О чём шепчут колосья

МОЁ ОРУЖИЕ

Через два дня ми прибыли в Шкуринскую. Приехали на рассвете. Утром позавтракали и пешком отправились в степь.

— Сколько до полевого стана? — осторожно спросил Андрей.

— Километров пять.

— Далековато. А что, у тебя мотоцикла нет?

Я промолчал.

— А в картине не так.

— В какой картине?

— В кинофильме «Трактористы». Там все до единого механизаторы по станице на мотоциклах разъезжают. Красота!..

Во время уборки поломалась передняя подвеска грохота первой очистки. Отремонтировать её — дело нехитрое. Но попробуй проберись к подвеске! Для этого нужно разобрать очистку, снять элеватор и другие детали, залезть внутрь комбайна. А как залезть? Солнце раскалило бока машины. На рабочих узлах висят остья. Они впиваются в потное тело. Но ты сгибаешься и лезешь, как лиса в свою нору. Лезть надо: поспевшее зерно ждать не будет, оно начнёт осыпаться.

Всякая работа бывает тяжела, пока к ней не привыкнешь, А привыкнешь — станет для тебя желанной.

Впервые попав на колхозные поля, Андрей всему удивлялся. Ему было непонятно, почему мастера комбайновой уборки Трофима Кабана тревожат «косички», случайно оставленные на углах загонки.

— Да стоит ли из-за каких-то «косичек» тревожиться? Скажи, Трофим Трофимович, могут ли комбайнёра из-за них к суду привлечь? — спрашивал Андрей.

— Не могут, не наша вина,

— А оштрафовать могут?

— Нет, не оштрафуют.

— Зачем же в таком случае волноваться?

— Затем, что стыдно будет станичникам в глаза смотреть, — ответил Трофим. — Люди год трудились, хлеб выхаживали, на нас надеялись, а мы…

Проработав с нами, парень на многое стал смотреть другими глазами. Он понял, что неважно, на чём сельские механизаторы добираются в поле — на мотоциклах, бедарках или пешком. Что дело не в высоких заработках, хотя материальная заинтересованность — это не последний вопрос, — а прежде всего в том, как человек относится к труду и что его труд приносит колхозу.

После Шкуринской Андрей уже не гадал: «А что, если в агрономы?» Его не смущало, что придётся «мерить землю ногами», работать и в зной и в непогодь под открытым небом, а не за столом в уютном кабинете; его не смущало и то, что придётся иметь дело с навозом и с землёй. Парня тянуло к комбайну, — к кубанскому чернозёму, к нашим просторам. Он согласен был каждый год на каникулы ездить в Шкуринскую, чтобы водить комбайны; готов был даже переселиться сюда из Москвы.

Собирался я и лето 1941 года поработать в станице. Но неожиданно для всех началась воина с гитлеровской Германией.

Кто бы мог поверить, что пушки заговорят в такой ясный солнечный день, каким было 22 июня 1941 года, когда кругом всё росло и цвело!..

В голове упорно билась мысль: «Чем я в эту тяжёлую годину могу помочь Родине?»

Отправляюсь немедленно в военкомат, прошу, чтобы послали на передовую, под Минск.

Районный военный комиссар прочёл заявление и пристально посмотрел на меня.

— На Минское направление не пошлём, — сказал он решительно, — там и без вас обойдутся. Вам надо ехать на другой, не менее важный фронт.

— На какой? — вырвалось у меня.

— На Кубанский, где уже созрели хлеба и вот-вот начнётся массовая уборка.

Напрасно я пытался уговорить военкома изменить своё решение: мне было стыдно отсиживаться в тылу, находиться в обозе событий.

— В обозе событий? — остановил он меня. — Вы напомнили мне одну историю из гражданской войны. Тогда я у Николая Щорса служил. В городке Унеча Щорс пополнял свой полк. К нему пришли трое парней из обозного завода. Юноши добивались, чтобы их отправили на фронт. И что же вы думаете, Щорс уважил их просьбу? — спросил военком, щуря глаза.

— Конечно, уважил.

— Нет, Щорс отказал. Как только он узнал, где эти ребята работают, он велел им вернуться обратно на завод. Добровольцев у него хватало, а телег — не было… И теперь Красной Армии нужны не только добровольцы — нужен хлеб. Хлеб, понимаете! Сколько, Борин, в прошлом году зерна намолотили?

— Сто восемьдесят две тысячи пудов, — отрапортовал я.

— Сто восемьдесят две тысячи пудов! Так этим же хлебом, — воскликнул военком, — целую воинскую часть можно год кормить! Теперь подумайте, где вы больше пользы принесёте: на фронте с винтовкой или за штурвалом комбайна, с вашей, можно сказать, рекордной выработкой?