Новая НЕистинная Пара. Часть 1

Глава 8

(Влад)

Поток мыслей о прошлом прервал очередной всплеск ноющей боли. Я невольно скривился, сжимая связку ключей в руке.

Три дня после истлевания метки пары, и все эти три дня кости ломает, как при хорошей простуде, особенно ломает кости черепа и суставы. Умирающая магия выламывает кости изнутри, и это почти невыносимо, потому что я знаю, что эти ощущения не пройдут уже никогда. Немного радовало, что Инга сейчас испытывает то же самое, что и я. Ее телу тоже больно, возможно, даже сильнее. Ведь это именно она уничтожила наши метки.

Хотя, если уж быть честным, мне бы не хотелось, даже сейчас, чтобы она страдала. Мне нужно понять, важно понять и… оправдать ее решение.

С трудом поднялся из кресла, впервые в жизни ощущая свой возраст не морально, а именно физически. И искренне восхитился своим дедом. Ведь старик, после смерти пары прожил больше сотни лет. Сотня, целая сотня с такой болью в теле, когда даже движение пальцев вызывает желание скривиться и заскулить, а еще лучше лечь и забыться крепким сном.

Большинство волков искренне верят, что уничтожить метку пары невозможно, что магию предков преодолеть нельзя. Пара — означает вечность рядом, а такая боль накроет лишь при смерти пары. И именно из-за нее «вдовцов» в моем мире почти нет. Невозможно так жить. Точнее, возможно, но внутренний зверь не сможет жить недоволком, недозверем, без возможности мгновенного перекидывания, с постоянной, бесконечной болью, которую не заглушить таблетками или уколами. Поэтому-то абсолютное большинство оборотней сами, почти неосознанно стремятся к смерти, если остаются без пары.

Романтичные глупцы думают, что волчье сердце разрывается от боли без пары, но на самом деле волчье сердце может полноценно работать только в здоровом теле. А таким, каким сейчас себя ощущает мой волк, ни один оборотень жить не захочет.

Я дошел до закрытого шкафчика Инги, открыл — и замер, удивляясь количеству бутылок. Тут было все, не только вино или ликер, но и водка с абсентом. Одних коньяков три бутылки. И все початые.

Соглашусь с людьми, что женский алкоголизм — более страшен, чем мужской. И оборотни, как выяснилось, тут не исключение.

Я схватил бутылку Тунелля и единственный бокал, что тоже характеризовало мою пару. Иметь в кабинете склад бутылок, но при этом только один бокал, и ни намека на закуску…

Вернулся к столу и плеснул напитка. Комнату моментально заполнил аромат свежей полыни. Отлично!

— Да, ты, определенно «мое вдохновение», — криво улыбнулся я, щелкая пальцами по стеклу бутылки с надписью «Je suis l’inspiration», и отпил глоток.

Травяной поток абсента, с легкой сладостью, плавно и осторожно опустился в желудок. Еще глоток. И еще.

Через пять с половиной минут боль в теле отступила, а я испытал жгучее желание покурить. Здесь явно не хватало хорошей сигары… А мысли снова вернулись к прошлому.

Обычно молодые семьи разрушаются из-за детей, чтобы не говорили психологи и семейные консультанты. Ведь люди, которые сами не успели вырасти, но вынуждены заботиться о ком-то беззащитном, всегда стремятся сбежать от ответственности без перспектив благодарности и оплаты такой «работы». А укрепить, улучшить отношения дети могут лишь в тех семьях, где оба готовы к этому, взрослые, созревшие личности…

Фраза: «дети — укрепляют брак» мне всегда казалась, как минимум забавной.

Однако, в нашем случае с Ингой, дети, а точнее невозможность их иметь изменила нашу семью. Если вначале нашей истории появление Истинной пары превратило меня почти в труса, то после… новости, асс во мне буквально с цепи сорвался, как алкоголик после «завязки». Стоит лишь сказать, что я почти забыл, как выходить из полутранса, оставаясь истребителем, даже во время чистки зубов, и станет ясно во что я превратился.

Я просто больше не видел смысла «беречься». А зачем, если в конечном итоге роду Мастеров уже наступил каюк? Вот и я не видел смысла в том, чтобы и дальше отыгрывать роль успешного бизнесмена с графиком работы.

Инга тоже изменилась, и поначалу совершенно незаметно для меня. Если новость подтолкнула меня к маленькому приключению с человеческими девушками и морем алкоголя, то она принялась пить и тратить мои деньги… Пока я вспоминал основы охоты, и привыкал, опять, к разгрузке, бодигарды Инги сообщали о десятках магазинов, где скупалось все, что еще не успели продать.

Ну а наши встречи превратились в «похотливую, вечную битву». На мгновение я даже задумался, а когда именно это началось? Но, как не напрягался мозг, а вспомнить удалось только прием через три месяца после покушения…

Естественно, мое маленькое приключение скрыть от пары не удалось. И было бы смешно, если бы я смог обмануть волчицу. Как бы я не старался, и сколько бы не вылил на себя отдушек, а аромат секса стереть все равно не вышло бы.

Я готовился к долгим крикам и смертельной обиде, потому что она имела на боль право. Пары — не изменяют! Я и сам верил в это, а как оказалось, «верность» рухнула под последним ударом судьбы. Встретив свою пару уже дома, после загула я готовился к первому тяжелому, но конечно, не последнему, разговору.

Будь я человеком, простым одаренным, то вариант с разводом и новым поиском, только уже той, кто сможет родить мне хотя бы одного Мастера, был бы очевидным. Самым простым и логичным. Только вот, я — не человек. Истинная пара — это не только подарок небес, не только восторг от ее близости, но и приговор. Она — моя. А я — ее. И это ничто не изменит… даже бессмысленность зачарования.

Но, Инга меня удивила. Она сделала вид, что измены не было, что ничего не было. И за этот такт я ей был благодарен! Мы просто не касались вопроса о детях. Я знал, что ей уже сообщили новость. Знал, хотя и не стал уточнять, кто это такой предусмотрительный. Знал я, и она знала, но мы об этом не говорили, и вообще, избегали даже в скользь коснуться вопроса будущего…

Мы оба решили закрыть глаза на правду, закрыть глаза на боль, и на финал. Да, это, несомненно, было именно малодушием, но я не желал переступать через него, как и моя девочка. Просто я сорвался с цепи, вспомнив о своей природе. А Инга ушла в свои «лекарства» от новости. И я не мешал ей… Как и она мне…

Незаметно мы перестали говорить и о моей работе. А смысл говорить о чем-то женщине, если она уже показала свое отношение к Закону, и ко мне, как к олицетворению этого самого Закона? Я услышал ее, и не желал слышать новые слова о том, как я неправ карая волков. В общем, тема войны оказалась так же закрыта, по молчаливому согласию обоих.

Одна из поездок в сторону заговорщиков окончилась моим ранением. Регенерация подвела, так что в дом я ввалился не только уставшим и грязным, но и с приличной дырой в брюхе.

Да, будь я «в себе», то мне стоило зашить рану еще у местных эскулапов, но я был в шквале эмоций…

Я налил себе еще порцию Туннеля, криво усмехаясь своей той наивности. Я был не только слеп, но глух ко всему, что вокруг меня. Сейчас-то уже ясно, что тогда я желал себе смерти. Желал оборвать долгую агонию моего рода. Но, так как истребитель во мне никогда не позволил бы наложить на себя руки, я искал Врага. Того противника, что сможет отправить меня на тот свет. Я желал умереть в бою. В долгом и утомительном бою… А если уж найти достойного противника не удавалось, то я желал наказать себя. Физическая боль отвлекала от ада в душе. Но, все это ясно сейчас, когда уже всему пришел конец, а тогда… Тогда я не желал замечать очевидного, того, что видели все мои ближники.

В общем, в ту ночь я ввалился в дом заливая плитку и дорогие ковры собственной кровью.

Морозная пустота в груди от новости останавливала регенерацию не хуже отравы. Когда во мне просыпался истребитель на пару с ассом, то никто из ближников просто не мог достучаться до моего разума. В этом состоянии «хищника на охоте» я легко мог убить просто за намек на ослушание. И об этой особенности последнего Мастера знали все оборотни, что отправились со мной. И поэтому же никто не стал спорить, когда я рявкнул, что обойдусь простой перевязкой.

Волки не стали спорить и тогда, когда я стянул с себя разгрузку и двинулся в сторону лестницы на второй этаж дома, рыкнув, чтобы оставили одного. Еще у двери я знал, что в доме сейчас нет никого из слуг, только аромат моей маленькой девочки и алкоголя. Кровавый след на ступенях, слепок моих ботинок, отпечатки моей ладони на перилах… Как много крови, все-таки, внутри тел оборотней… Я шел тихо рыча на себя за слабость, за то что упустил стрелка.

Дверь в кабинет. С руганью и шипением стянул с себя майку и сорвал с брюха темную повязку, которая больше походила на раздутый подгузник, а не на повязку. Тошно!

Бросил кровавый «подгузник» на пол и шагнул в ванну. Наверное, не так много волков могут похвастаться тем, что у них в ванной имеется не только антисептик, но и набор «юного хирурга» А я мог…

Грязные пальцы дрожали не от потери крови, а от ярости на самого себя. Это ж надо было, так глупо подставиться под снайперку… Мысли крутились вокруг приказов, вокруг все новых и новых задач, которые вырисовывались из «маленькой войнушки». Как оно обычно и бывает, стоило начать разматывать клубок змей, как за обычной алчностью и жаждой власти, показались ушки католиков и кончики вампирских клыков.

Слишком уж продуманным оказался заговор. Кроме ряда покушений на меня, мою пару, зацепили и ближников. На днях чуть не отравили Ивана, а о том, что он — одна из моих ширм, знали очень и очень немногие. Опять завилась крыска у самых близких, под самым моим боком.

Хотелось кого-нибудь убить. И выпить. Убивать своих оборотней ассу во мне показалось расточительным, а вот выпить удалось, как и «обработать» дыру поганым виски. Никогда не любил виски, но его подарили, а я благополучно забыл его в этом кабинете. Ползти куда-то еще в поисках нормальной бутылки было откровенно лень.

Дверь приоткрылась и впустила Ингу, когда я уже затягивал третий стежок. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать про нее все. В этом состоянии, близком к боевому трансу, я уже знал про нее все. Например: сегодня моя девочка пила ликер, вино и много кофе. Схрумкала пару салатов на закуску. Еще от нее пахло чем-то химическим, может какой-то косметикой.

Она остановилась у двери в ванную, и прислонилась плечом к косяку.

— Дорогая, я дома! — провозгласил я, после очередного стежка и глотка виски. Какая гадость — это пойло!

— Я чую, что ты дома, — спокойно заметила она. — Весь дом провонял…

— Могу и тебе сказать тоже самое, — сказал асс моими губами, дергая иглу из мяса. Хорошо, что на вылет прошла. — Тебе в детстве не говорили, что мешать вино и ликеры вместе — дурной вкус?

Она рассмеялась.

— Ты хочешь научить меня хорошим манерам?

— И не думал, — тут же открестился я, и поднял-таки лицо.

Инга состригла свои длинные волосы. Теперь ее красивое лицо украшали короткие рыжие пряди «под мальчика» с небольшим объемом на затылке. А пахло от нее большим количеством лака для волос.

— Оу, дорогая, ты сменила прическу! — восхитился я. — Тебе идет!

— Да? — усомнилась она, с явным интересом поглядывая на мою бутылку. — А мне вот всегда казалось, что ты любишь длинные волосы.

— Глупости! — мотнул я головой, обрывая нитку. — Мне нравится любой твой стиль.

Я встал с унитаза и повернулся к паре спиной, чтобы включить воду и смыть с себя кровь.

— У тебя на спине тоже лишнее отверстие, — протянула моя девочка. — Пойду, позову кого-нибудь, чтобы помогли…

Я резко повернул голову, и успел заметить ее взгляд, брошенный на меня. Взгляд не просто обиженный или безразличный. Взгляд человека, сильно раздосадованный тем, что я жив… Асс во мне определил его мгновенно.

Думаю, именно с того дня из нашей постели ушла ласка и нежность. Асс и зверь стремились наказать пару за ее безразличие, за ее надежду на мою смерть.

Впрочем, я не мог ее за это винить. Моя смерть сделает ее очень обеспеченной вдовой, а новый волк сможет подарить щенков. Тогда мне казалось, что я понимаю всю ту бурю, что разрывала душу моей девочки, но и отпустить ее не мог. Просто не мог, как и простить, действительно простить тот взгляд.

Я понимал и принимал ее безразличие, мог понять даже злорадство, но не досаду от того, что я все еще жив. Наверное, именно в то время она начала убивать нашу метку…