Новый Робинзон

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Я начинаю скучать. — Новое путешествие. — Странные вести. — Чужеземный язык. — Ямба видит девушек. — Своеобразное письмо. — Ямба в роли разведчика. — Моя встреча с белыми девушками.

ЯМБЕ ОЧЕНЬ хотелось, чтобы я навсегда остался с ее племенем. Она постоянно говорила о том, как мне будет хорошо, построила для меня большой шалаш, старалась всячески вовлечь меня в жизнь чернокожих.

Все это было напрасно. Я часами простаивал на берегу, надеясь увидеть какой-нибудь корабль.

Прошло около десяти месяцев с тех пор, как я снова попал к племени Ямбы. Жизнь среди чернокожих надоедала мне все больше и больше. Я чувствовал необходимость переменить ее, хотя бы и на худшую. Я боялся, что сойду с ума от этого однообразия. Нравы и обычаи туземцев мне опротивели. Их жестокое обращение с женщинами начало меня так раздражать, что я едва сдерживался.

Нужно было уходить. Я решил двинуться морем. На этот раз у меня явился другой план. Я намеревался плыть к югу.

Ямба согласилась плыть вместе со мной. И вот однажды мы снова покинули ее родной берег. Я захватил с собой лук и стрелы, у Ямбы было множество всякого продовольствия.

Когда мы вышли в море, погода стояла прекрасная. Mope было спокойно, ветер попутный. Через несколько дней плавания мы попали в узкий пролив между скалистым островом и материком. Мы решили остановиться здесь. Судя по некоторым признакам, это место нередко служило становищем для туземцев. Всюду виднелись следы костров, валялись обглоданные кости. Изобилие крупных раков позволило нам приятно поразнообразить нашу еду.

Через два дня мы тронулись дальше, продолжая придерживаться берега. Здесь было много островков, частью бесплодных и скалистых, частью покрытых богатой растительностью. К некоторым мы приставали, причем нередко приходилось находить на них то обломок мачты, то обрывок каната, то доску. Все это были признаки того, что когда-то по соседству побывали белые люди.

Прошло два месяца со дня нашего отъезда. Мы очутились в большом заливе. Как я узнал позднее, этот залив назывался Королевский.

Находясь случайно среди одного племени, я вдруг услыхал невероятную новость. Один из вождей сказал мне, что в другом стане, на расстоянии нескольких дней пути, имеются две белых женщины. Они в плену у вождя. Судя по рассказам туземца, эти женщины были захвачены в плен после кровопролитной схватки с какими-то белыми мужчинами, прибывшими в эти края на огромной «лодке».

Я решил немедленно повидать этих пленниц. Моя лодка была причалена в надежном месте. Я поручил ее охране туземцев, а сам с Ямбой отправился сухим путем разыскивать становище того племени, о котором мне сказали. Земли этого племени, как оказалось, лежали между рекою Леннард и Фитцрой. Место, к которому я направлялся, называлось Дерби и находилось по соседству с Королевским заливом.

Вначале дорога была не из приятных. Местность была сильно изрезана бесчисленными заливчиками и бухтами. По мере того, как мы подвигались вперед, она менялась. Теперь перед нами расстилалась ровная и низменная, напоминающая прекрасный парк, долина. На северо-западе виднелись гряды скалистых гор. Здесь нам попадались бутылочные деревья, иногда увешанные множеством крупных плодов. Туземцы называют эти плоды «паппа». Они очень вкусны.

Туземцы Дерби уже знали о моем приходе. Им сообщили об этом дымовыми сигналами. Их становище было — несколько шалашей, разбросанных в низинке. Я тотчас же показал свою палочку-паспорт. Ее отнесли к вождю, который вскоре пришел и начал со мной разговор.

К несчастью этот человек говорил на ином наречии, чем племя Ямбы. С помощью знаков, подмигивания и мимики я объяснил ему, что хотел бы провести среди его племени несколько дней. Он охотно согласился на мою просьбу.

Я к тому времени уже хорошо знал обычаи и нравы туземцев. Я знал, что они, в знак своего внимания ко мне, предложат мне выбрать себе одну-две жены. На этот-то обычай я и рассчитывал, размышляя о белых пленницах. Мне очень хотелось поскорее увидать их, но я молчал. Весь день я провел в обществе вождя и ни слова не сказал ему про пленниц. Этого требовали правила приличия. Мужчина, обнаруживший интерес к женщине, терял всякое уважение у туземцев.

Вечером начался грандиозный корреббори в честь моего прибытия. И вот, когда я сидел перед огромным костром и вместе с дикарями-вождями и воинами пел их песни, ко мне подкралась Ямба. Она шепнула мне, что разыскала и видела белых женщин.

Я никогда не забуду моего волнения. Женщины моей расы! Здесь, рядом! К тому же Ямба добавила, что они говорят «моим» языком, что они молоды, находятся в ужасном положении. Согласно местному обычаю эти женщины были собственностью вождя. Некрасив был этот вождь. Признаюсь, редко я видел такое неприятное лицо. Вождь был высок и хорошо сложен. Его череп был сильно сдавлен с боков и конически выдавался на затылке. Нижняя часть лица была сильно выдвинута вперед. И в его-то руках находились эти белые пленницы.

Первым моим побуждением было вскочить и бежать к пленницам. Но это было бы неосторожно. Нельзя было возбуждать подозрений чернокожих. Тогда я решил сообщить пленницам о моем присутствии в становище.

Я попросил Ямбу принести мне лист водяной лилии. Костяной иголкой я наколол на этом листе несколько слов: «Друг близко. Не бойтесь ничего». Это своеобразное письмо я отдал Ямбе.

Она же должна была сказать пленницам, чтобы они прочли письмо, держа лист против огня костра. Затем я вернулся и занял свое место на корреббори. Я продолжал разговаривать, петь песни, кричать и смеяться, обдумывая, тем временем, как поступить.

Вождь был горячий и вспыльчивый человек. Отнять у него пленниц было бы нелегко. По местным понятиям он был их законным владельцем.

Я приблизился к вождю и долго и внимательно смотрел на него. Его лицо навсегда осталось у меня в памяти. Оно было покрыто многочисленными шрамами. Это было своеобразным украшением, которое получалось путем мучительной боли.

Обыкновенно для получения шрамов прежде всего делаются поперечные разрезы на груди и на лице, иногда на бедрах, а также на спине и лопатках. Разрезы эти делаются с помощью раковины с острыми краями. Все разрезы затирают особого рода землей. Потом дают ранам закрыться. Появляется опухоль, начинается нагноение. Спустя некоторое время земля из ран удаляется, рана снова разбереживается, снова болит. Наконец, когда раны окончательно подживут, каждая из них получает вид громадного толстого рубца. Эти-то рубцы и являются украшением воина.

Я разговорился с вождем племени.

— Я надеюсь, — сказал я ему, — что мне дадут двух жен. Таков обычай.

Как я и ожидал, он тотчас же согласился. Тогда-то я и попросил его дать мне в жены белых пленниц. Он отказал наотрез. Я продолжал настаивать, упрекнул его в нарушении основного правила гостеприимства.

Долгое время вождь упорно отказывался отдать мне пленниц. Но другие вожди и большинство знаменитейших воинов племени оказались на моей стороне. Я был гость. Вождю пришлось мне уступить.

Торжественный корреббори длился всю ночь. Только перед тем, как нам разойтись, вождь согласился уважить мою просьбу. Видно было, что делал он это скрепя сердце.

Я не стал беспокоить пленниц в такое позднее время. Утром я сказал Ямбе, чтобы она сходила к ним и подготовила их к встрече со мной. Вскоре Ямба вернулась назад, за мной. При мысли о встрече с людьми моей расы я так разволновался, что совсем забыл о своей внешности. А по виду я походил скорее на пестро-размалеванного туземного вождя, чем на европейца. К этому времени я давно уже отказался от одежды и носил только маленький передничек из птичьих перьев. Цвет моей кожи — темный-темный — мало напоминал кожу европейца.

Ямба привела меня к небольшому шалашу из прутьев. Минуту спустя я стоял перед двумя девушками-англичанками.

Они валялись на голой земле, скорчившись, голые, грязные, исхудалые и жалкие. Перед ними ярко горел костер, следить за пламенем которого было их обязанностью.

— Я белый человек. Я такой же, как вы. Я — друг! Доверьтесь мне. Я думаю, что смогу спасти вас.

Удивление их при звуке моих слов не передашь словами. С одной из них сделалась даже истерика. Она смеялась и плакала, катаясь по земле. Я позвал Ямбу и представил ее девушкам.

— Это моя жена!

Понемногу девушки ободрились. Они подошли ко мне, ухватили меня за руки.

— Спасите, спасите нас! Уведите нас отсюда! Избавьте нас от этого чудовища-вождя!

Я уверял их, что за этим-то и пришел в становище дикарей. Но, говорил я, нам придется немного подождать. Нужно найти удобный случай для бегства. При этом я не стал скрывать от них, что мои шансы на успех еще очень малы, что за удачу я поручиться не могу. Я не хотел возбуждать у них несбыточные надежды, а потому и не обещал ничего твердо.

Мало-помалу девушки успокоились. Я сказал им, что пока я здесь, им нечего бояться вождя. Он их не тронет. Поговорив с ними немного, я ушел.

Нужно было позаботиться о какой-либо одежде для пленниц. Я придумал сшить им ее из птичьих шкурок. На соседних болотах водилось много всякой болотной птицы. Туда-то я и отправился вместе с Ямбой. Я набил всяких птиц.

Шкурки с них мы содрали — это и был материал для одежды. Затем Ямба, с помощью костяной иглы и ниток из высушенных жил кенгуру, сшила два балахона из шкурок. Это были длинные мешки с дырой для шеи и двумя дырками для рук. Красивыми их назвать было трудно, но зато они были очень оригинальны.

Ямба старательно ухаживала за пленницами. Благодаря ее вниманию девушки несколько поправились. Они не были теперь так грязны, были кое-как одеты. Они, наконец, поверили мне, что пока я здесь, они в безопасности.

Мне очень хотелось узнать, как они попали к чернокожим. Поэтому я попросил их рассказать мне об их приключениях. Девушки согласились. Прежде всего я узнал, что они — родные сестры. Их звали Бланш и Глэдис Роджерс, одной было 17, а другой 19 лет.

Бланш рассказала мне свою историю. Глэдис вставила в нее несколько добавочных пояснительных фраз.