Черт! А мне такой сон снился, я во сне обнимался с девушкой, похожей на Орнеллу Мути в юности. Причем даже пуговички на джинсах я уже ей расстегнул…
Нехотя одевшись, иду в коридор и стучу в дверь. Открывают сразу, настежь распахивая дверь, так что я сейчас вижу и рыдающую на кровати Синицкую, и очень легко одетую Ленку в дверях.
— Лена, ты хоть грудь прикрой, — попробовал усовестить красотку я.
— Что ты там не видел, — хмыкнула она и тут же прикрикнула на Бейбута. — А ты брысь! Чингисхан недоделанный! А то глаза сломаешь, или я тебе их выцарапаю.
Легкое дуновение ветра от закрывающейся двери моей комнаты, показало, что Бейбут решил не проверять свою удачливость. При всей свое драчливости бить девочек он категорически не умел и не хотел учиться, чем Ленка и пользовалась, шпыняя его, то за грязные следы в коридоре, когда Бейбут забывал вытереть ноги о коврик на входе в общагу, то за размазанную зубную пасту на раковине в умывальнике. Последний раз ему досталось по спине мокрыми трусами, которые несчастный сосед забыл в душе после постирки.
— Оля, ты чего плачешь? — спросил я, отчего Синицкая зарыдала ещё громче.
— Ой, Оль, хватит реветь, а? — раздражённо сказала её соседка, накидывая всё-таки халат на плечи.
Я облегченно выдохнул, смотреть на девицу в одних трусиках после такого сна нелегко.
— Итак, что случилось? Дома что-то? Ты заболела? Парень бросил? Парень обрюхатил и бросил? — накидывал версии я, следя за реакцией плаксы, ведь Ленка по-прежнему зло молчала.
После слов о беременности Ленка хихикнула, а Синицкая, прервав плач, возмущённо уставилась на меня.
— Похитили! — наконец соизволила вымолвить она.
— Так! Уже теплее! Что похитили? Твои лучшие годы? — решил продолжать шутить я.
— Деньги у неё украли, всю стипуху, порезали сумку и вытащили кошелёк, — наконец раскололась соседка.
Синицкая в подтверждении слов подруги показала потасканную зеленую сумочку с разрезом сбоку.
— А когда это случилось? — не понял я, посмотрев на часы, показывающие почти двенадцать.
— Днём ещё, я в город ездила, а заметила только перед сном! — неожиданно внятно и без всхлипов произнесла Оля. — Там все мои деньги были!
— Много? — спросил я, уже приняв решение.
— Тридцать пять рублей двадцать копеек, хорошо, что я тебе на подарок успела рубль отдать, — ответила девушка и в испуге зажала рот руками, глядя на закипающую Лукарь.
— Да! Подарок тебе будет от всего нашего курса, какой — не скажу. И не дай бог не обрадуешься, когда дарить будем! — с вызовом сказала Ленка, встав с кровати и уперев руки в бока, отчего незавязанный халатик опять распахнулся, обнажив красивую грудь.
Впрочем, радовать меня больше не собирались, и халат был моментально завязан чуть ли не тройным узлом, отчего обнажились ноги. На ноги мне смотреть разрешили.
— Спасибо за подарок, не стоило заморачиваться, — смущённо сказал я, не ожидая такой внимательности от своих однокурсников, — так я что хочу сказать, сумку я тебе новую через Аркашу достану уже завтра, а деньги — это ерунда, что тебе родители, не помогут что ли?
— Не помогут, — отрицательно качнула головой опять Ленка, мама у неё заболела, а папу недавно посадили.
Синицкая же сказала:
— Обойдусь без сумки, эту можно заделать, тут заплатку поставить, надо только кожу подобрать.
— Это кожзам, — поправила её соседка.
— Ну, неважно, я починю, — упрямо мотнула головой Синицкая.
Я решил не заморачиваться на уговоры, когда сумка у меня будет в руках, я уж уговорю взять подарок, опыт имеется. Быстро иду к себе в комнату, там меня встречает любопытный Бейбут.
— Ну что там? — возбуждённо спрашивает он.
Я вижу стеклянный стакан на кровати и понимаю, что он пытался подслушивать.
— Ой, да ерунда, Синицкая расстроилась, что у неё парней меньше, чем у Ленки, — махнул рукой я, ища десятку в осенней куртке. Была у меня там заначка.
— Да? — растерялся сосед, и тут же выдал себя вопросом. — А кого похитили?
— Потом расскажу, — мстительно сказал я, идя на выход.
А вот нефиг подслушивать, научил его на свою голову.
— Это же я тебя разбудил! А ты! Ну, скажи! — услышал я упрёки в спину от возмущенного мальчишки.
— Вот чирик, подарок тебе на день рождения! Хотел купить что-нибудь, да лучше деньгами теперь тебе отдам, — сказал я, укоряя себя за мягкотелость.
Синицкая на моё удивление деньги взяла, тем более её соседка насмешливо сказала:
— Бери, Оль, он богатенький Буратино, мне вот уже рублей на сто подарков сделал, не меньше.
И вправду ведь, до хрена я Ленку балую, надо прекращать.
— А чего вчера не подарил? Оно же вчера было? — удивила меня Оля. — Так неудобно, я тебя даже на тортик не позвала.
Я растерялся, у неё вчера день рождения был? Нет, надо завести ежедневник, и записывать туда все планируемые дела, в том числе и когда кого поздравлять.
— Ещё двенадцати нет, значит, успел, ты уж извини, зато сейчас поздравляю — скомкал неловкость я.
— Может, ты её на свое день рождения пригласишь? — спросила вдруг Лена.
— Да какой там день рождения, поставлю конфет в столовой для всех, пусть с чаем попьют, — сделал вид, что не понял, про что говорит Ленка.
Вот оно мне надо на съёмную хату звать Синицкую, она же всем растреплет, что там будет происходить, а планируется бухач и секс, как минимум, ну и танцы. Катя из санатория не расскажет, парни тоже, продавщицы тем более. А Ленка? А Ленка — не трепло, в основном из вредности, но будет молчать. Я её уже изучил. Даже сильнее чем хотелось бы.
Дома пришлось расколоться и рассказать Бейбуту всю историю с кражей в автобусе. Сосед меня удивил, он достал потрепанную треху из кармана брюк и метнулся к соседям, вернулся довольный, без трёхи, но с красными ушами. Видно, дверь открыла опять Ленка.
— Порядок! Извинился, что не отдал сразу подарок, соврал, что хотел купить тушь, поверила, вроде… Синицкая в смысле поверила, Ленка — точно нет, — сказал он.
Утром, на завтраке, я напряг Аркашу насчёт сумки, и он подогнал её уже сразу после занятий.
— Иди, дари Синицкой, у неё вчера днюха была, — сказал я, собираясь на тренировку, — и, видя его растерянность, добавляю: — Деньги я тебе отдам после тренировки, сейчас опаздываю.
На тренировке я отработал по-чемпионски, с удовольствием ощущая, как наливаются усталостью нагруженные мышцы. Причем, тренер ушел с половины тренировки к зубному врачу, а меня оставил за старшего проводить занятие. Я уделил внимание работе ногами, с этим у многих плохо, а без ног боксёр — не боксёр, а груша для битья.
— А у тебя интереснее даже получаются тренировки, — польстил Бейбут, когда мы после душа сушили головы.
Весна весной, но простыть можно — как нечего делать. Я никого не отпустил на улицу, пока не обсохли. Авторитет у меня уже был незыблемый, и слушались даже парни под двадцать лет.
По дороге в общагу зашли в универсам, ещё раз перетереть с девочками.
— Вы же воскресенье отдыхаете? — утвердительно вопросил я.
— Да, продуктовый на первом этаже работает, а мы отдыхаем, — подтвердила Таня.
— Откуда вас забрать? Я на такси приеду, чтобы вы, красивые, по автобусам не терлись, — спросил я.
— Повезёт кому-то, такой кавалер заботливый, — поощрительно улыбнулась девушка, диктуя адреса.
Маши видно не было, или занята чем или показываться не хотела на глаза, и я, покрутившись, ушёл, оставив Бейбута любезничать с подругой.
В общаге меня ждал сюрприз, приехал КАТЭКовский комсомолец и будущий крупный бизнесмен Зырянов.
— Проблемка у нас нарисовалась, — озадачил он меня в кабинете у Николая Сергеевича.
— Что такое? — постарался озаботиться я, не сильно, впрочем, переживая, ведь Ким озадаченным не выглядел.
— В поселке-спутнике города Шарыпово мы построили школу, осенью будем принимать туда детей, — начал Зырянов.
— Это в Родниках? — попытался блеснуть знаниями я.
— Нет, это в Дубинино, поселок угольщиков. Так вот, формируем уже классы, и выяснилось, что у нас не хватает букв алфавита для первых классов! — изумил меня Зырянов, а умница Ким лишь хмыкнул на такой пассаж.
— Букварей нет? — не врубился я.
— Не так сказал, детишек так много, что уже сформировали тридцать три первых классов. То есть уже есть даже «первый а штрих», «первый б штрих», некоторые буквы, вроде мягких и твердых знаков, не используют, — рассказывал комсомольский вожак КАТЭКа. — Причем десятый класс в шестой новой школе будет всего один, а первых уже вон сколько, — пояснил мужчина и по-простому добавил: — Комсомольцы попереженились и детей понарожали, почти одновременно, ведь на стройку в один год приехало несколько тысяч человек. Там и на следующий год будет такая же проблема, и не только со вторым классом, который сейчас первый, но и с новыми первыми. То есть проблемы будут расти с каждым годом, лет пять, минимум! Очень много детей маленьких, а школы всего две.
— Так шестая же новая, почему две, а не шесть? — попытался сообразить я.
— Пятая и новая шестая — это в Дубинино, остальные — в Шарыпово, — несвязно пояснил Зырянов, хотя я понял. — Из положения мы вышли, закрыли музыкальную школу и сделаем в ней обучение в три смены, так, что справимся.
Я был не согласен с тем, что закрыть музыкальную школу в поселке, наверняка единственную, и учиться детишкам семи лет в три смены — это выход из положения, но промолчал.
— Беда в том, что дома там временные, деревянные шестнадцатиквартирные, типовой постройки двухэтажки. И горят они ровно семнадцать минут, как спички. Уже несколько таких сгорело. И в таком доме дети будут учиться! — подходил к сути вопроса рассказчик.
— А почему не строить из панелей? — не понял я. — В Шарыпово все дома панельные же.
— Дорого, фондов мало, но заменяем дома, конечно, например, по улице Комсомольской будем трехэтажку панельную строить. Да я не об этом! Нужно организовать дежурство ежедневное в этой школе, боюсь случится что — учителя не справятся. А если там будет человек пять сидеть постоянно дежурных, да обходить школу, то надёжнее будет, — пояснил Зырянов. — Но пять человек, да без дела, а кто им платить будет? Да ещё и следить, чтобы они от безделья не бухали. Вот и прошу помочь, разъяснить по ячейкам важность этого вопроса и подобрать непьющих, ответственных кандидатов. На зарплату им тоже можно всем скинуться, на среднюю.
— Хреновая идея. Дети есть дети, с ними и так хлопот много, а первоклашки — тем более, надо строить ещё школу, — сказал я и, видя возмущенное лицо Зырянова, добавил. — Знаю, строите, но сейчас выход такой: в этой школе в три смены другие классы разместить, начиная с шестого, где дети постарше. А первоклашек — в новую школу. Только так!
— Все равно мест не хватит! — прикинул в уме комсомольский вожак.
— В Шарыпово возите каждый день на автобусе, тех, кому не хватит мест, — неожиданно поддержал меня Ким. — Уплотните там школы.
— Трудно будет уговорить наш отдел образования, — думал вслух Зырянов.
— А вот с этим мы поможем, как ваши шефы! Кто там у вас решает эти вопросы? — я без спроса взял ручку на столе директора и приготовился записать фамилии на ладошке, ибо бумаги я трогать остерёгся. — Прямо сейчас решим, если надо, я и к Федирко поеду, знал бы про такую проблему, вчера бы дождались его возвращения.
— Съездим, — коротко кивнул Ким, по-моему, удивив просителя.
За себя я никогда просить не любил, зато за других просил без проблем.