Новый Вавилон

Глава 11

Три года назад.

- Добрый день, молодой человек, - обратился ко мне мужчина, держа свою трепещущую маску в руках. – На каком языке вы говорите?

- На русском, - ответил я, не пытаясь скрыть своё изумление.

- Очень приятно! Великолепно, - мужчина пожал мне руку. – Пётр Алексеевич Чуватин. Учёный.

- Что это? – я говорил о пульсирующей медузе, которую Пётр Алексеевич с видимым усилием оторвал от лица.

- Органическая маска. Для дыхания под водой.

- Их изобретение? – я показал на рептилий.

- Рептилии почти ничего не сооружают, но очень внимательно изучают подводный мир. В химических процессах они большие доки, - учёный уважительно взглянул на проходящую мимо черепаху. – Так что, эта штука не изобретение, а морской организм, приспособленный для наших нужд. Кто-то назвал его шнорхелем и прижилось. Людям свойственно давать названия в соответствии с назначением, а не биологией.

Мы вышли из пещеры. Там был не полный мрак, но всё же на солнце пришлось щуриться. Вокруг происходило нескончаемое движение. Рептилии сновали туда-сюда, перетаскивали бесконечные тюки с какими-то вещами, складировали груз рядом с гротом.

- Оборудование, инструменты, - Пётр Алексеевич поймал мой взгляд. – Завтра утром мы пойдем через горы. Нужно приструнить твоих друзей. Ты не обидишься, если мы попросим тебя никуда не уходить?

Сбегать от них было не куда, предупреждать о прибытии пяти рептилий и русского учёного необязательно – с пятью черепахами люди должны справиться. А вот с этим Петром Алексеевичем потолковать интересно. Думаю, про него рассказывал Геннадий. Петрушка. Я уж и забыл о загадочном учёном.

До конца дня оставалось немного, я сложил небольшой матрац из листьев и просто наблюдал. Рептилии переделали все дела, отдыхали, переговаривались. Они и правда, отличались друг от друга, нужно только быть внимательным. Глаза одной из черепах были подернуты голубоватой дымкой, она напомнила мне Ошош.

Вечером сложили небольшой костёр.

- Рептилии спокойно относятся к огню. Не боятся, но и не любят. Нам же, людям, у костерка уютнее, - Пётр Алексеевич крякнул и потер друг об друга ладошки.

Черепахи разошлись по близлежащим джунглям. Я не видел, чтобы они чем-нибудь питались, мы же с аппетитом разделались с моим запасом фруктов. За время вынужденного отпуска, мой желудок привык к небольшим порциям пищи и я чувствовал себя вполне сытым.

- Неделю назад я ел в Макдональдсе, - заявил ученый, доедая кусок манго. – Соскучился по свежим фруктам.

- В Макдональдсе? – меня словно шарахнули электрическим разрядом.

- Ага. В Москве, - Пётр Алексеевич наслаждался моей реакцией. – В России сейчас холодно и снег.

По моим расчетам близился конец января. Мы были вдали от дома уже полтора месяца, и я стал забывать о том, что вокруг может быть не только солнце и джунгли.

- Получается, вы можете свободно перемещаться?

- Конечно.

- Очередная привилегия? – я вспомнил наших довольных жизнью надзирателей.

- Скорее вынужденная необходимость. Я помогаю рептилиям изучать наш мир. Мир людей. Они значительно продвинулись в этом вопросе. Еще пятьдесят лет назад их знания о своих конкурентах на планете были плачевно ничтожны.

Пётр Алексеевич работал с рептилиями больше двадцати лет. Он был самым настоящим ученым, состоял в каком-то Министерстве, но коллеги по ведомству не знали об его истинных научных изысканиях. Чуватин был гидрологом, он помогал черепахам составить карту подземных вод, они тщательно фиксировали все пункты сбора и перераспределения питьевой воды.

- И вам нравится на них работать?

- А почему бы и нет? Извини, конечно, что вопросом на вопрос. Они разумные существа, организация их общества выгодно отличается от нашего и они не уничтожают родную планету.

- Какой у вас план?

- Мы вернем власть над островом. В поселках начался бардак. Ситуация выходит из-под контроля. Я сразу был против этого эксперимента.

Об эксперименте говорил и мутный Барон. Но как этот Чуватин мог следить за ситуацией на расстоянии? Почему он уверен, что они смогут вернуть власть над людьми, которые успели почувствовать вкус хоть и ограниченной территорией острова, но всё-таки свободы?

- Восстание было контролируемым, Семён, - жестко и лаконично ответил на мои вопросы Пётр Алексеевич. – Был план, дать людям свободу и посмотреть на результаты. Ты думаешь, чем все занимались?

- Оборону строили, - я знал, что это неправда. Шотландцы рассказывали о построенных баррикадах в первые же два дня, потом в поселках воцарилось безделье.

- Нет, к сожалению нет. – Чуватин вздохнул. – Даже я не ожидал такой плачевной истории. Они там перессорились из-за бараков. Практически сразу забили и сожрали весь домашний скот. Больше половины народу не работает. Просто баклуши бьют.

- Может лидера надо было другого поставить? - личность и неожиданный статус Барона прояснялись.

- А кто мешал назначить собственного лидера? Почему, например, ты не возглавил остров?

- Я-то с чего? У меня нет лидерских данных, - его вопрос был неожиданным, я не думал о такой перспективе.

- Вот так все и рассуждают. Был шанс. Призрачный такой шансик, что найдется способный человек, но нет. Рептилии хотели посмотреть, на что вы здесь способны.

Чуватин был искренне огорчен успехами своих сородичей, то есть нас. Странный ученый работает на черепах, но болеет за людей. Ему было стыдно за нашу несостоятельность.

- Возможно, не все хотят тут жить, вот и не было должной сосредоточенности на задаче. Вы не думали, что люди хотят домой?

- Я надеялся, можно сказать мечтал, об инициативе, - продолжил горевать ученый. – Но никто даже не предпринял попытку уплыть.

- А разве можно? Местные говорят, что в воде караулят рептилии.

- Вообще-то так и есть, - слегка замялся Пётр Алексеевич. – Но попытаться то можно было?

Риторический вопрос остался без ответа. Я сам подумывал о строительстве плота и бегстве. Хотя бы до Геннадия. Его остров был не виден ни с берега, ни с горы. Я специально проверял и поднимался на самую высокую точку из доступных без снаряжения. Но я помнил направление. Мы плыли строго по прямой, был шанс не заблудиться в открытом море. Небольшое расстояние позволяло надеяться прошмыгнуть мимо караулящих рептилий.

Я почти сразу отказался от этой идеи, но не из-за страха перед неудачей. Жара и безделье расслабили меня, сложно в одиночку настроиться на работу, поступательно шаг за шагом идти к цели. Организовать рабочий день и ставить сроки выполнения самому себе? Мне было проще жить без цели и оправдывать пассивность отсутствием единомышленников. Наверняка, люди могут сказать: «фу, Семён», но многие ли способны быть лучше меня?

- Вот это я и объяснял рептилиям, - продолжил Пётр Алексеевич. – Нам кажется, что мы способны к самоорганизации, но по факту ноль. И какой они должны сделать вывод о нас? Разве можно их в этом винить и из-за этого недолюбливать?

- Мне есть, за что их недолюбливать.

Я рассказал свою историю прибытия на этот остров и о представлении для высокопоставленных рептилий. Если он и знал о подобных мероприятиях, то не подал виду и слушал внимательно, вставляя реплики в меру и вовремя. Пётр Алексеевич смотрел на меня без жалости, но с должной мерой сочувствия.

- Понимаешь Семён, для них мы не отличаемся от других животных. Это очень сложно принять, осознать, но винить рептилий за это не стоит. Конечно, ты зол. Тебя унизили, хоть и не предали этому значения. Просто поставь себя на их место и у тебя получится совсем другая картинка.

- Раз они разумные, то почему так обращаются с нами? Как же братья по разуму и всё такое?

- Ты много себе нафантазировал. Они не считают нас разумными в должной степени. Для них мы варвары, уничтожающие их планету. Именно ИХ, а не нашу. Я расскажу тебе об этом позже, в другой раз.

- Обязательно, - я зло отреагировал на его менторский тон и растянулся на специально заготовленной подстилке.

Перед сном я опять вспомнил о Ларисе. Чуватин, похоже, не проникся моим рассказом, в ответ отделался банальными, наверно правильными, но не трогающими душу аргументами. Интересно помогли бы его слова Ларисе? Она приходила сюда, но мы толком не обсудили наше представление перед рептилиями.

Она пришла к моей хижине два дня назад. Лариса принесла с собой тушеного мяса, и мы молча сидели у входа в домик. Я достаточно хорошо научился контролировать время – через два часа солнце зайдет и мне придется оставить её у себя. В темноте можно упасть, потеряться, да и в принципе не стоит шататься по джунглям. Я не верил в порядочность всех жителей острова – одинокая девушка запросто могла наткнуться на людей с плохими намерениями. Но Лариса и не собиралась уходить.

- Ты здесь купаешься? В той части острова все боятся подходить к открытой воде.

- Тут недалеко речка. Вода холодная, наверное, бьет из-под земли где-то в горах и не успевает нагреться. Её можно пить, - зачем-то добавил я.

- Проводишь? – Лариса встала, не оставляя мне выбора.

Мы спустились немного вниз и через десять минут вышли к воде. Я по нескольку раз в день с большим удовольствием нырял в неглубокую впадину, которую образовывала извилина реки.

- Не особо бурная речка, - пробубнила Лариса оглядываясь.

Я вырос на пересечении Оки и Волги, для меня эта река была вялым ручейком, так что в этом вопросе был с ней согласен.

- Покараулишь? – она, не дожидаясь ответа, начала раздеваться. – Только не смотри.

- Конечно, - я смущенно отошел за невысокое скопление камней.

Лариса принесла с собой небольшую холщовую сумку с предметами личной гигиены, она долго плескалась, а я чувствовал себя идиотом, охраняя девушку в необитаемой части острова. Диких животных здесь не водилось, люди появлялись редко. Формально отсидев на сторожевом посту, я с удовольствием услышал разрешение возвращаться к домику.

Перед хижиной она опять села и молча уставилась на устремившееся к горизонту солнце. Наш поход к реке и последующие купания заняли не меньше полутора часов. Мне было неловко молчать, хотелось узнать цель её визита, но я боялся заговорить. Нервничал.

- Приятно помыться, привести себя в порядок, - Лариса растягивала почти высохшие волосы растопыренной пятерней. – Семён, я красивая?

Простой, казалось бы, вопрос заставил меня замереть от неожиданности. Конечно, всегда и при любых обстоятельствах нужно говорить девушке о её красоте и привлекательности, замечать новую прическу, макияж и туфельки, но обычно это правило распространяется на твою женщину, а не чужую супругу. Учитывая наш специфический бэкграунд, Лариса явно подводила к какой-то теме, моя нервозность увеличилась до одиннадцати по десятибалльной шкале.

- Конечно, Лариса.

Она и правда выглядела очень хорошо. Ей шёл загар, отросшие светлые волосы ложились на плечи, оттеняя в меру похудевшее лицо с большими глазами и аккуратным носиком. Голые плечи на фоне белой тонкой маечки казались темными. Я не стал рассматривать ниже, у меня давно не было женщины и это становилось проблемой.

Лариса сидела со скучающим видом, она о чем-то думала. Мне нужно было разводить костер, мы погружались в темноту. Но я так и оставался в нерешительности. Зачем она пришла?

- Слушай, Ларис…

- Артём ко мне не прикасается, - она даже не заметила, что перебила меня. – Сначала я думала, что это пройдет. Нам обоим нужно время. Но день проходит, наступает следующий и ничего не меняется. Он как будто не замечает меня. Разве я поступила не правильно? Разве это было не ради него?

Мне казалось, она сейчас заплачет. В горле скопилось много слюны, от волнения я забывал сглатывать. Я не хотел развития этой темы, но одновременно молил, чтобы она продолжала, не заставляла меня отвечать.

- Ты молодец, что ушел. Они все смотрят на меня как на провинившуюся.

- Ну, Ларис, - я затянул было банальные слова успокоения, но она меня не слушала.

- Сначала они пытались молчать. Несколько дней никто не возвращался к этой теме. Потом, уже когда Артём начал ходить, меня раз за разом начали поучать, советовать. Больше обращай внимания на мужа и так далее.

Она все-таки расплакалась. Я подсел к ней и неловко попытался обнять. Рыдающая девушка разрывала мне сердце, ведь я был невольной причиной её переживаний.

В ту ночь у нас была близость. Теперь без свидетелей и не один раз. Утром она ушла, а я понял, что окончательно закопал своё самоуважение.

***

В поселках нас раз за разом встречали тишиной и покорностью. Я шагал за рептилиями и Петром Алексеевичем, с удивлением разглядывая притихших жителей.

На всем пути не было и намёков на форпосты, заградительные сооружения или замаскированных патрульных. Никто не следил за возможным нападением. Странная организация обороны со стороны окопавшегося острова. Они ожидали атаки только с берега?

Мы шли расслабленно, ничто не предвещало стычек и ожидаемого мною кровопролития. Рептилии были безоружны, Пётр Алексеевич тащил, невесть откуда взявшийся, портфель – мирная экскурсия по заповеднику, ей богу. Благо все экспонаты зоопарка организованно встречали хозяев молчанием и поклонами.

На третьем уровне располагались мелкие селения с немногочисленными домиками. Нас встречали все жители от мала до велика, матери держали детей на руках и не выказывали никаких эмоций. Скорее в их глазах читалось облегчение, чем страх или уныние. Чуватин перекидывался фразами с мужчинами, трепал по голове детишек – вернулся старый друг, а не захватчик.

- Я всех их знаю, - пояснил Пётр Алексеевич. – Семейные посёлки моё детище. Я придумал, сам же и пролоббировал. Тут мы вырастим новое поколение людей.

В таком неспешном режиме мы добрались до основного поселка, в котором жили мои друзья. Я нерешительно переминался у дверей начальственного барака. Рядом не было скамейки или хотя бы бревнышка, сидеть на корточках не хотелось, в итоге я остался на ногах. По пути к Барону нас встречали жители, среди них были и мои ребята. Они стояли у своего сарая в полном составе и дружно смотрели в пол.

Слева от барака, рядом со мной толклись шотландцы. Они, как и раньше, держались вместе, о чем-то говорили и поочередно поглядывали на меня. Наконец братья решились приблизиться.

- Ты как, чувак? – на этот раз первым начал младший Макгроу.

- Сам не знаю, Ян, - мое включение в делегацию рептилий выглядело странно даже для меня. – Они прибыли в той части острова и взяли меня с собой.

- А мы тут видишь как, - вяло развел руками Оуэн.

- Как же оборона?

- Вчера Барон запретил сопротивляться. Вот мы и растерялись.

И правда, безынициативные бараны. Теперь я понимал, о чем полвечера талдычил Пётр Алексеевич. Даже шотландцы, уж до чего бойкие ребята, и то решили покориться. Всё население было на улице, люди с беспокойством посматривали на барак с руководством. Что может быть проще, чем закрыть их тут и сжечь? Да, другие рептилии будут мстить, но это и есть борьба. Хотя я тоже был треплом и ничего не делал.

- Ты как, дружище? – глядя на шотландцев, осмелели и подошли Миша с Пашкой.

- Нормально. Только разочарован, - я демонстративно оглядел запуганных жителей поселка.

- Ну да, ну да, - только и смог вымолвить Паша.

- Кто в лес, кто по дрова, старик, - добавил Миша. – Какое уж тут сопротивление.

- Мы скучали, - Паша набрался смелости, и мы наконец-то обнялись, как и положено старым друзьям.

- Вы знали, где я, могли навестить, - я не удержался от ехидной реплики.

Братья Макгроу не понимали наш диалог, чувствовали себя неловко в окружении русских и отошли в сторонку. Их место заняли подошедшие Потаповы и Вероника. Все были рады моему возвращению, интересовались самочувствием и бросали разные словесные банальности. Я также отделывался дежурными фразами и посматривал в сторону Рабиновичей. Лариса что-то внушала мужу, в конце концов, они тоже пошли к нам.

Мне резко стало не по себе. Рабиновичи быстро приближались, а ведь я ни разу не общался с Артёмом после того инцидента. С Ларисой же все было наоборот. Мне не хотелось объясняться и смотреть им в глаза. На моё счастье дверь барака приоткрылась, в проеме показалась голова Барона.

- Вас зовут, Семён.

Не раздумывая, я заскочил в сарай.

- Вот что, мой дорогой соотечественник, - без вступления начал Пётр Алексеевич. – На нашей планете началась война. Сначала рвануло на Корейском полуострове, это было четыре дня назад. Сейчас ударами обмениваются все крупнейшие державы, и мир людей погрузился в хаос. Рептилии хотят жить на этой планете, но сейчас вся экосистема под угрозой, поэтому принято решение об активных действиях.

- О чем именно речь?

Мне не очень то и верилось этому человеку. Его авторитет в этом месте был непререкаемым, но я не собирался соблюдать субординацию и твердо решил ставить все слова под сомнение.

- О войне, конечно же. Мы хотели сделать все аккуратно, через пресную воду обеспечить вымирание человечества…

- Отравить?

- Не перебивай, - он впервые повысил голос. – По сути да, отравить. Но не все источники подготовлены. Есть специальные химические составы, они быстро растворяются, но для основного ущерба населению достаточно. Потом уже плановая зачистка и прочие скучные дела. Атака уже произведена, ты повлиять ни на что не можешь, так что не храбрись и не придумывай себе ненужного геройства.

Пётр Алексеевич перевел дух и продолжил:

- Это было вступление, здесь ты ни на что не влиял, а теперь я готов предложить тебе выбор. Ты можешь остаться здесь. На этом острове семнадцать с половиной тысяч человек.

Чуватин сделал паузу, дав мне возможность переварить внушительную цифру. В этой долине разместили не больше тысячи человек, логично предположить аналогичные поселения за той самой пустыней, которая отделяла нас от остального острова.

- Есть и другие острова, - продолжил учёный. – Везде немного разный профиль. Это место, метко прозванное Вавилоном, по сути, экспериментальный заповедник. Почти никто не контролирует население, интересно посмотреть на ваше поведение без правительств и прочих лидеров.

- Вы совсем не отождествляете себя с людьми?

Я бросил эту фразу с максимальным презрением, этот человек говорил о нашем роде как о букашках сомнительной ценности.

- Почему же? Я себя представляю одним из лидеров возрожденного человечества. С меньшей популяцией и амбициями, а также несравненно менее пагубным влиянием на окружающий мир. Сегодняшние люди достигли потолка, дальше только войны. И заметь это не выдумка, мировая катастрофа началась отнюдь не по инициативе рептилий. Можешь ли ты поручиться, что этот конфликт затухнет и не будет других? Что религиозные фанатики будут мирно пить кока-колу и мечтать о покорении Марса?

- Прошу вас вернуться к вопросу выбора, - я не хотел вступать в дискуссии.

- Конечно. Так вот этот остров из-за своей специфики не особо интересен высшим существам. Люди будут предоставлены сами себе. Вот, например, месье Барон, - Чуватин показал на темнокожего старосту, - постарается сохранить власть. Он будет опираться на миф о поддержке своих притязаний рептилиями. Это забавно.

Мы говорили по-русски, и Барон глупо заулыбался, услышав своё имя, но не понимал сути разговора.

- Вы хотите предложить мне лидерство?

- Нет, конечно, нет, - Пётр Алексеевич рассмеялся. – Тебя съедят тут, ты слишком мягкий. Без обид, но кем ты был в России?

- У меня сеть кондитерских, - стало неловко за свою гражданскую профессию.

- Ну вот. Ты сам всё понимаешь. На острове много бывших военных, людей совершенно разных характеров и судеб. Лично я делаю ставку на какого-нибудь сержанта, который сколотит небольшую банду единомышленников и захватит весь остров. Тебе же я предлагаю приблизиться к рептилиям. Это почетно и в высшей степени захватывающе.

- Хотелось бы конкретики.

- Пожалуйста, - ученый был в приподнятом настроении. – По всему миру будут проводиться операции, это неизбежно. В состав групп должны входить люди. Цели разные, от разведки, то переговоров. Тебя придется апгрейдить, но ты не первый, половину операций я на себе опробовал.

- И я буду воевать с людьми? Смешно.

- Тебе воевать не надо. Ты так сказать поддержка. Я не прогнозирую стычки дольше, чем на шесть месяцев, потом можно говорить о дальнейших перспективах.

- Почему такая честь именно для меня?

- У тебя хорошее здоровье, лёгкие. Кроме того, ты спас рептилию, это во многом поощрение. Тебе кажется эта идея преступной и аморальной, а рептилии омерзительными и вообще фу-фу. Но это ты ещё йеклей не знаешь!

Пётр Алексеевич рассмеялся, и его поддержали рептилии, до этого беззвучно стоявшие рядом.

- Йекли?

- Что-то вроде младших братьев рептилий. Они как для людей шимпанзе. Поумнее конечно, но всё же. С ними тоже есть проблема, они чертовски быстро размножаются и взрослеют, но мы их контролируем и используем как пушечное мясо. Только никому не говори, - Чуватин сгримасничал, будто поделился тайной философского камня.

- И когда приступать? - я смотрел на него как солдат на вошь, по крайней мере, задумывал именно такой взгляд.

- Завтра отплываем.

- Я подумаю, - бросил я вызывающе и быстро вышел из помещения.