Новая НЕистинная Пара. Часть 1

Глава 18

(Видана)

Смерть, какая она? Наверное, это один из самых главных вопросов. Наравне со смыслом жизни, и о Боге. И нет человека, которого не волновал бы вопрос конечности бытия отдельного тела, и как процесса, и с точки зрения последствий. Смерть — тема, волнующая религии и ученую братию.

Она бывает разной. Она может быть невероятно мучительной. Она может нести долгожданное облегчение. Она может прийти незаметно, если человек сошел с ума, и нет больше той личности, что может что-то испытывать. Может наступить мгновенно, когда разум не успевает ничего понять, например: при взрыве.

И я многое могла бы рассказать о смерти, но начну с главного. Смерть — это всегда боль. Гибель нервных окончаний, маленький «взрыв» в черепной коробке — это всегда чудовищная боль. Боль такая, для которой не придумали названия. И в этом есть некий глубинный смысл. Первый вздох, как и первый взгляд, несет боль. Ее же несет и последний миг внутри тела. И так же, как и с первым глотком воздуха, мы не «помним» этой боли. Могу лишь сказать, что она мучительна настолько, что ее невозможно выразить, ни криком, ни как-то иначе.

Эта агония, последний рывок сознания к спасению, «вспышка фотоаппарата», за которой нет ничего. Глубокий сон, миг хлопка одной ладони в вечности (как поэтично шепчут мистики восточных религий) и смерть схожа с оргазмом. По сути, за одну жизнь мы умираем множество раз, даже не задумываясь об этом, просто потому что разум знает, что еще вернется, что еще будет жить.

Я не знаю, что идет за этим «сном». Не могу утверждать, есть ли рай или ад. Знаю лишь, что есть другие миры. Я чувствую их всем даром. Они так близко, и невообразимо далеко. Возможно, каждый из нас умирая в одном мире, оживает в другом. Тут мне не хотелось бы врать, мне не приходили видения о других мирах или планетах, я только знаю, что они есть, как и жизнь.

Я знаю, что миг смерти, подчеркну, что именно последний миг, а не агония тела на несколько секунд, минут или часов, длиться всего лишь миг…

Но это у обычных людей…

А вот одаренные умирают по-разному, но всегда до-о-олго.

Моя «чернота» продлилась совсем немного. Зрение, в виде взгляда через дар, вернулась ко мне, вместе с ощущением тела, легкостью и облегчением, почти тут же. В реальности мое тело, уже мертвое, пнул Кеша, толкая вниз. Мы рухнули на пол. Оборотень накрыл собой, защищая.

Я же наблюдала за собой с высоты люстры и как бы сбоку, будто меня отбросило в угол. Несколько секунд я наслаждалась ощущением свободы. Так бывает, когда ничего не болит, когда не терзает голод, жажда и прочие надобности тела. Так бывает с каждым, когда тело отдохнуло, а в крови бурлит энергия, хочется танцевать, смеяться, прыгать. У меня было все точно так же, с поправкой на то, что астральное тело несколько иначе устроено.

Астральное тело — это не душа, точнее, не только она. И да, оно есть у каждого. Это некий энергетический рулет из нескольких оболочек. Тут и разум, и эмоции, и память, и воля, и дар. В общем, это вы, только без физического тела. Душа же заключена в эту оболочку временно, как и в плоть.

Сейчас я могла бы стать видимой для глаз, проявившись в виде дымки или облачка. Могла бы попасть в чей-нибудь сон, чтобы поговорить. Могла бы подвигать предметы. Называйте меня призраком, полтергейстом или как вам больше нравится. Обычное астральное тело долго не существует. Другое дело одаренные, в астрале мы можем быть веками, плавно съезжая с катушек.

Звериное чутье подсказало альфе о снайпере, но слишком поздно. Наши действия разминулись буквально на пару секунд, если не меньше, но этого хватило, для того чтобы умерла я, а не он.

И если кто-то допустил, что это глупое геройство, но совсем нет. Во мне «геройства» нет ни капли. Я труслива и слаба, как и большинство женщин. Причина моего поступка в логике и хорошем знании себя. Уже несколько ночей я видела продолжение тех двух вероятностей, где гибнут Игорь или Влас, и оба варианта вызывали мигрень. Гибели, что одного, что второго я бы себе не простила. А одаренный с комплексом вины — это страшно, и для себя, и для окружающих. В этом мире у меня мало близких людей. Дядя Гена, брат мамы, и Влас, лучший друг отца. Вот, пожалуй, и все, кто мне безмерно дорог, кто ближе собственных мечт.

И я не смогла бы нормально жить, зная, что смалодушничала и отдала на заклание лучшего друга или Кешу. Прибавим к этому и значимость этих волков. Кто я? Обычная, средняя по Силе одаренная, сирота с отвратным характером. А кто такие эти двое альф? Лидеры. И больше не нужно слов. Так что я сделала все правильно. Напряжение последних месяцев отпустило, наконец-то.

Есть прорицатели, которые не видят собственной смерти. Я же ее вижу. И давно знала, что двадцать — мой предел, один из, но предел. Какого это, жить зная точную дату своей смерти? Скажу честно, что сначала трудно. Накрывает душная апатия, потому что ничего не хочется делать. Какой смысл получать дипломы, работать, есть, вставать с постели, в конце концов, если все равно умрешь в самом начале жизни? Хм… и было бы ложью сказать, что я не страдала. Жалость к самой себе — это такое дело, весьма прилипчивое. Но это прошло, как и другие эмоции. Для двадцати лет я сделала очень и очень много.

А сейчас мне нужно просто дождаться истлевания энергетической связи между мной и телом, и уйти. Мои видения в последнее время всегда заканчивались на этом моменте. Вот падаю я, неестественно вывернув руку. Сверху тут же приземляется Влас, закрывает мою голову, прижимая к себе.

Звучит второй выстрел — стекло разбивается. И наступает тишина. Я надеялась, что не увижу событий после моей смерти, но похоже, что этот фильм придется просмотреть. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, и не слышать, как альфа шепчет, успокаивая. И только тут замечаю, что большой кабинет залит кровью. Двое вампиров, с разодранными лицами, сломанная мебель, снесенные полки и картины. Кавардак, в общем.

Предположу, что этим что-то нужно было от Власа, может документы или коды к счетам, но что-то такое, что подразумевает его жизнь. Двое вели переговоры, один следил за коридором, а снайпер должен был убрать Власа, если что-то пойдет не так. «Не так» случилось в моем лице. И Ярем с Кешкой напали на вампиров, когда те отвлеклись на мою драку. Но это лишь мои догадки.

— Влас, ты живой?! — голос Ярема отвлек от созерцания разгрома.

— Живой, — тут же отозвался старый альфа. — Ярем, там стрелок, нас чуть не…

— Уже знаю, — перебил его бета, мудро присев на корточки, так, чтобы ему не сняли полголовы. — Послал ребят. «Скорую» сейчас вызовут.

— Людей убрать, клуб закрыть, — продолжил оборотень, прижимая меня к полу.

— Понятно уже, — даже с укором отозвался его ближник. — Как Вида?

Этот вопрос словно включил слух альфы, потому что Влас мгновенно скатился с меня и замер, разглядывая лужу крови. Рана на голове, прокушенная рука и дырка в груди способствовали тому, чтобы моя тушка оказалась в ярком соусе на грязном полу.

Смерть не красит, красит только жизнь. И вид собственного тела это правило подтверждал. Неестественное положение ног, рука под телом, голова с грязной паклей вместо волос. В общем, не нужно иметь волчий слух, чтобы понять, что в этом уже нет того, что можно спасать.

Но Влас не был бы Власом, если бы поверил просто виду. Несколько долгих секунд он смотрел не на меня, а на кровь на полу. Будто если не смотреть, то мое тело исчезнет. Прислушивался. Я знала, что он хочет услышать, но ни дыхания, ни пульса внутри меня не было. Как не было и того астрального канала, связывающего одаренного и переход. Он был бы, если бы тело было живо, он был всегда, когда я покидала тело в трансе. И этот факт говорил о моем конце лучше всяких видений.

Мне хотелось уйти, не видеть, как за какие-то мгновения меняется лицо альфы, как напрягается в коридоре Ярем, слушая звенящую тишину. До них обоих уже дошло все, и я не хотела видеть продолжение. Стыд за их чувства постепенно накрывал и меня.

— Влас? — очень тихо позвал бета.

— Сейчас… — так же тихо, будто боясь разбудить, отозвался альфа.

Влас аккуратно перевернул меня на спину, увидел рану. Он не зарычал, не накинулся на меня, хотя я и предполагала подобное. Старый альфа медленно закрыл глаза.

С улицы донесся тихий вой, будь я в теле, то не услышала бы его, а вот Ярем расслышал.

Преувеличенно бодро вскочил на ноги, спокойно зашел.

— Все! Снайпера сняли…

И замер глядя на меня.

— Она?

Самый глупый вопрос, потому что слух беты не хуже слуха альфы. И Ярем не слышал меня так же, как и Влас.

Влас сглотнул. Открыл красные глаза, и погладил меня по голове.

— Да.

И снова тишина. Неловкий момент. Лично у меня было такое чувство, что я подглядываю в замочную скважину. И это чувство усилилось, когда по щеке Ярема прокатилась маленькая слеза. Я так удивилась, что забыла про астрал. А в нем глюков не бывает, хотя мысль именно о галлюцинации не отпускала. Это Влас славился эмоциональностью, а вот его всегда позитивный друг был скуп на яркие эмоции. Я и подумать не могла, что этот волк способен на слезы.

Даже когда его жена родила первенца, он не рыдал, а просто напился. Прямо на улице, устроив первую попойку прямо на капоте машины.

— Трупы убрать, — звук приказа от альфы разрезал вязкую тишину, как маленький взрыв.

И вовремя. По коридору уже бежали волки. Я слышала недовольные крики посетителей клуба. Жизнь продолжалась, и даже ключом билась, учитывая, какую деятельность развили оборотни. Ярем вышел. Пару минут его не было, а я продолжала смотреть, как Влас гладит мои волосы, пачкаясь в крови все больше и больше.

Появились волки. Каждый замирал на несколько секунд при виде меня. Я знала всех работников Серого, и естественно его охрану тоже. Волки замирали, но никто ничего не говорил. Отводили глаза. Тела вампиров убрали. Дверь закрыли.

А я же заподозрила, что Влас слегка тронулся. Ярем появился неожиданно, резко распахнул дверь, чуть не вырвал ее, вместе с косяком.

— Влас!

— Не ори, — тихий голос.

Если я едва не заорала от появления Ярема, то вот Кешка не отреагировал.

— Там… там…

— Что — там? — альфа вздохнул. Медленно поднялся на ноги. Шатнулся в сторону, задел единственный целый шкаф. Выпрямился, поднял меня на руки. Очень бережно, стоит признать. И давя осколки, прошел до дивана. Уложил тоже бережно. Поправил руки и ноги, будто они могли затечь или причинить мне какую-то боль. И только потом повернулся к Ярему.

Определенно альфа выглядел лучше белого, как мел, беты. И контролировал себя лучше. Опыт.

— Что? — и все тот же спокойный тон.

— Янтарь, альфа якутских волков…

— Тоже труп?

— В том-то и дело, что нет! — Ярем посмотрел на меня. — Говорит, что его девушка одаренная спасла.

Влас продолжал молча смотреть на бету. Казалось ему вообще плевать, что вокруг происходит, и реагирует он скорее по привычке, по инерции.

— И еще…

— Что? — а спокойствие в его коротких словах меня стало напрягать.

Нет, он не был бледен, точнее не больше, чем Ярем. Не был ранен, а те раны, что были, уже затянулись. Его глаза были живыми. И вообще, сначала я была уверена, что оборотень легко перенесет новость о моей смерти. Да, неприятно, но не настолько чтобы пошатнуть волю одного из самых сильных лидеров расы. Влас слишком многих похоронил за свою жизнь, чтобы его тронула смерть какой-то девчонки. Мы никогда особо не ладили.

Я уважала его, но не демонстрировала почтение, как другие. Не сближалась, оставаясь на уровне соседки. Да и разница в возрасте у нас существенная, чтобы волк привязался ко мне, как к человеку. А уж если вспомнить, что я часто доводила его до края бешенства, и он перекидывался прямо на моих глазах, то ничего, кроме легкой грусти моя смерть вызвать не должна была.

Только вот, несколько пульсирующих пучков в ауре говорили о другом. Отвык от смертей?

— Игорь, он тоже. Говорит, что на него напал одаренный.

— Вида?

— Ты не поверишь, но она забила одаренного голыми руками.

Альфа глубоко вздохнул. Закрыл глаза. Кулаки сжались, как и челюсти.

— Раненных в больницу.

— Да…

— Пошел вон, — Влас буднично сказал, без намека на гнев. Отвернулся и присел рядом с диваном. Его правая рука опять нацелилась на мои волосы. А я уже с откровенным страхом вглядывалась в спокойные глаза. Это же ненормальная реакция, да?

— Влас…

— Уйди, ты там сейчас нужен, внизу.

— Я хотел спросить, Генке сейчас звонить?

— Какому Генке?

— Ну дяде ее, сообщить же надо… — последнее слово бета прошептал одними губами, потому что альфа так зыркнул.

— Уйди!

Ярем выметнулся за дверь. Скоро в коридоре стало тихо, только вдалеке еще звучали голоса — раненных, и тела спускали на первый этаж. А волк все продолжал сидеть возле меня на полу. Молча. Несколько раз он трогал руки, укладывая мои пальцы прямее. Чуть сдвинул и голову.

Та-а-к… Я уже нацелилась на диагностику его тела, хотя это и неудобно из астрала, но кое-что, например: успокоить, я смогу, или погрузить в сон, а дальше пусть целители с ним разбираются. Только ничего сделать не успела.

По коридору кто-то пробежал, потом все-таки вырвал дверь. Оторванные петли звякнули об пол. На пороге появился Апал. Тот самый, спивающийся волк. Голый по пояс, босиком, в одних тонких брюках, что в большом количестве валялись на складе клуба, как раз на случай переворота в одежде.

— Влас, прости, я старался его остановить, но он… — Ярем не стал говорить, что Апал тоже альфа, и бета просто не смог переспорить чужака.

— Вон, — Кешка отвернулся от гостя.

Апал метнулся к дивану с такой скоростью, что Влас просто не успел среагировать. Один мощный удар — и мужчину смело в соседнюю комнату, через стену, цементную, кстати, стену. Вторым ударом Апал отправил в нокаут бету, пробив им ту стену, что шла параллельно коридору.

Оборотень и одаренный. Редкость, но случается, когда роман крутят сильный одаренный и сильный волк. Повезло Апалу с генами. Мужчина опустился на колени. Опер локти на подлокотник и зажал мою голову в тисках, широко расставив пальцы.

Сначала я не поняла зачем он это делает, отвлеклась на барахтающихся волков, но уже через секунд тридцать, увидела, как в моем теле восстанавливается энергия. Нет, волк не исцелял меня, а именно напитывал энергией, не позволяя связи астрального тела и тела физического окончательно истаять.

К моменту возвращения Ярема и Власа внутри моей головы уже было столько Силы, что меня уже нельзя было назвать мертвой. Скорее, «в коме». Нет, сердце еще не билось, как и дыхания не было, но я хорошо видела, как возвращается угасшая мозговая активность. Не целительство, но в чем-то близко.

— Ты можешь спасти ее, отверженный? — и столько надежды было в голосе подошедшего Власа, что я уверилась — ему нужен психиатр.

Зато теперь стало понятно, почему сильный, еще недавно, красивый мужчина спивался в одиночестве. По Закону Мастера, отверженный не мог ни заговаривать или как-то иначе общаться с оборотнями и одаренными. Исключения были, если заговорят или напишут ему, что и случалось перед тем, как на отверженного нападали. Отвержение — это одна из форм отсроченной казни. Бывает два вида.

Первый: по Закону Мастера, то есть за нарушение древнейших правил жизни оборотней. В Закон входят те уложения, что писались еще далекими предками нынешних оборотней, создавались они именно Мастерами и никем иным. И насколько я знаю, сейчас по Закону живут не слишком много стай оборотней. По Закону карают в спорных случаях, по решению альф, и сам Мастер.

Второй: по Своду или закону самих оборотней. В нем куда больше пунктов, и эти правила меняются с течением времени, и пишутся они самыми влиятельными альфами страны. Своды в каждой стране и культуре свои, как у людей, впрочем. Закон же — един для всех.

Отверженный не только изгонялся из стаи. Ему вводили специальное зелье, которое меняло запах. Не знаю как, не настолько у меня тонкий нюх, но каждый встреченный оборотень почти мгновенно определяет отверженного. Раньше такого сразу убивали, сейчас тоже убивают, но не сразу, и как правило, враги приговоренного. Так что каждый отверженный — это живой труп. Я, по крайне мере, не слышала ни об одном отверженном, что прожил в изгнании больше десяти лет. Отверженные самим Мастером получали еще и метку от Мастера в ауру, и любой одаренный мог такого определить через Силу.

Вот почему Апал ни с кем не знакомился, как и с ним не пытались сдружиться наши работники. Я-то думала, что это из-за его вида, а оказалось каждый оборотень знал, что он приговоренный. Сам Апал не мог заговорить с оборотнями, но мог быть с ними рядом, вот и напивался на нейтральной территории. А может, надеялся, что его прибьют молодые волки…

— Значит, это правда, — усмехнулся Апал, снизу вверх рассматривая Власа.

— Что — правда? — уточнил альфа, пристально следя за руками чужака.

— Говорят, что здесь не любят одаренных, да так не любят, что даже в местной общине волков нет ни одного.

— Одна есть… была. — Влез Ярем, встал за спиной Апала.

— Я так и понял, — усмешка стала откровенно издевательской. — Что, Влас, не желал, чтобы девчонка нашла себе наставника или любовника?

— Заткнись! — вот это уже рык взбешенного зверя. — Я поклялся ее отцу, что сделаю все, чтобы ее дар так и не развился.

— Молодец! — «похвалил» отверженный, все так же продолжая вливать в мою голову Силу. — А ты забыл, что одаренные медленно умирают, альфа? Наше астральное тело держит душу у тела еще несколько часов, а то и дней.

— Ее можно спасти? — вопрос озвучил Ярем. — Парень, она должна выжить.

— Я не целитель! — прорычал Апал. — Я работаю только с разумом. Прочесть мысли, эмоции, чувства, прошлые события глазами свидетеля, заставить говорить правду или ложь, но не заделать прорехи в плоти.

Под конец речи у мужчины уже изменились зубы, а лицо стало чуть вытягиваться вперед.

Я же от его пламенной речи, схватилась за голову. Разумник, одаренный способный «прочесть» меня. Мама моя, да это хуже смерти!

— Но ты же можешь что-то сделать? Прошу! Я дам тебе приют в Сером, если захочешь остаться. Хочешь, приму к себе, только помоги…

— Сказал же, я не целитель! — огрызнулся Апал. — Я могу только заставить работать ее мозг, а он заставит работать тело, но это ненадолго…

— Что можно сделать? — Влас смотрел в темные глаза чужака, так же, как на меня пялился ближник Яна.

— Перевяжите ее. Сердце заработает, крови будет много.

Влас только глянул, как Ярем вылетел из кабинета.

— Я почувствовал ее обреченность, — заговорил через некоторое время Апал. — А потом ощутил чье-то приближение. Ну и… понаблюдал.

— Это ты снял снайпера? — предположил Влас.

Апал кивнул, прикрывая глаза. На лбу оборотня уже выступили маленькие капельки пота.

— Не мешай.

То, что творил отверженный с энергией можно было смело называть высшим пилотажем одаренного. Волк воссоздавал, с помощью своей силы, как хирург с помощью инструментов, мою энергооболочку. Он формировал ту самую связь астрального тела. Якорь, который должен питать меня.

Я буквально физически ощутила, как утекает мое время. Его Сила связывала меня, не давая умереть окончательно. Первый удар моего сердца, мы расслышали все троя.

А я увидела ближайшую вероятность. Сейчас меня засунут обратно в тело, и уже мои возможности будут латать повреждения, потом больница, целители. А затем, затем Апал расскажет о моем даре… и да, сбудутся все мои кошмары.

За несколько секунд, словно кадры в домашнем альбоме, а увидела свою жизнь, следующие пятнадцать лет. Пятнадцать лет постоянного бегства от нескольких волков, которые будут уверены, что я их пара. Бегство от трех самовлюбленных козлов, желающих иметь в потомках одаренных. А так как зачатия не будет по моей вине, то будут и пытки, и побои, и конечно, насилие. Хотя… а можно ли счесть изнасилованием постоянный секс на протяжении четырех лет, пока у меня не получилось сбежать? И каждый из троицы будет убежден, что именно ему я должна родить щенков. Каждый, правда, по-разному, будет петь мне о любви.

Пятнадцать лет ада, морального и физического, постоянного прессинга, чтобы сломалась, прогнулась, уступила. Через боль, через ласки и подарки, но прогнулась. И ложь, море лжи.

И самый очевидный конец: в автомобильной аварии, где-то в Южной Корее, кажется. Буду, в очередной раз уходить от погони, не справлюсь с управлением, и разобьюсь.

Нет! Ни за что! Это будет не жизнь! Ложь и обман, унижение и подчинение. Может, многие женщины и согласились бы на отношения с оборотнем по такому обмену (он мне: обеспеченную жизнь и секс; я ему: подчинение и одаренных детей; и все это с ложью о любви, с изменами и поисками Истинной, потому что я ей так и не стану) но я не смогу. Рехнусь! От измен, от разбитых надежд, от одиночества в золотой клетке, клетках, если уж быть точной…

И самое страшное, что каждому из троих оборотней я поверю! К каждому я буду испытывать привязанность, и про каждого я буду думать, что полюбила. И ровно до того момента, как узнаю, что они меня за инкубатор держат. От первого мужчины сбегу, когда узнаю, что он ищет Избранную, а со мной будет спать пока не забеременею. Боль от этого предательства и обмана будет страшной, но еще больше боли он причинит, когда найдет.

Со вторым волком все закончится, когда он встретит свою Истинную. Из дома меня выставят сразу же, правда, через два года он захочет меня найти, потому что его Истинная родит первенца, не альфу, а простого волка, а значит, слабака. Еще одна попытка обзавестись наследником — появится девочка. И мужчина решит, что уж я-то смогу родить альфу. Я и могла бы, но от любимого, а не через искусственное оплодотворение.

Меня отравит беременная Истинная, из ревности. И я сбегу из больницы после этого.

Третий и вовсе окажется полным психом, двинутым на покорности. Любой косой взгляд, вспышка эмоций, действие без разрешения — и удар, по лицу, так чтобы изуродовать.

Кошмар!

Видение одной из вероятностей еще не полностью растворились в памяти, а я уже рванулась изо всех сил. От дара Апала, от своего тела, из этой реальности.

Ярость и страх сплавились в какой-то чудовищный клубок, и ударили по Апалу, разрывая путы. Лучше сдохнуть, чем такая жизнь, чем столько боли!

Как оказалось, меня уже успешно освободили от одежды и перевязали. Отверженный дернулся, из носа и ушей волка показалась кровь.

— Черт! — выругался волк, падая на четвереньки. Его вывернуло на пол.

Влас и Ярем переглянулись.

— Что случилось?

Апал утерся рукой и глянул в мою сторону. Меня он, естественно, не видел, скорее ощущал. И почувствовал мои эмоции, может даже что-то и увидел из моих картинок.

— Я ее не вытащу, — прохрипел севшим голосом.

— Что?! Но она же дышит!

— Еще пару минут… — отмахнулся волк, медленно поднимаясь. — Я не могу…

Оборотни пытались его остановить, задавали вопросы, угрожали, пытались купить, но Апал отказывался. Несколько минут шел совершенно бессмысленный разговор, пока, наконец, от него не отстали. Альфа уже почти вышел, точнее его почти выволок из кабинета Ярем, намереваясь прикончить по приказу Власа, когда волк снова глянул в мою сторону.

— Ты не права, — вдруг выдал он очень «умную» мысль.

Стряхнул Ярема с себя. И продолжая смотреть на меня, все так же, не видя, но ощущая, протянул руку Власу.

— Телефон дай. Я ее не вытяну, но знаю того, кто вытащит.

— И кто это?

— Проблема всех оборотней в том, что никто не уточняет, а кто и откуда меня изгнал, — медленно проговорил Апал, все еще глядя на меня.

Влас проследил за его взглядом. Ничего там не нашел. Нахмурился.

— Поясни.

— Она не хочет жить. А я знаю только одного одаренного, кому глубоко плевать на чужую волю и Силу.

Вот тут Влас реально побледнел до серости. Молча прошел к столу, достал телефон из ящика и протянул приговоренному.

— Ты знаешь, что не имеешь права связываться с ним? — уточнил Влас, пока Апал набирал номер.

Вместо ответа алкоголик пальцами отогнул, вывернул верхнюю губу, показывая шрам-знак. И я знала, кто оставляет такую незаметную метку на «своих». И все равно вздрогнула, когда услышала:

— Здравствуйте, Мастер!