Ну, здравствуй, перестройка!

Глава 42

Конфликт сразу увял. Мне стало стыдно за то, что мы перед этой австралийкой (как выяснилось) устроили драку. Вот ей будет что потом дома порассказать, а моему визави стало страшно после моей двоечки.

— Мышки очень любят мёд, — вопила девушка с русским именем Ленка, заменяя одно животное на другое.

— Почему? Кто поймёт? — поддерживали мы её.

Прооравшись и отбив у захватчицы свою койку, я решил всё-таки дать своему тезке возможность остаться наедине с девушкой. Лопух этот у меня ещё и презики стрельнул. Дал ему парочку, а то ещё залетит подруга, будет вспоминать потом СССР. А что? Дети фестиваля, как и дети олимпиады во всех странах были! Хе-хе.

Спускаюсь вниз к ресторану. На удивление — на входе нет никого и, мало того, есть свободный столик, небольшой. Скорее всего, посетители только что ушли. Только сел, как около меня возник парниша с табличкой «мест нет». Без слов её ставит перед моим носом. За мной с интересом наблюдает подвыпивший мужик лет сорока, сидящий за соседним столиком, со значком форума, и в таких дорогих часах, что становится ясно — деньги у него есть. Мужик сидит в компании двух так ярко и безвкусно размалеванных девушек, что становится понятно, что это мои согражданки, ну и четвертым сидит седой дядя — репортёр. Это видно по его бирке на шее, которая иногда выглядывает, когда дядя перестаёт клевать носом и поднимает подбородок.

Я не теряюсь, а изображаю перед официантом иностранца. Спрашивая на английском — чего, мол, за табличка на столе поставлена. Взгляд халдея теплеет, он что-то пытается выяснить у меня на плохом английском. Сука. Проверять он меня будет! Якобы радуюсь, что есть возможность говорить на своем языке и тараторю как сумасшедший. Официант точно ничего не понял, а вот мужик за соседним столиком похоже выкупил, что я не на родном языке говорю, и даже порывается что-то вякнуть. Я быстро перешёл на немецкий, и пьяненький сосед захлопнул рот. Пусть думают, что я немец, который с официантом пытается говорить на английском. Короче, сосед пока не может определиться что я, и кто, и не находит ничего лучшего, как подсесть ко мне с этим вопросом.

Заказ я уже сделал, разумеется, без спиртного, чем разочаровал официанта.

— Совет Юнион! — доверительно шепчу гостю, подмигивая.

— Фак Шит! — шлёпает себя по ляжкам веселый дядя.

Знакомимся, дядю зовут Ян Севелин, он из британских угольных профсоюзов, лично знаком с Хуан Антонио Самаранчем. Завтра будут вместе давать старт какому-то там забегу. Ян рассказывает мне совершенно уникальную историю из области угольной отрасли Великобритании. Я даже не слышал про это раньше.

Экономический кризис, сокращение производства в черной металлургии, конкуренция со стороны более дешевого импортного угля привели к решению Маргарет Тэтчер закрыть ряд нерентабельных шахт, что повлекло бы к увольнению 20 тысяч шахтеров из почти двухсот тысяч. В марте прошлого года этот план был оглашен, после чего Национальный союз шахтеров призвал к забастовке все шахты страны. Маргарет Тэтчер подтянула полицейские силы для борьбы с забастовщиками. В начале этого года среди шахтеров начался голод. Ян обратился за помощью в международные профсоюзные организации и в шахтерские профсоюзы многих стран — в частности, и в профсоюз горняков СССР. Кузбасские шахтеры даже отработали три дня в пользу братьев по классу. Всё напрасно, в марте этого года шахтеры вынуждены были вернуться к работе без каких-либо условий. Около 20 тысяч шахтеров было уволено. Полиция произвела десять тысяч арестов, полторы сотни шахтеров были приговорены к длительным срокам тюремного заключения, были и погибшие во время уличных боев. У семьи Яна две шахты во владении, с трудом удалось их отстоять. Это он уже между делом заметил.

— Продавать их надо, прикроют добычу, — посоветовал я, помня, каким путем будет развиваться на Западе угольная отрасль.

— Это не мне решать, отец, очень упёртый у меня, — усмехнулся Ян. — Да и нет нормальной цены.

— Тут я не советчик, — признался я. — Но лучше не будет. Наш уголь, например, или китайский будет дешевле всегда.

— Я сюда приехал не один, а с тремя шахтёрами, молодыми парнями, которые потеряли работу, да журналиста ещё привез за свои деньги, — Ян кивнул на почти уснувшего представителя прессы.

— А девушки? — заинтересовался я, видя как у одной из них проснулся интерес ко мне, ведь разговаривали мы на родном языке Яна, и я вполне мог сойти за иностранца.

— А! Матрёшки! — махнул рукой Ян.

— Что? — не понял я.

— Работают в павильоне каком-то матрёшками, — пояснил дядя. — Сами напросились с нами пойти.

Принесли мой заказ, и я принялся поедать его. Оказывается, я здорово проголодался. Разговор с темы классовой борьбы незаметно перешёл на девушек, тут Ян заметил, что русские девушки — самые красивые в мире. Потом на другие увлечения, среди которых у Яна оказались компьютеры! У него дома стоят две персоналки, «Лиса 2» от «Эпл», которую он купил за четыре тысячи баксов, и «Макинтош 128» от них же, но подешевле. И Ян очень жалел, что не был в Нью-Йорке на недавней презентации новой персоналки — какой-то «Амиги», про которую я и не слышал. Я попытался донести зачем-то до него мысль, что деньги можно неплохо делать на программном обеспечении, ведь уже осенью выйдет первый «Виндовоз», это я помню точно, ведь в прошлой жизни через год я уже работал на его ворованной версии в Новочеркасске. Но Ян, так насмешливо посмотрел на меня, сказав, что лучше он и дальше будет добывать уголь, что я сдулся. В самом деле, сидит пацан, и всякую ересь вещает. Неожиданно это меня разозлило.

— Лучше добывать золото, чем уголь, например, в Швеции недалеко от города Шеллефтео, — высказался я и задумался.

Было оно уже открыто или нет? Я работал на этом объекте в нулевых, и помню цифру 88 на эмблеме управления рудником, вроде как дата начала добычи. До этого надо было ещё провести буровые работы, собрать данные и принять решение. То есть прямо в этот момент, возможно, это месторождение ещё ищут, а может и уже нашли. Я даже название компании помню как вчера:

— Terra Mining AB, — вслух сказал я.

— Знаешь, это было бы смешно, если бы не название компании, у меня там работает кузен горным инженером, и они ищут золото в том числе, — помолчав, трезво сказал Ян. — Откуда ты знаешь?

— Зачем мне вам это говорить? — удивился я.

— Хорошо, вот мой адрес, найди меня вечером завтра, я до этого времени постараюсь связаться с братом, — Ян достал блокнот и паркер и написал номер комнаты и гостиницу, где он живет.

Однако! Гостиница «Космос», а это Люкс-категория!

— Не знаю, как со временем будет, — честно сказал я, ибо и так раскрылся зря, ведь пояснить источник знаний не смогу.

— Подарок, — Ян протянул мне золотой паркер.

«Взятка, — догадался я. — Дурак, я, что ли отказываться, да и свидетелей разговора нет».

— Что-нибудь ещё? — появился официант рядом со столом.

— Счёт тащи, — сказал я на родном ему языке, заставив того возмущённо вытаращить на меня глаза.

Ян захохотал и предложил составить им компанию и дальше. Я благоразумно отказался, и вскоре мы простились.

Подойдя к своей двери, понял, что домой мне ещё рано. Крики отмороженной австралийки были слышны и через дверь. Кстати, а ведь и в Австралии золота много, одна золотая миля чего стоит. Там, причем, разрешено добывать даже частным лицам, нужно лишь получить лицензию, а они в каждом штате свои.

Я глубоко задумался. А ведь полно месторождений, на которых я не работал, но которые будут скоро открыты, чего я на советских рудниках зациклился? Мои знания можно уже успешно продавать. В той же Австралии есть рудник, где идёт добыча открытым способом, то есть недорогая, а ещё я знаю про месторождение алмазов в Канаде — «Дайавик». Оно точно открыто после девяностого года. Там и место приметное в акватории озера, на небольшом острове. Ну как небольшом — километров двадцать квадратных. Сами кимберлитовые трубки, коих на острове четыре, занимают всего несколько гектар площади. Но найти можно! Там, если память не подводит, больше сотни миллионов карат алмазов. Срочно. Срочно! Надо делать ревизию своих знаний. И ведь умный мужик был (а сейчас умный пацан), а такой способ разбогатеть и не осмыслил. Жду, как идиот, девяностых.

Охи и ахи, и прочий любовный шум затих, пока я себя ругал. Стучусь рукой, потом ногами и кричу:

— Толя, открой!

— Друг, погуляй ещё часик? — в приоткрывшуюся щель я вижу просительную физиономию музыканта.

— Вы мне мешать не будете, и время уже позднее. Девушку не потеряют? — нахально отодвигаю соседа и захожу в комнату.

Опять бардак, полуголая Ленка сидит на моей, кровати, прикрываясь чем-то, по виду, наволочкой. Слава богу, не моей, и кровать мою не расправляли. А вид у неё пикантный!

— Ленка! Стендап! Ситдаун плиз, — я указываю на стул.

Ленка не спорит, и, сверкнув голой попой, плохо прикрытой материей, ибо надо ещё и скрыть груди с татушками, садится на стул, разглядывая меня с интересом. Вторым после кого-то мне быть не хочется, да и сосед может обидеться, а мне с ним ещё жить.

Душ, раздеваюсь и спать. Соседи уже опять вовсю возятся на своей койке, слышны смешки, писки. Под этот шум я засыпаю. Вроде как ночью меня пытались разбудить, кто-то трогал руками, хотя, надеюсь, не кто-то, а Ленка, иначе соседа буду убивать. Я отмахнулся и продолжал видеть яркие сны, в главных ролях там — две давешние матрёшки.

Приснится же такое! И ведь не смотрел в их сторону, да не понравились они мне, а приснились в эротическом сне! Наверное, музыка навеяла. Или звуковое сопровождение по соседству. Музыкант спит, и по пустой бутылке водки на тумбочке ясно — ему утром будет хреново. Прислушиваюсь — в душе плескается вода. Значит, Ленка ещё тут, хотя оглядев взором комнату, вещей её не нахожу.