Новый Мир ( № 9 2008)

Грань небытия

Андрей Столяров. Освобожденный Эдем. М., АСТ; АСТ Москва; “Хранитель”; СПб., “Terra Fantastica”, 2008, 416 стр. (“Phylosophy”).

Почти все самые интересные вопросы таковы, что ни наука, ни религия не могут

дать на них убедительных ответов. Всеведением искушали Адама, и он променял на этот посул бессмертие и вечность. С тех пор всезнание открывается только мистическому чувству или дару художественного прозрения. Писатель, им обладающий, способен уловить что-то из нашептываний ветра истории, почувствовать холод сквозняков времени.

Андрей Столяров известен как петербургский метафизический писатель, в книгах он стремится нащупать скрытые механизмы бытия, те фундаментальные закономерности, на которых держится мир. Прошлое пластично, его можно реконструировать как угодно. Пластично и настоящее, его видоизменяет наступающее будущее. Пластичен и сам человек, сегодня он переживает процесс болезненной трансформации. Короткие повести Столярова, написанные в начале 80-х годов, — “Некто Бонапарт”, “Телефон для глухих”, “Изгнание беса” — говорят о том, что мир неумолимо преобразуется и то, что приходит, будет абсолютно непохоже на то, что есть. Более того, сила текущего бытия истощается. Сквозь ландшафт повседневности проступают трудноопределимые пока контуры некой новой реальности.

“Освобожденный Эдем” — это аналитический труд о внутренних силах современной истории, придающих новый смысл европейской онтологии. И главное здесь не апокалиптические предсказания, хотя цивилизационный хаос всегда воспринимается современниками как конец света; в книге речь идет о тотальной деконструкции бытия. Прежде незыблемая реальность начинает расплываться.

Эта книга прежде всего о том, что сегодня приводит к разрыву ткани реальности; о том, как образуется пейзаж будущего и как можно пережить старость культуры. Что роится в тумане грядущего, как отличить химеры и фантомы от настоящих ростков будущего? Мы чувствуем себя властителями мира и зачарованы силами прогресса. Мы в восторге от компьютера и Интернета. Но мы попали в его сети, нас вытащили на берег, и скоро мы начнем задыхаться. Разум нам говорит, что мы идем к катастрофе, а не к раю. Андрей Столяров пытается поставить диагноз сегодняшнему состоянию и размышляет о том, что может нас спасти: как начать двигаться к раю?

Я хочу специально остановиться на структуре книги потому, что она представляет собой старательно составленный компендиум по культурологии современности. В первых двух главах, которые самоценны, коротко разъяснены некоторые

основные понятия, и в первую очередь понятие “цивилизация”. Автор вычленяет “время-ориентированные” и “дао-ориентированные” системы мировоззрения. Во второй главе “О том, чего нет” появляется “Монстр по имени Будущее”. Автор смотрит в глаза этому чудовищу, внятно описывая механизмы возникновения будущего — не как “продолженного настоящего” (экстраполирования уже известных явлений), формируемого сегодняшним днем в соответствии с механистическим детерминизмом Лапласа, но как более сложной, “ортогональной” настоящему, сущности. Будущее-— это принципиальная новизна, то, чего не было, и потому предсказать его, опираясь на имеющееся знание, нельзя. “Идея будущего — это идея, абсолютно противоречащая настоящему”.

Столярова очень занимает вопрос о будущем. Остановимся и мы на этих размышлениях. Грядущее проступает лишь в виде призраков, фантомов, теней, не имеющих законченных очертаний, “в виде слабых, почти незаметных, ростков, заслоненных, как правило, кипучими событиями повседневности”. Автор перечисляет, пока не останавливаясь подробно, те инновационные образования, которые уже присутствуют в настоящем: нарастание динамики катастроф, появление сетевых структур и корпоративной общности, быстрая эволюция компьютера и, что важно-— Интернета и компьютерных игр; легализация “гендерных маргиналов” и появление элитных воинских подразделений. Эти так называемые “локусы будущего” вырастают в мощные тренды, несовместимые со старой природой цивилизации и потому стремительно разламывающие ее. Мы находимся именно на таком цивилизационном разломе, когда постиндустриальное общество сменяется информационным. Главная особенность последнего — переусложнение мира. “Техносфера”, приобретая излишнюю структурность, пересекает “предел сложности”, за которым цивилизация уже не может существовать. Это приводит к хаосу не только физического мира (мы подошли к главе “Пасынки Средневековья”, где даны статистика и анализ катастроф), но к метафизическому хаосу — “иссякает дух жизни”1. Техногенные катастрофы являются реализацией скрытых закономерностей и потому неизбежны. Их количество будет только увеличиваться, хотя мы наивно полагаем, что наша сверхновая техника поможет от них избавиться. Столяров подчеркивает (в главе с точным названием “Время вне времен”), что мир развивается из Пустоты (Ничто) через Хаос (чистую жизненность) в Хтонос (структурность, лишенную жизненности), который в свою очередь распадается, переходит в состояние Ризомы — вырожденной, неструктурированной реальности.

Таким образом, новая реальность проступает из разломов старого мира, “спонтанно деконструированного”. Новые, более динамичные сетевые структуры выигрывают у классических. “Из тумана будущего, ранее скрывавшего горизонт, выдвинулся континент, о существовании которого не подозревали”. Речь идет о принципиально новом явлении — Всемирная сеть, Интернет, в котором “пространства нет, есть только время”. Это зыбкая культура, постоянно меняющаяся, имеющая свой внутренний язык, свою символику. “Новые кочевники” атакуют бастионы старого мира. Оружие “когнитариата” (от латинского cognitio — знание)-— персональный компьютер. Эта необъявленная война в виртуальном мире нарушает стабильную карту нынешней реальности.

Мир меняется и никогда не будет таким, как прежде. Наперед поименовать и зафиксировать нарождающуюся реальность невозможно. Ни одно из множества вновь появляющихся различных имен не может претендовать на подлинность. Они вспыхивают и гаснут, выныривают и тонут, не оставляя следов. В ситуации “постмодерна”, в ситуации “вырожденного” бытия в принципе не может существовать ничего целостного, ничего устойчивого. Целостная реальность, все механизмы

которой действуют согласованно, уже деконструирована постмодернизмом. Мир утратил прежние строгие очертания. Человек постиндустриальной эпохи ступил в царство фантомов, имитирующих подлинную реальность. Восточная и западная трансценденции исчерпали себя, и начинается “метафизическое вырождение”.

И вместе с тем эта ситуация не безнадежна. Автор указывает нам путь, на котором возможно обретение нового смысла.

Формирующееся будущее включает в себя два важнейших, по мнению Столярова, момента, создающих ту самую “ортогональность”. Во-первых, это создание виртуальных миров, подобных реальности, — своеобразное достижение личного рая. Человечество всегда стремилось обрести земной рай. Виртуальный рай может оказаться привлекательнее религиозного, он легче достижим, нагляден, в нем исполняются все желания, а не только разрешенные религией. Столяров пытается взглянуть на Сеть как на обретение нового рая и посвящает этому главу “Против всех”, в которой он пишет: “В Интернете человек обретает неожиданную свободу. Он чувствует себя, точно бабочка, вылупившаяся из гусеницы, которая, сбросив тесную шкурку, легко, без усилий, порхает там, где раньше она еле ползала”. Второй момент — виртуализация самого человека. Происходит многократное расслоение человечества, не только социальное, не только интеллектуальное (элита и народ), но и техногенное — на обычных людей и “люденов”2,

обладающих нечеловеческими качествами (например, спецвойска, действующие с недоступной для обычной человеческой особи техникой и в особом режиме времени). “Вид homo sapiens еще остается „sapiens”, но постепенно перестает быть „homo””.

Чтобы произошла фиксация новой онтологии, необходимо совершить принципиальный переход к “новой трансценденции”. Гармонизация мира и человека

в западной цивилизации производится за счет мира (мир подстраивается под человека), что определяет ее прогрессистский характер. А в восточной — за счет человека (человек подстраивается под мир, растворяется в нем); это обеспечивает стабильность бытия. В основе спасительного решения должен лежать поиск

“устойчивой цивилизации”. И тут Андрей Столяров высказывает плодотворную, на мой взгляд, мысль: западная экстравертность может быть ограничена восточной интровертностью — это и есть механизм, необходимый для будущего бытия. Только так “Эдем, то есть собственно бытие, будет освобожден как от диктата прошлого, так и диктата будущего”. Осуществляемое Столяровым совмещение восточной и западной философий не выглядит эклектично, это хорошая попытка преодолеть частное и взглянуть на целое картины мира.

Освальд Шпенглер писал, что понимать мир значит устоять перед миром. Поэтому не надо предаваться пессимизму. “Для нас, живущих сейчас, это, наверное, означает конец света. Но для истории это означает, что наступило будущее”. Функция матрицы “устойчивой цивилизации” — преодоление страха смерти. Человек сам способен сотворить свой собственный мир и существовать в нем столь же долго и полноценно, как и в “объективной реальности”. Просто некоторые “реальности” нежизнеспособны, они выдыхаются и теряют черты жизни. И для преодоления этой утраты стоит обратить внимание на современное внутреннее многомерное пространство.

Момент многомирия — это одна из ключевых тем творчества Столярова. Сюжеты его книг, вышедших за последние годы, связаны с преодолением границ между мирами. Текст и миф всегда побеждают реальность — мысль интересная, и она в том или ином виде была высказана в петербургских повестях и романах Столярова: “Сад и канал”, “Ворон”, “Альбом идиота”… Сосуществование нескольких реальностей — это отдельная тема современных авторов, разговор о которой идет уже и на философском, и на научном уровнях. Не это ли лучшее подтверждение актуальности изложенных в книге идей? — многие писатели сегодня обращают внимание на один и тот же круг проблем. Что это, момент художественного прозрения? Интеллектуальная интуиция? Модное направление гуманитарной мысли?

В заключение скажем, что можно обвинять Андрея Столярова в излишнем умножении миров, — тупится “бритва Оккама”. В излишнем акцентировании апокалиптики. Укорять в “паранаучном” характере книги, отмечать излишнюю веру в синергетику. Я бы поспорил с посылкой о материальном единстве Вселенной, вытекающей из гипотезы Большого взрыва. Но во многом он очевидно прав — мы вступили в эпоху нового Средневековья; классическая наука действительно стала симулякром, что заметил еще немецкий философ середины прошлого века Пол Карл Фейерабенд, создавший свою анархистскую теорию познания3.

Книга Андрея Столярова написана хорошим языком и очень легко читается, при этом построена она по философским лекалам. Здесь найден разумный компромисс между трактатом и популярным изданием — приведены только те детали,

которые оживляют текст, упоминаются только те мыслители, которые имеют значение в контексте изложения. А в основе лежит продолжение идей не столько Освальда Шпенглера, сколько Фрэнсиса Фукуямы, Элвина Тоффлера и Сэмюэля Хантингтона, развитие их версий новых механизмов будущего и новой картины грядущего. Время запуталось в стрелках часов, но скоро оно освободится, сместятся шестеренки мира, наступит новое будущее — “новая нечеловеческая история мира”. Автор книги обладает интеллектуальной интуицией, позволяющей приобщиться не только к интеллектуальному знанию, но и к знанию метафизическому. Он пытается заглянуть за грань бытия, на которой нынче мы балансируем.

Максим Белянский

Санкт-Петербург