О бедном монахе замолвите слово.

Глава 10

Как мне напрасно начало казаться, делать в Дунху нам было больше нечего, и настала пора отправляться дальше. Чем мы и собирались заняться. Нашли недорогую гостиницу, и в планах было хорошенько выспаться чтобы утром отправиться в путь, но у судьбы на меня оказались другие планы: уже под вечер в не самую богатую, но и не самую убогую комнату гостиницы, занятую этим старым праведником, приперся юный мастер легкой кисти и красного словца по имени Линь Кэ. Под мышкой он нес тубус из дорогой тисненой кожи, а на лице его блуждала легкая улыбка победителя. Сей достойнейший отпрыск семьи Линь уже успел сменить свой ужасный балахон на костюм из красного шелка и теперь источал ауру настоящего Молодого Мастера, который способен преуспеть в любом начинании, за что бы ни взялся. Ни слегка распухший нос, ни умело заретушированный толстым слоем пудры подбитый глаз — ничто не могло испортить этот утонченный образ юного ученого.

— Мне удалось победить, почтенный Дао-лаоши! — торжественно провозгласил он, едва переступил порог. — И все благодаря вашей мудрости!

Я степенно покивал головой в ответ, однако, цель визита юного художника оставалась для меня неясной: за стихи он расплатился обедом, так что, по моему разумению, были мы с ним в расчете. Но, если он продолжал считать себя обязанным, и собирается теперь пригласить меня на ужин — что ж, так тому и быть. Этот Дао Ли со всем присущим ему смирением безропотно принимает все превратности бытия.

— Поистине само Небо послало мне встречу с вами, учитель Ли, и без ваших наставлений я бы не смог одолеть этот мусор, позорящий семью Ма, — продолжил он почесывать мое чувство собственной важности. — Вот, посмотрите на это!

С этими словами юный художник предъявил мне, и явившейся из соседней комнаты Ванкси, тубус.

— После ваших стихов, мастер, победить этих бездарных отбросов было просто, как съесть кусок пирога, — вдохновенно провозгласил юный мастер Линь, откидывая крышку емкости и добывая оттуда свернутый в рулончик холст. — Прекраснейшая Ло Шуань, лишь бросив взгляд на мое творение, объявила меня победителем. Взгляните и вы, почтеннейший!

Взглянули и мы.

С легким шуршанием развернулся дорогое шелковое полотно, и нашему взору предстало творение юного гения.

«Во, бездарная мазня!», — не замедлил высказаться учитель.

Полагаю, что скорее я засвидетельствую восход солнца с запада, чем похвалу наставника произведению современных мне мастеров.

— Девушка тебе, безусловно, удалась, — прокомментировал я. Может быть, Линь что-то в процессе творения и приукрасил, но над образом этой самой Ло Шуань он действительно постарался, и получилась у него, и правда, редкая красавица. Изящный носик, огромные глаза в обрамлении пушистых ресниц, кокетливая улыбка, взгляд немного искоса, с некоей лукавой искоркой… Нет, определенно, в данном случае учитель не прав, и парень безусловно знает, как управляться с холстом и кистью. Этот лысый праведник, хоть и одарен многими талантами, но всегда уважает чужое мастерство, и может позволить себе быть искренним и справедливым. Так вот, я бы так не смог, даже близко. Но даже тень зависти не смогла поколебать присутствие духа этого старого мудреца, ведь определено Небесами каждому свое: кому — рисовать красавиц, а кому — бороться с несправедливостью, какое бы обличие она ни приняла, и нести в мир разумное, доброе, вечное.

— И вот этот широкоплечий красавец рядом с ней, видимо, ты? — скептически прищурилась Ванкси, на что младший Линь пожал плечами. — Да уж, краски на себя ты не пожалел. А горбатые мартышки-инвалиды, одетые в мешки из-под риса, — это, видимо те самые Ма Гуаньмин, Цзян Динбао и Су Сиобо?

— Именно так, — с достоинством покивал головой Линь Кэ.

— А почему у них головы квадратные?

— Я художник, я так вижу, — отмахнулся юный Линь. — Но я пришел не только похвастаться, почтенный Дао. Прошу великодушно простить меня, но, боюсь, что этот недостойный младший навлек на вас беду. Видите ли, когда презренный Ма Гуаньмин и его прихлебатели были побеждены этим юным мастером, кое-кто затаил злобу. И этот кое-кто, к моему великому сожалению, занимает влиятельный пост в городской управе, а кроме этого… Кроме этого…

— Знаешь, — похлопал я рукой понурившегося парня по плечу. — Этого старика сложно удивить недругами: будь то живые и мертвые, все кто с камнем за пазухой приходил, чтобы иметь дело с этим Дао Ли, все получали свое, и никто не ушел обиженным.

«Избитым, ограбленным, обруганным, оплёванным — бывало, а вот обиженным — никогда», — саркастически проскрипел учитель.

— Это Ма Цзиньлун, — продолжил просвещать меня Линь. — Он один из помощников градоуправителя, и к тому же третий дядя дурака Гуаньмина. А я был достаточно неосторожен, чтобы проболтаться о помощи, которой почтенный Ли-лаоши мне оказал.

— И что он нам сделает? — встряла в беседу Ванкси. — Мы не нарушали законов, и всего лишь выполнили твою просьбу.

— Нарушали — не нарушали, какая разница? Была бы яблоня, а гусеницы найдутся, — не согласился с ней я. — Слышала притчу о воре, который боялся иметь дело с самим монахом, и поэтому от души избил тень от его посоха?

— Избавь меня от своих проповедей, — поморщилась девушка.

— Мастер Дао прав, — подтвердил мои сомнения Линь Кэ. — Старик Ма Цзиньлун определенно попытается доставить неприятности. Мне-то он ничего не сделает, а вот вам может.

— И ты предлагаешь нам не испытывать судьбу, а отправиться в путь, не теряя времени? — уточнил я.

— Вот еще! Мы не нарушили ни одного закона или обычая, — фыркнула Ванкси, не давая Линь Кэ вставить и слова. — Гостиница уже оплачена, а меня ждет хороший ужин и купальня. К тому же скоро стемнеет, и городские ворота вот-вот закроют, если уже не закрыли.

Я задумчиво почесал лысину.

— Вообще-то в словах младшего Кэ есть зерно истины. Хочешь, я расскажу тебе притчу об осторожной вороне, которая вовремя взлетела, в то время как ее беспечную сестру съела лиса?

— Нет, но зато я знаю отличную притчу о монахе, который не знал меры в своих поучениях. Знаешь, что с ним в итоге случилось? Так вот, он задохнулся.

— Как это? — не понял я.

— Его книжонку со всяким бредом разорвали на клочки, — ответила Ванкси, меланхолично чертя пальчиком круги на поверхности стола. — Которые затолкали этому лысому убл… старцу в задницу так глубоко, что они вылезли у него из носа. Поэтому ему стало трудно дышать. Он задохнулся.

— И все же, — продолжил настаивать на своем Линь Кэ. — Старый Ма Цзиньлун… Этот человек непрост: он не глуп, и никто не назовет его узкомыслящим, но если он посчитает честь или интересы семьи Ма задетыми, то не оставит это так просто! В то же время он бережет и свою репутацию, а в городе его считают честным и справедливым. Но я не слишком искушен в подобных делах, поэтому не могу предвидеть, что он сможет придумать, и начнет ли действовать вообще. Он не сможет бросить вас в тюрьму без суда, ведь семья Линь не будет безучастно наблюдать, как с таким почтенным мастером, оказавшим мне важную услугу, обращаются неподобающе, но вы должны быть готовым к неприятностям.

Надо сказать, пророк из него получился не хуже, чем художник: оторвав меня от утренней практики, за нами притащился наряд городской стражи. Они показали мне приказ о задержании, выполненный хоть и на дешевом грубом свитке, не раз уже выскобленном, но, зато с красивыми печатями.

— Я хочу знать, — звонким голосом, полным праведного негодования вопрошала Ванкси присутствующих официальных лиц. — По какому праву в этом городе стража хватает законопослушных путешественников!

Я же тем временем был занят тем, что осматривался: в залах суда при городских управах мне ранее бывать не доводилось. Хотя, смотреть было особо не на что — большой зал со скамьями вдоль стен, да небольшой помост в центре, для обвиняемого. В дальнем углу резво шуршал кистью по деревянной табличке, не теряя при этом сонного выражения на лице, местный писарь. Прочие же присутствующие в лице городских чиновников и стражников интереса к происходящему не проявляли, а кое-кто явственно боролся с накатывающей зевотой. Но зевали и маялись от скуки не все: от пылких взглядов, бросаемых на этого старика высоким, богато одетым юношей, черты лица которого чем-то неуловимо напоминали гримасу одной из корявых обезьянок, столь талантливо одолеваемых (на собственной картине) бравым Линь Кэ, моя спина ощутимо зудела. От него не отставал и невысокий сухощавый тип солидного возраста, одетый подчеркнуто скромно и сидевший рядом с ним. Всю эту публику я видел в первый раз, и чем успел вызвать явную неприязнь мне было непонятно.

— Для начала, юная госпожа, — прервал ее пламенный спич толстопузый чиновник, смешно пошевелив тоненькими усиками, — Законопослушных путешественников никто здесь не хватает. Но наша цель, как верных слуг Императора, неустанно бдеть за соблюдением его законов и его повелений, дабы не допустить нанесения никакого ущерба интересам нашего государства, а также защитить народ, счастливо проживающий под сенью длани его Величества, от происков разных негодяев. И мошенников, — с неким намеком добавил он.

— Это серьезное обвинение, — не замедлила оскорбиться Ванкси за нас обоих, несмотря на то, что последние слова толстяка явно адресовались исключительно в мою сторону. — И что же в прекрасном Дунху теперь считается мошенничеством? Ночевка в гостинице, посещение купальни, рынка, или поход в ресторан?

Толстый чиновник в ответ лишь весело хмыкнул — по выражению его лица лично мне было понятно, что он всего лишь выполняет чей-то заказ, а на обстоятельства дела ему, собственно, плевать, причем сама ситуация его немало забавляет.

— Да будет вам известно, юная госпожа, что не далее, как вчера в управление Цюгуань города Дунху поступило сообщение от некоего законопослушного гражданина, о попытке продажи в его лавке инструментов Фэн Шуй. При этом справедливая и честная цена, предложенная этим гражданином, была с презрением отвергнута, а присутствующий при этом воин городской стражи, собиравшийся засвидетельствовать законность сделки… — тут толстяк на мгновение прервался. и сверился с собственными записями. — В стихотворной форме был послан в… гхм… неважно, куда. И что вы сможете сказать на это, достопочтенный… — тут толстяк снова прервался. — Дао Ли?

— Справедливая цена??? — взорвалась Ванкси. — Жалкие гроши! А этот крысены… Ау!!!

— Моя дорогая внучка всего лишь хотела сказать, что с уважаемым гражданином мы не сошлись в цене, — пояснил я, убирая ногу с туфельки Ванкси, куда был вынужден поместить свою конечность, пока девушка не ляпнула лишнего. Еще нам тут судилища за «ложный» донос и оскорбление представителей власти не хватало. — А у храброго воина городской стражи я увидел некоторый переизбыток янь-ци, и, посему, предложил ему посетить бордель, дабы привести организм в равновесие естественным путем. Этот старый Дао является также практикующим алхимиком, и я знаю, о чем говорю. Всего лишь добрый совет хорошему человеку. Этот старик искренне сожалеет, что чистосердечный порыв привел к недопониманию. И разве закон запрещает спорить о цене? Но нет никакого смысла долго торговаться, если цена, которую готов дать покупатель, смешна.

— То есть, о том, что вы пытались продать инструменты Фэн Шуй, вы возражать не будете? Тогда позвольте узнать, откуда эти инструменты у вас, и с какой целью вы их с собой носите, и почему продаете? Да будет вам известно, что в нашей провинции ранее зарегистрированы случаи пропажи мастеров Фэн Шуй.

— Вы что, осмеливаетесь обвинить старика Ли в грабежах и убийствах?! — взорвалась Ванкси.

— Никто пока никого ни в чем не обвиняет. Пока что, — многозначительно поиграл бровями улыбчивый толстяк. — Но если, вы продаете инструменты, значит, они вам не нужны!

— Это запрещено законом, продавать ненужные вещи? — поинтересовался я у присутствующих.

В этот момент двери зала распахнулись, и в зал вошли еще несколько человек, среди которых знакомым мне оказался только один, а именно — художник Линь. Он приветственно помахал мне рукой, и ободряюще улыбнулся. Остальные лишь скользнули по нам с Ванкси равнодушными взглядами, и заняли места на скамьях вдоль стен.

— И, тем не менее, я вынужден повторить свой вопрос о происхождении инструментов, которые вы пытались продать торговцу Чжан Веймину не далее, как вчера утром, — продолжил давить толстяк, не отвлекаясь на вошедших. — Вы их где-то нашли? Потому как если вы нашли погибшего мастера и присвоили его инструменты, то это будет являться нарушением Императорского декрета о неинформировании властей о состоявшихся, происходящих, либо планируемых преступлениях. Или вы их где-то купили и пытаетесь перепродать? Тогда вынужден вам напомнить об ответственности за скупку и перепродажу краденого, в случае, если вы не сможете доказать законность обладания ими.

— Это мои инструменты, — непреклонно заявил я. — Они достались мне от отца. А ему — от его отца, а его отцу — от его отца, а тому отцу — от его…

— Спасибо, я понял, — прервал меня чиновник. — Но, если это ваши инструменты, то вы, несомненно, должны уметь ими пользоваться! Хотите сказать, что вы мастер Фэн Шуй, и оказываете услуги по Фэн Шуй, раз уж это ваши инструменты?

— Этот старик вряд ли сможет назвать себя мастером. Дорога мастерства бесконечна, и я вряд ли смогу ее когда-нибудь пройти до конца, — поспешил подтвердить я, пока меня не стали обвинять в чем-то еще. В изнасиловании, например — инструмент-то есть.

Услышав эти слова, дородный чиновник тут же расплылся в улыбке: так улыбается человек, который успешно выкопал кому-то яму, и теперь наслаждается воплями из нее.

— Ага, вы записали это? — уточнил он у писаря, и, дождавшись утвердительного кивка головой, продолжил. — Тогда я должен потребовать подтверждения квалификации вас, как мастера Фэн Шуй, согласно декрету Императора «О добросовестности и профессионализме». Мы, слуги Императора, должны твердо стоять на страже интересов его подданных, и защищать их от мошенников, притворяющихся мастерами и продающие подданным Императора некачественные услуги.

— Но я никому в этой провинции не предлагал услуги Фэн Шуй! — нет, этот толстяк положительно начал меня восхищать. Этот Дао Ли всегда уважительно относился к чужому мастерству, пусть это и мастерство крючкотвора. Усатый хряк свое дело, безусловно, знал туго.

— А вот это мы также проверим. Так чем вы можете подтвердить свои знания и мастерство? В каком учебном заведении вы обучались? Или это был прославленный мастер? Может быть, вы были учеником известной секты?

— Мой учитель давно умер, — ответил я, и, в общем, не соврал.

— То есть, квалификацию вы подтвердить не можете? Тогда мы вынуждены задержать вас с целью расследования возможного ущерба жителям округа Дунху от вашей деятельности, как мастера Фэн Шуй. А с целью ограничения вашего передвижения вы, Дао Ли, выдающий себя за специалиста Фэн Шуй, будете помещены в городскую тюрьму. Что вы имеете сказать в свою защиту?

Я имел, но сказать ничего не успел, потому что обозначился один из вновь прибывших.

— Декрет «О добросовестности» предназначен для наведения порядка в сфере медицины и алхимии, к каковой сфере Фэн Шуй не относится. Об этом четко указано в пункте…

Толстяк храбро и достойно вызов принял, и поспешил вступить в полемику, и нить спора была мной потеряна почти сразу.

— И «иных услуг», почтенный Линь Цинцзе, и «иных услуг», так что…

— …квалификация, применительно к…

— … не уточняется, и может толковаться двояко…

— … дополнение к декрету…

— … следует учесть имеющиеся прецеденты…

Вот зря я когда-то ныл и скорбел в душе о нудности поучений старого алхимика Чана, когда он силился растолковать мне тонкости приготовления той или иной пилюли, потому что от обилия ссылок и терминов, указов и повелений, их иерархии и судебных практик, уши мои стремительно увядали, а в голове воцарялись могучая пустота и белый шум. По сравнению с этими пожирателями разума, жалкие попытки вынести мозг в исполнении моего первого учителя выглядели бездарными потугами дилетанта. А противоборствующие стороны, не обращая внимания на контуженную их мастерством аудиторию, откровенно получали удовольствие от состязания, и признаков усталости не демонстрировали.

— … в виде дополнения к вышеуказанному декрету. Также следует принять во внимание Указ «О народных мастерах», — ближе к полудню торжественно поставил точку в прениях благородный Линь Цзинцзе, столь яростно вставший на защиту этого несчастного старика, подло угнетаемого презренными крючкотворами. Я ошалело помотал головой: сеанс церебрального сношения даром для меня не прошел, и с ясностью сознания наблюдались определённые проблемы.

— При всем к вам уважении, почтенный Цинцзе, комиссию для подтверждения квалификации в округе Дунху мы собрать не сможем, так как иные квалифицированные мастера Фэн Шуй в настоящее время в городе не зарегистрированы.

— Но мастер Дао Ли, как сказано в приложении к указу, вполне сможет подтвердить свои знания и навыки делом. В нашем присутствии. И если он сможет решить подходящую задачу, то мы вправе признать обвинения в мошенничестве огульными и несостоятельными.

— И что же вы предлагаете признать «подходящей задачей», — уже сдаваясь, промолвил толстяк, причем поражению он нисколько не огорчился.

— А не припоминаете ли вы, почтенный тунчжилан Ба, некую ситуацию с Золотыми Стремительными Скакунами, что, хоть и числятся на балансе городской стражи, но принадлежат семейству Ма? У них проблемы со здоровьем, и наши мастера зверей, равно как и приглашенный мастер алхимии помочь не смогли. Так вот, напоминаю, что алхимик, признавая свое бессилие, предположил, что, возможно, корень проблемы кроется в плохом Фэн Шуй конюшен, что могут подходить для обычных коней, но не для духовных зверей?

— Да! Он поможет моей Молнии, или пускай отправляется в тюрьму, — вскочил на ноги негодующий юнец, все время заседания не перестававший испускать лучи ненависти в моем направлении. — Пусть там сочиняет свои стишки и читает их крысам!

Толстяк поморщился, посмотрел на старшего представителя семьи Ма, силой усадившего молодую поросль обратно на скамью, реакции от него никакой не дождался, и, наконец, кивнул головой.

— Так тому и быть. Вы имеете возражения? — толстяк соизволил поинтересоваться моим мнением. В ответ я лишь молча покачал головой.

Болеют лошади, и, значит, пора звать мастера Фэн Шуй? Интересно, а если кому-то из семейства Ма захочется свежих пирогов, они позовут лучшего кровельщика? А если порвутся сапоги, то настанет время для самого опытного рыбака? Ну, да ладно.

«Ну, что ж, пусть так», — согласился со мной учитель. — Разобраться с этой ерундой будет для тебя проще и быстрее, чем сбегать из тюрьмы. Поганые законники. В старые времена в моем присутствии они засунули бы свои длинные языки в задницы и не посмели их оттуда достать пару-тройку ближайших лет!».

— Законы, старик. Они как дышло, — поделился я с учителями своими наблюдениями.

«Я знаю и признаю только один закон — закон силы».

— Никогда в этом не сомневался. Остались пара маленьких проблем. Учитель, что ты знаешь про духовных лошадей?

«У простых лошадей четыре ноги и один хвост, а у духовных, обычно, все то же самое».

— А про Фэн Шуй?

«Он есть».

— Спасибо, учитель. Ты вселил в меня надежду.

«Обращайся. Это долг наставника — учить и вразумлять».

Судебное тошнилово, где абсурдность обвинений была ясна абсолютно всем, к почти всеобщему облегчению, было закончено, и вскоре меня под конвоем препроводили к месту, где должна была решиться судьба этого старика. В конюшни. А меня, тем временем, снедало некоторое беспокойство, потому что уровень моих знаний относительно духовных животных лишь слегка превышал таковые в области Фэн Шуй, то есть находился где-то в районе дна. Проблемой было также и то, что в этих областях не специализировался и учитель.

«Да не знаю я, ученик, что там может быть так или не так с этим проклятым Фэн Шуй. Этот старый призрак имел мало дел с адептами этого пути, и никогда не стремился узнать о нем больше».

Сказать, что я был разочарован, было бы явным преуменьшением.

«Ну, а что ты хотел? Нельзя быть сильным везде. Знаешь, чем отличается дурак от мудреца?».

— Именно сейчас мне это безумно интересно, — ответил я, угрюмо перебирая ногами по камням мостовой.

«Так вот, мудрец стремится узнать все о немногом, и немного обо всем. Дурак тужится узнать все, и в итоге толком не знает ничего».

— Это была ирония, старик.

«На самом деле, у этого пути была одна вечная и нерешаемая проблема: как понять, что построение Фэн Шуй работает? Мертвые не лезут с кладбища потому, что могилы расположены по Фэн Шуй, или потому, что они, демоны их забери, умерли? Ты стал меньше болеть потому, что рядом массив Фэн Шуй, отгоняющий болезни, или потому, что перестал рукоблудить и жрать все подряд, а еще ежедневно упражняешься и прилежно практикуешь под руководством этого старика? И это те эффекты, которые хотя бы можно ощутить!», — разошелся старик. — «А что с построением, привлекающим удачу?».

— С удачей-то, что может быть не так? Она либо есть, либо нет. Вот встанешь поутру, выйдешь на улицу, и найдешь там кошелек. Удача же!

«Чтобы ты его нашел, его, для начала, должен кто-то потерять. Но вот представь: мастер Фэн Шуй составил построение на удачу, и на следующий день умирает твой дядя. Удача?»

— Не похоже.

«Но у него было свое дело и не было прямых наследников, теперь его магазин достанется твоему отцу. Удача?»

— Вроде того.

«Но он имел дело с каким-то из теневых обществ, и задолжал им денег или услугу, и теперь они придут к вам, чтобы создать проблемы. Удача?»

— Не похоже.

«Но ты справился с ситуацией, и братья из теневого общества предложили тебе вести дела с ними — можно расширять дело и хорошо заработать. Удача?»

— Вроде того.

«Но теперь проблемы теневого общества стали и твоими. Удача?»

— Не похоже.

«И вот так вот у них всегда».

— Значит, хочешь Фэн, а хочешь Шуй?

«В девятьсот девяноста девяти случаях так оно и есть», — согласился учитель. — «Жуликов даже в мое время было полно. Но построение истинного мастера — другое дело. В нем легче дышать, легче практиковать. Легче жить. Не знаю, как это работает, не спрашивай: окажешься в таком построении — сам поймешь. И вообще, хватит забивать голову ерундой, обойдемся без всякого шарлатанства».

В конюшне на шесть мест ныне пребывали всего две лошади.

Я с умудренным видом старого мастера, заложив руки за спину, прохаживался по двору. Потом достал из мешка компас Ло Пань и квадрат Ло Шу и некоторое время изображал, что знаю, как с этим обращаться. По компасу я с уверенностью бывалого эксперта Фэн Шуй определил в какой стороне север, несколько раз прицелился в ту сторону одним из углов квадрата Ло Пань и обнаружил росшую в углу двора большую яблоню. Измерил расстояние до нее шагами, и, добыв линейку, определил примерную толщину ствола.

Высоту яблони линейкой определить не удалось.

Оторвал одно из яблок, свисавшее с нижней ветви, внимательно осмотрел и счел его недозрелым. Пробовать посчитал несвоевременным.

Потом измерил расстояние от яблони до ближайшего угла здания конюшни, и сделал вывод о том, что двор в ширину больше, чем в длину.

Проведя все необходимые расчеты на основании данных, полученных в ходе наблюдений, выяснил, что здание конюшни выше забора, ограждающего двор, но ниже яблони.

Внимательно осмотрел здание конюшни сквозь отверстие в квадрате Ло Шу (на доске в этом месте должен быть символ Земли, но он отвалился), и нашел его (здание) в неплохом состоянии, хотя кое-где на крыше черепицу не мешало бы заменить.

— Ну, что скажете, мастер Дао Ли? — вопросил меня Линь Цинцзе, стоявший в числе прочих интересующихся неподалеку. — Вы смогли что-нибудь выяснить?

— Плохой Фэн Шуй, плохой! — ответил я ему, глубокомысленно покачав головой. В тюрьму не хотелось.

— Так вы сможете что-либо предпринять? — тут же уточнил толстый чиновник, обретавшийся рядом. — И, должен заметить, ваши методы выглядят крайне странными.

— Пожалуй, с внешними потоками все понятно, мне нужно осмотреть лошадей, а, заодно и внутреннюю планировку конюшен, — сделав вид, что сосредоточен на расчетах, на замечание толстяка я предпочел не реагировать, потому как единственный мастер Фэн Шуй, виденный мной за всю жизнь, ничего про свое ремесло рассказать не мог.

Внутри здания конюшни было светло, чисто, приятно пахло свежим сеном и травами. Два прекрасных (в прошлом) тонконогих скакуна причудливой золотистой масти понуро стояли в стойлах друг напротив друга, и, разом повернув голову в мою сторону, посмотрели на меня, как на плохого мастера Фэн Шуй.

Я подошёл поближе, и внимательно осмотрел одного из них, видом постарше — он показался мне более спокойным.

Выглядела конячка плоховато. Шерсть тусклая, глаза мутные, брюхо слегка раздуто, да и вся животина смотрелась измученной и какой-то обрюзгшей. Визуально обследовал вторую, с похожим результатом. Попытку приблизиться и осмотреть более детально животина пресекла, предупредительно всхрапнув и оскалив совсем не лошадиные зубы.

— Что думаешь, старик? — спросил я учителя. — Так значит, это и есть знаменитые Стремительные Золотые Скакуны? Похоже, что болеют чем-то. Может, сожрали что-то не то?

«Да, вот так и выглядят Золотые Лошади, когда проваливают попытку эволюционировать. Когда-то, когда я был молод, у меня был один такой. На начальной стадии это просто неплохая лошадь, но, если ей удается накопить достаточно Ци и прорваться, она становится немного более неплохой. Но не более того. Шанс прорыва зависит от чистоты крови и применяемых средств. Ну, а то, что стоит перед тобой, даже не полукровки, так что ни о каком прорыве речи не идет, чем бы владельцы этих кляч ни пичкали. Они застряли в узком месте, и скоро сдохнут».

— И что можно сделать?

«Барабан. Хватит на один большой, или два поменьше».

— Здесь не только плохой Фэн Шуй! Какой алхимией вы кормили этих великолепных коней?! — громовым голосом вопросил я самодовольного юнца Ма Гуаньмина, тершегося поблизости в ожидании моего эпического провала, с дальнейшим побиванием кнутом и бросанием в тюрьму.

— Ээээ… — растерялся тот. — Но как вы узнали? Я… Мы… В одном старом трактате был рецепт для прорыва Золотого Стремительного Скакуна на стадию Горящей Крови, но для этого требовалось давать им пилюли культивации. Семья Ма богата, им давали лучшие пилюли, которые можно было достать!

Вот так вот. И пока тысячи нищих культиваторов перебиваются с порошков на отвары, тут лошадей пилюлями кормят…

Возмущение клокотало в моей груди.

— Эти лошади умирают.

— То есть, ничего предпринять вы не сможете? — вкрадчиво поинтересовался толстяк.

— Мне надо подумать, — почесал я лысину.

— Учитель, может, им возможно как-то помочь? Может, слабительного сделать, чтобы все пилюли обратно повылетали? Или противоядие?

«Не поможет им уже ничего — они застряли в узком месте, а вместо прочистки кишечника их продолжали фаршировать пилюлями культивации. И, кстати, они сейчас только пилюли и будут есть, обычный корм им уже не нужен. Ну, а раньше, если Золотые Лошади проваливали попытку прорыва, их даже не лечили — смысла нет, второго шанса уже не будет, и затраты не окупятся. Хотя…».

— Есть средство? — оживился я.

«Был раньше среди моих слуг один сумасшедший лошадник, и что-то он такое рассказывал про любимую кобылу… Погоди-ка…».

Старик скрипел мозгами, силясь выдавить из памяти искомое, я также изображал тяжкую мыслительную деятельность с целью убеждения всех присутствующих в своей несомненной компетентности.

«Кажется, припоминаю. Его ненаглядный мешок с костями проваливал эволюцию аж дважды, и оба раза слуга вытягивал животное с узкого места с помощью цветов Покрова Разочарования. Эти цветы не перевариваются, и способны оттянуть на себя лишнюю Ци».

— Ооооо… — разочаровано протянул я. — Как их в лошадь-то запихать?

Что это такое я прекрасно знал — совсем не редкое растение. Предпочитает низкие топкие места, и цветет прекрасными белыми цветами изящной формы. Правда, прекрасные они только если смотреть издали, а если подойти поближе, то любитель цветов поймет, причем тут разочарование. Они не пахнут, они смердят, как кусок тухлого мяса, с недельку полежавшего, к тому же на солнышке. А еще они ядовитые, для людей, по крайней мере.

«Да-да, вижу, ты понял суть проблемы. Золотые Лошади это растение просто ненавидят, а, учитывая, что они довольно умные, даже для духовного зверя, и при этом крайне злопамятные, я не знаю, как слуга потом заново объезжал свою кобылу».

— Ладно, старик, главное, что путь к решению ты подсказал, остальное уже моя работа.

Я смерил взглядом старшего жеребца.

Умный даже для духовного зверя, значит?

— Так, этот мастер понял суть проблемы, и, возможно, нашел путь решения! — торжественно объявил я.

— Если ты обидишь, или тем более, навредишь моей Молнии, этот молодой мастер не отпустит тебя! — прошипел мне юный, но не по возрасту злостный Ма Гуаньмин. — И не думай, что сможешь придумать что-то, что позволит тебе покинуть это место и сбежать. Ты будешь работать здесь, или отправляйся в тюрьму!

— Сделаю все, что в моих силах — успокоил я его. — Но для этого мне понадобится следующее: алхимическая печь с хорошими дровами, и цветы Покрова Разочарования, сколько сможете найти в аптеках, несите все. Так, Молния — это тот конь, что помладше? Тогда начнем со старшего.

Лошади заволновались, едва во двор вошел слуга с мешком. Я развязал его, и двор конюшни тут же наполнился густыми и многогранными ароматами деревенского сортира.

— Вы собираетесь готовить пилюлю? — поинтересовался любопытный, но начавший скучать толстяк. — Но разве проблема не в Фэн Шуй?

— И в нем тоже, — согласился я. — Но болезнь прогрессирует, и необходима помощь алхимии. Не беспокойтесь, этот старик также в ней сведущ.

— Господин! — подбежал ко мне один из конюших. — Вы должны знать, что Золотые Стремительные Скакуны не терпят это растение. Вы никогда не сможете заставить их съесть лекарство из него!

— Не учи дедушку пилюли очищать, — отмахнулся я от него.

— Должен вас предупредить о том, что нанося вред ценной собственности, вы можете усугубить свое положение, — попытался образумить меня Линь Цзинцзе, но не преуспел.

Я ничего не стал на это отвечать, а вместо этого принялся за работу: приготовить простенькую пилюлю из одного ингредиента для этого мастера алхимии и Фэн Шуй просто, как съесть кусок пирога. Но едва я, сжимая в кулаке еще теплую пилюлю, приблизился к коню, как он поспешил проявить свой вздорный нрав: взбрыкнул, оскалив зубищи, встал на дыбы и от удара копытами дверь стойла пошла трещинами, и я преисполнился уверенности, что попытка покормить лошадку вкусняшкой дорого мне обойдется.

— Может, в яблоко засунуть? — задумчиво произнес я вслух.

Конь меня услышал, и я понял, что план не прокатит. Что ж, попробуем договориться.

— Так, этого коня требуется стреножить. И прошу всех выйти из конюшни — совместить Фэн Шуй и алхимию непросто, мне надо сосредоточиться.

Мое пожелание, не без потерь для конюхов, было вскоре выполнено.

— Ты! — я обратился к одному из помятых конюхов. — Оторви рукав от своей рубахи, и дай мне.

— Делай, как он говорит, — приказал толстый чиновник, и я получил требуемое.

Завязал оторванный рукав с одной стороны, в другую руку взял пилюлю, и приступил ко второй попытке. И все получилось, потому что нет преград перед этим Дао Ли, особенно если ему корячится путевка на кичу. Теперь оставалось только ждать, пока средство подействует.

Ждать пришлось недолго, ведь благотворный эффект лекарства от этого старого мастера проявился практически сразу: глаза коня, покорно сожравшего вонючую пилюлю, расширились, горячий огонь жизни разгорался в них. Поток прежде застоявшейся Ци несся по его меридианам, бурлили и бушевали все жизненные токи животного, словно он испытывал вторую молодость, чуть позже забурлило и в животе, а жуткое ржание, издаваемое этим воспрянувшим от болезни скакуном, символизировало торжество жизни и победу над недугом.

Хотя, скорее всего, он просто поминал меня и всех моих предков.

— Что ты сделал с ним? — жарко шепнула мне в ухо Ванкси, пока остальные с изумлением и восхищением взирали на плоды трудов этого старого праведника. — Ты же просто подошел к нему, и показал эту свою рукавицу, а потом тихо сказал ему что-то на ухо! И он покорно съел твою ужасную пилюлю, и даже не попытался тебя укусить!

— Он умный духовный зверь, и вполне в состоянии понимать человеческую речь, — небрежно ответил я девушке. — Я просто сказал ему, что, поскольку не являюсь его хозяином, и раз мне на нем не ездить, то по большому счету все равно, каким образом в его организм попадет это лекарство. Ну, и показал ему рукавицу.

— И что? — не поняла меня моя спутница.

— Он оказался очень умным зверем, и предпочел лекарство съесть.

Рукавичку я подвесил на столб возле двери стойла — потому что этот мастер посчитал, что так будет лучше для Фэн Шуй. Каждый раз, как на глазах оживающий конь смотрел на нее, то начинал свирепо раздувать ноздри и пытаться бить копытом, что в стреноженном состоянии получалось у него неважно.

Все восхищались мастерством этого старого мастера Фэн Шуй, ведь вскоре приглашенный коновал подтвердил, что исцеленный конь принял корм, и чувствует себя неплохо, а с долечиванием его они справятся и сами.

Со вторым животным все было не так просто: по взгляду, которым он меня одарил, я понял, что с ним такой фокус не пройдет точно, и, если я подойду поближе, то он откусит мне руку, с какой бы стороны я не пытался затолкать в него пилюлю. И уж стреноживать себя он точно не позволит, так как видел все грани людского коварства и больше ни на грош никому не верит. Но будь я проклят, если старый праведник Дао не найдет решения и в этом случае.

— С этим великолепным жеребцом будет сложнее, — сообщил я присутствующим. — Теперь мне понадобится большая бадья, емкостью не менее пяти доу, наполненная чистейшей ключевой водой. Еще длинная толстая веревка, на ней через равные отрезки завязать восемь узлов, и привязать ее к толстой ветви вон той яблони — это необходимо, чтобы стабилизировать влияние севера.

Слуга, вызванный для всемерного вспомоществования, лишь кивал головой, записывая. Поскольку этот старый мастер показал, что туго знает свое дело, глупых вопросов мне больше не задавали.

— Далее: мне понадобится шелковая нить, и камень с отверстием. Любой, размером в серебряный лян. И чем вы там кормили несчастное животное? — уточнил я у Ма Гуаньмина.

— Пилюлями Телесного Укрепления, самыми лучшими, которые удалось найти.

«Идиоты», — тяжело вздохнул учитель.

— И шесть… Нет, семь… Нет, восемь этих пилюль. Все понятно? И попрошу всех выйти за забор. Этому старику нужно пространство, свободное от людей, чтобы привести потоки воздуха к гармонии.

Последняя просьба вызвала легкое сопротивление, но все же не желающий уходить Ма Гуаньмин подчинился просьбе своего старшего родственника, и вышел за ворота. Вывели и Ванкси.

У меня болела душа, когда я приступил к реализации своего плана — ведь я не имел ничего против несчастного животного, вынужденного страдать лишь из-за тупости его владельца. И если по-хорошему, то все пять доу зловонного отвара, полученного мной из остатков цветов Покрова Разочарования, хорошо было бы выпоить самому Гуаньмину, и, желательно за раз.

Я снова вошел в конюшню, оставив смердящую бадью у ворот, и показал коню пилюлю Телесного Укрепления. Конь, хоть и всей душой презиравший этого злонамеренного старикашку, пилюлю, тем не менее, очень хотел. И я бросил ему ее, и конь ее поймал, и пока он звонко хрустел пилюлей, я подошел поближе и открыл дверь стойла.

Бросил на пол конюшни еще одну и конь, не переставая подозрительно на меня коситься, слизнул ее прямо с пола длиннющим узким языком, совсем не похожим на таковые, виденные мной у нормальных коняшек.

Подманить животное к источавшей свирепые ароматы бадье таким образом, труда не составило, и предпоследняя пилюля отправилась в емкость, и там осталась, покачиваясь на поверхности.

Источаемое конем презрение стало почти ощутимым, и он, хоть и с видимым отвращением, кончиком языка слизнул пилюлю, после чего с торжеством в глазах посмотрел на этого коварного старого хрыча, всем видом показывая свою лихость и продуманность.

Последняя пилюля, привязанная нитью к камню, с бульканьем исчезла в вонючих пучинах. Конь некоторое время силился ее выловить языком, не смог, но вскоре наконец решился: преодолев омерзение, он таки засунул свою балду в ведро, и я как следует пнул его прямо в брюхо.

— Вумп-вумп! — донеслось до меня из бадьи, когда не менее полутра десятков шэн отвара провалилось в лошадиную утробу.

Да, порой лекарство может быть горьким, порой оно вызывает отвращение, однако, что значат мелкие неудобства, по сравнению с великой пользой, которую несет страдающему правильно приготовленное средство! Но что взять с животного, и поэтому я нисколько на него не обиделся, когда конь, издав душераздирающий рев, бросился за этим убегающим стариком, на ходу пытаясь стряхнуть ведро с башки. Он, несомненно, счел себя подло обманутым, и мчался за мной, дабы утолить свою неодолимую тягу к членовредительству, но кто сможет догнать этого старого мастера, когда он спешит укрыться от конской мести?

На шаг быстрее степного ветра, на полшага быстрее мысли — вот так передвигается этот лысый знаток Фэн Шуй, когда за ним гонится свирепая скотина, жаждущая крови и пускающая дурно пахнущие пузыри из всех способных к этому отверстий организма.

И словно духовная рысь — чья ловкость равна только ее же свирепости — взлетел я на ветвь яблони по веревке, что была повешена там для Фэн Шуя. На жалкий цунь разминулась пасть преследующего меня животного с моей пяткой, и впилась в дерево, и вырвала оттуда кусок, размером с лохань для белья. Но не получив искомого, он принялся кусать и бить копытами несчастную яблоню, а в промежутках между приступами бешенства носиться кругами по двору, пугая своими воплями население ближайших жилых кварталов.

— Мастер! Мастер Дао! у вас… У вас действительно получилось! — в восхищении промолвил юный Линь Кэ, высовывая голову из-за забора.

— Получилось!!! Мой Молния снова здоров!!! — торжествующе воскликнул молодой Ма Гуаньмин, через приоткрытые ворота наблюдавший за попытками коня вскарабкаться ко мне на дерево. — Я его таким резвым никогда не видел!

— Этот старик знает свое дело, кто посмеет сомневаться? — огласив ставшие очевидными для всех вещи, спускаться я, тем не менее, не спешил, потому что в высоком скачке не доставший до моей лодыжки конь вцепился зубами в веревку возле самой ветки, и теперь раскачивался на ней, буравя меня взглядом красных глаз. К сожалению, нам не суждено было быть вместе.

— Я не верю своим глазам! Мой Молния снова здоров! — Ма Гуаньмин смело вошел во двор. — Ко мне, мой Молния, ко мне!

— Ты бы не торопился на него залезать, — не поскупился на добрый совет старый мудрец Дао. — Лучше подожди, пока он успокоится.

— Я не могу ждать!!! — воскликнул юный Ма. — Мой конь не причинит мне вреда!

И с этими словами молодой Ма Гуаньмин, несомненно, считавший себя прекрасным наездником, разбежавшись, запрыгнул на спину коню, и конь взбрыкнул так, что свою поездку юный наездник продолжил уже без коня, зато далеко и за забором.

«Да уж. Не знаю, кто теперь сможет сесть на эту скотину верхом», — поделился со мной сомнениями учитель.

— Мое-то какое дело? Просили же вылечить? И вот он, здоровый бодрый конь, — ответил я, и уже обращаясь к животному, сделавшему вид, что больше не обращает на меня внимания. — Хочешь яблочко?

Конь, без сомнения, очень хотел яблочко.

Но только вместе со старым мастером Фэн Шуй и алхимии по имени Дао Ли.

— Что ж, учитель Ли-лаоши, вы успешно справились с заданием, — снисходительно улыбаясь, сообщил толстый чиновник, когда бесноватое создание со многими потерями для конюхов удалось угомонить и затолкать в конюшню, и мне удалось спуститься с гостеприимной яблони. — Полагаю, более вопросов о вашей квалификации ни у кого в нашей провинции возникнуть не должно. Но, в связи с этим, я прошу вас навестить резиденцию градоуправителя, почтеннейшего Ло Динсяня.

— Боюсь, что мне некогда… — решил, было, я уклониться от визита вежливости, ибо как-то мне в Дунху стало неуютно, однако, слиться не вышло.

— Боюсь, что вам все же придется, — вежливо, но настойчиво прервал меня толстяк. — Также напоминаю вам, что формально ваше дело еще не закрыто. И уж кому, как не вам — умудренному возрастом мастеру понимать, как порой бывают неторопливы писари в управе, если вы понимаете, о чем я. Ух, гоняю их, ругаю и наказываю — а толку? — сокрушенно покачал он головой. — В головах у них мысли лишь о вине, девицах и прочих увеселениях. Молодежь — что с них взять.

— Плетью драть не пробовали?

— Хорошая мысль, я тщательно это обдумаю, — согласился со мной чиновник. — Но все же, пока канцелярия оформляет все в надлежащем виде, прошу вас все же навестить почтеннейшего Ло.

Проявив мудрость, я не стал пытаться плевать против ветра, и мы проследовали куда велено.

Поместье семьи Ло занимало немалую часть центрального квартала Дунху, и по сравнению с логовом градоуправителя поместье, ныне ставшее прибежищем призраков, смотрелось бы бледновато даже в те времена, когда оно было новым и ухоженным. Тот же самый любимый в нашей провинции стиль сыхэюань, примерно такая же планировка, но богатством и достатком от всего этого просто резало глаза. Сразу видно — дела у семьи Ло идут более чем хорошо.

Чести быть принятым в главном доме меня не удостоили, и расположились мы в беседке под сенью развесистых яблонь, дегустируя принесенный расторопным слугой чай. Толстый чиновник о причинах интереса аж самого градоуправителя к бродячему мастеру говорить не пожелал, хотя по его лоснящейся роже было видно, что он в курсе дел. Так что, мы просто пили чай, вяло беседовали об алхимии и Фэн Шуй и наслаждались ароматами цветения окружающего нас парка.

— Любите личи? — поинтересовался чиновник, заметив, как я уже довольно долгое время меланхолично созерцаю великолепно сформированное деревце, все усыпанное плодами, произрастающее неподалеку от беседки. — Если пожелаете отведать фруктов, то скажите слуге, а эти пока незрелые. Впрочем, если вы желаете попробовать именно этих…

В ответ я лишь покачал головой.

«Опять жрать захотел, таракан?» — не мог не встрять учитель.

— Нет, вспомнил нашу деревню. В нескольких ли от наших полей был маленький сад личи, так вот были те самые личи слаще меда, и размером раза в два больше этих. Владельцем того сада был один старик, он раньше служил в императорской армии. Большой мастер искусства кнута. Оседлав своего древнего, как он сам, коня, на полном скаку с расстояния в три-четыре чжан он мог рассечь кнутом любую жопу. Знаешь, как мы его называли?

«Не уверен, что хочу это знать»

— Рассекатель Жоп Из Сада Личи.

«И как же я дожил до сего часа без этих откровений?»

— Он был в общем-то добр, и иногда сам угощал деревенских сопляков фруктами, а драться кнутом начинал, только если мы сами лезли на деревья. Но кто будет спорить, что так вкуснее? Где тот старик, где те личи, эх… — тяжко вздохнулось мне.

Люблю я осеннюю сырость и слякоть,

Родной милый дом под ночною звездою,

Люблю на бревне по реке плыть и плакать,

Что дом и деревня накрылись…

Сеанс тоски по родине был прерван явлением того самого градоуправителя Ло. Степенный молодящийся мужик в годах в сопровождении пары слуг важно прошествовал к нам и, лишь устроившись на лавке, соизволил кивнуть в знак приветствия и, не отвлекаясь на всякие ненужные и лишние расшаркивания, поведал мне о проблеме, к решению которой и предполагалось пристегнуть этого несчастного старика.

— Мастер Фэн Шуй, значит? — осведомился он, буравя меня колючим взглядом своих маленьких глубоко посаженных глаз. — Семейству Ло и городу Дунху требуются ваши услуги.

— Позвольте мне уверить вас, что я слишком стар для своего дела, и давно закончил с Фэн Шуй. Все что хотел этот старик — дожить свои дни в родном краю…

— Вы должны войти в положение семьи Ло, ведь вы единственный толковый мастер Фэн Шуй, делом подтвердивший свою квалификацию в округе Дунху. Прошу простить меня, но я не имею права упустить такой шанс разобраться с одной старой проблемой моей семьи, и для этого готов использовать все влияние семьи Ло. Тем более что для такого мастера, как вы, это без сомнения, не составит трудностей, — почтенный градоуправитель говорил о моем участии, как о чем-то само собой разумеющемся.

Я молча покачал головой.

— Слишком мало времени. Слишком много дел.

— Дела можно отложить, а время найти. Сказано Буддой: не имеющий времени ищет время, не имеющий желания ищет причины. Желание тоже можно поискать, так ведь? — поинтересовался Ло Динсянь у толстяка, который с безмятежным видом смаковал чай.

Тот степенно покивал головой.

— Безусловно. Как вам, несомненно, известно, помещение канцелярии отнюдь не новое, стены кое-где прохудились, в восточном углу дальнего коридора подтекает с крыши во время дождя. Полы скрипят. Крысы совсем обнаглели — лезут из подвала и портят ценные документы. Вот совсем недавно испортили целый шкаф с делами о правонарушениях малой и средней степени. Все пришлось восстанавливать заново — показания свидетелей, сведения об уликах, снова проводить расследования… Но вы всегда можете быть уверенным в этом старом Ба, ведь он не подвел вас, почтеннейший Динсянь! — с этими словами толстяк ударил себя кулаком в грудь, от чего весь заколыхался, словно свиной студень. — Несмотря на временные трудности, канцелярия Дунху выполнила работу по восстановлению ценной информации, и, хотя это и заняло довольно продолжительное время, зато во время повторных расследований всплыло немало нового и интересного. Однако кто может поручиться, что порча улик и документов по вине грызунов не произойдет вновь… — сокрушенно покачал головой толстяк.

Во мне желание втащить толстяку по соплям отчаянно боролось с восхищением его же актерским талантом.

Впрочем, толстый намек я понял.

— И все же, я не уверен, что способностей этого старика будет достаточно там, где не помогло все влияние семейства Ло.

— С Золотыми Стремительными Скакунами вы справились? Значит, сможете решить и еще один не столь большой вопрос.

— А потом еще один? И еще? И окончить свои дни, оказывая добровольную помощь городу Дунху и всем его достойным обитателям?

— Нет. Только одна маленькая проблема семейства Ло. Вдобавок, вы будете щедро вознаграждены в случае успеха, и в этом я даю вам слово первого мастера семьи Ло и градоуправителя Дунху.

— А если не получится? — поглаживая бороду, закономерно поинтересовался я.

— А вы уж постарайтесь.

— И все же: я уже немолод, и если проблема серьезная, то вам лучше поискать кого-нибудь более сильного и сведущего.

— Хотя бы выслушайте, в чем суть дела, за которое вам предстоит взяться…

Если вкратце, то семья Ло издавна владеет некой долиной меж лесных холмов не столь далеко от Дунху. В давние времена одним из предков там был разбит сад, соответственно, не простой. Применив древние техники, предок Ло создал с помощью этих холмов, деревьев и особым образом высаженных растений массив, способствующий произрастанию духовных растений и, заодно, защищающий сад от незваных гостей. Уникальные растения, плоды, коренья, травы и цветы, насыщенные Ци, способствовали становлению и восхождению семейства Ло на протяжении многих лет, обеспечивая немалый, и, главное, стабильный доход, но за последние три — четыре поколения насаждения начали ощутимо хиреть. Словно бы что-то высасывало Ци, собираемую массивом, и забирало себе. Растения, хоть и не умирали, но сильно теряли в качестве, да и сам массив заметно слабел. И если получится пусть даже не вернуть сад в исходное состояние, а хотя бы определить причину таковых явлений, то это будет хорошо и правильно, а если еще и подсказать решение проблемы — так и вообще отлично. Потому как — по словам почтенного градоуправителя — некоторые личности в семействе Ло испытывают необоснованные и непонятные любому разумному человеку сомнения в безусловной компетенции его, Ло Динсяня, как на посту градоуправителя, так и в целесообразности пребывания его во главе древней и достойной семьи.

Ну, что ж: стали понятны истоки такой настойчивости: в ответ на абсолютно любой упрек неважно в чем, он будет с полным на то правом тыкать в лицо оппоненту фактом решения старого наболевшего вопроса.

— Именно поэтому я бы хотел, чтобы вы, учитель Ли-лаоши, мастер Фэн Шуй, взглянули на сад семьи Ло, определили суть проблемы и предложили бы пути ее решения, — пристально глядя мне в глаза закончил свое повествование Ло Динсянь.

— Я… — хотел было я вякнуть, что не самый большой специалист ни в устройстве садов, ни в магических массивах, ни в магических массивах, которые одновременно сады, но вмешался учитель.

«Быстро соглашайся, таракан. Эти идиоты собираются пустить практикующего алхимика в сад духовных растений! Это даже хуже, чем козла в огород с капустой, хотя, в твоем случае, примерно равноценно».

— Но учитель, массив же…

«На месте разберемся. С пассивными массивами, к которым относятся, в том числе, массивы сокрытия и заключения, трудности могут возникнуть, только если ты сидишь внутри них. А с массивами сбора обычно все еще проще».

И, хотя кто-то назвал бы применяемый чиновниками способ убеждения выкручиванием яиц, но я не держал на них зла, ведь как сказано в одной мудрой книге (при одном виде которой некоторые особи женского пола начинают натуральным образом рычать): «Нужда выше доброты и порядочности». Так что этим настойчивым чиновникам таки удалось уговорить этого старика помочь, ведь всем известны кроткий нрав, доброта и мягкосердечие старого праведника по имени Дао Ли, который славится тем, что никогда не сможет отказать в помощи тем, кто в этой помощи нуждается, будь то исцеление и наставления, искусство и алхимия, Фэн Шуй и экзорцизм, побои и оскорбления.

— Тогда, раз мы договорились, нам остается только препроводить вас, Дао-лаоши, в сад семьи Ло, — с довольным выражением лица хлопнул в ладоши градоуправитель. — Ваша же внучка может погостить пока в Дунху.

— Ты же в Ланьхоу собирался? — ехидно вопросила меня Ванкси, до сведения которой я вскоре довел результаты переговоров. — Смотрю — не торопишься. Решил в Дунху обосноваться?

— Не могу отказать столь нуждающимся в моей помощи людям. Как говорится: «Если Вы обрели деньги, употребите их на помощь другим, пока Вы живете. Таково величайшее удовлетворение от богатства», вот смотри, тут так и написано! — с этими словами я достал, было, книгу, но Ванкси одарила меня таким взглядом, что я тут же убрал ее обратно. — Однако ты можешь не ждать меня, или же, пока я буду занят, ожидать меня здесь, в Дунху. Полагаю, достойнейшее семейство Ло не откажет тебе в гостеприимстве?

Ненавязчиво греющий неподалеку уши толстяк с достоинством покивал головой.

— Пожалуй, я… — призадумалась на мгновение девушка, — Нет, определенно, будет лучше, если я отправлюсь с тобой, дедуля. Возможно, тебе понадобится моя помощь, или добрый совет.

— Подумай хорошо, дорогая СяоКси, здесь есть и купальни, и чудесный парк, отличная еда, и, наверное, всякие увеселения? Неужели тебе больше по душе таскаться за этим стариком по лесу?

— Нет. Я ценю каждое мгновение, проведенное с тобой, дедуля, и не хочу лишаться их, пусть даже у тебя и не получится в том деле, за которое ты взялся.

Переубедить девушку мне не удалось, ибо упертая. За то и ценю.

— Что ж, если уважаемая Ванкси не желает вкусить плодов гостеприимства нашего города, тогда нам придется отправить вместе с вами пару мастеров, — не остался в стороне толстый чиновник. — Разумеется, исключительно для вашей защиты и безопасности. На дорогах неспокойно, что уж говорить про там, где даже толковых дорог нет… Ручаюсь, они будут лишь наблюдать, и ни в коем случае не мешать вам в вашем деле, почтенный Ли-лаоши.

Приданными нам в усиление экспертами оказалась довольно колоритная парочка: согбенный седовласый и седобородый дед в очках с толстыми стеклами, похожий на престарелого ученого, и юнец лет пятнадцати на вид, оба, насколько я понял, из основной ветви семьи Ло.

— Позвольте представить вам, учитель Дао-лаоши, почтенного Ло Гуаньли, он один из сильнейших экспертов семьи Ло. Долгие годы он является надежной опорой и гарантом благоденствия и безопасности города Дунху, — в ответ на мой скептический взгляд, которым я окинул старую развалину, поспешил пояснить вездесущий толстяк. — И его внука и помощника, Ло Джиана. Полагаю, с ними вам не страшна никакая опасность, и, если вам что-то понадобится, вы можете обращаться к ним.

Обхватив ладонью кулак, я выразил свое почтение и радость знакомству, на что удостоился ответного приветствия.

— Дедушка очень стар и плохо видит, но в этом путешествии я буду его глазами, — добавил Ло Джиан, полностью соответствующий своему имени здоровенный детинушка, комплекцией напоминающий, несмотря на юный возраст, вставшего на дыбы медведя. Причем этот медведь отнюдь не голодал. — И не беспокойтесь ни о чем, дедушка Гу хоть и стар, но успел превзойти среднюю ступень Земной стадии культивирования, с ним и мной вы останетесь в безопасности. К тому же я хорошо знаю территорию растительного массива…

Ну, да. Земная стадия: дедушка, конечно, старый и почти слепой, но в бою это будут проблемы тех, кто окажется перед ним. А вообще, будь я на месте засранца Динсяня, то постыдился бы выгонять деда в леса. Ему бы внуков-правнуков нянчить, да опыт, знания и мудрость передавать, а не по зарослям скитаться.

«Средняя ступень? Едва начальная и к тому же деградирует. Не удивлюсь, если вскоре он откатится к Духовному уровню. Тело изношено, для поддержания принимает какие-то препараты», — выдал краткую справку учитель. — «Сопляк по вашим меркам неплох — почти пик Заложения Основ, но тоже отнюдь не брезгует алхимией».

— Засим, позвольте вас оставить — дела, знаете ли. На рассвете у городских ворот вас будет ждать экипаж, — закруглился чиновник. — Позвольте пожелать вам успеха, и порекомендовать приложить все усилия для успешного решения известного вам вопроса. В случае вашего успеха, в вашу честь будет устроен пир, и вознаграждение не будет скудным!

Как ярок был рассвет над рекою Чжуцзян, и как сладко пели соловьи в этот утренний час, когда мы прибыли к поросшим лесом холмам, окружающим волшебный сад семейства Ло! Все, кроме старика Гуаньли, хотели спать. Джиан, вдобавок, пытался строить глазки Ванкси, то и дело совершенно случайно напрягая мышцы (а там, поверьте, было что напрячь) и принимал при этом дерзкие, но изящные позы; в моей голове монотонно бубнил учитель, просвещавший меня в основах массивостроения и периодически выводивший из накатывающей дремоты мелкими, но болезненными разрядами из метлы. При этом он не уставал громко выражать обоснованную уверенность в моем происхождении от противоестественного союза членистоногих и человекообразных, причем, от первых, по его мнению, мне достался ум и талант, а от вторых внешность и некоторые повадки. Но к сварливому дедовому нраву я уже привык, и привычно пропускал матерные рулады мимо ушей.

В общем, утро задалось.

Сквозь густые заросли ивы и ольхи мы поднимались к вершине холма по извилистой, еле заметной тропинке, пока не выбрались на небольшой, шириной в пару чжан и расчищенный от растительности пятачок, где и остановились.

— Мы на месте, учитель Ли! — громко просветил меня младший Джиан, одновременно косясь на раскрасневшуюся, и от того излучавшую удвоенную дозу милоты Ванкси. — Сестра Ванкси, вон там, на вершине холма вход в массив семьи Ло! Там, наверху должен быть большой черный камень, нам надо обойти его слева, и тогда мы сможем попасть вовнутрь.

— Ли! Дедуля! — подергала меня за рукав Ванкси, у которой потуги юнца произвести на нее впечатление вызывали лишь усмешку пополам с раздражением. — Те деревья на вершине холма, они, похоже, двигаются!

Я пригляделся — ну да, что-то такое есть. Странно-как-то.

— Не смотрите наверх слишком пристально, у вас закружится голова. Некоторые люди даже теряли сознание по пути наверх, — с видом знатока просвещал нас Джиан. — Так что, лучше смотрите под ноги.

Мы последовали совету и продолжили путь.

— Ли, у меня и, правда, кружится голова, и воздух тут какой-то спертый, — пробормотала девушка. — И что-то у меня в глазах начинает двоиться…

— Скоро вершина, сестра Ванкси! — подбодрил нас парень, — осталось немного. Вон, посмотрите, уже должен быть виден большой черный камень врат массива!

Мы разом подняли глаза к вершине холма.

— Видите?

— Да, — ответила девушка. — Вижу три черных камня. А ты, дедушка Ли?

— А я всего два.

— Я вижу пять, но он там должен быть один, — похвастался Джиан.

— А я вообще ничего не вижу, — проскрипел старик Ло.

«Один он там, один», — отозвался учитель. — «Видишь два — целься между ними».

Шатаясь и спотыкаясь, мы все же поднялись наверх, и прошли дальше. У этого старика был немалый опыт брожения в сходном состоянии по темным коридорам монастырских подвалов, и я справился на отлично: потому что куда уж легкому головокружению от массива до того слизеобразного состояния, в которое порой ввергало этого праведника неумеренное злоупотребление монастырским вином.

Ванкси уцепившись за мой пояс, закрыла глаза и попала, куда надо, тоже с первого раза.

Джиан, желавший покрасоваться и непреклонно державший направление на средний камень из той россыпи, которая ему виделась, больно и обидно ушиб об него лицо, попытавшись пробежать насквозь, а потом еще ободрал оба борта, когда пытался обойти с каждой из сторон по очереди.

На дедушку Гу местные аномалии действовали слабо.

— Вот здесь мы и будем вас ждать! — потирая свой помятый нос сообщил нам наш юный проводник. — Старший Динсянь велел нам не вмешиваться в ваши исследования. Но должен предупредить: единственный вход в массив находится здесь, и покинуть его можно только с этого холма.

«Ну, это он погорячился», — поспешил прокомментировать его утверждение учитель. — «Скажем так, есть некоторые места, через которые выход будет лишь слегка затруднен».

— Этот младший должен рассказать вам о следующем: в центре массива расположен пруд с жемчужно-радужными рыбками, прошу вас, постарайтесь не причинить им вреда — их очень любит старший Динсянь. Также будьте осторожны, ближе к восточному краю долины расположена грязевая яма — туда этот великолепный массив сливает разные отходы, которые не нужны для жизни этого сокровища семьи Ло. Вы сможете обнаружить это место по ужасному запаху. Еще будьте осторожны с Пронзающим Нефритовым Терновником, его колючки весьма длинные и неимоверно остры, настолько, что способны проколоть любой доспех. На этом, наверное, все?

Ну, все так все.

И мы с девушкой продолжили путь вниз с холма, в чудесный сад.

— … используй технику Дальнего Взгляда Орла… — донёсся сзади скрипучий голос старика Гуаньли. — И не забывай записывать! Ты должен будешь предоставить подробный отчет брату Динсяну.

— Конечно, дедушка Гу!

Я оглянулся и увидел старика, усевшегося в позу для медитации у подножия черного камня, и юного Джиана, упорно карабкающегося на этот самый камень.

Чудесный сад семьи Ло встретил нас буйством красок, по сравнению с которыми лес, по которому мы передвигались ранее, казался тусклым и лишенным жизни. Богатые ароматы цветущих растений рьяно атаковали мой нос, а огромные бабочки, порхавшие там и тут, вызывали непрошеные воспоминания о детстве в деревне, от чего на лицо этого старика выползала беззаботная детская улыбка. Щебетали местные птахи, шумел в кронах деревьев легкий ветерок. Повеселела и Ванкси — ей тут, похоже, тоже очень понравилось. Наметанным взглядом алхимика, умевшего найти ингредиенты даже в, казалось бы, дочиста обобранных окрестностях Синнаня, я замечал многочисленные травы, которые сумел бы применить даже с куцыми собственными знаниями, а уж с помощью учителя точно бы смог превзойти свои пределы. Но собирать их я не спешил — не стоит с первых шагов выставлять себя откровенным хапугой.

В одном месте, разве что, пришлось задержаться: ну не смог я пройти мимо, не нашел в себе сил.

— Старик, какой, однако, чудесный массив! — не замедлил восхититься я.

«Да, неплохой», — расщедрился на похвалу учитель. — «Ничего выдающегося, но видал я и хуже. Обычный собирающий массив, такие в старые времена были у каждой уважающей себя секты».

— Но что с ним может быть не так? Вроде все в порядке?

«С самим массивом все в порядке, только работает он, похоже, не на себя. То есть, не только на себя».

— Что ты имеешь в виду?

«Скорее всего, то же самое, что и с остальными подобными вещами, оставшимися без надлежащего ухода».

— …

«Паразит. Одно из духовных растений эволюционировало, и тянет на себя Ци. А поскольку всякий поток имеет пределы, то если кто-то забирает больше, то другим остается меньше. Все просто» …

На вершине привратного холма.

— Ты наблюдаешь за ними, мелкий ДжиДжи?

— Конечно, дедушка. Сестра Ванкси наслаждается ароматом цветков пиона. Эти цветы очень ей идут, а сейчас она сорвала один, и прикладывает к своим чудесным волосам. Получилось очень красиво. А на плечо ей села бабочка… Ах, если бы этот младший имел хотя бы половину таланта брата Линь Кэ, то я бы нарисовал картину, и назвал бы ее «Сокровище посреди леса».

— А старик?

— Старик? Ах, да, старик Ли… Где же он… А! Он нашел любимый куст духовного орешника, под сенью которого так любит пить чай старший Диньсян. И обдирает с него ветки.

— Зачем они ему? — от удивления глаза старого мастера открылись во всю ширь.

— Кажется… Он достал веревку и делает… Веник?

— Да, странные методы у мастеров Фэн Шуй. Продолжай наблюдение, и не забывай записывать.

«…Так что это будет отличной практикой по использованию техники Божественного Восприятия. Паразит насыщен Ци, ты должен будешь просто найти его».

— Просто найти? И выкорчевать?

«Найти. И выкорчевать. Это хорошая тренировка техники, но учти: все не так просто, как тебе кажется».

— О, почтенный мудрый Фанг! Этот младший Дао готов смирено выслушать ваши поучения! — поспешил прогнуться я, предчувствуя подвох, но был безжалостно обломан.

«Техника Божественного Восприятия, ученик, это все, что тебе понадобится, не позволяй мне считать, что ты глупее какого-то корнеплода. Хотя, временами я думаю, что ты и сам не сильно от него отличаешься — просто две разновидности: одна сидит в земле и молча растет, а вторая отдаленно похожа на человека, и по чудовищно нелепой случайности попала ко мне в ученики».

— Чью-чью мамашу? — донесся сбоку голос Ванкси, умильно улыбавшейся громадной стрекозе, бестрепетно севшей ей на ладошку. — Ли, ты что-то сказал?

— Нет. Но очень хочется, — сумрачно буркнул я себе под нос, активируя технику Божественного Восприятия. Совсем недавно я продвинулся в ней до второго уровня, и теперь, при ее использовании все вокруг стало походить на винегрет, или мазню пьяного художника, силившегося изобразить то, что пригрезилось ему в его хмельную головушку. Пятна и полосы, кляксы и яркие точки — вот так я и видел окружающий нас великолепный сад.

Да, это будет непросто.

Чертов старикашка. По-видимому, он пришел в этот мир и переродился призраком исключительно ради того, чтобы как следует отравить мне жизнь.

«Смотри внимательнее, ученик, и будь настороже. Продвинутое духовное растение умеет защищать себя от кривых лапок всяких недоучек, вроде тебя. Но у тебя будет преимущество: ты сможешь его увидеть!».

Мы путешествовали по саду семьи Ло, и любовались чудесными видами. Нашли прудик с рыбками, видевшимися через призму техники Божественного Восприятия, как лениво перемещавшиеся искорки в чернильной пустоте.

Покормили рыбок мухами, но зажравшиеся обитатели пруда питаться ими отказались. День, меж тем, катился к вечеру.

«Ну, вот, как и говорил этот старик: сам по себе массив работает нормально, ты, скорее всего, и сам это понял по плотности природной Ци в этом месте», — подтвердил свое первоначальное предположение учитель. — «Так что, хватит лениться, и марш искать паразита»!

И этот изможденный житейскими невзгодами старик, оставив Ванкси у прудика баловаться с рыбами, отправился на поиски.

— Яркая искра, яркая искорка… — монотонно бубнил я себе под нос, шагая по лесонасаждениям. — Ярчайшая звездочка в небе ночном…

«Еще песню завой», — подбодрил меня из метлы учитель. — «Тогда точно найдешь: вся живность разбежится…».

Что он там еще хотел поведать мне о моих же вокальных данных я дослушать не успел, потому что и, правда, увидел: действительно, искра Ци, ярка, ярче, чем все остальные, на ее фоне меркнувшие, подобно светлячку возле свечи. Искорка, похоже, двигалась.

— Я вижу ее, старик, я вижу!

«Ну, так хватай ее!»

Полагаю, даже сам Золотой Тигр, легендарное духовное животное с гор Хэлань, удавился бы от зависти на собственном хвосте при виде прыжка, которым этот старик попытался настигнуть яркую искорку коварного паразита! И ничто не могло меня остановить в этом порыве: ни узловатые корни деревьев, торчащие из-под земли, ни активированная техника Божественного Восприятия, из-за чего все окружающие красоты сливались в мельтешении красок.

Ничто не могло остановить этого старика, словно Нефритовый Сокол с горных отрогов летящего за добычей.

Ничто!

Кроме толстого кипариса, на котором я и повис, обхватив его руками и ногами, словно голодная панда.

«Тянет погрызть коры? Это значит, что ты взрослеешь, юный бобр, но послушай добрый совет этого призрака: хочешь свалить дерево — начинай кусать ствол поперек. Жрать дерево вдоль — не наш метод».

Я отменил технику, и осмотрелся — других кипарисов, кроме моего, в окрестностях не наблюдалось. А заросли каких-то кустов не остановят практика на пике Заложения Основ.

— Старик, она убегает!

«А ты чего ждал? Активируй Восприятие и в погоню!».

— Вон, вон она, двигается снова! Остановилась!

Кто смог бы остановить этого мастера алхимии и Фэн Шуй, когда он атакует? И никакая репа, хоть трижды духовная, не увернется от него, когда подобно стреле, выпущенной из легендарного лука Ухао, принадлежащего небесному императору, он ринется вперед, рассекая пространство и время. И я одним могучим рывком настиг хитрого паразита, что оно там из себя представляет, и схватил его, и обнял. И развесистый куст, оказавшийся Пронзающим Нефритовым Терновником, был очень рад гостям, и обнял меня в ответ, и вонзился везде.

Говорят, вопль разочарования, вырвавшийся из уст этого старого мастера, слышали даже в окрестностях Дунху. И столько непередаваемой скорби было в этом звуке, что у всех вышедших на промысел грабителей опускались руки, а у воров отнимались ноги.

Насильники тоже были недовольны.

На вершине привратного холма тихо тлел маленький костерок, возле которого медитировал старый дедушка в очках, а на черном камне в позе Будды все также восседал дюжий практик невеликих лет.

— Что там происходит? — очнулся старик.

— Сестрица Ванкси играет с жемчужно-радужными рыбками. Она смотрится очень изящно, когда легко проводит своей тонкой рукой по глади пруда… Она пытается угостить жемчужно-радужную рыбку насекомыми. Но рыбки не едят этих насекомых… А, нет, если поймать рыбку и затолкать ей муху в рот — то едят…

— ДжиДжи, а кто это там воет, словно упырь, которого накормили овсянкой? — поинтересовался старик у паренька.

— Это учитель Ли. Он прыгнул в куст Пронзающего Нефритового Терновника.

— И что он там делает?

— Пытается выбраться из него.

— Успешно?

— Не очень.

— Продолжай наблюдение.

— Старик, что я делаю не так, — возопил я, выбравшись (не весь) из гостеприимного тернового куста. — Я же вижу искру Ци, но как поймать того, у кого она внутри? Я неправильно использую технику Божественного Восприятия?

«Ты смотришь, но не видишь. Все, что тебе нужно, у тебя есть. Иди, и ищи».

— Еще один терновый куст?

«Ты должен быть выше».

Ну, да, как же. Легко быть святым, сидя в метле, а ты попробуй отринуть мирское, находясь в терновом кусту! Никто не может быть выше куста Пронзающего Нефритового Терновника, особенно, если сидеть прямо в нем.

Но раз уж старый Фанг Йи жирно намекнул, что решение рядом, значит, надо поднимать свои изрядно ободранные колючками старческие мощи с земли, и идти искать. Путь в Небеса начинается с первого шага, но кто может остановить этого Дао Ли, когда ему что-то очень нужно?

Ну, кроме кипариса и терновника, и то, разве что ненадолго.

— Старик, похоже, что это оно самое! — чтобы найти искомое мне понадобилось довольно долгое блуждание по саду. — Я вижу много мелких ярких искр и одну большую! Небеса благоволят мне!

«Культивация — вечный путь поиска, наградой же будут мудрость и опыт», — угрюмо, словно познав всю тщетность бытия, ответил мне учитель. — «Иди, и получи свой опыт».

Искомый паразит обнаружился в дупле огромного древнего каштана, где, по-видимому, решил скрыться от всевидящего ока этого старого мастера Фэн Шуй. Но все было безуспешно, ибо этот мастер сполна превзошел вторую стадию техники Божественного Восприятия, и отлично все видел. Тут и там кружились трудолюбивые пчелки, похрустывали под ногами старые плоды каштанов — надо будет после всего, набрать каштанов, и запечь на костре. С салатом из духовных трав должно получиться отлично!

Никто и ничто не скроется от моего взгляда, и бесполезны попытки спрятаться, тем более, так бездарно. Как можно поверить, что какое-то там дупло скроет от меня простодушного паразита? Хотя — растение же, что с него взять.

Поэтому я подпрыгнул и зацепился руками за одну из толстых нижних ветвей: победа была близка.

Смеркалось. Дедушка на вершине холма подкинул щепок в костерок, и, довольно сощурившись, отпил чаю из старой фарфоровой пиалы. Насладился ароматом напитка, слегка разбавленным дымом костра, и чему-то улыбнулся про себя.

— Мелкий ДжиДжи, ты там не уснул?

— Нет, дедушка Гу, — ответили сверху. Камень, нагревшийся за день, теперь отдавал тепло, и сидеть наверху было довольно комфортно. Хотя и жестковато.

— Что происходит в саду?

— Старшая сестра Ванкси перестала играть с рыбками, потому что жемчужно-радужные рыбки больше не могут есть мух и поэтому боятся всплывать к поверхности. Она развела костер и готовит чай. Ах, как он, должно быть вкусен! Дедушка Гу, полагаю, что любой напиток станет вдвое вкуснее, если чашу с ним будут держать ее тонкие нежные пальцы… Ох, она подняла лицо к небу, и что-то шепчет, наверное, поет грустную песню о несчастной любви? Или читает стихи великого поэта о красоте заката над зеленым морем лесов? Спасибо, спасибо, дедушка Гу, что научил меня читать по губам! Я так тебе благодарен, только сейчас я понял всю мудрость и прозорливость твоих поучений! Так, что там она поет? «Куда же… пропал этот старый… мерзавец??? Не дай боги, если сбежал… лысый… негодяй?» Гхм, да. Обещает оторвать ему бороду… завязать в узелок… и прибить к лысине. Гвоздями. О, дедушка, она не только очень красивая, но еще и весьма решительная! Какая твердость характера!

— А учитель Ли? Что делает он?

— Ах, этот странный старик… Не вижу его… Бродит где-то?

— По-моему я знаю, что тебе нужно, чтобы ты перестал все время думать о девушках, — добродушно усмехнулся старик. — Когда мы вернемся, я сделаю все, чтобы ты как можно скорее достиг пика стадии Заложения Основ, и смог совершить прорыв. И если ради этого придется дать тебе немного наставлений, то так тому и быть. Я, пожалуй, достану свою любимую трость и…

— Не достанешь, дедушка Гу, — погрустнев, отозвался сверху нерадивый дозорный. — Последнюю свою любимую трость ты сломал об меня, когда учил технике Дальнего Взгляда Орла.

— Разве это была моя любимая бамбуковая трость? — удивился старик.

— Нет, бамбуковая покинула нас еще раньше, когда ты учил меня технике Пяти Кулаков Ло. То была березовая. С сучьями, — чуть тише добавил парень.

— Ах, да. Но у меня, безусловно, найдется еще несколько. Полагаю, из акации подойдет отлично.

— Но разве у тебя есть такая?

— По дороге сюда я видел отличный старый куст акации, так что, пожалуйста, не беспокойся об этом старике.

— Дедушка, я, кажется нашел мастера Ли! — с немалым облегчением воскликнул юный Джиан.

— Чем он занимается?

— Почтенный учитель Ли лезет на старый каштан.

— Это не тот, в дупле которого свили гнездо духовные пчелы-убийцы?

— Именно тот. Может, предупредить его, пока не поздно?

— Брат Динсянь просил лишь наблюдать и записывать, так что наблюдай и прилежно записывай. Не порти чужую работу — у мастеров Фэн Шуй свой путь, он знает, что делает. Кстати, что он делает?

— Лезет к дуплу духовных пчел-убийц.

— Зачем?

— Он засунул туда руку, и шарит внутри. Кажется, что-то достает.

— Присмотрись-ка хорошенько, — попросил старик. — Что он достал из дупла с пчелами-убийцами?

— Он достал оттуда пчел-убийц.

— Вот это поворот!

— Он спрыгнул с дерева… Пытается отбиться от пчел метлой…

— Получается?

— Не очень.

— Продолжай наблюдение.

То, что в дупле мне не рады, стало понятно довольно быстро. Все пчелы, сколько их там ни есть, вылетели наружу, чтобы поприветствовать уважаемого мастера Фэн Шуй, и те, кто не успел вылупиться, быстро сделали это, и, судя по общему количеству насекомых, собравшихся дать мне отведать немножечко боли, сделали это по нескольку раз. Жужжание роя возмущенных пчел быстро сливалось в гул, и я понял, что старикам здесь не место.

Кто может сказать, что слова этого старика когда-либо расходились с делом?

Смеркалось.

— Мелкий Джиджи, что за шум там внизу?

— Мастер Ли убегает от пчел, отмахиваясь от них метлой.

— Успешно?

— Пока да. Дедушка, учитель Ли пробежал сквозь заросли Нефритового Пронзающего Терновника, и не замедлился ни на миг! Бежит к центру сада.

— Что такого есть в центре сада, для чего могут быть нужны духовные пчелы-убийцы?

— Там есть…

— Кроме младшей Ванкси.

— Эээээ… Пруд с жемчужно-радужными рыбками? Кстати, туда только что упала старшая сестра Ванкси. Старик свернул на восток. Этот старик очень быстрый!

— А что у нас в той стороне?

— Грязевая яма и духовные лотосы вокруг нее… Я понял, учителю Ли нужны пчелы возле духовных лотосов!

— Хорошо, очень хорошо! — порадовался старец хоть какой-то определенности.

— Дедушка, учитель Ли прыгнул в грязевую яму, а пчелы остались снаружи.

— Ты записал это?

— Нет, — растерявший энтузиазм юноша смотрел на немалых размеров пчелу, севшую ему на рукав рубахи. — Дедушка… Некоторые пчелы… Не полетели за учителем Ли.

— Так бывает, — важно покивал старик. — Не все идет по плану.

— Дедушка… Некоторые пчелы… Прилетели к нам.

— Но ты же освоил ту технику Покрова Ци, которой тебя учил этот старик?

— Ну… Как тебе сказать…

— Культивация — вечный путь поиска, наградой же будут мудрость и опыт, — сообщил внуку старец. — Впрочем, раз уж Покров Ци ты не освоил, лучше нам переночевать с другой стороны холма.

Смеркалось.

На поверхности грязевой ямы вспухли буро-зеленые пузыри, исторгнув в атмосферу целый океан зловония, начал всплывать всякий мусор со дна.

Следом всплыл и я.

Большая часть пчел улетела искать себе другую жертву, и мне удалось спокойно дойти до прудика с жемчужно-радужными рыбками.

Ванкси, в насквозь мокрой одежде, печально сидевшая возле потухшего от воды костерка и чертившая на земле пальчиком круги, монотонно бубнила себе под нос о том, что она никогда, никогда, никогда, никогда не хочет меня больше видеть.

Я присел рядышком, готовя слова утешения, и она повернула облепленное мокрыми волосами милое свое лицо ко мне.

— Отойди подальше, — поприветствовала меня девушка. — От тебя ужасно воняет.

— Это запах поражения, — сказал я ей. Поднял с земли упавший туда котелок с напитком — к счастью, оттуда вылилось не все. Достал из кольца чашку, налил себе немного прополоскать горло, отхлебнул, и тут же выплюнул все обратно: напиток минимум на две трети состоял из воды из пруда с жемчужно-радужными рыбками. Даже немного ряски попало.

— Фу, что за шмурдяк…

— Как ты назвал мой чай?!

Смеркалось.

Я сидел на берегу бывшего пруда с жемчужно-радужными рыбками, доставал из себя пчелиные жопки, стирал одежду и предавался унынию. Нет, не от того, что милая Ванкси решила покинуть чудесный сад семьи Ло и обществу этого старика предпочла возвращение в Дунху, нет. Просто этот старый мастер облажался, и теперь сидит возле заново разведенного костерка усталый, угрюмый, мокрый, исцарапанный, покусанный, и в целом нахрен никому не нужный. Я отжал рубаху обратно в пруд, расправил, немного поудивлялся величине и конфигурации дыр на одежде, и понуро отправился вешать ее на просушку. Да уж, почтенного мастера Фэн Шуй, экзорцизма и алхимии я теперь напоминал мало: такая рвань, обнять и плакать.

«Не падай духом. Ты просто должен быть выше».

— Мастер может быть выше всего. Выше земли, и выше небес, выше самого Будды. Но никто не выше пчел!

«Просто должен быть выше».

— Вот, старик, даже в книге так написано: «Посмотри на пчелу и узнай, как она трудолюбива, какую почтенную работу она производит; ее труды употребляет во здравие император и последний крестьянин; любима же она всеми и славна, хотя силою она слаба, но благословлена небесами. Будь как пчела».

«Не надо быть выше пчел, ученик. Ты смотришь, и видишь лист, со всеми прожилками и червоточинами, но дерево не замечаешь. Техника Божественного Восприятия ограничивается лишь возможностями твоего развития, просто заберись повыше, примени технику и не торопись. Обнаружь паразита, и уничтожь его».

- Хорошо! Дождусь утра и сил не пожалею… — пробурчал я себе под нос слегка недовольно. Да, иногда поучения старика Фанга, оказывается, следует воспринимать буквально. Но кто же знал?

— Мелкий ДжиДжи, ты что-нибудь видишь?

— Дедушка Гу, я вижу пчел.

— А еще что?

— Много пчел. Они очень злы на учителя Дао, и жаждут чьей-нибудь крови. Еще я вижу старшую сестру Ванкси, она мокрая и тоже очень зла на учителя Дао. Возможно, тоже жаждет крови. Она поднимается вверх по нашему холму.

— А сам учитель Дао?

— Он… Эээээ… Он…

— Что он делает? Не забывай, ты должен все происходящее отразить в отчете для брата Динсяня, поэтому прилежно все записывай.

— Конечно, дедушка Гу, я даже зарисовал все просеки, которые учитель Дао проделал в зарослях Нефритового Пронзающего Терновника, когда убегал от пчел. Но вот только старшему Динсяню, возможно, не понравится то, что будет в отчете. Его любимый пруд с жемчужно-радужными рыбками…

Старик, уже успевший развести новый костерок и обзавестись неизменной чашкой с чаем, на эти слова лишь еще больше сощурился.

— Ты еще молод, юный ДжиДжи, и должен знать: вышестоящему преподнеси горькое вместе со сладким. Да, Джиан-эр, твердость и несгибаемость нужна лишь в бою. В иных делах необходима и некоторая гибкость позвоночника.

— Горькое? И сладкое?

— Да. Все просто: если есть плохая новость, подай ее вместе с хорошей. В старые времена гонца с плохой новостью могли и наказать, если недобрые вести разгневали правителя.

С вершины холма послышался шум и шелест листвы — это юный любитель подглядывать за стариками отмахивался от пчел припасенным пучком ивовых веток.

— Спасибо, дедушка Гу! Вместо одной плохой новости — хорошая и плохая! Я так и сделаю. Так и напишу в отчете, что теперь сад семьи Ло вдвойне благословлен небесами: ведь у нас теперь есть целых две грязевые ямы! Хотя больше и нет пруда с жемчужно-радужными рыбками.

Старик поперхнулся чаем.

— Я не совсем это имел в виду, впрочем, ответственность за все несет учитель Ли. И если он провалится, то за испорченный пруд ответит отдельно. А что с самими рыбками?

— С ними все хорошо, дедушка Гу. Учитель Ли уже достал тех, что всплыли кверху брюхом, почистил, и теперь жарит их на костре, на прутиках из духовного орешника. Он что-то говорит… Сейчас… Он говорит, что не пожалеет сил? Видимо, чтобы окончательно уничтожить наш сад? Ай! Айайай!!!

— Что с тобой, юный Джиан?

— Пчелы, дедушка, они все еще тут! Ай!!!

— Помнишь, что я тебе говорил про культивацию? «Культивация — вечный путь поиска, наградой же будут мудрость и опыт». Пчел ты уже нашел, а немного мудрости они тебе вложат.

— Ааааааа!!!

- Братец Джиан, что у тебя с лицом? — спросила парня злая, мокрая и растрёпанная Ванкси, спустившись вниз с холма. Тот, вопреки обыкновению, не принялся жадно ее разглядывать (чему девушка втайне осталась довольной), а, наоборот, постарался отодвинуться в тень.

— Пфоука.

— Что-что?

— Пхоука.

— …?

— Пшоука. В Фотьку. Уаиуа.

— Мудрость и опыт, ДжиДжи, мудрость и опыт, — донеслось от старика.

— Мне тоже досталось и того и другого, — пробурчала девушка, потирая попку. — Хотя я и не просила. Опыт показывает, что никакие затеи старого Ли для окружающих добром не кончаются. Мудрость в том, что надо было остаться в Дунху. Я, кстати, возвращаюсь в город.

— И уы х тоой, а еухка У?

— Я не понимаю по-обезьяньи.

— Уокьяый саик, уокьяые пхолы…

— Ненавижу пчел, одного старого негодяя, и спать на животе.

— Раз уж юная госпожа Ванкси теперь с нами, а мелкий Джиан вряд ли сможет толком вести наблюдение, то нам, безусловно, следует вернуться в Дунху и ждать учителя Ли там, — подумав, решил старик. — Дождемся утра, и вернемся в город, а в помощь учителю Ли отправим кого-нибудь другого.

Утро встретило этого старика заботами. На холме с черным камнем никого не оказалось, а с самого камня открывался отличный вид на весь сад семьи Ло, и, озаряемый первыми робкими лучами рассвета, он оказался прекрасен. Активировав же дедову технику, я, наконец, понял, о чем он мне толковал: искры и искорки, большие, малые и совсем крошечные висели в разноцветном мареве, медленно перемещались или суматошно мельтешили. Но не все: некоторые из них выстраивались в некое подобие нитей, и нити эти, пересекаясь с подобными им, сливались в странный, но ясно различимый узор, образуя что-то вроде паутины с крупным узлом возле подножия самого северного холма.

— Похоже что, вот он, учитель?

«Наконец-то», — проворчал старик. — «А то я уж думал, что до зимы провозишься».

Но было у меня еще одно незаконченное дело, и мне пришлось снова посетить грязевую яму. И я вернулся к старому каштану, и забрал у духовных пчел-убийц с десяток шэн отличного сладчайшего и ароматнейшего меда, и жадные насекомые ничем не смогли помешать этому старому мудрецу — получившегося после визита к яме дерьмодемона пчелы жалить брезговали. Их злобное но бессильное гудение лишь забавляло этого мастера Фэн Шуй и алхимии, когда я бестрепетно занимался разграблением пчелиных богатств, ибо этот Дао Ли не прощает обид. И сладость дикого меда, наполненного духовной энергией и ароматами чудесного сада семьи Ло стала прекрасным дополнением к тонкому вкусу чая с духовными травами из этого же сада и листьями Цзинь Инцзы из моих запасов.

Напоследок снова навестил и большой куст духовного орешника — кто знает, когда на моем тернистом пути снова встанут нечестивые призраки?

— Кусты как кусты, большие, разве что, — сообщил я старому Фангу, когда мы подобрались поближе. — Чертов Нефритовый Пронзающий Терновник, только иглы на нем, по-моему, вдвое длиннее, чем у обычного.

«Лезь туда, таракан, мы уже близко».

Продравшись сквозь заросли, я обнаружил небольшую полянку, на которой вольготно произрастал… точно такой же терновник.

— Ээээ… Учитель?

«Ближе, таракан, ближе».

И я сделал как велено, но не смог пройти и пары чжан, как уперся носом в невидимую обычным зрением преграду. Удару кулака, даже усиленного Ци, преграда не поддалась, но я прекрасно помнил, как мы с дедом разобрались с Вуалью Ци из подземелий под монастырем: через призму техники Божественного Восприятия преграда смотрелась откровенно тонкой, и по сравнению с дедовой Вуалью выглядела бледно. Один удар торцом метлы — причем мне даже не пришлось искать тонкие участки — и преграда приказала долго жить, напоследок одарив меня освежающим и бодрящим потоком теплой Ци, а перед моими глазами предстал сам паразит, столь долгое время угнетавший сад семьи Ло.

— Ох ты ж… — восхищенно промолвил я.

«Оно самое».

Груша.

Невысокая груша — вот что маскировалось под терновый куст. Ветви, печально поникшие под тяжестью здоровенных налитых плодов, тяжело клонились к земле, которая была усыпана сплошным слоем гниющих и уже высохших фруктов.

«Вот он, твой паразит».

— Но… Груша же!

«Мог быть и редис, и бамбук. Эволюционировавшее низкоуровневое духовное растение. Ворует Ци, научилось маскироваться, на этом все. Что будешь делать с ним?»

— Что делать, что делать… — проворчал я, срывая один из плодов, буквально брызжущих соком и Ци, и впиваясь в него зубами.

«Я почему-то был уверен, что кончится все чем-то подобным. Питайся, таракан, Ци в этих плодах много, и ее легко усвоить. А с тем, что не сможешь — я помогу. С этими плодами ты сможешь прорваться!».

— Где же старый Дао? — в который уже раз спросила Ванкси у Ло Джиана, все также старавшегося оказаться к ней поближе. — Ваши люди сказали, что он успешно выполнил миссию, и уже возвращается.

Юный Джиан, чье лицо после укусов пчел поразительно напоминало морду акулы-молота, предпочел многозначительно промолчать, дабы не восхищать окружающих своей поистине освежающей манерой речи. Парень лишь пожал плечами и молча указал пальцем на дорогу, все также уходящую вдаль.

— Будь оптимистом, юный ДжиДжи, — посоветовал ему стоящий рядышком дедушка Гу, подслеповато щурящийся на солнце. — Может быть, он просто умер?

На что парень помотал головой, и снова показал на дорогу.

Делегация по почетной встрече этого старика в составе многих членов семьи Ло, городских чиновников, маленького почетного оркестра музыкантов, стражи и просто зевак, выстроилась невдалеке от городских ворот. Все ждали лишь виновника торжества.

И вскоре он не замедлил появиться.

Старый и усталый седобородый мастер Алхимии, Фэн Шуй, Экзорцизма и садоводства, адепт пути Праведности Восьми Добродетелей изволил прибыть верхом. Грязная и изодранная одежда, спутанная борода, измученное лицо — все говорило присутствовавшим о невиданных тягостях, постигших несчастного старика, все же выполнившего непосильное задание, ибо негоже мастеру отступать, если слово дано.

Верный его скакун угрюмо передвигал ноги, склонив гордую голову к дорожной пыли, и тяжело переваливался с боку на бок при ходьбе. Достигнув притихшего и онемевшего комитета по встрече, мой славный конь, наконец, позволил бескрайней усталости взять верх, и пал, грузно повалившись при этом на бок, блаженно закрыл глаза и вывалил из пасти язык. К счастью, я успел вовремя сойти прямо в объятия встречавшей меня в первых рядах Ванкси.

— Ооооохххх… — закряхтела девушка, на которую пришлось опереться этому изнемогшему старику. — Что с тобой такое?

— Я так устал, так устал… — простонал я, пошатываясь.

Свинья, и без того слабо приспособленный для верховой езды, оказался подвержен пагубному греху чревоугодия, вследствие чего принял форму, близкую к шарообразной, и теперь, после нескольких ли верхом на нем, мне срочно требовался новый тазобедренный сустав.

— Отнесите меня в гостиницу…

— Так! Мастер Ли! — выступил вперед сам Ло Динсянь, прибывший как раз к моему появлению. — Вам было поручено приведение в надлежащий вид сада семьи Ло методами Фэн Шуй. Справились ли вы?

Вместо ответа я протянул ему большой плод, и почтенный градоуправитель взял его. Внимательно осмотрел, а в глазах его загорелся огонек понимания, и нескрываемой радости.

— Это же… Это же Груша Пути Понимания Истины! Вы нашли ее? В нашем саду???

Я лишь молча и с достоинством кивнул головой, ведь этот старик всегда был равнодушен к славе.

— Но что это? — вдруг озадачился почтенный Ло, обнаружив на налитом боку большого плода следы зубов одного почтенного мастера Фэн Шуй и Пчеловодства. — Вы хотели попробовать? Но я понимаю… Даже такой мудрец, как вы, не смог…

А я действительно не смог, и теперь мне стыдно.

Я — не смог.

Я — не справился.

Я набил плодами свое кольцо.

Я набил плодами свою сумку.

Я набил плодами самого себя так, что пришлось сначала распускать пояс, а потом я на некоторое время потерял способность к самостоятельному передвижению, но плодов оказалось слишком много. Впрочем, со мной был мой друг Свинья, и я знал, что могу на него положиться. К этому времени он уже наелся, и больше не хотел, но я настаивал, и ему пришлось согласиться. Но всему, как известно, есть предел — наступил предел и его вместимости, и последний крупный плод Груши Пути Понимания Истины пришлось тащить в руках (за нами снова начали подглядывать, о чем оповестил учитель, поэтому я не мог больше заниматься тем, чем занимался). По дороге я снова предложил плод моему другу, но он дал мне понять, что еще кусочек, и его вывернет наизнанку — а я и представить себе не мог, что у свиней такая богатая мимика!

Попробовал справиться сам, и открыл закон сохранения вещества и энергии применительно к отдельно взятому культиватору: объем вещества, заталкиваемого в мой организм сверху эквивалентен объему вещества, выдавливаемого из него снизу.

И сдался.

Так что, да. Я не смог.

… - Удержаться, — продолжил свою скорбную речь градоуправитель. — Но этот плод, он же не последний?

— Да. Я счел себя не вправе портить собственность семьи Ло: что делать с деревом — решать лишь вам. Я лишь привел в порядок потоки Ци в вашем саду, дабы достигнуть естественной гармонии. Если вы решите уничтожить дерево, то сад семьи Ло вернется к изначальному состоянию.

— А это? — крепко сжимая чудесный плод, градоуправитель взглядом показал на разлегшегося неподалеку Свинью. — В нашем саду завелись кабаны?

— Я выбился из сил, и просил Небеса послать мне что-нибудь, что смогло бы облегчить мой путь сюда, — праведно возвел я очи горе. — И Небеса ниспослали мне это благородное животное. Дайте ему напиться, и отпустите, он выполнил то, за чем пришел.

— Хорошо, будь по вашему, мастер Ли…

И Свинья, привольно раскинувшийся прямо на дороге, где он беззаботно предавался заслуженному отдыху, не нашел лучшего времени для выражения своих чувств, и, наверное, в знак полного одобрения моих слов оглушительно испортил воздух. Музыканты же, заслышав громовой звук, приняли его за сигнал к началу празднования: трубы и барабаны, флейты и цитры запели разом, и гимн города Дунху воспарил к небесам в ознаменование возрождения семьи Ло.

«Да, ученик. У тебя просто небесный талант превращать в дерьмо все, к чему бы ни прикоснулся…».

— Прошу вас, мастер Ли, к поместью семьи Ло! — пригласил меня почтенный Динсянь с крайне сложным выражением лица. — В ознаменование вашего успеха я устрою настоящий пир! На нем песню в вашу честь споет моя дочь, и мой личный повар специально для вас постарается превзойти свое мастерство, так что, прошу вас, не отказывайтесь!

— Еда… Этому старику достаточно капли утренней росы, чтобы напиться, и порыва полуденного ветра, чтобы отступил голод…

Восхищенная праведностью этого старого мудреца Ванкси вдруг покраснела и оглушительно закашлялась, неожиданно из метлы ей вторил и учитель.

— Тогда, если вас не интересует мирские угощения, то, может быть, заинтересует чашечка чудесного вина Ледяного Сердца Нефрита? Должен сказать вам, что оно очень редкое и дорогое, и крайне крепкое: никто не в силах выпить его много!

— Ну, разве что, капельку…

***

И долго после сих событий рассказывали жители Дунху о святом старце, который смог.

***

Кто-то восхищался ароматами превосходной еды, которыми поместье Ло просто измучило население близлежащих кварталов, а кто-то никак не мог забыть чистый, словно весенний ручей с ледников Хэлань, голос красавицы Ло Шуань, песнями услаждающей слух благородных гостей. Кто-то тайком сглатывая слюну мечтал о легендарном вине Ледяного Сердца Нефрита, а кто-то видел, как после пира плакал виночерпий семьи Ло, и рвал на себе остатки волос, невнятно при этом причитая, а сквозь рыдания были услышаны странные слова: «Это бездонная бочка, а не человек».

***

Кто-то выдвигал предположения, что какой-то мимокрокодил, вопреки всему выигравший состязания алхимиков в городе Цзегу, и почтенный мудрец Дао Ли — один и тот же человек, а путешественники из Дунху в Цзегу не стеснялись спрашивать об этом аборигенов. Те показывали им городскую площадь, и рассказывали, что, да, действительно, тут все и произошло, а эту самую площадь потом долго отмывали.

— Наверное, просвещенных мастеров, впавших в ярость от того, что их победил народный мастер, от гнева рвало кровью? — спрашивали наивные жители Дунху, на что жители Цзегу, пряча глаза, мямлили о том, что не то, чтобы рвало, и не то, чтобы кровью…

***

Были и те, кто сожалел о том, что так и не успел посмотреть на легендарного старца Дао Ли, что, говорят, мог решить любой вопрос, с каким бы к нему ни обратились, и даже сами Небеса прислушивались к его мудрым речам. И люди, и птицы, и звери — все готовы были внимать словам мудреца, а кое кто даже клялся, что видел, как сам Дао Ли, сидя вечером в поле за городом возле старого дерева читал из своей книги про путь Праведности Восьми Добродетелей, и даже громадная лесная свинья трепетно внимала небесным истинам, изливавшимся из его уст, и глубокомысленно кивала головой его словам.

И, хотя, кто-то из тех, кто дерзнул подобраться поближе и говорил, что пьяный в сопли дедушка спал, а свинью тошнило, но кто поверит досужим домыслам?