О русском воровстве, особом пути и долготерпении

Исключения из правила

Разумеется, из всякого правила есть исключения. Отвратительную память о себе оставили купцы-выскочки. Нувориши, составившие себе неожиданные состояния. Малокультурные, дикие, они «прославились» пьяными дебошами в трактирах и кабаках (в рестораны для «чистой публики» их не пускали), невероятными выдумками и всякими гадостями: любой ценой обратить на себя внимание, показать свое богатство.

Этот типаж широко представлен в художественной литературе. Таков Хлынов у А. Н. Островского: вечно пьяный, с компанией прихлебателей ловит путников на дороге, упаивает до морока. Таков у него же Тит Титыч Брусков, по поводу которого впервые произнесено и вошло в русский язык слово «самодур».^[202]

Таковы купцы-«золотишники» у Шишкова.^[203]

Здесь в очередной раз приходится огорчиться: не вывела русская литература, увы, ни одного образа умного и образованного купца-мецената, щедрого и разумного. Есть образ Хлынова - нет персонажа, чьим прообразом стал бы, например, Третьяков. Есть погубивший себя, допившийся до бессмысленного самоубийства Прохор Громов - нет персонажей, восходящих к просвещенным сибирским купцам, строителям прекрасных зданий Иркутска, основателям гимназий и картинных галерей в этом «медвежьем углу».

Но ведь даже и в той литературе, которая есть, мы не увидим поэтизации грубости и пьянства. Демонстративное сверхпотребление, даже расточение богатств напоказ, чтобы все видели, антипатично Островскому. Его герои - скромные правдоискатели, люди духовные и умные. Видимо, таков и есть народный идеал.

Вроде бы опровержением написанного может показаться жизнь царей, а более - цариц XVIII столетия. Никакой сложной духовной жизни невозможно обнаружить у Анны Иоанновны, которая обожала грубые забавы шутов и шутих, никогда ничего не читала и двор которой побивал все рекорды расточительства.

Веселая, добрая Елизавета Петровна, конечно, посимпатичнее мрачной и злой Анны Иоанновны, но и она считала, что в Англию можно проехать сухим путем, а после ее смерти нашли ни много ни мало 15 тысяч платьев и несколько сундуков с чулками, подвязками, рубашками, пуговицами и башмаками. Никак не светоч умственной жизни и с откровенной склонностью к сверхпотреблению.

Даже сама Екатерина II, далеко не глупая и хорошо образованная правительница, обожала роскошь и поощряла дворян к расходам, намного превышавшим доходы.^[204]

Но отметим - это характерно именно для XVIII века, века «дворцовых переворотов». Один из многих парадоксов нашей истории: в XVII веке царь Алексей Михайлович был сдержан в еде, вне парадных выходов и «сидения» в тронном зале одевался очень просто. И был очень прост в обращении. Любил истории про заморские путешествия, охотно общался с вернувшимися из дальних стран. Скажем, с Семеном Дежневым царь проговорил несколько часов, расспрашивал его о Ледовитом океане и моржах. Любил читать, любил диковинные механические игрушки и часы. Очень русский царь, очень соответствующий всему, о чем говорилось: низкий уровень потребления при высоком уровне умственных интересов и интенсивной духовной жизни.