторонам комнаты располагались два широких и высоких камина из простого камня, подставки для дров и каминные приборы из прочного надежного металла стояли рядом. Несмотря на титул лорда, Алгарин не отличался богатством.

Засунув кисет обратно в карман, Ранд направился к одному из каминов, взял с полки маленькие медные щипцы и вытащил из огня пылающую дубовую щепку, чтобы раскурить трубку. Он надеялся, что никто не сочтет такой поступок странным. Ранд старался не направлять, за исключением тех случаев, когда это действительно необходимо, тем более если рядом люди – головокружение, нападавшее на него в такие моменты, становилось все труднее скрывать. Но пока никто этого не заметил. Очередной порыв ветра принес странный скрежещущий звук, словно ветки царапнули по стеклу. Воображение. Ближайшие деревья росли по другую сторону поля, в полумиле отсюда.

Лойал принес из гостевых комнат Огир стул с резьбой в виде виноградных листьев, из-за чего теперь его колени находились вровень со столом, так что бедняге приходилось сильно наклоняться вперед, чтобы писать в тетради с кожаным переплетом. Для Лойала она была маленькой книжечкой, которая отлично умещалась в одном из карманов его куртки, а для Ранда ее размеры не уступали размерам большинства людских книг. Над верхней губой Огир и на подбородке торчала редкая поросль, – он пытался отрастить усы и бороду. Но, судя по результатам последней пары недель, попытку сложно назвать успешной.

– Но ты же не рассказал мне ничего действительно полезного, – разочарованно пророкотал Огир, словно огромный барабан исполнил дробь. Уши с кисточками на концах поникли. Тем не менее он принялся чистить стальное перо своей ручки из полированного дерева. Она была толще большого пальца Ранда, но такой длинной, что казалась тонкой, как раз впору толстым пальцам Лойала. – Ты никогда не упоминаешь о своих подвигах, разве что о чужих. У тебя все выглядит таким обыденным! Послушать тебя – быть свидетелем падения Иллиана едва ли интереснее, чем смотреть, как ткачиха чинит ткацкий станок. А очищение Истинного Источника? Вы с Найнив объединили усилия, а потом уселись и стали направлять, пока остальные отбивали атаки Отрекшихся. Даже Найнив поведала мне куда больше, хотя и утверждает, что почти ничего не помнит.

Найнив – все ее драгоценные тер’ангриал ы и ангриал в виде странного браслета с кольцами были при ней – встрепенулась в кресле возле дальнего камина, но тут же вернулась к наблюдению за Аливией. Время от времени она бросала взгляд в сторону окон и дергала себя за толстую косу, но в остальном ее внимание было полностью устремлено на светловолосую шончанку. Вытянувшаяся, словно часовой у двери, Аливия несколько удивленно заулыбалась. Бывшая дамани понимала, что Найнив делает все специально. В голубых глазах шончанки, проницательных, словно у ястреба, всегда таилось напряжение. Оно редко исчезало с тех пор, как в Кэймлине с нее сняли ошейник. Две Девы, сидевшие на полу на коленях, играли в «кошачью колыбель», Харилин из септа Железная Гора из Таардад и Энайла из септа Джарра из Чарин, тоже являли собой интересное зрелище. Их головы были обернуты шуфа, черные вуали спадали на грудь, у каждой воительницы имелось в распоряжении три или четыре копья, которые крепились за спиной ремнями от чехлов для луков. Рядом на полу лежали круглые щиты, обтянутые бычьей кожей. В усадьбе находилось пятьдесят Дев, причем некоторые из них из Шайдо, и каждая была готова начать танец копий в любой момент. Возможно, даже с Рандом. Они как будто разрывались между радостью от того, что снова могут охранять его, и досадой на то, что он так долго избегал их.

Что касается Ранда, он не мог смотреть на Дев без того, чтобы в голове не зазвучал длинный перечень погибших из-за него женщин, женщин, которых убил он. Морейн Дамодред. Она возглавляла список. Это имя словно пламенем выжжено у него в мозгу. Лиа из септа Косайда из клана Чарин, Cендара из септа Железная Гора из клана Таардад. Ламелле из септа Дымный Ручей из клана Миагома, Андилин из септа Красная Соль из клана Гошиен, Дезора из септа Муcара из клана Рийн … Так много имен. Иногда он просыпался среди ночи, бормоча этот список, а Мин обнимала его и принималась убаюкивать, словно младенца. Он заверял ее, что все в порядке, что он сейчас снова заснет. Но, сомкнув веки, не мог погрузиться в сон, пока не проговорит весь перечень до конца. Порой ему монотонно вторил Льюс Тэрин.

Мин взглянула на Ранда, оторвавшись от лежавшей перед ней на столе книги сочинения Герида Фила. Она жадно глотала их одну за одной, используя в качестве закладки его предсмертную записку, где Герид писал, что Мин до безумия хороша. Покрой короткого голубого жакета с вышитыми на рукавах и лацканах белыми цветами выгодно подчеркивал ее грудь, где под тонким кремовым шелком блузки угадывалась крайне привлекательная ложбинка. Черные локоны колечками ниспадали на плечи, а большие темные глаза светились радостью. Ранд через узы чувствовал, что девушка очень довольна. Мин нравилось, когда он любовался ею. А ей узы наверняка доносили, что ему любоваться нравилось. Странно, но еще узы сообщали, что и ей нравится смотреть на Ранда. Хороша? Он замурлыкал под нос, теребя мочку уха. Да она прекрасна! И связана с ним прочнее, чем когда бы то ни было. Она, Илэйн и Авиенда. Как же ему найти способ оградить их от бед? Он заставил себя улыбнуться в ответ, не вынимая черенка трубки изо рта, в надежде, что уловка сработает. С ее стороны в узы просочилась легкая вспышка раздражения, хотя почему Мин раздражалась всякий раз, когда он о ней беспокоился, Ранд никак понять не мог. Свет, она сама стремилась его защитить!..

– Ранд не особенно разговорчив, Лойал, – заметила она. Улыбки больше не было и в помине. В ее низком, почти певучем голосе не чувствовалось злости, но узы доносили, что дело обстоит совсем иначе. – Иногда он вообще молчит, как рыба. – Взгляд, который она бросила на Ранда, заставил его вздохнуть. По всей видимости, как только они окажутся наедине, ему предстоит долгая беседа. – Сама я мало что могу рассказать тебе, но вот Кадсуане и Верин наверняка сообщат тебе все, что захочешь узнать. Да и остальные тоже. Расспроси их, если хочешь услышать нечто большее, чем «да», «нет» и еще пару слов.

Пухленькая Верин, вязавшая, сидя в кресле подле Найнив, очевидно, удивилась, услышав свое имя. Она недоуменно заморгала, словно силясь понять, что же произошло. Кадсуане, расположившаяся y дальнего конца стола со своей коробкой для швейных принадлежностей, лишь на мгновение отвлеклась от пяльцев, чтобы смерить Лойала взглядом. Золотые украшения, стягивавшие на макушке ее седые с металлическим оттенком волосы, звякнули. И хотя Кадсуане просто взглянула на Огир, не хмурилась, ничего такого, уши Лойала дернулись. Айз Седай всегда производили на него впечатление, а Кадсуане особенно.

– О, я так и сделаю, Мин, обязательно, – ответил он, – но все-таки Ранд у меня – центральная фигура. – Огир, за неимением песка, принялся тихонько дуть на страницы тетрадки, чтобы чернила подсохли. Но тем не менее он продолжал сыпать расспросами. Лойал есть Лойал. – Ранд, ты не рассказываешь мне подробностей. Из тебя все приходится вытягивать. Вон ты даже не упомянул, что в Фар Мэддинге тебя держали под замком. Это я узнал только от Мин. А ты даже не упомянул! А что сказал Совет Девяти, когда они предложили тебе Лавровый Венец? И когда ты переименовал его? Не думаю, что они были в восторге. И в чем заключался процесс коронации? Были ли народные гуляния, празднества, парады? Сколько Отрекшихся вышли против вас в Шадар Логоте? Какие именно? И как все это выглядело под конец? Что ты чувствовал? Без всех этих деталей моя книга будет скучной. Надеюсь, Мэт и Перрин окажутся словоохотливей. – Он нахмурился, кончики длинных бровей коснулись щек. – Надеюсь, с ними все в порядке.

Цветные пятна завертелись в голове Ранда, две радуги сложились в водоворот. Теперь он знал, как прогнать их прочь, но на сей раз не стал этого делать. Одна из радуг превратилась в изображение Мэта, едущего по лесу верхом во главе вереницы всадников.

Он, казалось, спорил о чем-то с маленькой смуглой женщиной, едущей подле него, – Мэт то снимал с головы шляпу и заглядывал в нее, то нахлобучивал обратно. Это продолжалось несколько секунд, после чего перед внутренним взором возник Перрин, сидящий над кубком в общем зале постоялого двора или таверны с незнакомыми женщиной и мужчиной, одетыми в одинаковые красные мундиры, отделанные яркими желтыми и синими полосами. Странные наряды. Перрин был мрачен, как смерть. Его собеседники казались настороженными. Из-за него?

– У них все хорошо, – сообщил Ранд, не обращая внимания на испытующий взор Кадсуане. Она не знала всего, но пусть пока так и остается. Он напустил на себя спокойный и довольный вид, расслабленно пуская колечки дыма. Внутри же все кипело. Где их носит? сердито недоумевал он, отгоняя прочь новые видения. Теперь это было не сложнее, чем дышать. Они нужны мне, а сами пропали неизвестно где, словно в Садах Ансалина!

Неожиданно в мозгу всплыл новый образ – лицо мужчины. У Ранда перехватило дыхание. Впервые этот образ предстал четко. Впервые он смог ясно разглядеть его до того, как он исчез. Мужчина с голубыми глазами и квадратным подбородком, быть может, на пару лет старше его самого. Нет, если быть точным, он разглядел это лицо ясно впервые за долгое время. Лицо незнакомца, который спас ему жизнь в Шадар Логоте, когда он сражался с Саммаэлем. Хуже того…

Он знал обо мне, сказал Льюс Тэрин. На сей раз, вопреки обыкновению, он казался вполне вменяемым. Иногда такое случалось, но безумие в конечном счете всегда возвращалось. Как может лицо, появляющееся в моем сознании, знать обо мне?

Если сам не знаешь, с чего ты думаешь, что знаю я? подумал Ранд. Но я тоже знал о нем. Странное ощущение, словно бы… прикасаешься… к другому человеку. Только не физически. Остатки образа продолжали висеть перед мысленным взором. Такое ощущение, что стоит только чуть-чуть сместиться в любую сторону, как до него можно будет дотронуться. Думаю, он тоже видел мое лицо.

Беседы с голосом, звучащим в голове, больше не казались Ранду чем-то необычным. По правде говоря, уже довольно давно. А теперь?.. Теперь он мог увидеть Мэта и Перрина, стоило только подумать о них или услышать их имена. И еще это лицо, появляющееся без всякого приглашения. Причем это явно не просто какое-то абстрактное видение. Ну что, разве на таком фоне разговоры в собственном черепе кажутся чем-то из рук вон выходящим? Так или иначе, тот мужчина знал о Ранде, а Ранд знал о нем.

Когда наши потоки пересеклись тогда, в Шадар Логоте, между нами возникла какая-то связь. Мне не найти другого объяснения. То был единственный раз, когда мы виделись. Он использовал их так называемую Истинную Силу. Иначе быть не могло. Я тогда ничего не ощущал, ничего не видел, кроме потока яркого пламени. И то, что частицы знания, на первый взгляд принадлежавшие Ранду, оказывались вдруг знаниями, принадлежащими на самом деле Льюсу Тэрину, тоже уже не вызвало удивления. Он помнил Сады Ансалейна, разрушенные во время Войны Тени, так же отчетливо, как отцовскую ферму. Но воспоминания Ранда, в свою очередь тоже перетекали в обратном направлении. Иногда Льюс Тэрин начинал говорить об Эмондовом Луге, будто он там вырос. Видишь в этом хоть крупицу смысла?

О Свет, что делает этот голос у меня в голове? простонал Льюс Тэрин. Почему я не могу умереть? О Илиена, моя дорогая Илиена, я так хочу воссоединиться с тобой! Он разразился рыданиями. Дело часто заканчивалось слезами, когда начинал говорить о жене, убитой им в припадке безумия.

Неважно. Ранд приглушил всхлипывания Льюса, приглушил до слабого звука на краю сознания. Все верно, рассуждения правильны. Но кто тот парень? Наверняка Приспешник Тьмы, но точно не один из Отрекшихся. Льюс Тэрин знал их лица не хуже своего собственного, а теперь Ранд тоже выучил их наизусть. Неожиданная мысль заставила его поморщиться. Много ли знает о нем тот человек? Та’верена можно обнаружить по его воздействию на Узор, но это умеют только Отрекшиеся. Льюс Тэрин не говорил, что он тоже обладает таким умением, – правда, все их «беседы» были весьма непродолжительными, да и делился информацией он не очень охотно, – и случайно тоже ничего такого не всплывало. Но, по крайней мере, Ланфир и Ишамаэль умели такое проделывать, но с тех пор как они погибли, еще никто не находил Ранда подобным образом. Можно ли использовать для такого эту новую связь? Тогда им всем угрожает опасность. Куда большая, чем обычно. Как будто обычной мало.

– Ранд, ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Лойал, навинчивая серебряную крышку, на которой были выгравированы листья, на горлышко чернильницы. Стекло, из которого сделали эту чернильницу, было настолько толстым, что оно могло выдержать все, чуть ли не сильный удар о камень, но Лойал обращался с ней, как с самой хрупкой вещью на свете. В его огромных ладонях она такой и казалась. – Сыр на вкус был не очень, а ты съел приличный кусок.

– Все хорошо, – откликнулся Ранд, но Найнив не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она встала с кресла и молниеносно скользнула через комнату – только взметнулись голубые юбки. Мурашки побежали по коже Ранда, когда Найнив обняла саидар и сжала руками его голову. Мгновением позже накатила ледяная волна. Эта женщина никогда не спрашивала разрешения. Временами она вела себя так, словно оставалась Мудрой в Эмондовом Лугу, а он следующим утром должен был вернуться на ферму.

– Ты не болен, – констатировала она, в ее голосе слышались нотки облегчения. Несвежие продукты вызывали разнообразные болезни среди слуг, и часть этих недугов оказывалась весьма нешуточной. Если бы не присутствие Айз Седай и Аша’манов, готовых помочь Исцелением, люди просто-напросто умерли бы. Не желая тратить лишний раз скудные средства господина и выбрасывать еду, слуги питались тем, чему самое место в мусорной куче. И все увещевания Кадсуане, Найнив и других Айз Седай оказывались бесполезными. Покалывание на секунду задержалось вокруг двойной раны на левом боку.

– А вот эта рана у нас без улучшений, – нахмурилась Найнив. Она пробовала ее Исцелять, но преуспела не больше, чем Флинн. Это ее очень расстроило. Любую неудачу Найнив воспринимала как личное оскорбление. – Как же ты вообще встаешь? Рана должна причинять нестерпимую боль.

– Он делает вид, что ничего такого нет, – ровным голосом проговорила Мин. О да, разговор ему предстоит длительный.

– Хоть лежи, хоть стой – все равно болит, – ответил он Найнив, мягко снимая ее руки с головы. И это правда. Как и то, что сказала Мин. Ранд не мог позволить боли одержать над собой верх.

Скрипнула одна из дверных створок, пропуская внутрь седого мужчину в поношенной желтой ливрее с красно-голубой отделкой, свободно болтавшейся на его костлявом теле. Слуга изобразил поклон, правда, немного неполный, но этому скорее способствовали больные суставы, а не недостаток почтительности.

– Милорд Дракон, – произнес он. Его голос скрипел не хуже дверных петель. – Лорд Логайн вернулся.

Логайн не стал ждать приглашения и протиснулся в комнату, едва не наступив слуге на пятки. Высокий мужчина, с темными, вьющимися волосами до плеч и смуглой для гэалданца кожей, – женщины наверняка считают его привлекательным. И все же в нем чувствовалось что-то темное, мрачное. На нем был черный камзол со знаками Меча и Дракона на высоком воротнике, на бедре висел меч с длинной рукоятью. Однако в облике Логайна появилось кое-что новое – на его плече теперь красовалась круглая брошь с эмалью, изображавшая три золотые короны на голубом фоне. Взял себе личный символ? Косматые брови старого слуги изумленно влетели вверх, и он взглянул на Ранда, словно спрашивая, не выпроводить ли наглеца взашей.

– Думаю, вести из Андора весьма неплохи, – тут же приступил Логайн, засовывая за пояс черные перчатки. Он едва поклонился Ранду, лишь слегка согнул спину. – Илэйн продолжает удерживать Кэймлин, а Аримилла все так же осаждает его. Но преимущество на стороне Илэйн, поскольку Аримилла не способна даже пресечь поступления продовольствия, не говоря уже о подходе подкреплений. И не надо хмуриться. Я держался подальше от города. В любом случае, черным курткам там не рады, как, впрочем, и везде. Порубежники остаются там, где и были. По всей видимости, вы мудро поступили, приняв решение их не трогать. Говорят, с ними тринадцать Айз Седай. Рассказывают, они ищут вас. Кстати, а Башир уже вернулся?

Найнив, хмуро посмотрела на Логайна и отошла от Ранда, напряженно дергая себя за косу. То, что Айз Седай связывают узами Аша’манов, для нее было в порядке вещей. А вот когда происходило наоборот, ей совсем не нравилось.

Тринадцать сестер, и все ищут его? Он не стал трогать Порубежников только потому, что Илэйн была против его помощи, – она назвала ее «вмешательством», – и теперь Ранд начинал понимать, что она имела полное право так поступить. Львиный трон – ее приз, а не его подарок. И вообще, может, таким образом все сложилось и к лучшему. Правители Порубежья все еще сохраняют связи с Белой Башней, а Элайда, без сомнения, все еще жаждет заполучить Ранда. Вспомнить только ее безумное требование, чтобы никто не смел приближаться к нему без ее соизволения. Если она считает, что тем самым заставит его предстать перед ее светлыми очами, то она действительно умом не блещет.

– Спасибо, Эвин, больше никаких распоряжений не будет. Лорд Логайн? – переспросил Ранд, когда слуга наконец удалился, предварительно поклонившись и смерив Логайна сердитым взглядом. Ранд решил, что, прикажи он Эвину выставить непрошеного гостя, старик приложил бы все усилия, чтобы выполнить приказ.

– Титул принадлежит ему по праву рождения, – пояснила Кадсуане, не отрываясь от своей вышивки. Она, вероятно, знает. Она помогала поймать его, когда Логайн провозгласил себя Возрожденным Драконом, – его и Таима. Украшения в прическе Кадсуане качнулись в такт ее кивку. – Ха! Лордишка с клочком земли в горах, где и места-то ровного нет, одни кочки да ямы. Однако король Джоханнин и Коронный Верховный Совет лишили его земель и титула, после того как он стал Драконом-самозванцем.

Щеки Логайна пошли багровыми пятнами, но тон остался прохладным и сдержанным:

– Они могут отнять у меня все мое имущество, но не то, кем я являюсь.

Продолжая увлеченно работать иглой, Кадсуане негромко рассмеялась. Вязальные спицы Верин замерли. Она внимательно изучала Логайна, словно пухлый воробей – насекомое. Аливия тоже обратила на него свой пристальный взор. Харилин с Энайлой теперь только делали вид, что поглощены игрой. Мин как будто продолжала читать, но ее руки словно невзначай легли поближе к манжетам. В них она прятала некоторые из своих ножей. Ни одна из женщин не испытывала доверия к Логайну.

Ранд нахмурился. Пусть называет себя как угодно, но только выполняет то, что предписано. Однако Кадсуане вечно его подкалывает, как всех мужчин, носящих черное, так и самого Ранда. Сам он тоже не был уверен, насколько можно доверять Логайну, но сейчас приходится работать с теми инструментами, которые есть под рукой. – Ты все сделал?

Как только появился Логайн, Лойал снова откупорил чернильницу.

– Больше половины Черной Башни сейчас в Арад Домане и в Иллиане. Как было приказано, я отправил туда всех, кто узами привязал к себе Айз Седай. Кроме тех, что здесь. – Докладывая это, Логайн подошел к столу, отыскал среди тарелок и недоеденной пищи голубой глазурованный кувшин, на донышке которого плескалось вино, и наполнил чашку, покрытую зеленой глазурью. В поместье серебряной посуды было очень немного. – Вы должны позволить мне привести сюда побольше людей. Тут у вас слишком сильный перевес в пользу Айз Седай, что мне не очень нравится.

Ранд хмыкнул:

– Ты и сам приложил к этому руку, так что придется смириться. И остальным тоже. Продолжай.

– Добрэйн и Руарк сразу пришлют гонца, как только обнаружат кого-то, кто несет ответственность не за крохотную деревню, а за населенный пункт побольше. Купеческий Совет заявляет, что у руля власти до сих пор стоит король Алсалам, но не хотят – или не могут – предъявить его нам или рассказать, где он находится. Они и сами не прочь перерезать друг другу глотки. Бандар Эбан практически пустует, там распоряжается шайка бандитов. – Логайн поморщился и посмотрел в чашку с вином. – Банды головорезов поддерживают там хоть какой-то порядок, но вымогают еду и деньги у населения, которое, по их словам, они защищают. Берут все, что захотят, включая женщин.

Внезапно узы наполнились обжигающе горячим потоком гнева, из горла Найнив вырвалось рычание.

– Руарк собрался положить этому конец, но к моменту моего отъезда это уже переросло в настоящее побоище, – закончил Логайн.

– Банды долго не продержатся против Аийл. Если Добрэйн так и не отыщет там никакого правителя, ему самому придется стать таковым, возглавить народ хотя бы на время.

Если Алсалам мертв – а, скорее всего, так оно и есть, – Ранду придется назначить Наместника Дракона в Арад Домане. Но вот кого? Им должен стать кто-то, кого примут доманийцы.

Логайн сделал большой глоток:

– Таим был не особенно доволен, когда я увел из Башни столько народу, не потрудившись сообщить куда. Я уже думал, что он нарушит ваш приказ. Чего он только ни предпринимал, чтобы выведать у меня, где вы. О, он просто сгорит, если не узнает этого. Он едва не продырявил меня взглядом. Я ни капли не удивлюсь, если он был не прочь допросить меня по всем канонам, но я не настолько глуп, чтобы являться к нему в одиночку. Но кое-что его все-таки порадовало. Я оставил при нем всех его разлюбезных дружков. Он просто светился от удовольствия, – Логайн мрачно улыбнулся, в его улыбке не было радости. – Кстати, их у него уже сорок один. За последние несколько дней он вручил знаки Дракона почти дюжине людей. И еще около пятидесяти молодчиков занимаются у него по «специальному курсу». По большей части их набрали совсем недавно. Он явно что-то замышляет, и сомневаюсь, что вам понравится этот его замысел.

Говорил же тебе, надо было прикончить его, когда еще был шанс, прохрипел Льюс Тэрин в безумном экстазе. Я же говорил. А сейчас уже поздно. Слишком поздно.

Ранд сердито выдохнул клуб голубовато-серого дыма:

– Прекрати, – проговорил он, обращаясь и к Логайну, и к Льюсу Тэрину одновременно. – Таим отстроил Черную Башню так, что по численности она уже почти сравнялась с Белой, и с каждым днем становится все больше и больше. Если, как ты утверждаешь, он Приспешник Тени, то зачем он все это делает?

Логайн встретил его взгляд невозмутимо:

– Просто он уже не может остановить этот рост. Как я слышал, даже с самого начала существовали те, кто владел Перемещением, и отнюдь не все принадлежали к числу подхалимов Таима, а он полностью взял на себя подбор новобранцев. Он создал собственную Башню, скрытую внутри Черной, и люди оттуда верны ему, а не вам. Он вычеркнул многих из списка дезертиров и отправил им извинения, мол, была допущена «обычная ошибка». Но вы же сами можете поставить все, что у вас есть, на то, что никакой ошибки не было!

А как далеко распространяется верность самого Логайна? Если один самозванец не хочет подчиняться Дракону Возрожденному, почему бы хотеть другому? Тем более что у последнего могут обнаружиться весьма веские основания для неповиновения. Логайн как Лжедракон был куда известнее Таима, добился куда больших успехов – собрал армию, которая прошла весь Гэалдан и едва не добралась до Лугарда на своем пути к Тиру. Половина известного мира дрожала от одного упоминания имени Логайна. Но все же именно Мазрим Таим управляет Черной Башней, в то время как Логайн Аблар – всего лишь один из Аша’манов. Мин все еще видела ауру славы вокруг него. Но когда наступит пора этой славы, она сказать не могла.

Ранд вынул трубку изо рта и почувствовал обжигающее тепло ее чашки на ладони, отмеченной клеймом в виде цапли. Он, должно быть, яростно дымил, не отдавая себе в этом отчета. Самое неприятное то, что и Логайн, и Таим – отнюдь не первостепенные трудности. С ними придется повременить. Подручные инструменты. Он постарался, чтобы голос звучал ровно. – Значит, Таим исключает имена из списка. Это важно. Если он завел любимчиков, я разберусь с этим, как только найду время. Но сначала на очереди Шончан. А возможно, и Тармон Гай’дон.

– Если? – прорычал Логайн, грохнув чашкой об стол так, что та треснула. Вино разлилось по столешнице и закапало на пол. Хмурясь, он вытер мокрую руку о камзол. – Ты думаешь, мне все кажется? – с каждым словом его тон становился все более яростным. – Или я все выдумал? Ты думаешь, это все зависть, ал’Тор? Так, да?

– Послушай теперь меня, – начал Ранд, повышая голос, чтобы перекричать раскат грома.

– Как я уже говорила, я требую, чтобы ты и твои приятели в черном вели себя вежливо по отношению ко мне, к моим друзьям и к моим гостям, – строго сказала Кадсуане. – Однако теперь я решила, что отныне это распространяется и на ваши отношения между собой. – Она все так же не отрывала взгляда от пяльцев, но говорила так, словно грозила пальцем у них перед носом. – По крайней мере, в моем присутствии. А это значит, если вы продолжите эту перепалку, мне, по всей видимости, придется отшлепать вас обоих.

Харилин и Энайла начали так сильно хохотать, что спутали всю свою игру. Найнив тоже смеялась, хотя и пыталась прикрыть рот рукой. Свет, даже Мин улыбалась!

Логайн ощетинился и так сжал челюсти, что Ранду почудился скрежет зубов. Он с трудом сдерживался, чтобы не рассвирепеть самому. Кадсуане и ее проклятые правила. Условия, на которых она согласилась стать его советником. Она притворялась, будто это он сам попросил ее их придумать, и с каждым разом добавляла к списку все новые и новые. Не так были тягостны правила, как само их существование, а особенно то, как Кадсуане их высказывала – этакий тычок острой палкой под ребра. Он уже открыл было рот, чтобы объявить, что хватит с него ее условий, а заодно и ее самой…

– Что бы там ни задумал Таим, ему наверняка придется выжидать до Последней Битвы, – внезапно заговорила Верин. Ее напоминающее бесформенную глыбу вязание, которое могло оказаться чем угодно, осталось лежать у нее на коленях. – И она не за горами. Согласно всему, что я прочитала об этом, знаки абсолютно прозрачны. Половина слуг встречала в коридорах мертвецов, людей, которых они знали живыми. Теперь это происходит так часто, что они уже даже не пугаются. И около дюжины пастухов, перегонявших скот на весенние пастбища, видели довольно крупный город, который растаял в воздухе всего в нескольких милях к северу.

Кадсуане приподняла голову и вперила взор в пухленькую Коричневую сестру:

– Спасибо, что напомнила нам то, что сообщила вчера, Верин, – сухо заметила она.

Верин моргнула и, снова взяв вязание, нахмурилась, словно сама никак не могла понять, что же выйдет из этого нагромождения петель.

Мин поймала взгляд Ранда и медленно покачала головой. Он вздохнул. В узах ощущались гнев и настороженность – последнее, судя по всему, предупреждение ему. Порой создавалось ощущение, что она способна читать его мысли. Что ж, если уж Кадсуане так нужна ему – а Мин утверждала, что иначе и быть не может, – то, значит, она действительно нужна. Жаль только, пока не совсем понятно, чему она может научить его, кроме как виртуозно скрежетать зубами.

– Дай мне совет, Кадсуане. Что ты думаешь о моем плане?

– Ну, наконец-то мальчик спрашивает, – пробормотала та, откладывая вышивание в корзину. – Это когда все его хитроумные построения приведены в действие, причем о большей их части я даже не подозреваю, и теперь он спрашивает. Замечательно. Твой мир с Шончан не будет пользоваться популярностью.

– Перемирие, – поправил Ранд. – Перемирие с Возрожденным Драконом будет существовать столько же, сколько существует Возрожденный Дракон. Когда я умру, все окажутся свободными от обязательств и смогут решать, возобновлять войну с Шончан или нет.

Мин захлопнула книгу и скрестила руки на груди:

– Не смей так говорить! – выпалила она, ее личико покраснело от гнева. Узы донесли страх.

– Это Пророчество, Мин, – грустно ответил он. Ранда печалила отнюдь не его судьба, а ее. Он хотел защитить Мин – и ее, и Илэйн, и Авиенду – но в конце концов он принесет им всем только боль.

– Я же сказала, не смей так говорить! В Пророчествах не сказано, что ты обязан умереть, Ранд ал’Тор. И я не позволю тебе умереть. Я, Илэйн и Авиенда, мы все втроем, не позволим тебе умереть! – Она впилась взглядом в Аливию, которая, согласно ее видению, поспособствует смерти Ранда, и руки Мин потянулись к манжетам.

– Успокойся, Мин, – сказал Ранд. Девушка отдернула руки от манжет, где таились ножи, и сжала зубы. Узы внезапно заполнило упрямство. Свет, то есть теперь ему придется волноваться о том, как бы Мин не попыталась убить Аливию? Откровенно говоря, у нее это вряд ли получится – бросать нож в шончанку все равно что в Айз Седай, – но девушка могла сама оказаться покалеченной. Вряд ли Аливия умеет создавать что-то, кроме боевых плетений.

– И все равно это твое предприятие не будет пользоваться популярностью, – непреклонно провозгласила Кадсуане, повышая голос. Она смерила Мин хмурым взглядом, а потом снова повернулась к Ранду. Ее лицо было спокойным и невозмутимым, как у настоящей Айз Седай. Темные глаза напоминали два черных, отполированных до блеска камня. – Особенно в Тарабоне, Амадиции и Алтаре, как, впрочем, и везде. Если ты позволяешь Шончан удерживать те земли, которые они уже захватили, какие страны ты сдашь потом? Именно таким вопросом задастся большинство правителей.

Ранд откинулся в кресле, вытянул ноги перед собой и скрестил лодыжки:

– Не важно, будет это перемирие пользоваться популярностью или нет. Кадсуане, в Тире я прошел сквозь тер’ангриал. Ты же знаешь об этом?

Она нетерпеливо кивнула – золотые украшения качнулись.

– Один из вопросов, которые я задал Элфин, звучал так: как мне выиграть Последнюю Битву?

– Опасный вопрос, – тихо отметила она, – ведь он некоторым образом связан с Тенью. Результаты могут оказаться не самыми благоприятными. Каков был ответ?

– Север с Востоком должны стать едины. Запад и Юг должны стать едины. И обе эти части должны стать едины, – Ранд выпустил изо рта колечко дыма, затем второе. Но он не стал рассказывать обо всем. Он спросил еще: как выиграть битву и остаться в живых. Вторая часть ответа была следующей: чтобы жить, нужно умереть. В ближайшее время обсуждать это с Мин он не собирался. Впрочем, как и с любым другим, разве что с Аливией. Сейчас же нужно просто придумать, как остаться жить после смерти. – Сначала я думал, что это означает, что я должен завоевать всех и вся. Но оказалось, что это совсем не то, о чем они говорили. Что если уж Шончан заняли Запад и Юг, создать альянс, который и будет участвовать в Последней Битве? Альянс Шончан со всеми остальными?

– Допустим, – согласилась она. – Но если собираешься заключать это… перемирие… зачем ты направляешь немалую армию в Арад Доман и укрепляешь свои позиции в Иллиане?

– Потому что Тармон Гай’дон действительно приближается, Кадсуане, а я не могу одновременно сражаться и с Тенью, и с Шончан. Или я заключу перемирие, или сокрушу их, чего бы мне это не стоило. Пророчества гласят, что я должен связать с собой девять лун. И лишь пару дней назад я понял, что это значит. Как только вернется Башир, я узнаю, где и когда я встречусь с Дочерью Девяти Лун. Остался вопрос, каким же образом я должен привязать ее, и, видимо, ответ на этот вопрос даст она сама.

Он говорил все это так, словно это уже дело решенное, время от времени выдувая колечко дыма для передышки. Слушатели реагировали на сказанное по-разному. Лойал быстро строчил в тетрадке, стараясь записать каждое слово, а Харилин и Энайла как ни в чем не бывало вернулись к игре. Если понадобится их умение исполнять смертоносный танец с копьем – они готовы. Аливия яростно кивала головой, несомненно, окрыленная надеждой на то, что тот, кто держал ее в ошейнике в течение пятисот лет, наконец-то будет повержен. Логайн отыскал еще одну плошку и вылил в нее остатки из кувшина, однако он скорее не пил, а просто грел вино в ладонях. На лице застыло непроницаемое выражение. Теперь Верин пристально изучала Ранда. Хотя она всегда проявляла к нему излишнее любопытство. Почему же, во имя Света, Мин ощущала такую пронизывающую до мозга костей печаль? А Кадсуане…

– Камень трескается от мощного удара, – возвестила та, ее лицо – бесстрастная маска Айз Седай. – Сталь разлетается на куски. Дуб противостоит ветру и все же ломается. Ива гнется, где нужно, и остается в живых.

– Иве не победить в Тармон Гай’дон, – ответил Ранд.

Дверь снова со скрипом распахнулась, и, приволакивая ноги, вошел Этин:

– Милорд Дракон, прибыли трое Огир. Их очень обрадовало, что мастер Лойал здесь. Одна из этих троих – его мать.

– Моя мать? – пискнул Лойал. И все равно его голос напомнил гулкий вой ветра в пустой пещере. Он вскочил так резко, что опрокинул стул, и принялся отчаянно заламывать руки. Его уши поникли. Огир вертел головой из стороны в сторону, словно хотел найти способ покинуть комнату как угодно, но только не через дверь. – Что же мне делать, Ранд? Двое других наверняка Старейшина Хаман и Эрит. Что мне делать?

– Госпожа Коврил заявляет, что она очень хотела бы поговорить с вами, мастер Лойал, – объявил скрипучим голосом Этин. – Очень хотела бы. Они промокли под дождем, но она сказала, что они подождут вас наверху, в гостиной для Огир.

– Ранд, что же мне делать?

– Ты же говорил, что хочешь жениться на Эрит, – откликнулся Ранд ласково. Настолько, насколько мог. У него получалось быть ласковым только с Мин.

– Но как же моя книга! Мои заметки не закончены, и я никогда не узнаю, что же случится дальше! Эрит заберет меня обратно в стеддинг Тсофу.

– Ха! – Кадсуане снова взяла в руки отложенную работу и принялась аккуратно орудовать иглой. Она вышивала древний символ Айз Седай – Клык Дракона и Пламя Тар Валона, слитые в черно-белый диск, разделенный извилистой линией. – Иди к своей матери, Лойал. Если она – Коврил, дочь Эллы, дочери Сунг, то тебе не стоит заставлять ее ждать. Я думаю, ты и сам прекрасно это знаешь.

Лойал воспринял слова Кадсуане как руководство к действию. Он опять стал чистить перо и завинчивать чернильницу. Но все это он делал нарочито медленно. Уши Огир так и оставались поникшими. Периодически он жалобно постанывал: «Моя книга!».

– Что ж, – объявила Верин, поднимая вязание, чтобы рассмотреть его поближе, – думаю, я здесь сделала все, что могла. Пойду, разыщу Томаса. Во время дождя у него ноет колено, но он отказывается признаваться в этом даже мне. Она вгляделась в окно. – Кажется, стихает.

– Ну а я пойду найду Лана, – поддержала Найнив, подбирая юбки. – С ним рядом всегда лучше. – Она потянула свою косу и посмотрела сначала на Аливию, а потом на Логайна. – Ветер свидетельствует о том, что приближается буря, Ранд. И ты знаешь, я имею в виду вовсе не дождь.

– Ты говоришь о Последней Битве? – уточнил Ранд. – Но как скоро она произойдет?

Когда дело касалось погоды, ветер сообщал ей, когда начнется дождь, иногда с точностью до часа.

– Возможно, я не знаю. Просто помни. Надвигается буря. Страшная буря.

В вышине пророкотал раскат грома.