Новый пользователь

Глава 12 Зачетные буфера

Дыхание перехватило, глаза полезли на лоб. Сердце стукнуло раз так, что отдало в уши, а потом биться совсем перестало. Минус десять тысяч баллов⁈ Это ж кранты, считай, и нет больше у Пашки чудо-игрухи вовсе!

— Это я! — выкрикнул он на всю поляну.

И разом притихшие гости (кто-то даже колонку успел вырубить) уставились на Пашку. Словно страшный сон, где ты оказался голый на сцене, воплотился в реальность. Вот это попадос!

И он зачастил:

— Я засунул, случайно. Мобила рядом лежала, сумка с покрывала упала и открылась. Я подумал, что выпала, ну и поправил. Я потому и сказал там посмотреть, — перевёл Пашка взгляд на Пионову. — Сорян, я не знал, конечно, что это твой! Но ты сказала про стразы, и…

Люська рассмеялась.

— Блин, а у меня уже пригореть успело!

— По-дурацки получилось. Прости, — повернул Пашка голову к растерянной Ирке, потирающей излишне нагретый мангалом зад ладошками. Видок у неё был ошалевший, глаза как кофейные блюдца.

Пионова мигом повеселела. Причастилась жаренной баранины, хлебнула вина и даже попыталась склонить всех к танцам — но не особо успешно.

Пашка присел на скамейку в состоянии пришибленном. Уставился в телефон.

«Квест пройден! +10 000 баллов!»

Сердце молотило, как барабан. Пашка бы в жизни не поверил в такую расторопность своих мозгов. Десять тысяч баллов за раз! Вот это прикол!

Кроме того, он уже успел за сегодня разбить на звёзды лису, пару овнов, свинку, три перевёрнутых «игрека», давшие тринадцатый уровень, и запятую.

А теперь ещё и «G» на боку.

Если за квесты начнут давать такие награды, считай, и скоплено уже балловое состояние на будущее, которое стремительно приближается. Пашка мечтательно заулыбался, глядя в телефон.

Очень неуверенно подошла и опустилась рядом Ирина Островская.

— Спасибо тебе, — тихо пробормотала она.

Хотелось Пашке внушительно сказать, что пиздить у людей телефоны — сволочизм запредельный. Но к счастью для себя он уже прочитал семнадцатое задание:

«17. Подружись с Ириной Островской. Награда — 500 баллов!»

На фоне уже полученных десяти тысяч пятью сотнями можно было и пожертвовать, так-то дружить с воровкой не возникало никакого желания. Но Пашку заела жаба. Приложуха давала шанс быстро накопить приличный баланс для будущих свершений, а ну как она обидится за скипанье и опять начнёт кидать задачки ценой в одну — десять монет, которые и выполнять-то лень будет? Да и как пропустить квест, если там сроки не обозначены? Ща вынесет Пашка подлой бабе мозги нравоучениями, а потом бегай за ней да извиняйся, чтобы игруху свою дальше пройти.

— Она же твоя подруга… — не сдержался всё-таки он.

— Люське новый телефон завтра бы уже подогнали, — внезапно объявила Островская. — А мне деньги нужны пипец как. Спасибо, что прикрыл.

«Так-то я тебя сначала сдал», — злорадно подумал поражённый её наглостью Пашка.

— Я в долгу не останусь, — уверила Островская. — Не знаю, зачем ты это сделал, Люська по тебе, вроде, сохнет. Но я отблагодарю.

— Ты только не лезь к ней больше, — предупредил Пашка. — Если что ценное пропадёт, я сразу пойму, кто. И второй раз не рассчитывай.

— Услышала, зафиксировала, — легко согласилась Островская. — Ты, кстати, ничего так. Глаза красивые.

Пашка уставился в землю со стыдом. И вовсе не из-за своих красивых глаз, уже второй раз за неделю отмеченных противоположным полом. А из-за того, что понял вдруг с мучительной ясностью: он не многим лучше Островской, просто трусливее. А рассуждал по жизни так же.

Если кому-то что-то легко возместят, а у Пашки нет возможности это купить, значит, можно брать.

Нет, конечно, он никогда не пиздил чужие телефоны. Но без зазрения совести присваивал Толиковы ручки, зажигалки, спиннеры, а когда они с другом были поменьше, то и игрушки посущественнее. Совал в карманы, когда приходил к нему домой, горсти конфет из вазочек и фрукты из корзинок. Пока они торчали в летнем лагере, брал его зубную пасту и шампунь «3в1», его «Рексону» и шоколадки из его тумбы, его жвачки и бумажные носовые платки целыми запечатанными упаковками.

В гостях у тётки, отцовой сестры, и мамаши той самой плэйбоедарящей шутницы-Женьки, Паша в детстве разживался компакт-дисками с музоном, если находил что поприличнее, а как-то даже реквизировал беспроводную мышь. У мамкиной подруги тёти Тани не раз вытаскивал из сумки или карманов электронные сигареты. И в целом мог взять сижку и с чужой парты.

Потому что не было у Пашки свободных бабок, чтобы такое покупать. А иметь хотелось.

Но вот только чем это концептуально лучше телефона? Просто Пашка телефон ни у кого бы не взял, потому что это уже кража, преступление. И ответственность соответственная. А остальное…

А остальное владельцы себе компенсировали бы тут же, даже глазом не моргнув, вот что.

Воровство Пашка не признавал. Но такое забирание к воровству не относил ни в какой степени. А почему — не задумывался. Наверное, так как был уверен, что это не несло вреда обираемым. Так-то и у Пашки часто что-то отнимали, особенно в школе. Это же не воровство. Он просто возмещал. Но незаметно… Не силой, так сказать, а ловкостью.

Запутался, короче, Пашка в своих рассуждениях, и оттого озлился ещё больше.

А задели его соображения Островской так, потому что прежде он почти полчаса её презирал и ненавидел, упиваясь своим величием. А тут выходило, как будто, что и сам такой же точно, как гадина, чуть у его девушки телефон не свистнувшая дорогущий.

Западло, конечно, лютое.

Ну ничего, с таким покончено. Скоро у Пашки будут и электронки, и телефоны, и квартиры с машинами тоже. Потому что он — избранный.

Потом от душевных терзаний лихо-так отвлекли. Какой-то Игорь предложил играть в бутылочку, и вся шумная компания тут же эту идею подхватила. Все, и Пашка, конечно, уселись в широкий круг на траве.

А, между тем, Павел Андреевич Соколов ещё никогда в жизни не целовался! Даже и со своей первой женщиной Риткой (и слава богу!). Так что игра взволновала нехило! Поначалу Пашке везло — на него не попадало. Везло потому, что он был вообще не уверен, что умеет целоваться нормально, а тут играли по-взрослому (наверное, свою лепту внёс алкоголь): не чмокались быстро, едва коснувшись губ губами, как раз Пашка видел на несостоявшемся уроке права, с которого свалил учитель. Тогда смелые одноклассники из крутых сели малой группкой, вооружились недопитой колой Лебедева и тоже стали в бутылочку играть. Особенно охотно чмокалась со всеми грудастая Светка, будоража Пашкину психику. Но пионовские друзья прямо-таки сосались: и вся толпа считала вслух, минимум — до десяти.

Даже когда накачанному Кириллу попалась круглая и низкорослая Саша с кривыми зубами, заднюю он не включил, и «раунд» прошёл на пятнадцать счётов, хотя некоторые покатились от хохота. А-ну как и Пашке выпадет какая-то страхолюдина? Или наоборот — шикарная деваха, которая в нём разочаруется, как шлюха на мойке? Или вообще Пионова — не так Пашка представлял себе их первый поцелуй!

Короче, совсем не хотелось, чтобы горлышко бутылки на него указало. Хотя алкоголь в крови тянул на приключения, а от лобызаний парочек зашевелилось в штанах.

Первый раз Пашка достался Карине, высокой и смешливой кудрявой девчонке, с которой Пионова, вроде как, жила в одном дворе и играла в бадминтон. Пробираясь вперёд к центру круга, он понял, что сомлели ноги, и чуть не завалился на бок. В ушах шумело от тока крови, сердце бешено колотилось, лоб взмок от лихорадочной испарины.

У Карины оказались очень мягкие и влажные губы, приятные и возбуждающие. От её волос пахло духами и костром. Глаза Карина закрыла, и Пашка хорошо видел лицо под странным непривычным углом оно выглядело малопривлекательным. Но ощущения!

В какой-то момент она даже провела своим языком по его. Захотелось поднять руку и взять девчонку за плечи, а лучше повалить на траву, и…

Но Пашка, разумеется, не решился.

Им сосчитали до шестнадцати, и Карина первой подалась назад, но с улыбкой.

Чуть осмелевшему Пашке (так-то от него не шарахнулись на цифре «три», значит, целоваться Пашка всё-таки умеет) предстояло крутить бутылочку самому. Он вложил в движение максимум силы, и она сделала пять оборотов прежде, чем замедлилась, указав на парня в кепке, имени которого Пашка не запомнил. Это означало, что Пашке выпала сидящая за ним следующей по часовой стрелке Юля, веснушчатая и очкастая. Впрочем, внезапно выяснилось, что Юля эта целуется даже лучше Карины! Она так и эдак затягивала в себя Пашкины губы, щекотала рот изнутри языком, и в итоге захотелось повалить на траву и её, хотя при виде этой самой Юли Пашке такое в жизни не пришло бы в голову.

Им с Юлей досчитали до двадцати шести, почти что рекорд!

Короче, понравилось Пашке играть в бутылочку. Очередь его приходила ещё целых четыре раза, хотя Пионова так и не выпала. А вот когда она выпадала другим, в Пашке закипала ревность. С Макаром они даже переплюнули Пашкины рекордные двадцать шесть счётов! Но это ведь игра, только и всего, ведь так? Пионова осталась Пашкиной, верно?

Интересно, а часто она такими играми балуется?

Он продолжал налегать на пиво, в особенности, когда долго ждал счастливого поворота горлышка. Трижды пришлось мотаться в кусты, упуская свой шанс.

В итоге Пашка совсем захмелел. По причине непонятной, но отмеченной ещё с Толиком, напившегося Пашку всегда тянуло пить ещё больше. Именно потому и выходило в итоге какое-нибудь непотребство, стабильно.

Ушатавшись к кустам по нужде в последний за игру раз, Пашка упал и счесал ладонь. В башке засела навязчивая мысль поцеловать сегодня Пионову. Когда он кое-как возвратился, оказалось вдруг, что занимательная забава уже закончилась.

Значит, нужно целовать вне игры.

Но, похоже, тусовку сворачивали!

Участники атеистической Пасхи потихоньку собирались: парни раскручивали уже остывший переносной мангал, девчонки сгребали мусор и паковали остатки провизии в пакеты. От большой компании осталось уже не больше пятнадцати человек, была половина первого ночи.

Пашка очень удивился, когда увидел время на часах. Ещё он удивился, потому что обнаружил за одно семнадцать пропущенных от матери и три от отца. Это выглядело, как неприятности, и трезвый Пашка, даже трезвый Пашка — будущий бог, испугался бы. Но пьяный Пашка бывал богом не будущим, а уже действующим, даже и до появления чудесной приложухи.

— Кстати, а там чё? — вслух произнёс он, упав на лавку, и открыл «Дополненную реальность».

Ох и нефига ж себе!

«Икс», две квадратные отзеркаленные «С», одиннадцать перевёрнутых «игреков» и…

«Вы достигли 14-го уровня!»

…цельная «П», десять кривых «Т» и…

«Вы достигли 15-го уровня!»

…две запятые, пять львов, медведь, четыре свинки и…

«Вы достигли 16-го уровня!»

…а потом целых пятнадцать овнов, принесших разом:

«Вы достигли 17-го уровня!»

«Вы достигли 18-го уровня!»

— Еба, я царь! — икнул офигевший от обилия уведомлений Пашка, и получил ещё одного льва и девятнадцатый уровень в придачу.

Хотя задание по дружбе с Островской так и не засчиталось, всё же от лавины достижений срочно понадобилось триумфально покурить, и Пашка вытащил предпоследнюю сигарету из пачки, которую подобрал раньше на столе у мангала.

Перед глазами плыло, хотелось прибухнуть, целоваться, петь, да и пожрать чего-то можно бы.

Пашка с трудом приподнялся и, дымя на ходу, зашатался к столу, где девчонки оголтело паковали остатки шашлыка и заветревшиеся овощные нарезки.

Полез в сформированный пакет и вывалил половину содержимого в траву под столом.

— Дай сюда! — грубо сказала первоклассная целовальщица Юля, и выдернула у Пашки добычу, завязав лямки узлом. Другая девчонка присела на корточки, собирая мусор, и в голове промелькнула мыслишка из порно.

Стоп, а мясо-то? Чё они мясо отняли?

Обиженный, Пашка ещё раз хлебнул из жестянки в руке, но понял, что она пустая. Отправился туда, где рядом с поленницей стояло бухло, но его встретили только пустые картонные поддоны в раскуроченной плёнке.

— Где… ик… пивас купить можно ночью, кто в курсах? — громко спросил Пашка.

К его недоумению никто не откликнулся и в попутчики ему набиваться не стал. Это как так вообще? Что же, все с готовностью по домам пойдут, что ли? В такой-то день? В такую рань? Вот только оргию на поляне устраивали, и разом подорвались и расходиться? А гулять? А тусить?

Да ни за что он не пойдёт в домашнее убогое уныние! Бухла нужно. Неужто не осталось совсем? Это как так?

Когда ещё соберётся такая же тусовка!

— Христос воскрес! — завопил Пашка, салютуя пустой жестянкой. — Э-гей! С Новым годом!

Откуда-то взялась прямо перед ним Пионова и заглянула в глаза.

— Тебе уже хватит, — строго решила она, словно была Пашке мамкой. Он хотел законно возмутиться, но вместо этого выдал:

— Ты — красивая. — И попытался Пионову поцеловать.

Она качнулась в сторону, и Пашка на неё завалился, едва с ног не сбил.

— Люсь, всё в порядке? — подоспели двое парней с позабытыми Пашкой именами, и один оттащил его за шкирку довольно грубо и как-то слишком уж резко.

— Под контролем, — заверила расплывающаяся Пионова.

Но только она ошиблась. Сильно-сильно ошиблась. Очень многое не было сейчас под контролем, например, содержимое Пашкиного желудка. Окружающее закружилось, взорвалось сиреневыми разводами, и тут же неудержимая кисло-горькая волна стремительно хлынула в горло, всего на секунду задержалась в надувшихся щеках, а потом…

Пашка успел немного опустить голову, так что блеванул хотя бы не ей в лицо. Пионова взвизгнула и отпрыгнула назад, оттягивая на животе испорченную футболку. Пашку сотряс очередной спазм, и он согнулся пополам, извергая на траву, Серёгины брендовые джинсы и собственные кроссы тошнотворную смесь полупереваренного шашлыка, ударившую в ноздри запахом пива и кислятины.

В ушах эхом звенели посыпавшиеся со всех сторон маты. Искорки и разводы всё ещё придавали действительности антураж новогоднего салюта. В этих праздничных декорациях Пашка увидел, как Пионова, натягивая футболку одной рукой вперёд так, что затрещал ворот, изогнула вторую, схватилась за ткань сзади и стянула облёванную одежду через голову, оставшись в белом кружевном лифчике и заниженных джинсах. Впалый живот ходил ходуном.

Она брезгливо морщилась, глазища сверкали, сиськи волнующе дрожали в свете парковых фонарей.

Кривозубая толстая Саша оперативно подскочила и накинула на плечи подруги клетчатый пледик.

Пашка размашисто сел на задницу около получившейся лужи собственного производства, запрокинул голову и счастливо улыбнулся звёздам: буфера у Пионовой были зачётные!