О бедном монахе замолвите слово.

Глава 6

Обратно в гостиницу я возвращался в несколько сумрачном расположении духа, и настроение мне не могли поправить ни щебетание Ванкси, радующейся победе за нас троих, ни бодрые поучения наставника. Не придавал счастья и звон серебра в кармане, и приятный холодок, коим меня одаривала свежесозданная пилюля, тоже особо не радовал (сверкать при всех пространственным кольцом я не стал, и рассовал все по карманам). Серебром меня одарил почтенный Лу Куан в уплату за разъяснения нюансов приготовления пилюли. Сам рецепт ему, как оказалось, ему был без надобности — старый алхимик знал несколько аналогичных, а вот некоторые использованные мною приемы были в новинку. В благодарность за обмен опытом, старец снабдил меня деньгами и, после свирепого торга, разрешил оставить себе пилюлю, которую, по условиям состязания, забирали себе организаторы, что, впрочем, понятно и вполне привычно.

С пилюлей, кстати, тоже вышел облом.

Нет, она оказалась весьма хороша, но на моей стадии культивации принимать ее было все равно, что выкинуть, так как я бы не смог усвоить и десятой части ее Ци. Ну, сколько-то могло уйти в артефакт, притворявшийся метлой, но остальное отправилось бы прямой наводкой в выгребную яму, а я бы слег, в лучшем случае, на неделю. И, что самое неприятное, наилучший эффект эта пилюля оказала бы на практика женского пола. Да, морозная Ци, итить ее бабулю… Учителя тоже можно понять: что у него было, тем и поделился, а своя Ци у него, по понятным причинам, не восстанавливается, и приходится беречь то, что есть, но все равно, было немного обидно.

Однако дело было не в этом — к отсутствию средств для культивации я, в общем-то, давно привык.

Уныния добавляла еще и сильная нехватка Ци, которая делала мое участие на завершающем этапе откровенно бессмысленной — восстанавливаться мне придется долго. Но и не это стало основной причиной откровенно хренового настроения.

«Ты не весел, ученик? Не рад победе?»

— У этой победы привкус тухлятины, учитель, — уныло поведал я наставнику. — Всю работу сделал ты, и чему тут радоваться мне? Сегодня я был, словно кукла из театра будайси, с рукой кукловода в заднице! А для почтенного мастера соревноваться с этими людьми, все равно, что практику Небесного ранга сражаться с детишками, едва начавшими культивировать!

«Это хорошо, что ты так думаешь. Вечная страсть борьбы — вот, что должно двигать человеком, стремящимся достичь небес»

Я, честно, ожидал получить в ответ бочку нравоучений на свою голову (и еще небольшую бадейку гадостей о себе), и немного растерялся, не зная, что сказать в ответ.

«Главное, не победа, главное — борьба, наградой же будет бесценный опыт. Слышал про такое?»

— Конечно, учитель!

«Так вот, все это — это дерьмо собачье. Цель выше средств! Ты должен стать сильнее, а для этого нам нужен приз этих дурацких состязаний. К тому же этот старик смог тебя кое-чему научить, не так ли?»

— Как скажешь, учитель.

«Но я понимаю тебя, мелкий Ли. В огне рождается сталь меча, без сражений и борьбы не стать мастером. Но, иногда, обстоятельства бывают выше нас, так что, прими сегодняшнее, как еще один урок. Иногда к цели следует идти кривым путем»

— Как скажешь, учитель.

«Утешь себя тем, что ты достиг пика стадии Накопления Ци, и готов к прорыву на стадию Заложения Основ. Ты можешь поверить этому старику, он не может ошибаться. Тебе не хватает лишь Ци, как только она будет восполнена — ты сможешь сделать очередной шаг по дороге в небеса»

Ну, раз уж мастер уверен, значит, так оно и есть. Осталось решить одну проблемку — где взять Ци. Наверное, все же придется употреблять пилюлю Зеленого Рассвета, хоть и жалко ее сейчас тратить. На части разломать, наверное, придется, и принимать по кусочкам.

Вечерело. Я сидел за столом в своей комнатушке, слушал гомон народа, шатающегося по улочкам города и делящегося впечатлениями от состязаний, и страдал от жадности: портить драгоценную пилюлю меня душила жаба. С этой пилюлей я смог бы пробиться сквозь начальную стадию Заложения Основ, и выйти на среднюю, а то и сделать шаг к поздней! А сейчас принимать ее только ради восстановления потраченной Ци? Ну, и прорыва на стадию Заложения Основ, конечно же, но он, по словам учителя, и без того был не далек. Зудел учитель, напоминая о решимости идущего путем культивации, одолевала общая слабость, вызванная недостатком Ци.

В желудке вечерние сяолунбао вяло конфликтовали с остро-кислым супом с тофу, им обоим дерзко противостоял пицзиу, которым я усердно смывал с души горьковатый осадочек от произошедшего на состязаниях.

И все, в принципе, шло к тому, что свою скупость мне придется убрать подальше, и я уже достал нож, приготовившись пилить пилюлю, но ее час еще не пробил: ко мне ввалилась Ванкси. Милой Ванкси было скучно, и хотелось гулять — словно целого дня, проведенного на ногах, было недостаточно!

— Эй, Ли-эр, хватит киснуть, пошли на улицу! Прогуляемся по лавкам, полюбуемся закатом? Говорят, он очень красивый в этихместах! — жизнерадостно прощебетала мне девчонка.

Я задумчиво подергал себя за бороду, в который раз убедившись, что приклеена она насмерть.

Почесал лысину.

Прислушался к внутреннему голосу, который утверждал, что трех шэн пива (чуть больше трех литров, чтобы вам не напрягаться), выпитого за ужином, для такого уважаемого старого мастера, как этот Дао Ли, несколько маловато. И надо бы добавить чашечку другую. Можно чего покрепче, но сойдет и пицзиу.

— Что-то не хочется. Может, лучше вернемся в обеденный зал гостиницы?

— А я говорю, пойдем, и прогуляемся! Совсем тут мхом покроешься! — проявила настойчивость девушка. — О! А это и есть та пилюля, с которой ты сегодня победил?

С этими словами она бесцеремонно вытащила пилюлю из моих задумчивых пальцев.

— Какой волшебный аромат… Эта пилюля просто прекрасна! — насыпала соли на мою израненую жадностью душу сестрица Ванкси, — Ты и правда, мастер алхимии! А какие замечательные ощущения от нее, даже если просто держать ее в руках! Наверное, счастлив будет тот, кто ее примет.

«Если он раньше не помрет от скупости», — глубокомысленно заметил учитель.

— Да, неплохая… — вяло согласился с ней я.

— Постой, — воскликнула излишне, на мой взгляд, энергичная девушка, завидев еще и нож, который я все так же задумчиво покручивал в пальцах, — Что это у тебя? Что ты собираешься делать?

— Отпилю кусочек от нее, и приму. Мне надо восстановить Ци, а целой пилюли будет слишком много. Я не смогу полностью ее усвоить целиком.

— Но разве если это сделать, то пилюля не потеряет часть своих свойств?

Очередной приступ скаредности заставил этого Дао Ли пожалеть об отсутствии волос на голове. В других местах рвать волосы на себе было бы еще больнее, а бороду жалко, да и приклеена она слишком крепко.

— У меня нет выхода. Я не успею восстановить Ци к завтрашнему полудню, когда начнется последний этап. А в таком состоянии мне там делать нечего.

Девушка огорченно (и, как мне показалось, с искоркой вожделения) разглядывала пилюлю, наслаждаясь ее тонким ароматом и ощущением источаемой ею прохлады.

— Но, может быть, не стоило бы… — протянула она, и вдруг огонек решимости загорелся в ее глазах. — Нет! Ты не должен портить такую превосходную вещь. У этой сестры есть кое-что для тебя, просто подожди тут!

Девушка вихрем вымелась из комнаты, и вскоре послышался дробный стук каблучков, удаляющийся вдаль по коридору.

Ждать ее пришлось довольно долго — женщины, что поделать. И в обычной-то сумочке могут потерять необходимое, что уж тут говорить о Ванкси, с ее пространственным мешком.

— Вот, смотри, что у меня есть! — с этими словами на стол передо мной опустилась резная шкатулка. — Здесь то, что, безусловно, сможет тебе помочь!

Девушка бережно открыла шкатулку, на обшитом шелком дне ее оказались три небольшие красноватые пилюли. Я такие, честно говоря, видел в первый раз. И запах от них шел незнакомый, чем-то напоминало корицу и имбирь — но я не слышал, чтобы из обычного имбиря делали препараты для культивации.

— Вот, смотри! Эти пилюли дала мне моя матушка. Но она предупреждала, чтобы я не смела принимать их сама, это для… Для… — девушка вдруг заалела. — Для моего будущего мужа. Она говорила, чтобы я дала ему их, если он окажется… Немолод… Или будет сильно уставать от деяний и подвигов… Она говорила, что эти пилюли из старика могут сделать энергичного юношу! Определенно, это то, что тебе следует принять! Эти пилюли богаты Ци, нет сомнений, что они восстановят тебя к завтрашнему дню. Мужа у меня нет, самой мне без надобности, так что… Бери.

Я внимательно осмотрел пилюли, и кроме некоторых небрежностей, допущенных мастером при их формировании, не нашел недостатков. Да и с содержанием Ци в них было все в порядке: они даже на ощупь казались теплыми. И этот великолепный аромат, рьяно атаковавший мой нос, делал пилюли в моих глазах еще привлекательнее. Определенно, мастер, создавший эти удивительные средства, был искушен в алхимии. Может быть, он даже не уступал моему учителю?

— Учитель, что скажешь о них? — спросил я старика. — Что это? И безопасно ли мне будет их принять?

«Тебе-то безопасно, эти вещи, безусловно, помогут тебе восстановиться и даже сделать прорыв» — поведал мне от чего-то развеселившийся старец. — «Но этой девчонке лучше удалиться, когда будешь культивировать с этими пилюлями. Выгони ее на время культивации из комнаты, если желаешь ей добра. И, да, если собираешься ими пользоваться, то не принимай за раз больше одной».

Ну, раз уж учитель одобряет, то этот старый Дао не будет несправедлив к сестрице Ванкси, и покорно примет ее предложение. Впрочем, не стоит быть и неблагодарным. Ибо, как говаривал мне отец: если человек дал тебе рисовое зернышко, в благодарность верни ему целый мешок.

Правда, потом добавлял: а если он забрал у тебя рисовое зернышко — сожги ему амбар.

И я молча взял со стола и вручил Ванкси пилюлю Зеленого Рассвета с морозной Ци, раз уж она так ей понравилась. Учитель же подтвердил, что для нее такая вещь будет гораздо полезнее, чем для меня.

Когда мне, наконец, удалось выпроводить счастливую Ванкси из комнаты, я смог приступить к культивированию.

Тщательно подготовив тело и разум, я принял пилюлю, и тут же почувствовал волны тепла, которые расходились от желудка по моему организму. Да! Эта чудесная пилюля действительно богата Ци, а неповторимый вкус, полный оттенков имбиря и корицы, и еще многих и многих трав демонстрировал мне безбрежность путей алхимии, и ничтожность моих знаний о ней. Прилежно практикуя технику Алмазного Тела, я чувствовал, как волны Ци расходятся по телу, смывая усталость, и, погаснув в даньтяне, они начали формирование того, что впоследствии станет тем, что практики называют Океаном Ци.

Правда, сейчас это была, скорее, небольшая лужа, но какие мои годы?

Истраченное за сегодня быстро восполнилось, и я приступил к прорыву на стадию Заложения Основ.

Я честно не хотел орать, но это было слишком болезненно. Мне было одновременно горячо и холодно, тело разбухало изнутри, словно я обпился тем чертовым пицзиу, а в точке даньтяня периодически возгорался пожар, который сменяла леденящая стужа, от чего я то покрывался инеем, то потел, словно в бане.

А!!!… О!!!… Ай!!!… Аааааа!!!!…

Для немногочисленных ночных прохожих эти крики звучали весьма жутко, наверное, думали они, что старый развратный алхимик таки сломил сопротивление прекрасной девы, и теперь у него брачная ночь.

Уф!!!… Ау!!!… УУУОУУУ!!!

А, может быть, мог бы подумать прохожий, это в город из леса ворвался орангутанг, поймал этого несчастного старика, и теперь у него брачная ночь.

Ух!!!… Ох!!!… АУУУУ!!!

Нет, весьма вероятно, этот чертов старый негодяй, что накануне поселился в гостинице, презрел заповеди предков, нашел себе в лесу орангутанга, и теперь у них обоих брачная ночь?

Я не хотел издавать эти ужасные звуки, но было очень больно, тем не менее, ничто не способно сломить волю этого старого Дао, и я непреклонно продолжал практику, пока не почувствовал, что вот оно! Вот оно!

Вот оно, проклятое пиво, что сейчас прорвется наружу!!!

Но, слава предкам и учителю Фангу, миновало. Я все-таки удержал в себе свой богатый внутренний мир, и достиг точки прорыва. В одно мгновение пространство в даньтяне расширилось в несколько раз, меня напоследок скрутило в бублик, а все, что на мне было надето, разлетелось в лоскуты.

Полежав и жалобно постонав немного, я воздвигся сначала на четыре кости, потом на ноги, и тяжело оперся на кстати подвернувшийся стол.

Немного пришел в себя.

Обнаружил, что:

— пиво пока при мне, но это ненадолго;

— одежды на мне больше нет, а есть тряпочки, распадающиеся, к тому же, на отдельные волокна;

— я весь покрыт липкой гадостью, которая воняла так, что мне захотелось оторвать себе нос и выкинуть его в окно;

— эта пилюля действительно богата Ци. Янь-ци. Слишком много чертовой Янь-ци!!!

От такого ее количества чугунную крепость приобретет и мужественность столетнего старца, что уж тут говорить о таком лихом практике, как этот Дао Ли!

И, спустя несколько мгновений, этот старый Дао уже мчался по безлюдной темной улице, замотанный в простыню; словно бесстрашный воин в белом плаще, с двумя копьями наперевес он летел сквозь тьму туда, где можно стравить это ужасное давление в баках, и в ушах его гремел зловещий хохот его мертвого учителя, похабно шутившего про «кулачное искусство».

Я очень плохо знал Цзегу, но подозревал, что нужные мне заведения расположены, либо недалеко от рынка, либо недалеко от пристани. У рынка — для тех, кто побогаче, у пристани, соответственно, для тех, кому очень надо, но денег мало. Деньги у меня были, и, размахивая метлой, кошельком и всем остальным, я отправился сначала к рынку, ибо в заведения подороже можно было бы заодно и помыться.

А может быть, и одежда у них найдется?

Необходимое мне заведение располагалось в красивом доме, обозначенном для всех желающих горящими фонариками, подвешенными к стенам и крыше. Правда, у нас в Синнане фонарики вешались красные, а тут, почему-то, синие. Но, может, это такая особенность Цзегу? Местная изюминка, так сказать? И я, подобно разъяренному быку ворвался внутрь, открыв дверь не в ту сторону, отчего одна створка отвалилась, а вторая повисла на одной петле, и очутился в большом, ярко освещенном зале, заполненном целой толпой народа. Народ внимательно наблюдал за небольшим помостом, на котором изящный танец исполняла прекрасная девушка. Длинные волосы, большие, умело подведенные глаза, тонкие черты лица — ее, безусловно, можно было бы назвать красавицей. Худоватая, правда, но она еще юна, и, должно быть, этот недостаток скоро исправится сам. Народ мало-помалу отвлекался от завораживающего танца, и оборачивался на меня, и во взглядах, обращенных на этого старого Дао, я видел интерес и одобрение.

Девушка на помосте прекратила свой танец, и, покачивая бедрами, сошла с помоста.

— У нас новый гость? — своим бархатным голосом спросила она, направляясь ко мне, и толпа послушно расступалась перед ней.

— Ээээ… Да! Мне бы надо!

— Тут всем надо, — засмеялась девушка.

Легкой походкой, словно облачко тумана, с порывом теплого утреннего ветерка летящее над рисовым полем, приблизилась она ко мне, и в руках ее появился длинный тонкий кинжал и пустые ножны от него.

— Выбери, что тебе нравится, незнакомец! — кажется, ее волшебный голос я мог бы слушать вечно. Ее волосами — любоваться до конца жизни. В ее глазах — тонуть, и никогда не достигнуть дна, ее улыбкой — наслаждаться вечно, ее точеной шейкой…

Я посмотрел на ее шею, и понял, что ошибся адресом.

И, кажется, начал догадываться, отчего фонарики были синего цвета.

— Я, кажется, зашел не туда… — проблеял я, осознавая глубину разверзшейся передо мной пропасти.

— Туда, туда! Здесь все попадают туда, — подбодрил меня педиковатого вида мужик сбоку, и ласково мне улыбнулся накрашенными губами.

Более зловещего зрелища мне видать не доводилось.

— Не-не. Не-не-не. Определенно, не туда, — возразил ему я. — Мне, это… Пора уже. Этот недостойный просит прощения за сломанную дверь, и смиренно просит его не провожать.

Попытка отступить в дверь оказалась пресечена сомкнувшейся передо мной толпой.

— Ох! — сладко улыбнулось мне… оно… — Ты непременно должен познакомиться с нашими достопримечательностями, ведь не зря же ты пришел в наше общество Хризантемы?

— Определенно, зря! — ища глазами пути к отступлению, промямлил я.

— Ах, этот старик, он такой холодный снаружи, и такой горячий внутри! — произнес с придыханием кто-то сбоку, и это стало последней каплей.

— Никто не смеет проверять, каков этот старик внутри!!!

Оттолкнув с дороги «девушку» с кинжалом и ножнами, я бросился к помосту. С него прыжком, который сделал бы честь и тигру, на стол, обильно уставленный праздничными яствами, и дальше. К вожделенному окну.

В которое и выпрыгнул, забрав с собой, помимо тяжких душевных травм, еще и раму с занавесками.

Сзади слышались крики и вопли, призывы позвать стражу, угрозы местью могучих практиков, заманчивые посулы схватить и самолично научить себя вести в обществе достойных и знатных людей, но кто сможет поймать этого молниеносного Дао, когда ему грозит второй раз расстаться с невинностью?

На шум и крики обернулся припозднившийся прохожий, спешивший домой, и мечтавший о горячем ужине и теплой кровати. Вид вылетающего из окна полуголого старика в простыне и с метлой ввел его в ступор, что оказалось весьма кстати. Ведь мне как раз нужен был местный житель, чтобы указать направление.

Должно быть, он меня не понял, или оказался слишком черств характером, потому что безжалостно отказал в помощи этому несчастному заблудившемуся старику, едва вырвавшемуся из проклятого притона трубочистов. Потому, что едва определив, что я направляюсь к нему, бросился бежать.

— Помоги мне, добрый человек!!! — тщетно взывал я к совести убегавшего бессердечного негодяя.

— Нет! Нет! — вопил тот в ответ, и лишь прибавлял скорость. — Я не такой! Я не такой!!!

Я так и не смог догнать этого подонка с черствым сердцем, но, к счастью, бежали мы в нужном направлении, и вскоре я заметил вожделенный дом, что был богато украшен множеством фонариков. К счастью, теперь уже красных.

У дверей крыльца, залитого светом фонарей, меня встретила согбенная старушка, с темным и морщинистым, словно урюк, личиком. Она зябко куталась в украшенный вышивкой халат, и поприветствовала меня настолько широкой улыбкой, что на ее лице исчезли последние признаки глаз.

— Здравствуй, поздний гость! Дом Странных Ароматов приветствует тебя.

— И тебе привет, почтеннейшая. Мне бы туда.

Она с подозрением меня оглядела, и отворять передо мной двери не спешила. Может быть, что-то ей внушало подозрения?

Я оглядел себя: простыня, вроде, нигде не сползла.

Борода тоже не отклеилась.

Лысина чистая.

Метла ей, что ли, не нравится?

Ну и простыня спереди здорово выпирает, но что поделать. Издержки культивации.

— У нас приличное заведение, — продолжила старушка свои расспросы. — Что с вашей одеждой, дорогой гость?

— Злодеи отобрали, — сумрачно ответил я. — Но деньги у меня есть, — и в доказательство позвенел туго набитым кошельком.

— Ух, какие злодеи пошли. Одежду взяли, а деньги оставили, — сочувственно покивала головой бабулька. — И что же такой старый мастер желает найти в скромном доме удовольствий? Желает ли этот мастер совсем юную деву, или ему нужна опытная? Желает ли высокую, или предпочитает низеньких? Вожделеет ли полненьких, или ему более по нраву та, чей стан тонок, будто стебель тростника? Есть и…

Я мужественно собрал в кулак всю скупо отпущенную мне природой кротость.

— Бабуля! — со всей вежливостью прервал я речи старухи. — Еще пять минут, и ты сгодишься.

Бабка призадумалась.

Потом шаловливо облизнула губы.

— Ну, если этот старый мастер настаивает, то эта старушка вспомнит молодость! Когда-то эта старая Дэйю могла задать жару! Не пора ли нам с вами, почтенный мастер, вспомнить славные деньки молодости?

В том, что бабуля еще ого-го, я не сомневался, но антиквариат следует хранить в музеях и прилежно вытирать с него пыль, а не вытворять с ним разные стыдные вещи.

— Я пошутил. Так ты пустишь меня в это прекрасное заведение?

— Уже передумал? Напрасно, — продолжила убеждать меня старушка. — В этом доме Странных Ароматов нет никого, кто был бы опытнее!

Я чувствовал, что простыня, в которую я был вынужден замотаться, вот-вот порвется, и не волшебные чары сушеной красотки с истекшим сроком годности были тому причиной, ведь этот Дао Ли уважал старость. Все дело было в проклятой пилюле Ванкси.

— Пусти меня, бабка!

— Какая я тебе бабка?! — возмутилась старушка, — Мне всего восемьдесят четыре!

— О, почтеннейшая! — сменил я тактику, и доверительно положил ей ладони на плечи, — Я бы вам столько не дал. Максимум, семьдесят два. Ну, семьдесят три, но не больше.

— Этот мастер знает толк в жизни, — согласилась заулыбавшаяся бабуля, — Даже персику надо вдоволь побыть на солнце, чтобы вкусивший смог насладиться его сладостью! И разве старое вино не крепче едва забродившего сока?

Потерявшую бдительность бабку я вежливо переставил в клумбу по соседству с крыльцом. Потому что этот Дао Ли предпочитает пиво и не любит сухофрукты.

Скоро страданиям этого беспечного практика, так неосмотрительно доверившегося словам одного мертвого негодяя, придет конец! И в восторженном состоянии разума, я взошел в сей дом утех и оказался доволен, тем, что открылось раскосым и жадным глазам этого старого Дао!

Девы!

Много дев!

Все очень хороши, изящны и милы. Прямо глаза разбегаются. Кто-то при моем появлении целомудренно запахнул на груди халат, лукаво блеснув глазами, а кто-то наоборот, подался чуть вперед, выпятив свои неоспоримые достоинства. Кто-то потупил глазки в притворной скромности, а кто-то изящно изогнулся, демонстрируя совершенство форм и размеров. Кто-то же продемонстрировал нарочитую холодность, жестоко не обратив внимания на этого старика, а кто-то прожег насквозь горячим взглядом.

В дверь, которую я предусмотрительно придерживал рукой, забарабанили, — это похотливая старушка, лелея прах погибших надежд, неосмотрительно взращенных этим небрежным старым Дао, тщетно пыталась ворваться и таки вспомнить молодость (неважно, буду я при этом согласен, или нет), но я не обращал внимания. Ведь что может быть лучше для взора усталого практика, измученного культивацией, чем прекрасный сад, что я наблюдал перед собой?

— У нас новый гость! — радостно поприветствовала меня одна из красавиц, выглядевшая слегка постарше, чем остальной контингент, и одетая в ином стиле и гораздо скромнее, — Поприветствуем же почтенного мастера, который мудро решил посетить нас столь холодной и темной ночью! Поведайте же нам, старейший, чем мы можем угодить вам? Я обещаю, что любое ваше желание будет тот час исполнено, и любая из наших красавиц будет рада составить вам компанию! — С этими словами она взмахнула рукавом, обводя рукой помещение, — Кого бы вы предпочли? Желаете ли вы погрузиться в жар, подобный тому, что в жерле вулкана, или предпочитаете холодную скромность? А, может быть, старый мастер…

Старый мастер испытал сегодня слишком много невзгод, чтобы второй раз выслушивать вот это все.

— Вы можете выбрать любууууууу… — и лишь слабое эхо слов красотки, молниеносно уволакиваемой этим стариком на второй этаж, где, по опыту этого старого мудрого Дао Ли обычно располагаются комнаты для проведения досуга, донеслось до онемевших дев и, наконец, вломившейся старушки.

Вообще-то от профессионалки я ожидал большего. Хотя бы, чтобы выдыхалась не так быстро. Впрочем, и так неплохо. По крайней мере, эффекты проклятой пилюли начали проходить. Зато, в краткие минуты отдыха, причем, из-за чертовой пилюли отдых требовался не мне, девушка усладила мой слух рассказами об истории сего заведения. Да, этот великолепный Дом Странных Ароматов так называется не потому, что местные дамы горизонтального промысла не моются после клиентов; название заведению дали, по большому счету, местные жители. А происходило все, вкратце, так: семья основательницы заведения, довольно богатая и знатная, в своем родном городе подверглась нещадным гонениям, с, как это водится, истреблением всех, от мала до велика. Совсем юной девушке, дочери этой семьи, каким-то чудом удалось спастись из разоряемого поместья и покинуть ставший негостеприимным родной город. Наличных средств хватило, чтобы забраться в нашу глушь, а вот на что-то другое уже нет. Везение не оставляло ее и дальше: девушку не употребили по дороге, не ограбили и не продали в дешевый дом терпимости, и вот, проевшую остатки средств и изрядно пообносившуюся девчушку на улице подобрал старый чиновник — верный слуга семьи Цзюнь — и не просто подобрал, а, размякнув сердцем, женился. Приятная внешность, изящные манеры, умение петь, танцевать, играть на цитре, да заваривать чай — вот, в общем-то, и все ее достоинства, но что-то из этого пленило сердце старика, и он, в целом, был доволен своей юной женой. И она хранила ему верность и изо всех сил пыталась этой самой хорошей женой быть. А чем должна усладить хорошая жена своего усталого мужа, вернувшегося из дальней поездки, кроме приятной внешности, изящных манер, пения, танцев, игры на цитре, чая и кое-чего еще? Конечно же, славной едой! Но, как может хорошая жена доверить яства для своего мужа какой-то там кухарке? Ведь лучшее блюдо — блюдо, сделанное с любовью!

После первого такого обеда усталый муж, вернувшийся из дальней поездки, заперся в комнате для раздумий, и, под нежную мелодию цитры, угрюмо вонял оттуда, словно недельной давности покойник.

Но разве может называть себя истинно мудрым тот, кто не учится на ошибках? Лучше, разумеется, на чужих, но подойдут и свои.

И плоды следующих блюд, сделанных с любовью, были предусмотрительно опробованы на менее ценных членах общества, а именно, на слуге. Слуга обещал уволиться, если его еще раз попробуют отравить, и блюда, сделанные с любовью, достались уличным котам.

Любви было, видимо, слишком много и уличных котов всю ночь тошнило. В благодарность они не замедлили выразить свое восхищение кулинарными навыками столь благовоспитанной дамы на крыльцо их дома, на все подоконники и даже крышу, а попутно объели цветы с клумб. Но больше всего пострадало крыльцо. За ночь и утро следы кошачьего восторга успели впитаться в древесину, и, как бы ни старались слуги, оттереть их не получилось. А уж когда солнце стало пригревать… до приезда мужа оставались считанные часы, и хозяйка поместья не нашла ничего лучше, чем попытаться перебить запах, залив все духами и ароматной водой.

В общем, к вечеру букет ароматов мог свалить с ног неподготовленного человека.

Больше блюд с любовью она не готовила, но осадочек, как говориться, остался.

Что там было дальше, я слушать не стал, потому что у рассказчицы настал очередной сеанс любования потолком.

Через несколько часов, когда я, усталый и довольный, вернулся в гостиницу, меня упреками и суровой критикой встретила заиндевелая Ванкси. Она закуталась в три одеяла, и пила уже, наверное, с десятую чашку горячего чая.

А причиной было то, что, пока я полночи преодолевал силу трения, она приняла пилюлю. Так вот, лучше бы, по ее словам, этот плешивый мерзавец Ли, и впрямь, повстречался с орангутангом!

Да если бы она знала, что от пилюли будут такие побочные эффекты!

Да если бы этот лысый негодяй хоть немного разбирался в алхимии!

Да если бы он еще и был воспитанным молодым мастером, а не неотесанной деревенщиной, бросившей несчастную девушку травиться проклятой пилюлей в одиночестве, а сам неотесанный деревенщина — тут она, прервала свою обличительную речь, и, пошмыгав носом, принюхалась, — отправился развлекаться с продажными девками, а ее оставил тут погибать…

Я, внимательно ее слушал, и, как мог, старался выразить сочувствие и покорно при этом молчал: замороженная Ванкси манерой речи сильно напоминала суриката, поэтому вероятность неприлично заржать, едва открою рот, была весьма велика. Но этот несчастный старый Дао все же не выдержал. Бессонная ночь, наполненная погонями и побегами, прыжками и прочими упражнениями, которой обеспечила меня все та же сестрица Ванкси, начинала сказываться — и душераздирающий зевок в моем исполнении заново возжег приутихшее было пламя праведной ярости в душе девушки.

— Ты! Ты! Собачье отродье, да ты надо мной издеваешься! Ты! Да в тебе есть ли хоть капелька сочувствия?! — она попыталось, было, в гневе зарычать, но на выходе получились звуки, напоминающие вопли удушаемого поросёнка. — Нет же, о чем это я! Сочувствие и мерзавец Дао Ли — вещи несовместимые! Совесть и сочувствие? А ты и слов таких не знаешь! Да если тебе ногу отпилить, то на срезе будут годовые кольца, чурбан ты осиновый! Видеть тебя сегодня не хочу, плохих тебе снов, сосновый Ли!

Я, руками придерживая норовившую отвалиться в еще более могучем зевке челюсть, изо всех сил старался показать раскаяние, но доверия к этому старому усталому сонному Ли уже не было: девушка оскорбленно замолчала, собралась с силами и медленно, но непреклонно встала с кровати, на которой до этой минуты сидела и замерзала. С трудом разогнулась, и с достоинством отодрала от себя примерзшее одеяло. По ее прекрасному лицу было видно, что она очень хочет мне дать затрещину, но не даст. Потому, что не позволяет воспитание девушки из благородной и знатной семьи, а еще потому, что руки плохо двигаются. И вот так, оставив этого Дао лицом в подушке осознавать недостатки своего дурного воспитания, она медленно и величаво удалилась, задумчиво передвигая ножки и освежая суховатый гостиничный воздух своим свежим морозным дыханием.

«Безмозглая девчонка обиделась, хотя, должна бы почтительно поблагодарить, за то, что стала гораздо сильнее, чем была до встречи с тобой» — уже сквозь сон донеслись до меня слова учителя. — «Эффекты пилюли идеально подходят для нее, хотя, ее техника культивации и несовершенна. Надеюсь, ее куцего умишка хватит, чтобы это понять. А если она окажется не в состоянии понять, что для нее хорошо, а что плохо — то пускай и дальше остается бесполезным мусором».

Ответить я ничего не успел, потому что вырубился.

Утро встретило меня назойливыми солнечными зайчиками, заставившими расчихаться, практикой техники Алмазного Тела, и новостями, как хорошими, так и не очень, что было вполне ожидаемо.

Прошлым вечером этот Дао Ли таки прорвался, причем не только в сводки «Их разыскивает стража города Цзегу»! Ступень Заложения Основ стала покорна мне, причем, по уверениям учителя, я находился приблизительно на средней стадии, миновав начальную.

Вот это хорошо! Вот такой способ культивации мне по душе!

Я не замедлил поделиться своими соображениями обо всех преимуществах такого способа культивации с учителем, но он, как и стоило от него ожидать, не замедлил обгадить мои светлые мечты возвыситься, не покидая борделя.

«Запомни, похотливый таракан, процесс твоего возвышения подобен возведению здания. На скале из гранита ты построишь дворец, но что способно удержать основание, сделанное из дерьма и соломы?»

Ну, тут уж учителю виднее, хотя, получилось, безусловно, неплохо.

«Твое “неплохо” продлится максимум до Земного уровня, и это при самом благоприятном развитии событий — без травм, и с медициной высшего качества. А, скорее всего, ты не прорвешься даже и на этот уровень, так и застрянешь на Духовном. Но пилюли эти тебе все равно пригодятся, хотя и не спеши их использовать».

В подтверждение своих слов старик рассказал поучительную историю из своей молодости, о своем соученике, который решил избрать легкий путь, наподобие того, на который едва не ступил и я. Так тот применил всю подобную медицину, которую смог получить, купить, украсть, отнять, в сравнительно короткие сроки добравшись, таким образом до Духовного уровня; истощил свое тело, обзавелся кучей врагов и застрял в узком месте Духовного уровня, от чего, вкупе с побочными эффектами возбуждающих пилюль начал сходить с ума, и, до кучи, схлопотал сильную зависимость от афродизиаков. Был он небеден, но быстро обнищал, а последние свои средства потратил на заказ и срочную доставку возбуждающих пилюль из секты алхимиков, что располагалась в соседней провинции. Гонец с целой сумкой подобного добра оседлал самую быструю виверну, и помчался к заказчику, но тупая и злобная скотина, которыми являются все виверны (даже дрессированные) скинула его над горным хребтом Яньшань. А внизу до несчастного гонца добралась Бронзовая Горилла, животное, которое смогло сконденсировать духовное ядро. Она годами наводила ужас на окрестности, нападая на путешественников, и несчастного гонца сожрала вместе с сумкой, полной мощнейших афродизиаков.

Что интересно, людей она после этого жрать перестала, но бояться ее стали стократно больше.

А парень — любитель афродизиаков, сошел с ума и окончательно опустился, — поучительно закончил учитель свой рассказ.

Также обнаружилось подтверждение слов учителя и относительно метлы: она ощутимо подсасывала Ци. На стадии Накопления Ци это было практически незаметно, ввиду малого количества энергии в организме, но теперь ощущалось вполне себе неприятно. Старый Фанг с этим помочь не мог уже никак: метла успела настроиться на меня, и все, на что хватало усилий учителя, было лишь некоторое ограничение аппетитов артефакта. А именно: я мог, к примеру, заниматься алхимией, не опасаясь, что духовные растения в моих руках превратятся в бесполезное сено, годное, разве что, на подстилку для скота. Впрочем, на фоне приятных ощущений от перехода на новую ступень культивации, подворовывающий энергию артефакт воспринимался снисходительно, тем более что, по большому счету, поделать с этим было ничего нельзя.

Так что, этот благочестивый Дао Ли воспринял очередное суровое испытание судьбы с присущим ему смирением.

Следующей пачкой новостей ближе к полудню меня снабдила неугомонная Ванкси, словно черт к монаху ввалившаяся в мою комнатушку.

Она некоторое время молчала, посматривая на меня как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением, но вскоре сменила гнев на милость, и решила меня все же простить. Видимо, учитель оказался прав. Девушка, в отличие от «этого дурно воспитанного мошенника Ли» встала спозаранку, позавтракала, заскучала в своей комнате, потом попробовала меня разбудить и не смогла, заскучала еще раз, и уже успела прошвырнуться по городу.

— Ты знаешь, братец Ли, люди говорят, что в городе вчера творились странные вещи, — сообщила она мне. — И если бы ты не дрых полдня, а встал пораньше, то мог бы тоже о них узнать, — этак, с намеком поведала мне Ванкси.

Положительной реакции она так и не дождалась, потому что этот Дао Ли оказался душою несколько черствоват, и к проблемам жителей Цзегу полностью равнодушен. Но разве такие мелочи способны остановить милую Ванкси, когда она решила что-то кому-то сообщить? Заткнуть этот фонтан способен только хороший кляп, и то, поможет ненадолго.

Вышибет давлением.

— Так вот, — нимало не смущаясь отсутствием интереса на моем бородатом благообразном лике, продолжила она. — Говорят, что кто-то разнес ночью клуб Общества Хризантемы. Знаешь, что это за заведение? Там собираются эти… — девушка продемонстрировала очаровательный румянец. — Любители этой самой… Хризантемы…

— Любители? — не смог остаться равнодушным этот праведный старый Дао. — Именно, Хризантемы? — девушка заалела, и молча кивнула головой. — Ухаживают за ней, и потом дарят друг другу?

— Ну, — пропищала она, — Ты недалек от истины. Ухаживают, и дарят, дарят, и ухаживают… Друг за другом…

Я не стал дальше подшучивать над ней, ибо Ванкси окончательно смутилась, развитие темы однополых отношений повергало ее в прострацию.

— Так вот, — продолжила девушка, когда несколько оклемалась от темы хризантем и ее любителей, — Говорят, прошлой ночью, прямо посреди собрания клуба, к ним в помещение ворвался какой-то негодяй. Это был огромный старик, закутанный в саван, а, возможно, это была выделанная кожа его жертв! Он потрясал ужасной дубиной и источал жуткий запах гнили и разложения, смрад тлена, зловонные миазмы…

При этих словах я оттянул ворот рубашки, подаренной мне накануне в славном Доме Странных Ароматов, и тщательно принюхался. Запах духов еще чувствовался, все остальное исчезло после омовений в прекрасном доме удовольствий.

Ванкси, увлеченная рассказом, не обратила на это внимание.

…- Хотя, кто-то из очевидцев и находил в этом ужасном запахе нотки страсти и мужественности… Но, думаю, это у них случилось временное помешательство. Так бывает при сильном испуге, — с видом знатока поведала мне она. — От одного лишь дуновения этого смертельного запаха крепчайшие двери клуба слетели с петель, словно их вышибли тараном, или могучей боевой техникой. Страшный старик ворвался в клуб, его обуревала бескрайняя похоть и разные злые намерения! Он хотел схватить самого президента клуба, и прямо там, прямо на праздничном столе сделать с ним… Сделать с ним… Стыдные вещи!

Я не мог не вступиться за честь этого старика, так как хорошо знал его. Можно сказать, был его другом.

— Ты, безусловно, преувеличиваешь. Наверное, я что-то мог слышать про этого старика, он бы никогда себе не позволил сделать такие вещи, по крайней мере, с любителем чужих хризантем!

— Нет! — страстно возразила мне Ванкси, — Он напрыгнул на президента клуба, словно тигр на ягненка, словно небесный дракон на свою жертву, словно…

— Любитель хризантем на чужую хризантему? — не мог не добавить я.

— Именно так! Он повалил президента клуба на стол, и едва не случилось страшное! Но члены клуба встали на защиту, они прогнали злого старика, и он, поняв, что не получит желаемого, выпрыгнул в окно. Но бескрайней была его похоть, этому страшному старику явно неведома жалость! Известный вор и разбойник, Ян Бохай, имел несчастье прогуливаться поблизости, и попался на глаза жестокому развратному старому мерзавцу! Лишь использовав свою великую технику Восьми Призрачных Ног смог Ян Бохай спастись от злого старика. Более пяти городских кварталов продолжалась погоня по ночному городу, пока он не смог, наконец, скрыться, и спастись от домогательств злодея. Люди видели несчастного Ян Бохая, говорят, он весь поседел, заикается, и, похоже, немного тронулся рассудком — все твердит про бородатого демона похоти, который хотел его… — девушка слегка задумалась, вспоминая. — Набить? Нет… Надуть? А, вспомнила! Натянуть! Хочет теперь уйти в буддийский монастырь.

Я сочувственно покивал головой, хотя никаких Ян Бохаев вчера не видел, а до сего часа ничего о них и не слышал. Может быть, не один я прошлой развлекался особыми пилюлями?

— Но и это не все! — продолжала одолевать меня раскрасневшаяся Ванкси. — Злой старик, этот демон похоти в обличье человека, хотя и несомненно предпочитал мужчин…

Не знаю уж почему, но мне было чертовски обидно это слышать.

— Ты, безусловно преувеличиваешь! — не смог не возразить я. — Он хороший человек, просто, наверное, произошло какое-то недоразумение!

— Он наткнулся на почтенную старушку, всего лишь вышедшую вдохнуть свежего ночного воздуха, и готов был наброситься на нее! Да ему вообще, похоже, было все равно, с кем делать эти вещи! Думаю, попадись ему на пути осел или корова — и им было бы не избежать насилия!

— Да что ты такое говоришь! — возмутился я, но снова был прерван.

— Несчастной старушке пришлось всю ночь прятаться в клумбе с цветами, лишь бы сохранить свою честь в непорочности! А старик все же нашел, что искал. Он ворвался в дом красных фонарей, разнес там все, и получил свое, начав с самой владелицы заведения. Достойнейшая женщина, которая обычно всего лишь встречает гостей, сдерживала злого старика, пока остальные обитатели дома спасались бегством! Вот так! И тебе повезло, сосновый Ли, что ты не встретил вчера этого старика! А иначе пришлось бы тебе сегодня отправляться в буддийский монастырь, причитая о потерянной добродетели!

Но, к счастью, с добродетелью этого добродушного старика было все в порядке, а после обильного завтрака стало еще лучше. Теплое солнечное летнее утро, легкий ветер с реки, чашка чая и удобное плетеное кресло на балконе гостиницы — что может быть лучше для практика, измученного культивацией? Немного донимало неумолчное жужжание Ванкси, но с этим я уже научился мириться: все, что от меня требовалось, как от собеседника, это своевременно вставлять «ага», «угу» и «конечно, ты права» в редкие паузы, которые ей требовались, чтобы перевести дух.

Тем временем, приближался полдень — время начала последнего этапа ежегодных состязаний практиков и алхимиков города Цзегу. Однако меня разбила лень, ведь за последние дни так редко выпадала свободная минутка, и сил встать и идти, за тем, чтобы бороться на состязаниях, я в себе решительно не находил. Не помогали и регулярные напоминания девушки, о том, что срок близится, и неплохо бы поторопиться, потому что хорошим тоном было бы прийти заранее, чтобы выразить уважение судьям и организаторам. Мои вялые отговорки, что судьям лично мое уважение никуда не уперлось, ведь, согласно опыту этого старого сонного Дао, победители подобных состязаний известны, обычно, задолго до их начала, а я к тому же на первый приз и не претендовал, непреклонно отметались.

— Вставай, ленивый Ли, — говорила мне она.

— Иди и покажи им, кто тут мастер, — говорила мне она.

— Эта сестрица хочет тобой гордиться, — говорила мне она.

— Ты даже не представляешь, сколько людей желало тебе вчера победы, — сказала мне она, принеся очередной чайник, взамен выпитого.

— Ты не можешь подвести всех этих людей, — говорила мне она.

— Я видела, как люди ставили последние деньги на твою победу, — говорила мне она.

— Народным мастером называли тебя в толпе, такиди же и покажи всем этим заносчивым экспертам из больших сект и знатных семей, — убеждала меня она.

— Я видела, как один малыш, болевший за тебя, заплакал, когда ты испытал трудности! — уверяла меня она.

— Я слышала, как одна бабушка сказала, что твое поражение приблизит ее смертный час на год, так встань и борись! — давила на меня она.

Но все было зря. Этот Ли уже прорвался, что вам еще надо от усталого старика?

И день оставался таким же прекрасным, а чай все так же вкусным, но чертов мертвый Фанг Йи, разве мог он остаться в стороне, если дело касалось борьбы и состязаний? Учитель сказал, что у него есть двести шестнадцать отличных способов поднять дух обленившихся учеников.

У меня не было ни малейшего интереса пробовать хотя бы один.

— Но раз уж столько людей надеется на меня, как может этот старик обмануть их ожидания? — праведно провозгласил я, вскакивая из уютных объятий кресла и почесывая задницу, которую мгновением ранее обожгло разрядом молнии из метлы, неосмотрительно прислоненной к спинке. — Никто не остановит этого старика, если люди в него верят! Иди и скажи той бабушке, что она может спать спокойно, этот старик сделает все, для победы!!! Вытри слезы тому малышу, мастер Дао сегодня станет лучшим!!! — воинственно восклицал я, потрясая метлой. — Если этот старик говорит, что в искусстве алхимии он второй, то кто тогда посмеет назвать себя первым?!!

«Вот этот настрой мне нравится», — сообщил мне учитель, и меня перестали потряхивать судороги от мелких (но очень болючих!) разрядов из метлы. — «Вечная страсть борьбы, вот то, что я хочу видеть у своего ученика. Горящий огонь в глазах, ярость в груди!».

— Учитель, но если огонь не горит в глазах?

«Тогда он будет гореть в другом месте».

Хотелось плакать, но слез не было.

— Сегодня мы, наконец, определим победителя состязаний алхимиков города Цзегу! — торжественно провозгласил почтенный судья Лу Куан. — Сегодня сойдутся пятеро лучших алхимиков, и пусть победит тот, кто более других познал суть Алхимии, тот, кто живет и дышит Алхимией! И тот, кто далее всех продвинулся на пути познания, будет назван победителем, и сможет получить сокровище!

Мы стояли возле алхимических рабочих столов, расставленных на помосте по кругу, скучали, и покорно слушали речи про пути алхимии, дороги познания, про достойных и мудрейших, и скучно было явно не только мне. Лысый, крайне низкорослый, но удивительно коренастый молодец слева от меня, недовольно щурил и без того узкие глаза. Красивая девушка в снежно-белом одеянии справа, с трудом сдерживала зевоту. Здоровяка напротив явно одолевали те же мысли, что и меня — как было бы хорошо этим прекрасным летним днем быть где-нибудь не здесь, а лучше в ресторане.

Или, в купальне.

Можно в веселом доме.

В родной секте тоже неплохо.

А дома (если он есть) совсем хорошо.

Незапоминающееся лицо мужика средних лет, который являлся пятым участником финального испытания, не выражало ничего. Он, похоже, даже не моргал, и я его сильно зауважал: искусство спать стоя с открытыми глазами доступно немногим. А почтеннейший Лу Куан все не унимался, и об алхимии готов говорить был, похоже, бесконечно. Не забыл он, тем временем, и вознести хвалу благороднейшему и щедрейшему семейству Цзюнь, сиречь, организаторам состязаний, оплатившим городу аренду площади и предоставившему призы для победителей. Заодно, не забыл и проехаться по алхимикам, как выбывшим из состязаний, так и все еще участвующим, толсто намекнув, что влияние семьи Цзюнь растет и ширится, так что, мастеров им надо много, причем, всяких. Найдется, дескать, каждому и дело и награда, вы только приходите. Незнающих научат, неумелым помогут. Ученики получат наставления, мастера обретут почет и уважение.

Чего-то мне кажется, затевается в нашей провинции, правда, из той глубокой задницы, которой является Синнань, ничего никому не видать. А вот из менее глубокой, которой, судя по всему, является Цзегу, видно немного дальше, и семья Цзюнь к этому готовится.

А может, войнушку задумали устроить, с кем правда непонятно: практикующий алхимик пользы принесет очень много, но и ресурсов потребует немало, даже на начальных стадиях обучения, тем более что сырье для медицины и препаратов достойного уровня будет явно привозное, уж в этом-то я неплохо разбирался. Покупное и привозное, а, значит, втридорога. Ну, да и ладно, их дело. Я тут задерживаться не собираюсь.

Тем временем, Лу Куан прекратил поливать медом своих работодателей, и, наконец, решил перейти к тому, ради чего все тут собрались, и многие уже успели о том пожалеть.

— Итак, как все вы знаете, алхимия — это то, что поможет взойти на дорогу возвышения, и пройти по ней как можно дальше. Вылечить травмы и болезни, укрепить дух и тело, и перешагнуть свои пределы. Но знаете ли вы, что кроме рукояти, у меча есть и острие? Да! Да! Не только лечить должен уметь каждый алхимик, но и побеждать своих врагов, и защищаться самому. Поэтому, сегодня почтенные мастера сразятся в искусстве приготовления ядов!

Яды? В ядах я был слабоват, откровенно говоря. Несмотря на всю вражду с некоторыми парнями из секты Парящего Змея, травить там никто никого не пытался — как-то не приветствовалось, да и учитель Чан нас такому учить не спешил: помощь при укусах змей, водяных сколопендр и скорпионов это само собой, грязные раны, отравления и заражения тоже, но не яды, способные устряпать культиватора. А, судя по вступлению судьи Лу, готовить придется именно что-то такое. Хотя…

Впрочем, пассаж про «защищаться самому» не внушал оптимизма еще больше. Этот Дао Ли отраву, хоть и крайне посредственного качества, скорее всего, составить еще сможет, но вот противоядие от нее… А уж тем более, если это будет чужой состав.

«Не торопись бояться, пока не пугают. Этого старика пытались отравить столько раз, что ты и чисел таких не знаешь», — поспешил снять камень с моей души учитель.

Не сказать, что от этих его слов мне прям-таки уж сильно полегчало.

— Каждый из мастеров, что смогли пройти прошлые испытания, составит яд. И этот яд примет другой мастер, да! Вы, пятеро, обменяетесь своими составами, а чтобы все было честно, каждый из вас вытащит из этой шкатулки (тут к судье подскочил один из прислужников, и вручил небольшой ларец тонкой работы) свой номер. И первый номер отдаст свой состав третьему, третий номер — пятому, пятый — второму, а второй — четвертому, четвертый же — первому, после чего каждый из мастеров примет яд!

Ну, отлично. Перспектива возвращаться в гостиницу, неся свои кишки в карманах, не вдохновляла вот просто никак. А почтенный Лу, тем временем, продолжал.

— Приняв яд, каждый из вас да проявит же свое мастерство, чтобы опознать состав, и приготовить противоядие. И наиболее умудренные пусть получат небесное сокровище и заслуженную славу лучшего! Первое место возьмет тот, кто полностью излечится, опишет принятый яд и особенности его приготовления, а его соперник противоядия подобрать не сможет. Второе место достанется тому, кто будет излечен, но описать яд в достаточной мере не сможет, его же соперник не будет излечен, или не будет излечен полностью. Третье место для того, чьи навыки позволят избавиться от действия яда, и его соперник сделает то же самое, достанется же оно тому, кто сможет наиболее полно описать принятый яд и способы лечения. Четвертое место получит тот, кто не сможет излечиться сам, но сможет выдержать действие принятого яда — крепость тела важное качество настоящего алхимика, и также должно быть вознаграждено, пусть его умений и не хватит, чтобы создать лекарство! Пятое место отойдет тому, кто не сможет излечиться, и ему понадобится помощь судей. Приготовьте же самые лучшие свои составы, — торжественно провозгласил Лу Куан. — И не бойтесь, что они окажутся слишком сильными, ибо для спасения жизни мастеров этот старик не побоится применить лучшее противоядие из доступных в нашей и соседних провинциях — подлинный Приказ Короля Тысячи Ядов! Спорные ситуации будут справедливо разрешены нами, судьями состязаний города Цзегу.

— Старик, что это за приказ? — не мог не поинтересоваться я, предчувствуя, что он может мне понадобиться.

«Универсальное средство от всякой дряни. Раньше его ученикам выдавали в сектах алхимиков, эффекты достаточно средние. С чем-то более-менее сильным не справится, а для ваших поделок, пожалуй, подойдет неплохо».

Ну, раз даже по меркам учителя оно неплохое, то можно немного расслабиться.

Учитель долго копался в памяти, пытаясь вспомнить рецепт какого-нибудь яда, который может быть приготовлен из имеющихся ингредиентов, при этом оказал бы нужный негативный эффект, и не отправил бы незадачливого соперника на погост сразу, и сдался. Слабосилки, дескать, — сказал учитель. — Помрут. Мусор не жалко, по его словам (хотя, насчет девушки в белом я бы поспорил, ибо красивая), но за горами есть горы, а за небом небеса, имея в виду, что спокойно покинуть город, если Приказ не справится с дедовой отравой, нам не дадут. Хотя, как я подозревал, он просто не смог выдоить из памяти ничего подходящего именно к этому случаю: разве сможет даже великий кондитер испечь пирожное, достойное императорского стола, имея в распоряжении лишь муку и воду?

Можно было бы, конечно, сделать обычную пилюлю, к примеру, ту самую, которая «Конденсации Ци», взять какую-нибудь тонкостенную стеклянную посудинку, наподобие фиала для вытяжек, истолочь ее в порошок, и щедро добавить в состав — какой бы закалкой не обладал культиваторский ливер, перед стеклом в желудке все равны, но нет. Яд надо было именно что готовить, а за фокусы, наподобие вышеописанного, я бы, скорее всего, огреб.

— Использование готовых составов строго запрещается! — грозно провозгласил почтенный Лу. — Использование собственных ингредиентов также запрещено! Использовано должно быть только предоставленное для состязаний, без учета посуды. За каждым из участников будет вестись наблюдение. Пусть ваше состязание будет честным!

Это он вовремя, а то у плешивого карлика слева от меня глазенки уж слишком заблестели, видимо, не с пустыми карманами он сюда явился. Да и девушка явно чуть приуныла после слов судьи.

Насчет своей работы я переживать перестал. Как известно яд от лекарства отличается только дозировкой. Сделаю, что смогу, раз уж старый Фанг помочь пока не может, и кто тогда посмеет назвать этого Дао нерадивым? Любил, знаете ли, друг мой Цзи Оуян жареную говядину с сухим рисом, да заесть все это козьим сырком с булочками на пару, благо доход от лавки позволял побаловать себя хорошей едой, так что этот Дао Ли периодически выручал его от последствий обжорства, и поэтому знал отличный рецепт. А уж сделать его сильнее, а эффекты не столь мягкими — уж как-нибудь справлюсь.

Определившись с планом действий, я гордо обвел взглядом толпу зрителей: этот народный мастер никого не подведет в этот солнечный день! Бабушек и детей, стремящихся пожелать мне победы, не обнаружилось.

Хотя, нет.

Кое-кто нашелся.

Одна знакомая мне прелестница каким-то образом просочилась в первые ряды зрителей и, поймав мой взгляд, ласково мне улыбнулась. И в этой улыбке было все: обещание награды победителю, лукавство красотки, нерастраченная пылкость юности и шарм зрелой женщины. Все, все было в этом манящем изгибе губ, и томном взгляде, которым одарила меня почтеннейшая Дэйю, которая оставила свой пост у дверей прекраснейшего Дома Странных Ароматов, чтобы пожелать удачи этому старику. Оценив мое внимание, она улыбнулась еще шире, и этому старику поплохело. А вот рядом с ней стояла девица, или, скорее, молодая женщина, которая так славно выручила несчастного Дао прошлой ночью, и ее улыбка мне понравилась гораздо больше; она смотрела на меня, и о чем-то переговаривалась со своей престарелой компаньонкой. Я умел читать по губам, и смог ухватить часть фразы, брошенной красоткой в ответ на реплику бабули. Что-то вроде «ну и что, что старый…»

И это верно, и это правильно!

Пускай этот Дао Ли стар ликом, но он молод душой! И он все также всегда готов утешить одинокую женщину, кто посмеет утверждать обратное?

Увидел и Ванкси поблизости, она успела проследить за горячим взором этого старика, и теперь ей хотелось плеваться огнем.

Увидел и прекраснейшую мастерицу алхимии вместе с ее малолетней высокомерной ученицей, которые пытались озадачить этого старика на прошлом этапе, и их ледяные улыбки мне не понравились.

Но вот прозвучал гонг, и настало время борьбы!