Ну, здравствуй, перестройка!

Глава 18

Открыв калитку ворот, вижу, что таких гостей я и не хотел бы увидеть!

Милицейский бобон! Участковый, явно с бодунища, с ним два мента, скорее всего, из района — грузный капитан и водитель-летёха. Я сразу понимаю, откуда у этого визита растут ноги, неясно лишь — кто меня сдал?

— Собаку привяжи, — опытно просит участковый и поясняет своим коллегам: — Там такая псина, не дай бог!

— Бога нет, — морщится капитан и повторяет просьбу участкового: — Привяжи, поговорить надо.

Привязываю пса и индифферентно сообщаю никому и всем сразу:

— Без ордера на обыск нельзя заходить во двор.

— Умный ты, я посмотрю, может у нас есть ордер и на обыск и на твой арест, — говорит летёха.

— Скворцов, помолчи, — недовольно произносит капитан. — Ну что, сам отдашь или искать придётся?

— Сам! Скажите что, и отдам, — я делаю тупой вид, что с моей мордой не составляет труда.

— Пистолет давай, Толя, — устало вздыхает участковый, которому неприятна эта ситуация, да и вообще неприятна работа таким ранним утром.

Достаю из кармана куртки пистолет-зажигалку и отдаю участковому, менты при этом напряглись, а водила даже на кобуру руку положил. Скорее всего, и пистолета-то там нет, не те времена сейчас.

— Так это зажигалка! — разочарованно выдыхает капитан. — Импортная! Конфискую.

— Это подарок, от девушки, — сурово возражаю я.

— Да хоть от бабушки твоей, — отмахивается капитан.

— Капитан, ты не очумел? Тебе кто мою бабушку разрешил немытыми руками трогать? Да она, таких как ты гнид, сотню убила, хочешь сто первым быть? — зверею я.

— Николаич, отдай, — вмешивается участковый, знающий мою бабулю и отца.

Конфликтовать с последним участковый явно не хочет, охраны-то у него нет, а потом докажи кто тебе челюсть сломал в темноте.

— А сейчас поподробнее, значит, твоя бабушка меня может убить? А как? Зарежет или застрелит? — смеется капитан, разглядывая мою, а как считает он, уже свою, игрушку.

— Застрелит, конечно, — удивляюсь я, они, что не знают к кому ехали?

— У неё дома винтовка наградная, она снайпером была, фронтовичка, — поясняет участковый. — И это… если не хочешь проблем с обкомом КПСС лучше отдай зажигалку.

— А? — капитан растерянно отрывает взор от пистолетика и удивлённо смотрит на местного похмельного представителя власти.

— Николаич, я тебе потом расскажу, отдай, — настаивает мой защитник, ещё помнящий, очевидно, как я спас второго секретаря КПСС.

Ну не спас, а помощь оказал.

— Извини про бабушку, — говорит капитан, отдавая ствол. — Не знал, что она фронтовичка, у самого отец воевал.

— А кто вам про пистолет сказал? — прощая, немного ворчливо спросил я.

— Драка вчера была между общагами, человек десять задержали и один из задержанных, бухой шабашник, рассказывал своему другу в КПЗ, чего он с работы сбежал. Мол, испугался, что ты его застрелишь, — пояснил капитан.

— Уже была? — невольно вырвалось у меня. — А там школьник никакой не пострадал?

— Толь, дай воды попить, — просит участковый, не обратив внимания на мой вопрос.

— Я в машине, — сказал капитан участковому, залезая в салон бобика.

— Спасибо, — напившись на кухне «чайного гриба» говорит участковый, — я так и понял, что путает что-то черт этот задержанный, откуда у тебя пистолет, да сам видишь, этим двум с района видимо делать нехер.

— Может, поправите здоровье? — я достаю остатки коньяка и вижу, что моё предложение в тему.

— Вот за это спасибо! — выпивает последние грамм сто пятьдесят коньячка земляк. — Ты с Архаровой осторожнее, батя её вернулся из академии с новым званием. Да они уедут скоро отсюда, нет для него должности здесь.

Участковый ушёл, заставив меня ломать голову, откуда ему известно про Верку. Вроде и бухает, а всё знает. Делаю зарядку, далее прополка на огороде сорняков, потом продажа молока и, наконец, вот оно — безделье! Часа три-четыре! Хотя нет, мопедом же хотел заняться. Потом вспоминаю, что привез с собой видеокассеты, даже не смотрел какие, Аркаша сунул уже перед самым отъездом. Дорого обошлись, хотя уверен, Аркадий мне по себестоимости их отдал, он бы и из своих докинул, если надо. Зря его задницу спасал что ли? А прошлый год уж очень удачный вышел на фильмы! «Любовь и голуби», «Жестокий романс», «Формула любви»! Они все шли в прокате, но посмотреть их можно и ещё разок точно. Включаю последний фильм и пара часов в минус!

Вечером иду в гости, не понимая, а, собственно, зачем? Верку увидеть? Да сто лет бы её не видеть! Её папу, подполковника милиции? Или маму, начальницу в ОРСе? Тем не менее, обещал. Меня ждут, судя по запаху пирога, доносящемуся откуда-то из кухни. Дверь открывает отец в строгой белой рубашке и здоровается как со взрослым, за руку. Выглядит он добрее, чем ночью, может, кому звонил насчёт меня? Вообще, не зря и пришёл! На столе стоят огромный открытый клубничный пирог, рыба в кляре, салаты, котлетки, пюре картофельное в одной большой тарелке, ну и солянка. И это ещё не всё, Вера Архарова с недовольной физиономией английской королевы, которую посетил идиот премьер-министр — чудо как хороша. Простое синее платье до колен с открытыми плечами и спиной сидит на ней как влитое, отчего её юное тело прямо требует от меня, — «Чего ты ждешь? Действуй!» Мотаю головой, сбрасывая вожделение, а по лицу одноклассницы заметно, что ударом своей красоты она довольна.

— Я своим пояснила всё, и за что извиняться пришла тоже, и спасибо, что до конца не раздел, — ехидно говорит она. — Ты это…, скажи, что я у тебя выпила, ладно?

— Сама разделась, и в мыслях трогать тебя не было, — отрицаю факт посягновения на её невинность я. — Скажу.

— Да? — Верка новостью удивлена, но положение спасают родители, зашедшие в комнату. Папа с двумя бутылками винца, и мама с вазочкой шоколадных конфет.

— Ну, Толя, расскажи как ты в Венгрию ездил да на форуме комсомольских инициатив был, — явно желая произвести эффект, спросил Николай Николаевич, после того как мы выпили за встречу. Они с маман выпили вино, а мы с Веркой сок. Рассказать? Да без проблем! Он чего, думал меня удивить своей информированностью или всерьёз решил, что я буду «бекать» и «мекать», как Толик до моего попадания в его тушку? Посидели неплохо, покушали, поговорили, в основном говорил я, а под занавес отец меня удивил.

— Что ж, парень ты неплохой, не буду возражать, если с Верой дружить будете, хотя, как это делать в разных городах, не представляю. Но с одним условием! — поднял палец вверх.

Неужели сейчас скажет, чтобы внуков ему настрогали побыстрее?

— Дочку больше не спаивай! — завершил мысль Николай Николаевич.

Приехали! Верка тоже закатывает глаза. Прощаемся.

— Ты это, заходи, если что, — с интонациями волка из мультика, говорю я Вере, сыто поглаживая своё пузо.

— Завтра и приду, когда там у тебя дойка коровы? — удивляет она первый раз.

Второй раз удивила, поцеловав меня взасос, сил сопротивляться, не было, я лишь ухватил её за пятую точку.

У ворот уже топчется Кондрат.

— Давно ждёшь? — спрашиваю я.

— Я к тебе с ночёвкой, хочу фильмы досмотреть, — очевидно не услышал мой вопрос друг.

— Заходи, — радушно предлагаю я.

Стук в калитку был очень деликатный. Проспал, конечно.

— Я пока с соседней улицы заберу бурёнок, решил тебя заранее разбудить, — поясняет пастух, показывая, что мои инвестиции в его финансовую независимость от жены поняты и приняты с благодарностью.

Верка пришла днём, нарядная, в красном платочке и с узелком в руках!

— Привет, красная шапочка, а что в узелке? — шучу я.

— Пирожки, — Верка по-хозяйски целует меня в щёку.

— А с чем они? — немного теряюсь я от её напора, ибо лапать и приставать — это моя роль!

Э-э-э… — тянет гостья, скорее всего, и не зная с чем пироги.

— С начинкой? — помогаю ей я.

— Ага! — смеётся она и пытается подтолкнуть меня в сторону крыльца.

Дома пьём чай с пирожками с маком, мои любимые, между прочим! Видик Вера смотреть не захотела.

— Вот так и получилось, Костик меня любит, и я его, а папка против. Костик как в мае пришёл с флота, уже два раза в милицию попадал, — так что официально — я с тобой, будешь писать мне раз в неделю, а сама тихонько буду с Костей, пока восемнадцать не исполнится, — безрадостно обрисовала мне всю картину целиком малолетняя интриганка.

Она меня огорчить думала? Да щас.

— Что делать будем? Кино смотреть ты не хочешь, может, в баню сходим? — шучу я.

— Сходим. Ты со своей коровой, как приведут, а я с Костей. Я к нему сейчас иду, меня к тебе до вечера отпустили, — собирается уходить Вера.

— С детьми там не затягивайте, — криво шучу я на прощанье.

— Разберусь, — Вера широко открывает калитку, и мы видим на входе Фаранову!

— Привет, Вер, ты уже уходишь? Привет, Толя! Я в гости! — улыбается Алёнка.

Выглядит она… по-другому, не как Вера. Вера — это такая вот шикарная машина, вроде новенькой «Волги», а Алёнка… это тоже красивая машина, но импортная и удивительная своей неместной красотой. Она за год округлилась в нужных местах и Верке, первой красавице школы, ничем не уступает.

— В баню пришла? — язвит Архарова.

— Баню! Толя, ты баню топишь? Я бы попарилась! Побьёшь меня веничком? — Алёнка заходит и целует меня в щёчку.

Архарова злится, и почти как уходить передумала даже!

«А девочки между собой в ссоре!» — понимаю я.

Лично мне с этой ссоры плюсом попадает поцелуй от Верки, и злится теперь Алёнка.

Наконец мы остаёмся одни, и я в раздумьях — то ли идти баню топить сразу, то ли сначала чай попьём.

— Про баню — шутка! Я просто эту задаваку не терплю, Олегу моему голову заморочила совсем! — сразу поясняет Алёна.

Олегов у неё, как я помню, два брата, старший и младший. Визитершу не перебиваю, вижу, что дело серьёзное у неё, вон как мнётся.

— Чаю? — предлагаю я.

— Давай, — машет руками грустная Алёнка.

— Что-то случилось? — не выдержав, спрашиваю я, ибо сидим и тупо шваркаем уже третью чашку чая.

— Толя, можешь мне занять рублей двести? Только я отдам нескоро, — собравшись духом, спрашивает подружка.

— Кто-то заболел? — сразу настораживаюсь я, так как помню, что жить ей года два осталось, ну может, три.

— Шантажируют меня, — заливается слезами девушка.

«И этой от меня что-то надо», — мелькает и исчезает легкое недовольство в моих мыслях.

— Рассказывай, — требую я.