Новая НЕистинная Пара. Часть 1

Глава 1

(Влад)

«Женщина священна. Женщина, которую любишь, — священна вдвойне. Александр Дюма (отец)» — прочитал я эпиграф к роману, который лежал на подоконнике, сразу за рабочим креслом. От нового пластика не пахло Ингой и это снова натолкнуло меня на мыслительный процесс.

Несомненный плюс и отличие меня от оборотней в том, что я не так и подвластен эмоциям, наверное, чуть меньше зверь, чем мои волки. Хотя, возможно, дело в том, что мой зверь — хищник на хищников, и он слишком стар, чтобы ярко проявлять себя.

Мне пару лет назад стукнуло три сотни лет. Если оборотни живут около ста пятидесяти, ибо сила регенерации позволяет не только раны залечивать, но и замедляет сам процесс старения клеток, то Мастера могут жить почти вечно. «Почти», потому что я не знаю ни одного Мастера, который умер бы на Земле своей смертью. Мы этим схожи с вампирами. Опять же, в теории, и кровососы стареют, но этого никто не видел.

Проблема у Мастеров одна, кроме сложности обучения и чертовой прорвы обязанностей, а именно: дети. Если у волков беременность зависит от решения их звериной части, причем очень ярко это видно по девушкам. Волчицы легко могут выбрать самца без признания парой. В моих стаях много волчиц-матерей одиночек. То, вот у меня потомки могут быть только от Истинной пары, от той волчицы, что признает моего зверя навсегда, а точнее до того момента, пока смерть не разлучит нас.

Моим родителям, дядям, братьям и сестрам повезло. Они нашли свои пары и дали потомство. Их это от смерти не спасло, но, думаю понятно, почему первые сто пятьдесят лет меня не слишком заботил факт продолжения рода. Много работы, дурость молодости, обучение и секс… очень много секса. Мой зверь — альфа альф, можете сами представить, что отбоя от женщин (как волчиц, так и человеческих) у меня не было. Будете смеяться, но и среди моих сомнительных достижений была и парочка вампирш, про ведьм и просто чуть одаренных и говорить нечего.

Моя молодость прошла бурно, как и у большинства волков. Мне очень редко встречались оборотни, которые перед тем как остепениться не перепробовали бы всех в стае или около нее. Я не был исключением, тогда мне казалось, что я просто обязан заслужить приз главного бабника оборотней.

Все изменилось, когда я остался один, последним. Все мои родственники, за исключением племяшек и деда, погибли в один день. Думаю, не стоит вспоминать историю моей мести. Месть — это просто месть, она лишь чуть притупляет боль. Да, отомстил, но от этого не легче.

На меня разом, в один день рухнули все обязанности Мастера, настоящего Мастера, коронованного. И не могу сказать, что свыкание, врастание в новый титул прошло для меня просто. Из упорного охотника, убийцы и бабника пришлось превращаться в интригана, политика, дипломата, психолога и бизнесмена. Сложно, и даже очень сложно. Попробуйте успешного солдата из горячей точки перенести на прием к президенту — и поймете, какого мне было в первые пару десятилетий правления.

Но, и тут я не осознавал, как важны потомки и ученики. Нет, ученики у меня были, но без крови Мастеров в жилах максимум на что они были способны — подмять десяток стай. Всего десяток. Но, я все равно не думал о паре. Зачем, когда у меня оставались две прекрасные племяшки-близняшки и дед, который и с седой бородой куролесил, оттягиваясь по ашрамам культов тантры и прочим подобным местечкам?

Да и сложно помнить о семье, о необходимости ее создать, когда вся твоя жизнь протекает в вечных переездах, как у той собаки, которой сотня верст — не крюк.

Я не учел человеческой подлости. Да, я никогда ее и не учитываю.

Вера — моя племяшка, влюбилась, как сотня кошек. Один из европейских альф, кстати, весьма успешный малый. Владелец нескольких мотелей по всей тогдашней Европе, английский аристократ. Ухаживал волк красиво, ничего не скажешь. Тратил на Веру баснословные деньги, даже по моим меркам. Елена — ее сестра, страшно завидовала старшенькой, и требовала, чтобы я таскал ее на все сборища альф, куда приходилось прибывать и мне, чтобы найти своего мужчину. Вера была счастлива, как только может быть счастлива женщина. Она была красива, молода, здорова, заполучила мужчину, который прикроет ее и их потомство. Рай! Мы были счастливы.

Альфа прошел все мои проверки, и даже проверки деда, который был куда большим параноиком, чем я. В конце концов, поддавшись на уговоры Веры и Ленки, я согласился на брак. Хотя наши родители, и их родители проверяли волков лет десять, прежде чем отдать в их лапы Мастеров, но мне так хотелось, чтобы боль от смерти родителей хотя бы затихла… Дурак!

Рай закончился через полгода после свадьбы (по человеческим законам) и запечатления или признания парой (по нашим). Чарльз оказался тем еще двинутым на ревности выродком. Вера забеременела еще во время медового месяца, вернулась с морей какая-то тусклая, подавленная и слегка дерганная. Тогда, я списал это на ее положение. Волчицы какими только не бывают в положении. Если про человеческих женщин ходит столько анекдотов, то волчицы дадут им стократную фору. Идиот! Никогда себе не прощу, что тогда это ее состояние меня не насторожило. И надеюсь, что после смерти попаду в ад, найду там душу этого скота и буду рвать его жилы веками, снова и снова…

В общем, ее муж, ее волк забил беременную супругу из-за того, что приревновал ее к морскому офицеру, беременную, волчицу к человеку! Большего сумасшествия и вообразить нельзя. То, что я увидел, примчавшись в их дом в Праге, сниться мне в кошмарах до сих пор! Я ожидал удара от многочисленных врагов, но даже предположить не мог, что и среди волков меня может ждать нож в спину.

Все дальнейшее можно назвать кошмаром наяву, от которого не проснуться. Лена не смогла оправиться после смерти сестры, она всегда была слишком сильно к ней привязана. Ни месть, ни мои потуги не смогли ее остановить. Пару лет после похорон Веры она скатывалась на волнах опия в самый низ, а потом просто сиганула с крыши. Я не мог смотреть, как губит себя молодая девушка — и отправил ее в самый элитный тогда пансион. Все-таки в то время многие обеспеченные люди имели наркотические зависимости (как и сейчас, впрочем), конечно, с охраной, большой охраной. Но, когда кто-то решает умереть, действительно решает, то ничто его не может остановить.

Как вы понимаете, такое не может пройти без последствий. Я лично, собственными руками вырезал стаю Чарльза, потому что после смерти Веры еще мог осознавать, что один маньяк — не повод, но смерть и Лены лишила меня мозгов. Не трудно догадаться, что началось после того, как я открыл резню европейской стаи. Нашлись, и много, кто решил прикончить меня. А мне это было только в радость.

Пять лет после того момента, как я увидел расколотый, словно арбуз, череп Лены на столе больничной мертвецкой, я не появлялся дома, упиваясь своей болью и изрядно прочесывая оборотней.

Наверное, дело закончилось бы тем, что я начал бы планомерно уничтожать тех, ради кого живу и был рожден. Да, я не святой, и грань между «враги» и «все оборотни — враги» быстро стала для меня очень тонкой, почти незаметной. За пять лет на меня покушались столько раз, что в какой-то момент сбился со счета. Но, я не мог умереть, просто потому что меня никогда не готовили к управлению. Я всегда был охотником, а проще говоря, истребителем. Меня с рождения учили убивать тех, на кого укажут близкие. Правда, тогда предполагалось, что убивать я буду врагов волков, но это частности. Утонув в боли и мести я просто вспомнил науку, вспомнил, что я не кабинетная псинка, а асс…

Так бы все и закончилось. Меня убили бы оборотни или люди, рано или поздно. Я это понимал тогда, понимаю и сейчас, потому что нельзя быть против всего мира — сомнут числом.

Но, болезнь деда, последнего родственника, вернула мне трезвость рассудка. Старик тоже не смог оправится от стольких бед, только если я топил свою боль в чужой крови, то он просто в ней умирал. Никакие силы не могут остановить, если разумный хочет уйти. За пять лет, что мы не виделись, старик сильно сдал, постарел. Новость о его скорой смерти застала меня очень далеко от дома, поэтому, когда прибыл было уже поздно — даже мои силы не задержали бы его в этом мире.

И единственное чего он попросил — простить. Простить их всех. Всех, кто уже погиб, всех кто уничтожил наш род; тех, кто еще придет за мной со своей местью или просто с желанием прикончить последнего Мастера.

И я простил.

Действительно простил. А скоро Первая и Вторая Мировые расставили все на свои места. Прятать волков, защищать волков, уводить их из разоренных стран, разрушенных городов… Многое, нужно было сделать очень многое, даже слишком. А за этим, уже как-то не смотрелись многочисленные убийцы. К моменту окончания Великой Отечественной у меня осталось очень мало врагов, (если сравнивать с тем, что было) и очень много «подданных», о которых нужно было заботиться.

Именно тогда и появились первые Приветственные Балы.

Было решено встречаться на общих сборищах, чтобы знакомить новые поколения, и просто знать, какие новости в мире. В мире оборотней есть очень много стай, который живут так скрытно, что даже я про них забываю. После двух войн оборотней осталось мало, и я сам принял решение знакомить волков из разных уголков света, требовалось уберечь оборотней от вымирания. И подобные Балы дали свои плоды. Не прошло и десяти лет, как подобные встречи «всех со всеми» стали организовывать не только в Вене или Париже, но и по всему миру. Появлялись новые пары, рождались новые щенки.

Ну, а я быстро терял интерес к этому событию. Если сначала я еще пылал любопытством, то скоро сообразил, что моей пары на этих встречах нет… и не будет. Я приезжал на них только для того, чтобы провести десяток деловых встреч и развлечься с выбравшими меня волчицами.

В книгах, которые так любила Инга, часто писали, будто бы волк не желает никого кроме пары или желает, но быстро выбирает пару. Глупость! Мой зверь мог бы устраивать оргию хоть каждый день, но вот поставить на кого-то, даже на любимую, знак пары — не помышлял. А я нетерпеливо ждал, потом терпеливо, а потом махнул рукой…

Прибытие одной из сибирских стай, точнее их альфы с парой, я тогда не ожидал. Честно говоря, мне прислали извинения, что Северо-Амурские быть не смогут. После 45го многие почти уничтоженные стаи перебрались в Сибирь. Людей крайне мало, а вот всего остального достаточно. Северный Олень, а точнее Алексей Никифоров, уже больше семи лет не появлялся на Балах, и это беспокоило. А как оказалось, они прибыли в Вену, вместе с причиной своего отказа от Бала. Пара альфы успешно родила девочку…

На Ингу мой зверь среагировал почти сразу, стоило им оказаться в достаточной близости от меня.

Сказать, что мое сердце пропустило пару ударов — не сказать ничего. Счастье, предвкушение, щенячья радость и… страх за жизнь моей девочки. Точнее, я, конечно же, понимал, что девочка не моя, а своей матери и отца. Все понимал, но в тот вечер все время провел в переговорах с Алексеем. Мне не нужно было проверять, искать еще кого-то.

Поймите правильно. Мне уже было почти триста. Три сотни лет за плечами, а потенциальная пара появилась впервые! Это не то, чтобы чудо, но очень близко к этому…

Я сразу выделил три десятка своих волков для постоянной охраны малышки. Она еще только пускала пузыри и ревела, а просто от факта ее рождения я ощутил, что живу.

Денег Алексей для своей стаи запросил не слишком много, в моем понимании. Больше напряг поиск спецов для постройки домов, дорог, организации производства, видения бизнеса. Да много чего было, пока девочка росла, я и половины не припомню… Моя паранойя передалась и моим волкам. Над ней тряслись, как фанатики над святыней. Малышка не знала отказа ни в игрушках, ни в желаниях.

Ежедневные отчеты приближали меня к ней, родной, моей. С каждым годом я любил ее все сильнее. А купила она меня своей улыбкой, с самого детства купила. А смех… За улыбку я готов был из шкуры вылезти. А за смех — достать с неба звезду.

Девочка с детства проявляла склонность к языкам. Заметив это, еще когда ей и семи не было, я тут же отправил в снега тройку академиков. Все-таки бизнесмену Измаилову в «человеческом мире» не отказывают…

Я мог бы забрать ее уже после четырнадцати лет, мог, но не стал. Отнимать мое сокровище от родителей, перевозить в другой город, а то и страну? Нет, я не решился. Не мог видеть, как она плачет. Не хотел, чтобы она смотрела на меня с болью и тоской. Многое не хотел сделать, а главным было: не желал ей боли, до такой степени, что у меня хватило мозгов дождаться момента, когда она сама бы захотела отделиться от родителей.

Через четыре года она этого пожелала. Поступила в один из московских вузов. В столице охраны у Инги прибавилось. Из самого умилительного ребенка она превратилась в красивую, статную девушку. За время взросления в статусе «принцессы» или «Снежной Королевы» она научилась себя подавать, что обеспечило ей некоторую популярность в университете.

Можно было бы уже появиться в ее жизни, но я сомневался, что ребенок, который только «вырвался» из-под опеки родни адекватно воспримет мое появление. Боялся, что меня она воспримет, как очередную клетку. Этого не хотелось. А пока решал, а точнее решался на «знакомство» случилось несколько ситуаций, которые заставили меня уехать из России. Война кланов в Азии грозила перешагнуть грань местечковой разборки «самураев» в резню на полконтинента. Мои замы уже не справлялись… И на меня опять стали точить зубы католики, с их желанием «отрубить голову змее». Подорвали мою машину. Я испугался за Ингу, как глупый щенок и спешно улетел из столицы. Меньше всего мне хотелось, чтобы человеческие фанатики, которые мечтают уничтожить вампиров и оборотней со времен рождения христианства, заметили мой интерес к Инге. Поэтому я довольно нагло разгромил филиал их ордена в Питере, и рванул из страны в Японию, уводя опасность от любимой и самой ценной женщины.

Когда же вернулся, Инга уже жила вместе с сыночком московского банкира. Отчасти виноват в этом я, потому что я сам настоял на том, чтобы ей не говорили, что она возможная пара Мастера. Это могло так оттолкнуть ее, что вместо любви я получил бы только ненависть. А потому, когда у нее закрутился роман с «золотым» мальчиком никто из наблюдателей не стал вмешиваться.

А мне пришлось ждать и надеется, что до свадьбы не дойдет. И не дошло… Сразу скажу, что я к разрыву этой парочки был непричастен. Просто я знал, что волчице рано или поздно станет «скучно» с человеком. Так и случилось. Они продержались почти год, а вот после — романов Инга не крутила. Часто плакала в парке около квартиры, которую ей сняли родители (точнее, я, но родители не стали спорить, когда я в очередной раз приказал скрыть факт моего участия в ее судьбе).

Удивительно, но факт, чем старше она становилась, тем более неуверенным я себя ощущал. Одно дело обожать ее издалека, и совсем другое «завоевать» единственную в мире женщину.

Я уже не раз наблюдал такое. Часто альфы крали своих пар, если они были из людей, да и не только альфы. Я видел к чему это принуждение и «животное» поведение приводит! И суицид сломленной или сломанного избранного — меньшее зло. Это в романах плен и унижение приводит к счастливой семейной жизни, а в реальности…

Я этого не хотел, поэтому старался оттянуть очевидное — знакомство и ухаживание, и возможную ненависть ко мне.