Новогодний реванш

Глава 5

1 Ноября

Эбби

Что это вообще за имя такое — Варфоломей? думаю я про себя, план разворачивается в моей голове.

Мои друзья молчат, когда я сажусь обратно и провожу пальцем вправо, молясь, чтобы этот план сработал.

Я встретила Ричарда, когда мне было двадцать четыре года, и сразу же решила, что он — это то, что мне нужно.

Но до встречи с ним у меня была мелочная черта.

Когда кто-то обижает меня или людей, которых я люблю, я отвечаю им тем же.

Как-то раз Дженни Саттон сказала Келси МакКормик, что моя сестра Ханна — неудачница, потому что бросила колледж.

Я подменила фиолетовый кондиционер, который она использовала в качестве маски для тонирования своего симпатичного блонда, на фиолетовый оттеночный вариант в раздевалке после тренировки группы поддержки.

Он смылся, но не вовремя, так как она потеряла корону выпускного вечера.

А потом было время, когда тот парень из студенческого братства обманул Кэм и разбил ей сердце, став причиной, по которой она больше никогда не доверяет мужчинам. Мы пробрались в его квартиру и положили разрезанные лимоны во все вентиляционные отверстия, где он их не найдёт. Человек не заметит запаха гниющего лимона, но, чёрт возьми, фруктовые мухи обожают эти штуки.

Но когда я встретила того, кто, как я думала, станет моим спутником жизни, я отбросила эту мелочность в сторону. Пришло время повзрослеть, стать взрослой. Взрослые не подсыпают мелкие блёстки в вентиляционные отверстия в машине своего бывшего, чтобы, когда он включит отопление, они разлетались повсюду.

Мелочные, мстительные женщины?

Мы планируем сделать такого рода дерьмо, когда узнаем, что его машина будет в мастерской на следующей неделе, и сделаем это с улыбкой.

— Прости, ты только что сказала, что собираешься трахнуть его босса? — спрашивает Кэт, глядя на меня так, будто я спрыгнула со скалы здравомыслия.

Опять же, она самая здравомыслящая из нас троих.

— О, расскажи мне больше, — говорит Ками, потирая руки.

Кэм не уравновешенная. Ками так и не избавилась от своей мелочной черты, но она также хорошо помнит мою собственную, и она провела четыре года, пытаясь убедить меня выпустить её наружу.

— Это…, — говорю я, поворачивая телефон к результату поиска в Гугл, где указан Дэмиен Мартинес, партнёр-основатель компании «Шмидт и Мартинес» и задница, которую Ричард целовал годами. Я чувствую, как улыбка растягивает моё лицо, и, чёрт возьми, это приятно после ночи слез. — босс Ричарда. Он холост. По словам Ричарда, ему нравятся молодые блондинки. — Ками улыбается, понимая, к чему всё идёт. Кэт выглядит ещё более потерянной.

Мой телефон пикает, и я поворачиваю телефон обратно к себе, уже протрезвев от того, что у меня есть рациональный план. — И я только что с ним совпала, — говорю я, коварная улыбка расползается по моему лицу.

— Заткнись, мать твою, — говорит Ками, её улыбка отражает мою.

— Я не понимаю. Ты собираешься трахнуть его босса? — спрашивает Кэт, сбитая с толку. Я качаю головой, план формируется в моей голове с уверенностью.

— Нет. Ну, да, это будет бонус. Я собираюсь встречаться с его боссом. Я заставлю его босса влюбиться в меня, и я пойду на эту дурацкую Рождественскую вечеринку, на которую Ричард никогда не хотел меня брать, и покажу ему, какую ошибку он совершил, используя Эбигейл Келлер.

— Так ты собираешься… заставить Ричарда ревновать? Чтобы вернуть его?

— Чёрт возьми, нет, — говорю я, бросаю телефон на кровать и иду к шкафу. Я мотивирована так, как не была уже много лет, воодушевлена яростью и жаждой мести.

Я бросаю вещи на пол, стильные платья, черные слаксы и водолазки, которые я купила, чтобы лучше вписаться в хэмптонскую толпу Ричарда, чтобы соответствовать модели степфордской жены, которую, как я думала, он искал, прежде чем свяжет себя обязательствами.

Конечно, я ошибалась.

Он никогда, блять, не собирался связывать себя ими.

Я вижу это сейчас, ясно как божий день. Сколько раз я упоминала о будущем, только чтобы быть проигнорированной. Никогда не встречалась с его семьёй — самый большой красный флаг из всех. Боже, какой же идиоткой я была.

Всегда отказывался идти со мной на вечеринки, на которые я была приглашена, потому что хотел сосредоточиться на работе. Никогда не съезжались, оставив меня жить одну в совершенно другом городе. Никогда не был тем, кто строил планы, назначал свидания. Невероятное количество "мальчишеских вечеров".

Мне нужно сделать тест на ИППП⁴, думает крошечная трезвая часть моего мозга, и я ненавижу, что соглашаюсь.

Я тянусь к задней стенке своего крошечного шкафа и достаю вещи, которые люблю. Вещи, которые я купила и чувствовала себя в них великолепно, только для того, чтобы Ричард поворотил носом. Вещи, которые я приберегала для девичников, которых было очень мало. Возможно, я подсознательно приберегала их для того времени, когда меня перестанет волновать мнение Ричарда.

Что ж, это время настало.

— Мне нужно пройтись по магазинам, — говорю я в основном самой себе, прочёсывая отбракованные вещи и упорядочивая то, что мне нравится. — Я не собираюсь заставлять Ричарда ревновать. То есть, он может это почувствовать, но это не моя цель. Я хочу заставить Ричарда пожалеть о том дне, когда он решил, что я недостаточно хороша. — Я беру чёрный пиджак и бросаю его в кучу пожертвований. — Кто, блять, решает, достаточно ли кто-то хорош? Конечно, есть люди, которые просто не подходят тебе, но ты же не тянешь с этим четыре долбаных года. Нет, ты права, Кэм. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, и даже у неё широкие, почти испуганные глаза.

— Я права?

— Да. Ты была права, он знал, что делает — он использовал меня. Убеждал меня доказать ему свою состоятельность с помощью пряника, что однажды он свяжет себя обязательствами. — Я сморщила нос и попыталась побороть внезапный прилив слез. — Он никогда не собирался связывать себя обязательствами.

— Эбби, я не понимаю, что ты делаешь. Что с этой кучей? Что за план с боссом? — спрашивает Кэт, подходя к тому месту, где я разбираю свой шкаф, её руки подняты вверх, словно я одичавшая собака, которая может напасть в любой момент.

— Просто подумайте об этом. Подумайте о выражении лица Ричарда, когда он будет сидеть в Радужной комнате на вечеринке, на которую он ходит уже шесть лет подряд — дольше, так как, я думаю, он ходил раньше, со своим дедушкой. На вечеринке, на которую он всегда говорил мне, что я не захочу идти, потому что там слишком скучно. На вечеринке, на которой он надеется, что в этом году они наконец-то объявят его партнёром. — Я улыбаюсь про себя, потому что по мере того, как видение растёт в моем сознании, оно нравится мне всё больше и больше. Это великолепно, правда. — И когда его босс входит, женщина, которую он использовал годами, держит его под руку. Женщина, которой он говорил, что она просто забава. Женщина, которая, по его словам, была недостаточно серьёзна, чтобы быть рядом с такими всемогущими важными людьми. И я, как его спутница, не отхожу от него ни на шаг. Когда он захочет поговорить с мистером Мартинесом, поцеловать его задницу, как всегда, ему придётся подойти ко мне, посмотреть мне в глаза и понять, что он облажался. Что я не просто хорошее времяпрепровождение, не просто заполнитель пространства…

— Прости, кем он назвал тебя?

У меня нет времени рассказывать Кэм о тех гадких словах, которые Ричард выкрикивал мне в машине. Я в ударе.

— Я именно то, что ему нужно, и он мог бы получить это. Вместо этого он выбросил меня. Нас. И знаете что? Пошло оно. Пошёл он. Мне не нужен он и его маленький член. — Кэт ахает, её глаза расширяются, но я продолжаю: — Это правда. И он лысеет. Не пародия на Вин Дизеля, потому что Ричард — не Вин Дизель. Некоторым мужчинам это удаётся. Но не ему. — Кэм торжественно кивает. — Так что вот так. Я собираюсь трахнуть его босса. — Мой телефон снова пикает, сообщение от самого мужчины. — И он спрашивает, когда я свободна.

— Мы любим мужчин, которые не ходят вокруг да около, — говорит Кэм. Приняв моё решение, она переходит в рабочий режим, берет мой ноутбук и вводит пароль, необходимый для доступа.

— Хорошо, полное имя? — спрашивает она, надевая свои синие светоблокирующие очки, которые она хранит в сумке и носит, потому что втайне считает, что так она выглядит умнее. Она надевает их только тогда, когда ей нужно произвести на кого-то впечатление или когда она находится в режиме супер-расследования.

— Дэмиен Мартинес, — отвечаю я, зная, как это работает. В прошлом месяце мы выяснили, что мужчина, с которым Кэт собиралась пойти на свидание, женат и имеет троих детей, и Кэм понадобилось всего десять минут, чтобы выяснить это.

Она гений.

— Хорошо, а место работы? — Её длинные ногти клацают по клавиатуре моего старого, дерьмового, требующего замены ноутбука примерно пятилетней давности. Ощущение ностальгии, как будто мы сидим в нашем общежитии, а Кэм печатает, пытаясь найти компромат на парня какой-то грубиянки, с которой мы познакомились на вводном курсе по экономике.

— «Шмидт и Мартинес», — говорю я, повторяя название компании, которая лишила меня шанса стать миссис Ричард Бенсон.

Это несправедливо. Компания этого не делала. Этого бы никогда не произошло.

Тебя использовали, Эбби, торжественно напоминаю я себе.

Хотя, сидя здесь, с бутылкой вина, я не могу не думать, что перспектива стать миссис Ричард Варфоломей Бенсон… мрачная, в лучшем случае.

Унылое существование на вечеринках, на которые меня не пригласили, и слишком усердная работа за недостаточное уважение.

Кэм вскидывает голову при этом имени.

— Его имя на фирменном бланке? — спросила она, приподняв бровь.

— Я говорила тебе, что он босс Ричарда и что он партнёр.

— Джейн — наш босс. Но здание ей точно не принадлежит.

— Справедливо.

— Ладно, давайте попробуем… — Ещё щелчки, несколько "хммм", а потом…

Её лицо опускается.

Её глаза переходят с экрана на меня, потом снова на экран, потом снова на меня.

— Что? — спрашиваю я. Её глаза снова двигаются туда-сюда, то на меня, то на экран. — Ками, что? — Кэт перемещается туда, где она сидит, смотрит через плечо и повторяет тот же путь — от экрана ноутбука ко мне и обратно.

— Вот чёрт, — говорит Кэт, и теперь я чувствую беспокойство.

— Что!? — говорю я, почти крича. — О, Боже, он женат? Чёрт, только этого мне не хватало. Чтобы меня бросил мой парень, потому что я недостаточно серьёзна, а он хочет серьёзную и скучную, и чтобы я сразу же бросилась на женатого, мать его, мужчину. — Я наклоняю голову к потолку. — Почему? Почему, Боже? Почему ты меня ненавидишь? Я просто хочу, чтобы хоть один чёртов план мести сработал. Ладно, конечно, месть — это не совсем круто в твоей маленькой книжке, но только в этот раз. Я думаю, мы можем согласиться, что Ричард заслуживает этого! — Кричу я теперь, как будто в этом виноват потолок или всезнающий Бог.

— Он не женат, Эбс, — говорит Ками, и теперь она улыбается, взгляд становится всё более… удовлетворённым?

— Тогда в чём дело? — спрашиваю я, потому что теперь я чувствую беспокойство. Этот взгляд означает неприятности.

— У него есть типаж, — говорит Кэм с той же улыбкой, коварной и почти тревожной.

— Очень чёткий, — соглашается Кэт, но её улыбка больше похожа на смех, на хихиканье. — И ты ему соответствуешь. — Затем ноутбук поворачивают ко мне. На экране — поиск в Гугл по запросу «Дэмиен Мартинес адвокат свидания фото», и ниже — горстка фотографий босса Ричарда с женщинами под руку на мероприятиях фирмы.

Две вещи поразили меня, как товарный поезд.

Во-первых, Дэмиен приводил гостей на рабочие мероприятия, на которые, как я знаю, Ричард тоже ходил и говорил мне, что ему не разрешалось приводить пару.

Рождественская вечеринка.

Круиз на ужин 4 июля.

Меня тошнит.

Он ещё больший подонок, чем я могла предположить.

Вторая вещь заключается в том, что у Дэмиена Мартинеса действительно есть типаж.

Этот тип — низкая, фигуристая блондинка.

И черт возьми, если я не подхожу под этот чёртов типаж.

Это знак от того Бога, которого я просто умоляла позволить моему плану мести сработать.

Медленная улыбка расползается по моему лицу, когда я увеличиваю изображения, отмечая, что за пять лет спутницы редко повторялись — разные почти для каждого события.

Но типаж есть.

Я поднимаю глаза на своих подруг и улыбаюсь.

— Игра началась, дамы, — говорю я.

Это будет проще, чем я думала.

Мы выпили две бутылки вина, перевернули страницу с нашими мелкими формами мести и перешли к грандиозному финалу.

Наш план игры.

На первой странице написано: «Как покорить Дэмиена Мартинеса» и покрыта розовыми сердечками, которые я нарисовала на ней, а на каждой последующей странице — конкретные вещи, о которых Ричард в какой-то момент ныл или упоминал о своём боссе за последние три года.

Я помню три вещи, о которых он говорил, когда речь шла о Мартинесе.

1. Виски.

“Возьми ту бутылку, которую, как я тебе говорил, любит мой босс, когда будешь в винном магазине, окей?”. Ричард потребовал бутылку коричневой жидкости, которая стоила почти 300 долларов. Это был день рождения Дэмиена или что-то в этом роде, и он хотел подарок, чтобы поцеловать задницу своего босса.

И сейчас я понимаю, что он даже не вернул мне за это.

Вот козел.

2. Музыка кантри.

“Что за человек слушает эту деревенскую хрень?” сокрушался Ричард, слушая станцию "современного кантри". “Неужели он не может слушать классическую музыку, как нормальный, культурный человек?”.

Даже не начинайте о странной одержимости Ричарда заставлять всех в радиусе одной мили слушать классическую музыку, пока он работал. Он думал, что это делает его лучше других, как человек, который читает научную литературу не потому, что она ему нравится, а потому, что ему нравится этим хвастаться.

Лично я люблю поп-музыку. Бойз-бэнды, мега-звезды и всё, что имеет хороший бит, под который я могу ловить вайб.

И хотя кантри — это не совсем моё, я буду слушать его без остановки в течение ближайшего месяца или двух. Я даже заказала дешёвую футболку большого размера с одной из новых звёзд кантри-музыки, чтобы, если и когда он останется на ночь, он мог застать меня спящей в ней.

Это маленький забавный способ показать ему, что мы похожи.

И 3. Женщины.

“Мартинес постоянно встречается с какой-нибудь молодой блондинкой. Разве ему не повредит хоть раз встречаться с кем-нибудь респектабельным?”.

Это стало последним катализатором моего психического срыва после окрашивания год назад, когда я перекрасила свои длинные светлые локоны в грязно-коричневый цвет.

В каштановых волосах нет ничего плохого — Кэт носит их как богиня, а моей сестре Ханне они очень идут. Но мне это никогда не шло.

Я не могу дождаться момента, когда смогу изменить его и снова почувствовать себя собой.

— А что будет, если он на самом деле хороший? — спрашивает Кэт, милая, добрая, романтичная из нас, пока я изучаю район, где вырос Дэмиен, в Бронксе. Он упоминал об этом в интервью юридического журнала два года назад, которое я нашла в своих исследованиях.

Мы с Ками смотрим друг на друга, не зная, как ответить.

— Ричард говорит, что он заносчивый засранец, — говорю я двум версиям Кэт, которые сидят передо мной, время от времени сливаясь воедино, а затем расходясь.

Чёрт, да я пьяна.

— Но Ричард также каким-то образом убеждает людей, что он хороший парень, — возражает Кэт.

Верно.

— Это верно, — говорю я вслух, вспомнив, что они не могут слышать мои мысли, и тут же отрыгиваю, сморщившись от вкуса. Текила и картошка фри спускающиеся вниз — это нормально, но в другую сторону? Фу. — Я уверена, что он мало чем отличается от Ричарда, он ведомый таким образом, что перестаёт заботиться о тех, кто его окружает. Все высокопоставленные друзья Ричарда были такими же, засранцами, которые постоянно мерялись, кто лучше.

— Нам нужно убедиться, что ты придерживаешься плана, — говорит Кэм, её глаза каменные и холодные. Утром, без алкогольной дымки, я могу задаться вопросом, не занимается ли она компенсацией, не использует ли она мою ситуацию для осуществления своих собственных мечтаний о мести.

Я качаю головой.

— Нет, со мной всё будет в порядке.

— Тебе нужно напоминание. Ты слишком мила. В итоге он может тебе понравиться, и ты захочешь отказаться от плана, — говорит Ками, и снова её тон жёсткий, неподвижный.

Возможно, это плохой план.

Или, по крайней мере, опасный план для Ками.

— И если это случится, всё будет хорошо, Ками, — говорит Кэт, её тон материнский и строгий. — Эбби может сама принимать решения.

— Я просто говорю, что если мы приложили столько усилий, то всё должно получиться.

— Ками…

— Давай просто сделаем тебе банку, чтобы помочь тебе не сбиться с пути. — Она разрывает листки бумаги на длинные полоски. — Мы напишем на них дерьмо, которое сделал Ричард, и когда тебе это понадобится, у тебя будет дополнительный стимул. — Мы обе смотрим на неё, пока она продолжает рвать. — Но если по какой-то безумной причине ты решишь, что он тебе нравится или что-то в этом роде, то тебе должно быть насрать на него. Это будет просто… напоминанием.

— Я не знаю…

— Возможно, это будет катарсисом, — говорю я, мой голос низкий. — Записать всё это. — Всю ночь мысли вертелись в моей голове, каждое слово и действие Ричарда приобретало новый смысл в новом свете. Записать их, поместить в безопасное место… это может быть приятно.

— Видишь? Эбби думает, что это хорошая идея.

— Мы все знаем, что когда Эбби напивается, она становится интроспективной и грустной.

— Идеально, — говорит Кэм, протягивая мне бумагу и ручку. — Начинайте писать, красотки.

Хотя Кэт смотрит на меня с опаской, задание начинается, и вскоре я плачу над клочками бумаги, четыре года моей жизни обретают смысл так, как я никогда не думала.

И когда я, наконец, заползаю в кровать, с опухшим лицом и слезами, стекающими с моего измученного тела, две мои лучшие подруги заползают рядом со мной, чтобы убедиться, что мне никогда не придётся чувствовать себя одинокой.