Обломки нерушимого

Глава 24

«Надо бы попросить Майкла, чтоб привез бутылочку воды и успокоительное, – подумала Диана. – А еще пусть захватит револьвер с парочкой патронов на случай, если таблетки не подействуют. Да уж, ужин будет поистине веселым».

– Что-то ты подозрительно молчалива, дочка, – заметила Аннемари.

– А что вам больше по душе: мое подозрительное молчание или бесконечное негодование по поводу этого вечера? Не понимаю, в чем смысл нашей поездки в Вандевер?

– Патриджи пригласили нас на продолжение празднования моего дня рождения. Это очень мило с их стороны.

– И очень радует то, что несмотря на все наши разногласия, мы сумели сохранить дружеские отношения между нашими семьями, – присоединился к разговору Алэсдэйр.

– Так мы по-прежнему друзья?

– В этом нет никаких сомнений, – заверил отец.

– А почему же наши милые друзья Патриджи не приехали к нам вчера, чтобы поздравить маму?

– У них были на то веские причины, – заступилась Аннемари.

– Какие же? – не отступала Диана.

– Не знаю какие, но уверена, что были. И я все-таки предпочту первый вариант.

– О чем речь?

– О выборе, что ты предоставила нам в начале беседы. Лучше молчи, Диана.

И Диана замолчала.

Вот и встретились два неугомонных клана. Обнялись, поулыбались друг другу. Произошла демонстрация высшего театрального искусства. Были забыты угрозы, унижение, страх, мерзость притворства. Патриджи и Брандт синхронно начали заполнять чистый лист их взаимоотношений. Кто-то внес пригоршню любезности, кто-то прыснул капелькой смирения. Диана еще добавила несколько агрессивных клякс. Скверное предощущение засело в ней. «Они позвали нас не просто так, это бесспорно. Что-то будет. И Джулиан еще такой ласковый со мной. Широкобровый ангелок. Точно что-то будет».

Брандт пришли в гостиную. Помимо дворецкого там их встретили незнакомые им мужчина и молоденькая девушка.

– Позвольте представить вам моих дражайших друзей, – высокопарно произнес Роберт Патридж. – Алэсдэйр Брандт, его супруга Аннемари и очаровательная дочь Диана. Друзья мои, – теперь он обратился к Диане и ее родителям, – вы же имеете честь лицезреть чету Дэвис: Эндрю – мой старый знакомый и Корали – его славная дочурка.

Все обменялись изысканно-любезными улыбками и, наконец, расселись по местам. Стали говорить о расчудесной погоде, что благоприятствовала им сегодня, после долго молча жевали, затем похвалили повара и снова отвлеклись на какую-то поверхностную тему. Не лишним будет отметить, что беседа получилась непринужденная и даже милая. Диана сидела как громом пораженная. Выходит, зря она беспокоилась. Отец с матерью оказались правы: Патриджи действительно смогли совладать с собой и простить давних друзей, вдобавок сами искренне пытались заслужить и их прощение. Все было по-настоящему, по-семейному. Притворялась только Диана, не простила только Диана, до сих пор осуждала, придиралась только Диана. За все это ей сделалось невыносимо стыдно.

Наконец, все вспомнили повод этой встречи. Крейна Патридж взяла слово:

– Аннемари, еще раз поздравляю тебя от чистого сердца. Ты уже знаешь, что я тебе желаю, повторяться не буду… Хочу добавить лишь то, что мне, Диане, Корали, да всем женщинам на свете необходимо выведать у тебя секреты твоей красоты. – Аннемари разрумянилась от смущения. Все улыбались, глядя на нее и признавая ее великолепие. – Так прелестно выглядеть в твоем возрасте – это настоящее мастерство! Ох, Аннемари, но, что ни говори, старость тебе к лицу.

На лице Аннемари застыла улыбка человека, которого минуту назад ласково поглаживали павлиньим перышком по спинке, а потом огрели с размаху прикладом. Только женщине известно как погубить женщину. Крейна Патридж доказала это. «Вот и началось», – хищно улыбнулась Диана.

– Алэсдэйр, ты, наверное, удивлен новому знакомству и до сих пор не можешь понять, зачем я пригласил Эндрю Дэвиса, ведь мы хотели посидеть в тесном семейном кругу? Видишь ли, – Роберт откинулся на спинку стула и оскалился, глядя на растерянное лицо друга, – наша семья недавно увеличилась. Джулиан и Корали помолвлены, – последнюю фразу мистер Патридж произнес нарочно громко.

Диана повернулась к Джулиану. Тот, вероятно, рассчитывал полюбоваться ее удивленным и в той же степени огорченным видом. Диана частично оправдала его ожидания. Удивлена она была чрезмерно. Как быстро! Когда же они встретились? Когда влюбились? Когда поняли, что хотят прожить всю жизнь вместе? И когда он разлюбил ее, Диану? Разлюбил ли? Да все равно! Главное, что ее больше ничего не связывает с ним. Она свободна! И улыбка счастья озарила лицо Дианы. Джулиан же поблек. Аннемари и Алэсдэйр тоже через силу скрывали досаду. Последние надежды исчезли в бездне небытия.

– Это первая новость, – продолжил Роберт. – А вот вторая: Эндрю совсем скоро возглавит «Голдэнд Пауэр», а это значит, что ты, мой дорогой друг, совсем скоро окажешься в его подчинении.

Мало кому удалось бы выстоять после такого жестокого удара, но Алэсдэйр Брандт смог. По крайней мере, к такому выводу пришла притихшая публика за столом. Не дрогнув ни одним мускулом, он поднял полупустой бокал, даже улыбнулся, обводя стрелоподобным взглядом всех присутствующих, и выпил все до дна. Алэсдэйр был настолько внутренне подавлен, настолько отъединен от мира этими нежданными новостями, что не понял, да и понимать не хотел, что только что выпил. Вино, шампанское, виски, эль… Все было безвкусно. Никто никогда не узнает, что на самом деле чувствует Алэсдэйр. Он скрытно любил жену, скрытно беспокоился о дочери, и так же скрытно сейчас переживал острое подложечное колотье. Так подавала признаки разочаровавшаяся во всем душа.

– Диана, как там Вассаго? – поинтересовался Джулиан.

«По-видимому, настала моя очередь», – догадалась Диана.

– Боюсь сглазить, но мы довольно быстро сошлись характерами. Вассаго – идеальный конь.

По посеревшему от негодования лицу Джулиана пробежала нервная усмешка.

– И что, не возникло никаких сложностей? – настойчиво выуживал Патридж-младший. – Все-таки новая хозяйка… Незнакомое животное.

– Удивительно, но нет. Все прошло гладко. Даже с Деймосом было не так просто. Спасибо тебе, Джулиан. Аж поцеловать тебя захотелось, – вошла в раж Диана. – Корали, не станешь ревновать?

– Нет, что ты… Все нормально, – извиняющимся голосом промямлила Корали.

Диана поцеловала Джулиана в щеку. И поцеловала с такой силой, с какой хотела бы врезать ему за то, что тот подарил ей черногривого убийцу.

– Спасибо! – Диана еще раз чмокнула его.

Джулиан охнул от боли:

– Не оскудеет рука дающего…

Перед подачей десерта все поделились на маленькие компании и разбрелись по дому. Крейна и Аннемари вели светскую беседу в саду, продолжая играть в подружек-самозванок, мужчины же собрались в кабинете хозяина дома, чтобы обсудить насущные дела касательно «Голдэнд Пауэр». Диана и Корали вначале предпочли держаться порознь, но вскоре Брандт наткнулась на невесту Джулиана у оранжереи. Пришлось начать разговор.

– Любуешься своими будущими владениями? – спросила Диана.

– Просто захотелось побыть в тишине.

– Извини.

– Ничего. Я отдохнула и теперь не прочь поболтать.

– Корали, а почему миссис Дэвис не изъявила желание присоединиться к нам сегодня?

– Мама умерла, когда мне было четыре.

– Извини еще раз… Как вы познакомились с Джулианом, если не секрет? – подобралась Диана к всерьез интересующему ее вопросу.

– Мы вместе учимся. У нас общий наставник, профессор Эшбрук.

– Так ты тоже врач?

– Пока…

– Пока?

– Джулиан посоветовал мне отказаться от работы. Я, скорее всего, прислушаюсь к нему. Хирургия – не женское дело.

Краткий опрос многое прояснил Диане. Итак, кто же такая Корали Дэвис? Щупленькая, розовенькая, бесхарактерная. Внешность – страшный сон художника-криминалиста, настолько заурядная, что никто б не смог описать ее. В ней не было ни малейшей детали, которую хотелось бы запомнить. Ранняя потеря матери дурно сказалась на Корали: девушка теперь критически нуждается во внимании и заботе, но, к великому сожалению, она не понимает, что это такое. И то, что ей предложил Джулиан (неусыпный контроль, мимикрирующий под «внимание», язвительная критика, изоляция под маской «заботы». В общем, все то, что оттолкнуло бы нормального человека), она сочла за высшее благо. Просто идеальная добыча для Джулиана. Слова лишнего не скажет, удобная. Даже Диану, что намного младше ее, она побаивалась. Смотрела на нее как на священное существо.

– В жизни ты еще красивее, – вдруг сказала Корали. – Твой портрет висит в комнате Джулиана. Ты знала об этом?

– …Нет.

Диана вспомнила шедевр Жозефа Праера – ее любимого художника, чьей музой она стала. «Нет… я еще не свободна. Он до сих пор привязан ко мне».

– Я сначала подумала, что это обычная древняя картина с прекрасной незнакомкой. Потом заметила, как Джулиан смотрит на нее – с тоской, с любовью… Поняла, что здесь что-то не то. Вот сегодня познакомилась с тобой. И все пазлы сложились.

– Джулиан не любит меня, – гневно заявила Диана.

– Я бы так не сказала…

– Корали, чувства Джулиана ко мне идентичны с тем, что испытывает маньяк, распарывая плоть своей жертвы. Мой портрет для него, как башка вепря, безумное творение таксидермиста, украшающее стену охотника. Понимаешь, о чем я толкую? Я… – Диана подошла ближе к Корали, уже потянулась рукой к ее руке, чтобы успокоить, и дабы та почувствовала ее медленный пульс, наглядное подтверждение правдивости ее слов.

– Не трогай, Диана! – Корали резко убрала ее руку. – Я все понимаю. И мне следует просто смириться с этим.

Корали оставила Диану наедине с тысячью вопросов. Что это было? Как теперь объяснить ее поведение? Диана ошиблась? Корали – мелкая пташка с соколиным нравом? Или же здесь таится что-то иное? Диана стала детально перебирать минувшую сцену. Слово за словом, действие за действием. Погодите… Так все очень просто. Все предельно, предельно ясно.

– Почему мы до сих пор здесь? Они же открыто глумятся над нами?

– Алэсдэйр еще как-то держится. И нам с тобой нужно крепиться. Если дадим понять, что им удалось задеть нас, будет только хуже… А я действительно старо выгляжу?

– Ох, мама, Христа ради!

– Что-то у нас совсем тихо, не находите? Крейна, а ну сыграй нам что-нибудь, – заголосил мистер Патридж.

– Я давно забросила свой инструмент. Наде-юсь, он признает меня.

Старшее поколение направилось к роялю. Диана, Джулиан и Корали доедали десерт.

– Не налегай так на сладкое, – прошипел Джулиан. Корали от страха даже ложку выронила. – И вообще, где ты сейчас должна быть?

– Где, Джулиан?

– Рядом со своей будущей свекровью. Иди, поддержи ее. Маме это очень понравится.

Корали, немедля, пошагала к миссис Патридж, Джулиан шествовал следом.

«Это не мое дело, не мое дело, не мое дело!» – увещевала сама себя Диана. Она должна радоваться тому, что Джулиан наконец-то переключился на другую. Пусть делает с ней все, что хочет. В конце концов, почему Диана должна переживать за эту рохлю? Корали всегда может отказать, возразить, уйти. Что ей мешает?

А что тебе мешало, Диана? Почему ты терпела, не отказывалась, не возражала, не уходила? Разве есть у тебя право осуждать ее? Смотри, что он с ней делает. Ликуй. Она заняла твое место. Ты так же спокойно, не мучаясь угрызениями совести, смотрела бы, как тонет человек, при этом держа в руках спасательный круг, верно?

– Корали! – крикнула Диана, сорвавшись с места. – Весь вечер не могу отвести взгляд от твоего браслета. Очень красивый!

– Мне его Джулиан подарил… – нетвердой рукой Корали коснулась рубиновой прекрасности, блестевшей на ее запястье.

– Да-да, уже на втором свидании, – напыщенно добавил Джулиан.

– Вот это да! Ты прям являешь собой пример неслыханной щедрости!

Диана схватила Корали за руку, якобы желая поближе рассмотреть браслет.

– Диана… – занервничала Корали.

И занервничала она не зря, ведь Диана будто бы случайно сняла ту окаянную побрякушку.

– Ах, какая я неосторожная! Сейчас верну на место.

– Не надо, я сама!

Но Диана не слушала несчастную Корали. Все еще держа ее руку, она лихо задрала рукав платья девушки. «Как чертовски здорово снова оказаться правой».

– Господи боже мой! Сколько синяков!

На крик Дианы обернулись заскучавшие слушатели Крейны. Ужаснейшее зрелище тотчас увлекло их – на предплечье Корали не было живого места. Вот почему она не позволила Диане дотронуться до нее. Ей просто было больно, страшно и стыдно. И смириться она собиралась вовсе не с остаточными чувствами Джулиана к Диане, а с тем, что он с ней вытворяет, когда никто не видит.

– Смотрите! Смотрите же! – не замолкала Диана. «Мои синяки и слезы вы не замечали, так, может, хоть ее заметите? Вот, что с нами делают. Вот, как мы расплачиваемся за ваш успех!» Корали больше не сопротивлялась, точно Диана, раскрыв эту тайну, еще и избавила ее от страшных чар Джулиана. Ему уже не добраться до нее.

– Диана, у тебя крыша поехала, что ли?! Угомонись! – вскричал Джулиан.

– Корали, где ты так ушиблась? Дай-ка взглянуть, – подбежал к дочери встревоженный Эндрю.

– Мистер Дэвис, не переживайте. Джулиан мне тоже постоянно оставлял синяки, но они очень быстро проходили. К тому же выручают крупные браслеты, длинные рукава, а еще я купила специальный крем с бадягой. Это враг всех синяков!

– Джулиан бил тебя?!

– Ну да, когда мы встречались. Побои были неотъемлемой частью наших отношений. Я с этим смирилась, и Корали, видимо, тоже.

– Чушь несусветная! – разгневался Джулиан. – Что вы слушаете ее? Диана просто никак не может прийти в себя после нашего разрыва. Ревнует! Мелет что попало! Забыть меня не может!

На это Диана ответила спокойнейшим тоном:

– Говорит человек, в чьей комнате висит мой портрет. – Джулиан взглянул на нее сокрушенно. – Мистер Дэвис, всякий раз, когда Джулиан ублажает вашу дочь, он смотрит на меня, написанную, и сжимает ее запястья с такой силой, с такой ненавистью, что у нее лопаются сосуды. Вот и вся этиология.

– Корали, миленькая, скажи, это правда? Не бойся. – Эндрю едва сдерживал слезы.

– Папа… ты потеряешь работу из-за меня.

– Ой, как знакомо! – прыснула со смеху Диана. – Джулиан так же угрожал мне. Только рот открою – и жизнь моего отца обрастет серьезными проблемами.

Эндрю не стал больше терпеть, ринулся в сторону Джулиана, схватил его за лацканы пиджака да с такой силой, что тот начал трещать по швам. Женщины взвизгнули, Алэсдэйр и Роберт кинулись разнимать. Джулиан покраснел с макушки до самых пят от страха.

– Эндрю, отпусти моего сына! – кричал Патридж-старший. – Что ты ведешься на голословные обвинения?! Мы еще можем все уладить!

– Мистер Дэвис, не совершайте глупостей! – взревела Крейна.

Молящий голос убитой горем матери подействовал на Эндрю.

– Я уже совершил одну огромную глупость, – охрипшим голосом сказал мистер Дэвис, постепенно ослабляя хватку. – Обменял дочь на золото… Корали, уходим.

Диана на всю жизнь запомнит тот благодарный взгляд Корали, которым та наградила ее перед тем как уйти. Опустела Диана вся разом, не было в ее душе ни торжества, ни томления. «Теперь она на берегу, в безопасности, а я осталась в море, и я в нем точно утону…»

– И нам пора, – нарушил гнетущую тишину мистер Брандт. – Спасибо за вечер. Как ни крути… было весело.

– А будет еще веселее, когда мистер Дэвис начнет горланить на всю округу о том, что здесь сегодня произошло. И люди его поймут. Какой отец не вступится за свою дочь? Да начнется разгром династии Патридж! Вы постареете быстрее меня, друзья, – ехидничала Аннемари.

– Но всего этого можно избежать, если я поговорю с Эндрю. Роберт, ты же знаешь, дипломатические навыки у меня на высочайшем уровне. Я не раз избавлял тебя от неприятностей. Помнишь ведь? Соглашайся, мой дорогой друг, иначе мы с Эндрю загорланим в унисон.

– И что ты просишь за это? – устало осведомился мистер Патридж.

Ответ Алэсдэйра прозвучал громко, четко и быстро:

– То, что ты давно мне обещал, но почти отдал другому.

Джулиан нервно закашлялся, Крейна вот-вот могла лишиться чувств из-за череды ужасных треволнений. Алэсдэйр и Аннемари застыли в нетерпеливом предвкушении, Диана просяще глядела на главу семейства Патридж, такого же нервного и обессиленного, как и все присутствующие, и тоже ждала его ответа. Ответа, что решит судьбу многих людей.

– …Будь по-твоему.

Алэсдэйр Брандт, как и мечтал, стал руководителем золотодобывающей компании. Также у него получилось уговорить Эндрю смилостивиться над Джулианом и Робертом. Алэсдэйр и впрямь был дипломатом от бога. Многолетние эмпирические исследования своего окружения позволили ему выявить множество болезненных точек человека, воздействуя на которые, можно с легкостью подчинить себе кого угодно.

Джулиану с тех пор жилось несладко. Роберт долго винил сына в осквернении репутации их семьи. Остались ли Брандт и Патриджи друзьями? Вопрос спорный. Прежнего благоговения перед влиятельными приятелями Брандт больше не испытывали. Семейство Патридж же стало вести себя с Брандт осторожнее, однажды и навсегда убедившись в их мощи и непокорности.

Диана никогда не была так горда своей семьей, как в тот знаменательный вечер. Не сговариваясь, они сплотились и добились заветной цели. «Мы семья. Странная, дикая, но все-таки семья. Другой у меня больше не будет, надо любить то, что есть. И, слава Господу, эта семья, наконец, отстанет от меня. Огромная проблема решена. Теперь я точно не принадлежу Джулиану. Какое счастье!»

– Отличная работа, отец.

– Без твоей помощи я едва ли справился бы, – признал Алэсдэйр. – Как же ты ловко все выдумала. И что поразительно – как удачно все совпало! Диана, я восхищен тобой.

– То, что я сказала, не было выдумкой, – застыла в несказанном изумлении Диана. Гордость, любовь, счастье – как ветром сдуло.

– Ну перестань. Если бы Джулиан и правда избивал тебя, то это не могло бы остаться незамеченным мной и Аннемари.

– Ты же сам видел, как он поднял на меня руку.

– Тогда ты за дело получила.

– …Как же я завидую Корали. Клянусь всем, что для меня свято – я бы все на свете отдала, чтобы моим отцом был Эндрю Дэвис, а не ты!

– Диана, если все на самом деле было так, как ты сказала… то я сожалею. Я ни в коем случае не берусь оправдывать Джулиана, но ведь мы все знаем твою вспыльчивую натуру. Это твой врожденный недуг. Ты могла что-то не так понять.

Диана вспыхнула как порох и треснула отца по лбу.

– Ты зачем ударила меня?! – опешил Алэсдэйр.

– Ты что? Не было никакого удара. Ты не так понял.

Алэсдэйр смущенно потер лоб, то его место, на котором теперь «зрела» шишка.

– Если все это правда, то…

– Если… Если? Снова Если! Ты продолжаешь сомневаться?! – Никогда, никогда, никогда ей не достучаться до него! Никогда он не сжалится над ней… – Ведь ты держал меня маленькую на руках, укачивал и обещал беречь. Так что же ты сейчас делаешь? Как ты можешь говорить своей маленькой девочке, что она может быть побитой «за дело»? За какое «дело», папа? Я ведь никогда не смогу ответить. Я же задохнусь от боли! Отец! Отец, услышь меня! Поверь мне! Я очень хочу перестать ненавидеть тебя! Я хочу любить моего папу. Хочу, чтобы ты был моим защитником, единственным мужчиной, что гарантированно никогда не обидит меня! Ну хоть ты не делай мне больно, папа!

Веки Алэсдэйра были полны горячей влаги. Он ни в какую не хотел признавать, что это слезы, что он умеет плакать.

– Хватит, остановитесь! – не сдержалась Аннемари, о существовании которой в этот момент муж и дочь начисто забыли. – Я и так еле дожила до конца этого ужина! Что вы творите? Даже не пытаетесь щадить мои чувства. Вы – два локомотива, бешено несущиеся навстречу друг к другу, а я, как всегда, стою между вами!

К воротам поместья Патриджей подъехал Майкл. Мистер и миссис Брандт поплелись к машине, Диана же направилась в противоположную сторону.

– Куда ты собралась? – окликнул ее отец. – Опять сбежать надумала?! Диана! – Запоздалое раскаяние подступило к его сердцу.

Диана, не обращая внимания на отца, завернула за угол высокого ограждения, там ее ждал Скендер на своей машине.

Перед тем как начать спасательную операцию ради Корали, Диана написала сообщение Хардайкеру, чтоб тот приехал за ней в Вандевер. Диана понимала, что ее выходка закончится непредсказуемо, и ей в любом случае придется скрыться, хотя бы на время, пока родители приходят в себя. Покидая Патриджей, она уже передумала, хотела отправить Скендера обратно, ведь все прошло на удивление замечательно. Ей уже не хотелось разлучаться с отцом и матерью. Но… увы, радость Дианы была недолгой. Не понимала она: тот чувственный монолог, посвященный отцу, она сказала вслух или же все это было лишь выщерблено в ее сознании? Ведь он никак не отреагировал. Глаза его только блестели как начищенная сталь. Все без толку… А мать? Та тоже сделала вид, будто ничего не слышала. И что еще хуже – после стала возмущаться как зритель, недовольный постановкой пьесы.

Диана села к Скендеру и разбитым голосом сказала:

– Мчи.

Глава 25

– После того как мне стало известно, что мама болеет, я начала испытывать неукротимый страх, – говорила Калли, остальные из Клуба поддержки молча и внимательно слушали ее. – Кажется, стоит мне подумать о чем-то другом, чуть-чуть отвлечься, отложить какое-то дело, связанное с мамой, то все… я потеряю ее. Поэтому я постоянно думаю, как помочь ей, что-то делаю, с ума схожу, боюсь остановиться, ведь все зависит от меня. Я убеждена, что каждая моя мысль о ней рождает толчок ее сердца, каждое мое движение побуждает ее двигаться, благодаря моей вере она осуществляет вдох. Но у меня так мало сил осталось… Оттого становится еще страшнее. Почему нельзя отдать ей часть своей жизни? Я не смогу без мамы. Лучше бы я заболела!

– Лучше бы твоя мама страдала так же, как ты сейчас? Ты это хочешь сказать? – уточнила Нэша Балдрич, снисходительно посмотрев на Калли.

– Нет… Я не хочу, чтобы она страдала. – Калли вздрогнула, по щекам что-то ползло. Насекомое, что ли? Нет, слезы. Много слез, оказывается. Она только что заметила, что заливается слезами. «Я вообще уже не принадлежу себе. Тело плачет, когда ему вздумается, а я вроде спокойна. Откуда все это у меня взялось?»

– Нет страшнее горя для матери, чем болезнь ее ребенка. Калли, эгоизм в данном случае может принести пользу, только если ты правильно воспользуешься им. Я имею в виду вот что, – Нэша обратилась уже ко всем остальным внимающим, – нам всем нужно думать и заботиться в первую очередь о себе. Делайте перерывы, не корите себя за то, что немного расслабились. Не стыдитесь желания помочь себе. Подумайте, к чему приведут наши жертвы? В лучшем случае мы потеряем силу, надежду, стремление бороться дальше. Наши близкие не сдаются прежде всего из-за нас… Если они увидят в наших глазах погасшую надежду, то это равнозначно концу. Это погубит их.

У Калли и Савьера с недавних пор появился обычай: после каждого сеанса в Клубе поддержки они отправлялись к каменному мосту, повиснувшему грустной подковой над ближайшим к клинике каналом, чтобы несколько минут, пока сумеречная мгла окутывает город, посидеть на парапете, покурить и поговорить. Им всегда было о чем поговорить.

– Нэша уже в который раз обращается к тебе, а ты молчишь. Почему?

– Я выговорился еще до твоего вступления в Клуб. Мне хватило, – ответил Савьер.

– Мне стало легче. Или это самовнушение?

– Я расстрою тебя, наверное, но посиделки с Балдрич – это плацебо. Оно действует, пока мы верим в его действие.

– И ты больше не веришь?

– Марта вчера сказала мне, чтобы я начал подыскивать ей место на кладбище.

– Савьер…

– Мне уже не станет легче, во что бы я ни поверил.

– Но почему она так?.. – У Калли душа разрывалась от сочувствия.

– Потому что она чувствует, что конец ее близок. Гребаный дар умирающего.

Он говорил это решительно, бестревожно. Какая сила в нем была! Калли хотела бы пожалеть его да не было в этом смысла. Он не нуждался в жалости и поддержке. Прежде Калли не имела счастье быть знакомой с таким человеком. Удивительным человеком, решила она. «Руди не так бы отреагировал. Он мягкий. Уныние сразило бы его… как и меня. О боже! Если бы мама сказала мне то же, что и Марта брату, я бы умерла на месте. Как же он держится? Как же я хочу быть такой…»

Савьер будто знал, о чем она думает, глянул на нее отзывчиво. «Ты станешь как я, но потом не раз пожалеешь об этом».

Калли отвлеклась на телефон, что сигналил последние несколько минут.

– Ох, Рокси…

– Что там? – спросил Савьер.

– Подруга приглашает в Голхэм-парк на концерт школьной группы. Ну конечно, сейчас самое время, – с горестным вздохом сказала Калли.

– Ты права. Сейчас самое время.

– Савьер, не смеши, пожалуйста. Какой концерт? – в ее голосе была ирония, а в глазах – надежда.

– Нэша ведь сказала, что мы должны заботиться о себе. Короткий отдых, какое-никакое веселье – это тоже забота. Я верно рассуждаю? – Калли пожала плечами. – Развеемся немного, наберемся сил, а завтра, почти обновленные, навестим наших. Таких нас, какие мы сейчас, они не должны видеть. Согласна?

С неспокойной душой Калли шла на концерт. Там ей не миновать встречи со своими школьными обидчиками. Будут насмешки, не исключены оскорбления. Савьер укрепится в мысли, что она неудачница, ведь даже в школе ее понукают.

И хотелось бы мне возразить, уверить вас, что Калли все преувеличивает, но стоило ребятам достигнуть середины парка, как вдруг раздался голос Марийоны за их спинами:

– Блоха, это зона для избранных. Отправляйся-ка ты на периферию.

Затем послышался пренебрежительный смешок Джустис. Калли, не мешкая, пошагала к забору, где расположилась кучка таких же, как она, изгоев. Савьер не сдвинулся с места:

– Девушки, у вас все в порядке?

– У нас? – слегка оробела Мари. И ее реакция ничуть не удивительна. Всякий, кто оказался лицом к лицу с Бейтсом, таким высоким, статным и холодным, оробел бы. Мари и не предполагала, что этот ослепительный незнакомец пришел сюда вместе с Калли. – Ну… да. А почему ты спрашиваешь?

– Кстати, кто ты такой вообще? – отважилась спросить Джу.

– Я Савьер, а это Калли. Вы только что допустили не одну ошибку в ее простом имени, вот я и решил поинтересоваться, все ли с вами в порядке, – отчеканивая каждое слово, Савьер делал медленные шаги к растерянным девушкам.

– Да ладно, Савьер. Блоха – это ее прозвище. И оно ей нравится, – сквозь страх сказала Мари.

– Калли, тебе оно нравится?

Не взгляд, а тысячи раскаленных молний, и все они метнулись в сторону Калли, когда Савьер повернулся к ней. До такой степени Калли была потрясена, что не смогла даже кивнуть.

– Не похоже, что это так. – Бейтс вновь взглянул на Мари и Джу. – Итак, впредь как вы будете к ней обращаться?

– …Калли, – тихо ответила Мари. «Такому красавцу можно уступить. Да и в конце концов… целее буду», – подумала она, и глубокий вздох облегчения вырвался из ее груди, когда Савьер оставил ее в покое, направив свой испепеляющий взгляд на Джу.

Пруст же не была намерена так просто сдаться. Чем дольше Савьер смотрел на нее, тем резистентней она становилась к его необычайной силе.

– Отвечай, – продолжал наседать Бейтс.

Он все приближался к ней, все неотрывно смотрел на нее. И вдруг Мари отбежала в сторону. Джу, не ожидая от подруги такого низкого, предательского поступка, в этот же миг ослабела, стала смотреть по сторонам. Все ее друзья наблюдали эту странную сцену на приличном расстоянии, кто-то даже и не пытался вникнуть в происходящее, просто проходил мимо. Никто не хотел вмешиваться. Савьер во всем блеске своего ужасающего величия отпугивал и одновременно восхищал всех присутствующих.

– Савьер, это лишнее… – решилась наконец сказать Калли.

– Отвечай, живо.

– Калли… – произнесла Джу дрожащими устами.

– Все запомнили ее имя? – народ закивал. Закивали даже те, кто из-за громкой музыки не расслышал вопрос Савьера, но не хотел отличиться и следующим попасть под раздачу. – А теперь, – сказал Савьер Мари и Джу, – отправляйтесь-ка на периферию.

Маккинни и Пруст, ни слова не вякнув, побежали к забору. Все стали потихоньку расходиться, бросая опасливые взгляды на Савьера и Калли. С тех пор, кстати, на Лаффэрти все так и смотрели, где бы ни встретили. Имеет ли смысл добавлять, что Марийона и Джустис с того дня больше не цеплялись к ней?

– Никогда не чувствовала себя такой крутой как сейчас! – воскликнула Калли.

– Ты же из «Греджерс». Это чувство должно быть тебе знакомо, – губы Савьера сложились в улыбку… ох, в такую престранную, сумасводящую улыбку, изобличающую все его демоническое превосходство.

– Видимо, я давно забыла про него, – ответила завороженная Калли. – Ты снова выручил меня…

«А что бы сделал Руди? Увел бы меня подальше от этих набитых дур, попросил бы проявить терпимость и великодушие. Руди отталкивающе добрый, а Савьер притягательно злой. Стоп! Ну почему я снова сравниваю их?!»

– Калли! Ура!

Это Рокси прискочила. Слишком веселой она была. Значит, ей не «посчастливилось» застать разборку с Джустис и Мари, потому что те, кто стал ее свидетелем, все еще не могли прийти в себя, ходили загруженные, трусливо поглядывая по сторонам, вдруг Савьер Бейтс где-то рядом и кто-то опять не угодит ему…

– Я привыкла к тому, что ты постоянно отвергаешь мои предложения потусоваться, поэтому и не надеялась увидеть тебя сегодня тут.

– Меня уговорил… друг. – Калли перевела робкий взор на Бейтса.

– Савьер, – представился тот.

– Рокси. Рада знакомству. – Уэллер протянула ему руку. Смелости ей было не занимать.

– Взаимно, – Савьер с лукавым удовольствием сопроводил свои слова рукопожатием.

– Савьер, не обидишься, если я украду Калли на пару минут?

– Найдешь меня у сцены, – бросил напоследок Бейтс.

Стоило Савьеру уйти, как Рокси вдруг стала тревожно таращиться на Калли, хрустеть пальцами.

– Рокси, ты что такая взвинченная? Или мне кажется?

– Так и есть… Я нервничаю, и не просто так. Ты подумаешь, что это подстава, но, клянусь, все произошло по независящим от меня обстоятельствам.

– Да в чем дело-то? – теперь и Калли стало неспокойно.

– Скендер привез сюда Диану…

Словно туча некормленых ос вгрызлась в сердце Калли. Так болезненно оно отреагировало на эту весть. Диана здесь! Диана… Сколько же они не виделись? На похоронах Джел произошла их последняя встреча. Как будто не одно десятилетие прошло, такой тягостной была их разлука. Столько событий пролетело, перемен… Прожита отдельная жизнь. Жизнь, лишенная дружбы.

Вот она, стоит, окруженная ореолом таинственной пленительности, в бордовом вельветовом платье на запах, с густыми-прегустыми волосами, ниспадающими дождем длинных черных кудрей. И ошеломляющее чувство взыграло в Калли. Точно они незнакомы. Калли видит ее впервые, и она ей совсем не нравится. Уж слишком безупречна. Ею невозможно любоваться, ведь отмечая каждое ее достоинство, вспоминаешь о каждом своем недостатке. Все истинное, подлое, притупленное дружбой, обострилось. Вот как разлука подействовала на Калантию. Она взглянула на Диану глазами посторонней девочки, девушки, женщины, и поняла, почему все ей поклоняются и при этом недолюбливают.

– Привет, – сказала Диана. Она была рада видеть Калли. А еще рада тому, что ужасный вечер в Вандевере совпал с концертом «Майконгов», на который она попала благодаря Скендеру. – Уже не могу представить свою жизнь без «Блэкстоновских» сборищ. Ну и «Майконгов», разумеется.

«Как обычно, держится по-королевски, – все более раздражалась Калли. – И этот ее светский тон с брызгами холодной вежливости!» В тот момент Калли была готова поверить Никки, присоединиться к восстанию против Дианы, всячески портить ей жизнь. Потому что она такая безупречная, черт бы ее побрал! А Калли такая… бледная по сравнению с ней, посредственная. А ведь она так мечтала стать хоть капельку похожей на Диану. И плевать на то, что Калли тоже сознательно верит в невиновность Эл. Все равно Диана не права, она должна страдать. Страдать как все, что ненавидят ее за дарованные ей божественную красоту, стать и власть.

Они скрылись в тени парка. Обсудили сначала далеко не важное: песни Хардайкера, мимо проходившую толпу поддатых футболистов. А потом Диана осмелилась сказать:

– Мне так не хватает тебя. Ты сейчас как никогда нужна мне. В «Греджерс» бойня.

– Я в курсе, – сухо ответила Калли.

– Ты ничуть не удивлена.

– Я удивилась бы, если в «Греджерс» царили мир и лад. Диана, не стану кривить душой, меня больше поразило то, что ты поддержала Элеттру.

– Я не могу допустить, чтобы пострадал безвинный человек.

Калли затряслась в приступе неудержимого смеха.

– Что смешного в моих словах?..

– Меня рассмешило одно воспоминание: как ты восприняла новость о том, что я общаюсь с Кинг. Ты стала нещадно костерить меня за это.

– Я была в неведении. Да, признаю, я говорила страшные слова, несправедливые, но, Калли, ты же понимаешь, если бы я знала правду про Никки, то…

– То отреагировала бы так же. – Злость, обуревавшая Калли в то мгновение, обезобразила ее некогда миловидное личико до неузнаваемости. Диана воочию увидела устрашающий лик гнева. – Ты ни за что не смирилась бы с тем, что я предпочла тебе другого человека. Для тебя стало открытием, что я способна поступать по-своему. Я же для тебя как слуга. Твой вечный прихвостень.

– Господи, ты сдурела… Зачем ворошить прошлое? Твои же слова говорю!

А Калли уже понесло. Недосказанность, обиды, перегруженное терпение, все, что накопилось за долгие годы их дружбы – вырвалось из нее неконтролируемым потоком:

– Тошно мне от тебя, Диана. Такая правильная, за врага заступаешься, делаешь вид, что тебе не все равно на чужие страдания. Ну что за игра? Кого ты этим намереваешься впечатлить? Тебе никто не поверил, потому-то все и отвернулись от тебя… Ты зациклена только на себе, вшивая ты королева. Все знают, что тебе даже на нас было начхать, на своих единственных подруг! Я, Никки, Джел только и делали, что бегали вокруг тебя, жили только твоей жизнью, только твоими нелепыми трагедиями. Ты пользовалась этим. И ни разу – ни разу! – не спросила, что у нас происходит, что нас беспокоит-то в конце концов.

Глубокая досада отразилась на помертвелом лице Дианы.

– …Серьезно, Калли? Даже если бы я тебя спросила, ты ответила бы? Ты, привыкшая всегда все скрывать от меня? Не забыла ли ты, как я узнала о твоем банкротстве? Ты не доверяла мне, боялась меня, не знаю… Но я всегда была открыта для тебя, а ты отвечала мне равнодушным молчанием. Никки… Никки тоже не было смысла спрашивать. Та сама, без всяких вопросов, все выкладывала. Я знала все ее проблемы, и я решала все ее проблемы. Ради нее я даже пошла на преступление, оклеветала мисс Торн. Ради подруги я едва не сломала судьбу ни в чем не повинного человека! Ну а Джел… Тут мы все провинились. Никто из нас не замечал ее, хотя мы знали, что она в беде. Вот за это мне стыдно. И за это я буду расплачиваться до конца своей жизни.

Калли не знала что на это ответить. Тотчас завершился ее припадок гнева. Она стала перебирать в уме все слова, сказанные Диане. Все до единого были глупыми и бессмысленными. И Калли до того неловко стало перед Дианой, что она захотела сбежать, ничего не сказав, спрятаться где-нибудь, не высовываться до рассвета. И на ее счастье неподалеку оказался Савьер. Тот, вероятно, уже обыскался ее. Махнул ей.

– Калли… – остановила ее Диана. – Прости меня, если я действительно обидела тебя. Знай, ты, несмотря ни на что, очень дорога мне. И еще… Я хочу помочь. Тебе ведь нужна помощь, не отрицай.

Калли понимала, каких усилий стоило Диане признать свою вину, попросить прощения, предложить помощь, и это после такого количества гнусностей, опрокинутых на нее… Гордость ее потерпела крах, а уж какой катастрофический ущерб причинен ее самолюбию! И так же Калли было ясно, что она не заслуживает таких жертв. Та мерзкая личность, какой она стала, не достойна благосклонности великой Дианы Брандт.

Она попрощалась с ней так:

– Себе помоги, Диана. Ты на краю пропасти, а я уже на ее дне.

– Эй, не пора ли прерваться? Так ты сил не наберешься, – сказал Савьер, неодобрительно глядя на то, как Калли кинула опустевшую баночку пива и потянулась за очередной. Пятой по счету.

– Все равно уже, – ответила Калли Савьеру и после сказала себе: – Не получилось у тебя стать мудрее. Ты ранена. Смертельно ранена.

– Симпатичная у тебя подружка. Та что из «Греджерс», – заявил вдруг Бейтс. Надоело ему смотреть на опустевшие банки из-под пива и «опустившуюся» Калли среди них. Захотелось поговорить о прекрасном.

– Как ты понял?..

– Калли, это не так-то трудно. Вы сами себя выдаете, как военные выправкой. Кто она такая?

– Зачем тебе это знать? Никки же наша последняя жертва.

– Да… По привычке интересуюсь.

– Что вы с Инеко будете делать дальше?

– Уедем. После такого дела нам точно придется смыться.

– А Марта?

– Я буду присылать ей деньги. Прирученные медсестры будут докладывать мне о ее самочувствии. А когда все уляжется, приеду к ней.

– Не «когда все уляжется», а «если она доживет».

Савьер сжал кулаки, закусил губы. Героическим усилием воли он смог расправиться с яростью, что разожгла в нем Калли. Дело даже не в ее словах, а в легкости, с которой они были произнесены. Вся ценность Марты и значимость его любви к ней была уничтожена этой непозволительной легкостью.

Калли мгновенно поняла свою ошибку:

– Прости. Савьер, прости, не слушай меня, забудь! – Савьер молча встал. – Не уходи. Не надо…

– Я за новой порцией, – сказал он, взглянув на баночку пива в ее трясущейся руке. – Тебе взять?

«Нет на свете хуже звука, чем этот», – первая мысль Калли, после того как она услышала рингтон своего телефона.

– Алло…

– Принцесса, разбудил?

– Нет-нет, – ответила Калли, не разлепив веки.

– У тебя все хорошо? – встревожился Руди. Голос у его Принцессы был какой-то неестественный, больной, что ли…

– Да. Ну, как обычно. А ты как?

– Пойдет. Я сегодня пришлю тебе аванс.

– Так быстро? – Тут Калли распахнула глаза наконец, оживилась.

– Мне повезло с работодателем.

– Спасибо, Руди!

– Можешь тише разговаривать?

– Кто это? – спросил Фокс.

«КТО ЭТО?!» – спросила себя Калли. Она дрогнула, словно тело ее свело судорогой. Медленно повернула голову. Рядом с ней на кровати лежал голый Бейтс.

– Калли?!

А рядом с голым Бейтсом на кровати лежала, собственно, она, голая Калли.

– Руди, я на работе. Я перезвоню.

Отключилась. Осмотрелась. Где они? В номере. Точно… Савьер предложил Калли, донельзя расстроенной после разговора с Дианой, уйти с концерта, снять номер в какой-нибудь дешевой ночлежке. Закрапал дождь, на улице стало противно сыро, в бар или клуб идти не было желания, там шум и лишние люди. Так что гостиница была идеальным вариантом, туда можно завалиться с пивом, передохнуть, поговорить спокойно и после разойтись по домам.

И они сняли номер, выпили. Много выпили. Из того количества банок, что валялось на полу, можно было соорудить целый алюминиевый город.

А что же было потом?

Калли долго насиловала свою память, выуживая из нее хотя бы мельчайшие подробности минувшей ночи. Говорили о чем-то. О Диане вроде или Никки. О Марте. Кажется, поссорились из-за чего-то. Потом смеялись. Долго смеялись. И вдруг… Одно случайное касание, один многозначительный взгляд.

– Савьер…

– Я прекращу, если хочешь.

– Нет… не останавливайся.

– И правда, нехорошая девочка.

Желание было велико. Разум отсутствовал. Смущение дремало. Преданность, уважение, честь – все это погибло в одночасье после первого же поцелуя. Все случилось быстро, сугубо механически. Трение их возбужденных тел стерло воспоминания о том, кто был одним из самых главных людей в жизни Калли. Крики краткосрочного наслаждения заглушили долгую песнь любви.

Калли вспомнила все, но так и не поняла, что это было. Пресловутый юношеский протест? Расслабиться захотелось после многочисленных напастей? Отвлечься от мыслей о маме, как Нэша советовала? Или так на нее повлияла встреча с Дианой? Такое вот показательное выступление: взгляните на меня! я могу быть красивой и желанной, как моя прекрасная подруга Диана. я ничем не хуже! А может, Савьер так сильно вскружил ей голову? Может, она и не любила вовсе Руди? Этого замечательного, верного, несравненного Руди? Или все до смешного просто: перепила, набедокурила?

Савьер провалился в сон. Калли сползла с кровати на пол, в отчаянии и бессилии сжалась в голый, трусливый комочек. Как будто так она могла спасти себя. Как будто этим можно было все исправить.

Глава 26

Никогда еще не было так тепло и солнечно ранней весной в этих краях. Хотелось бы долго-долго наслаждаться свежим хвойным воздухом, слушать тихую кукушечью песню, подставлять лицо ласковым лучам солнышка и улыбаться. Но тут Джераб повернул голову. Рядом идет Алесса, рассказывает про что-то, и в мгновение ока прекрасное настроение Эверетта скрылось за изорванной тучей, перекрывшей солнце.

– Так что Рассел может быть спокоен. Я не стану тревожить доблестных стражей правопорядка из-за этого пустяка.

– Ты теперь называешь это пустяком? – спросил Джераб, изобразив удивление.

– Ну, Джераб, я несколько раз обдумала всю эту ситуацию и поняла, что моя вина тоже в ней есть.

– Что же ты сделала?

– Как что? Я просто была собой. Такой… м-мм… обольстительной! Настоящий мужчина не сможет пройти мимо такой женщины, как я, вот Рассел и не сдержался. Ну разве можно винить его за это? Только посочувствовать нужно. Что бы он ни сделал, я всегда буду для него недоступна. Ведь я твоя, Джераб. – Алесса вдруг остановилась, прильнула к жениху, и обвив холодными ручками его шею, посмотрела ему прямо в лицо. Взгляд его отрешенных глаз ничуть не смутил ее: – Я навеки твоя.

И воздух вдруг стал тлетворным, с холодком, пробирающим до костей; и кукушка прервала свою песнь, видимо, улетела туда, где хорошо, куда Джераб никогда не найдет дорогу.

– Так, мне пора на урок, – сказала Алесса, отпрянув от своей окаменевшей жертвы. – У тебя «окно»?

– Да.

– Тогда иди к Леде. Сообщи ей, что ее благоверный помилован.

Джераб сиюсекундно приступил к выполнению ее поручения. Алесса снова потянулась к жениху, чтобы поцеловать на прощание, но тот резко развернулся и пошел к центральному корпусу. Алесса едва не упала из-за такого неожиданного маневра. Джераб очень пожалел, что «едва».

– Я так понимаю, тебя можно поздравить? – с легким чувством зависти поинтересовался Джераб.

Леда не сразу догадалась, что он имеет в виду. Потом до нее дошло, что речь идет об их с Расселом очередном расставании. Финальном, надеялась Леда.

– Да. С моих плеч свалился огромный груз, только мне от этого легче не стало. Ты до сих пор мучаешься, и это удручает меня.

– Леда, я как-нибудь справлюсь, – упавшим голосом ответил Джераб.

– Когда ты только рассказал мне, что у тебя происходит с Алессой, я решила, что она просто не привлекает тебя как женщина. Ну, такое бывает. Еще она очень назойлива. Это кого угодно раздражает. Но сейчас… сейчас я понимаю, что ты ненавидишь ее. Достаточно упомянуть ее имя, чтобы ты воспылал гневом. Я права?

– Абсолютно.

– Но откуда взялась такая ненависть, Джераб?

– Я же сказал, у нас все сложно.

– У нас с Расселом тоже все было сложно, и я объяснила тебе почему. Ну сколько можно скрытничать?

Джераб молчал. Леда в полнейшей растерянности глядела на него.

– Прости, что давлю… Я только хотела помочь, – разочарованно промолвила она.

«Может, Леда поймет? Что, если рискнуть? В конце концов, хуже того, что эту правду знает Алесса, уже ничего не может быть». И Джераб выложил все подробности своей печали. Леда, не издав ни звука, выслушала его рассказ о Диане, о том, как им манипулирует Алесса, как он запутался и как невыносимее становится его жизнь день ото дня. В конце он снова заговорил о Диане. И каждый раз, когда он произносил ее имя, Леда с грустью, умилением и едва заметным раздражением отмечала, как изменяется его лицо. Оно словно озарялось внутренним светом.

– Прежде я никогда не испытывал такого. И я точно знаю, что подобное мне больше не испытать ни с одной женщиной. Диана будет владеть моим сердцем до его последнего удара.

– Невероятно… – вырвалось у Леды.

Долго она утешала себя мыслью о том, что Алесса является единственным препятствием, усложняющим их с Джерабом отношения. Но недавно Леда поняла, что Эверетта еще что-то тяготит. Она много раз оказывала ему знаки внимания, строила глазки. В конце концов, если с Алессой Джераб уже давно определился, то, значит, он в некотором роде свободен, и нет ничего зазорного в том, полагала Леда, чтобы флиртовать с ним, всячески намекать на то, что он ей небезразличен. Но Джераб ни в какую не откликался на призывы Леды увидеть в ней не только хорошего друга, но и женщину. Влюбленную в него женщину. Леда не сомневалась в себе: она была очень хороша собой, да и нескромный опыт по обольщению мужчин придавал ей немало уверенности. Так в чем же причина отстраненности Джераба? Леда днями и ночами задавалась этим вопросом.

И вот наконец Джераб во всем признался ей. Причина – Диана. И, боже… до чего же это веская причина, до чего прекрасная! Леда из солидарности пожалела Алессу, счастье которой омрачала такая роскошная соперница.

– Ты имеешь полное право осуждать меня, – на побледневшем лице Джераба обозначилась печать бездонного страдания.

– О нет, я не осуждаю тебя. Я… я завидую, очень завидую Диане. Те слова, что ты сказал сейчас, мечтает услышать каждая женщина… – Леда подошла к Джерабу и, осторожно положив руку на его плечо, сказала мягким голосом: – Диана – взрослая девушка. У вас все обоюдно. При других обстоятельствах ваша связь не была бы столь шокирующей. Просто вы встретились не в том месте, вот и все.

Она из последних сил прикидывалась безмятежной, в то время как внутри нее процветало безысходное отчаяние. Только та, что тоже обречена на роль нелюбимой женщины и которой суждено предать забвению свои безответные чувства, могла понять Леду в этот момент.

– И просто существует Алесса Торн…

Леде бы радоваться тому, что из-за Алессы Джераб и Диана никогда не смогут быть вместе. Ее главная соперница останется не у дел. Но как можно радоваться, глядя на это красивое, равнодушно-холодное лицо с горестной складкой меж бровей? Она слишком влюблена в него, слишком ей необходимо, чтобы он был счастлив, пусть и не с ней.

– Ты, кажется, сдался?

– Это единственное, что я могу сделать. Алесса испортит жизнь мне и Диане.

– М-да… крепко она за тебя ухватилась. – И вновь Леда предалась размышлениям. – …У меня появилась еще одна идея!

– Леда, есть ли смысл крутить штурвал, когда половина корабля затонула?

– Есть надежда! Хоть небольшая, но есть! Значит так, ты должен стать таким, как Рассел. Не смейся! Мысль здравая, – с фанатичной решимостью сказала Леда. – Даже если мужчина внешне привлекателен, умен и так далее, но при этом ведет себя как полнейший болван, – ни одна женщина не сможет долго быть с ним. Я не смогла, Алесса тоже. Рассел – это просто кладезь прескверных мужских выходок.

– И что же мне от него перенять? – со скепсисом спросил Джераб. – Я тоже должен спать со всеми подряд? Стать ходячим справочником венеролога?

– Придется, Джераб. Но для начала попробуй шутить вызывающе, вести себя неподобающе. В общем, выведи ее из себя. Если ты не можешь отвязаться от Алессы, то сделай так, чтобы она сама захотела сбежать от тебя.

Доводы Леды в конечном итоге возымели успех. Джераб с тех пор стал понемногу внедрять в свое поведение самые отталкивающие повадки Рассела. Он отпускал неуместные шуточки прилюдно, чем вгонял Алессу в краску, бесстыдно лапал ее при директрисе и других уважаемых персонах школы, выдумывал и рассказывал всем какие пошлости она любит вытворять с ним в постели, придирался к ее внешности, капризничал, заигрывал с коллегами-женщинами у нее на глазах.

И надеялся, очень-очень надеялся, что идея Леды в этот раз сработает.

А еще Джераб ежедневно посещал конный клуб, чтобы увидеть Диану. Вернее, посмотреть на Диану, ведь видел он ее часто – на своем уроке, в столовой, в коридорах учебного корпуса, но в таких условиях он не мог отдаться чувствам и направить на нее волнующий, почтительный, любящий взгляд. Только здесь, в логове могучих жеребцов и их блистательных хозяек, он мог вдоволь налюбоваться Дианой. Посторонние не замечали его присутствия, все были поглощены усердной подготовкой к приближающимся соревнованиям.

Диана не посетила ни одну тренировку. Должно быть, Вассаго до сих пор вставляет ей палки в колеса, понял Джераб, и этот сезон не ознаменуется их участием.

Диана просто гуляла с Вассаго, а потом почему-то уставшая, недовольная выходила из помрачневшего парка (уже вечерело) и направлялась к конюшне. Вот на пути к конюшне Джераб и перехватывал ее. Она поднимала на него свои прелестные, сердитые глаза и вдруг начинала сиять… На лице мигнула улыбка, взгляд тотчас смягчился, щечки стали в тон пурпурного заката. Джераб жил лишь ради этого кратчайшего, сладкого мгновения. Они знали, что в эти жалкие секунды оказывают неоценимую пользу друг другу. Настолько глубоки и сильны были их чувства, что ни слов, ни прикосновений – ничего существенного не требовалось, чтобы их выразить. Достаточно одного взгляда, робкой улыбки – и сразу все понятно. Он скучал, она ждала, он любит, она до сих пор верна ему.

Ну а потом все начиналось сначала.

Ночь и завтрак в одиночестве, уроки, тренировки, новые травмы, слезы, крик, вырывающийся из охваченного бешенством тела. Только Элеттре было известно, что Диана втайне от тренера и команды тренируется. Диана открыла ей свой секрет лишь для того, чтобы доказать, что она активно работает над планом мести Искре, и усиленные тренировки могут оказать прямое содействие в этом непростом деле. И вот Диана уходила с конем вглубь школьного парка, подвергала свое и без того измученное тело многочасовым пыткам. Хрустели ребра, трещали связки, ныли ушибленные внутренности, сознание периодически отключалось. Но все это было мелкими неурядицами, ничто не могло остановить Диану.

– Для того чтобы я перестала занимать твое седло, тебе придется убить меня, – сказала Диана своему неуступчивому коню. До этого она около получаса пролежала на земле, еле дыша от боли и усталости, и глотая тошнотворную смесь из вязкой слюны, соплей, слез и крови – случайно прикусила язык при падении. Диана лежала и вспоминала Джулиана. Когда-нибудь он узнает о том, что она соврала ему, ведь ей так и не удалось приручить Вассаго. Ох, как Джулиан будет торжествовать! Он все-таки отомстил ей… И лишь благодаря мощной волне злости, что поднималась в Диане, когда в ее голове появлялись мысли о Патридже, она встала на ноги. – Продолжаем.

В это время одноклассницы Дианы прибыли на последнее занятие. Завершить учебный день им предстояло уроком физики.

Все занимали свои места в аудитории.

– Кинг, не бойся. Проходи, присаживайся, – елейным голоском пролепетала Одесса.

– Спасибо, Сэндифорд, что разрешаешь мне сесть за МОЮ парту.

Элеттра присела на стул и в следующую секунду оказалась на полу. Мэйт Максвелл стояла рядом со злобным оскалом и наслаждалась аплодисментами одноклассниц, восхищающихся ее проворностью и точностью, благодаря которым ей удалось выдернуть стул из-под Элеттры.

– Эл! – крикнула в испуге Рэмисента. Ее подруга, к сожалению, никак не могла избежать жесткого, довольно болезненного падения. Но больше всего Рэми напугало то, что Эл, падая, могла удариться виском об угол задней парты. От опасного столкновения ее уберегли мизерные дюймы.

Девицы стали надрывать кишки со смеху.

– Что, больно? – с деланым беспокойством спросила Мессалина. – А Индии было еще больнее!

– Ах вы нелюди! – закричала истошным голосом Арлиц.

– Рэми, я в порядке. Они зря старались. Даже смешно от этих глупых, детсадовских выходок.

Эл еле-еле встала, отряхнулась. Одноклассницы до сих пор не умолкали.

– Где Диана, когда она так нужна… – досадовала Рэми.

– Отпросилась с урока. Тренируется. Я падаю здесь, а она там. Какая ирония! – с истеричным смешком ответила Эл.

Была ничтожная вероятность того, что слова Элеттры донесутся до посторонних ушей в таком шуме. Но, к сожалению, чуткий слух Никки позволил ей все услышать. Никки тут же лишилась покоя, стала подзуживать Искру, растолковывать ей, какая опасность грозит им. В «Греджерс», как я уже не раз говорила, можно показать свою силу, заполучить любовь всех без исключения и бонусом приобрести власть, лишь совершив самоотверженный подвиг на ипподроме. Для этого Диана и тренируется. Вернувшись в конный клуб и проявив себя на скачках, она снова завладеет «школьным троном».

Героева была непробиваема. Диана совершенно не волновала ее, и в этом весомую роль сыграла несокрушимая уверенность Искры в том, что лучше всадницы, чем она, в этой школе просто не существует. Да и вообще фокус Искры был изначально направлен на Кинг, только с ней она желала разделаться, и у нее это получилось. Выводило из себя Искру многое, и напрасная трата времени была одним из факторов ее негодования. Почему она должна ломать голову над тем, как помешать Диане вновь оказаться в команде всадниц? Пусть Брандт делает, что хочет. Никки вскоре поняла, что свою проблему ей придется решать самостоятельно. Ну ничего. Она быстро придумала, как ей следует поступить.

– Мистер Теджейро, это правда, что вы разрешили Диане Брандт тренироваться? – с излишней горячностью спросила Никки, ворвавшись в кабинет тренера.

– Странно было бы, если бы я не разрешил многократной чемпионке «Греджерс» тренироваться, – усмехнулся Бастиан. – Однако, если вы еще не заметили, Брандт по сей день пренебрегает нашими занятиями. Так что вы располагаете ложной информацией.

– Она тренируется без вашего ведома, тренер, всякий раз, когда отправляется с конем на выгул. – Лицо Бастиана посуровело. – Но это не самое страшное. Вы знаете, что Вассаго пользуется сомнительной славой?

Надо отдать Никки должное: из ее уст не вырвалось ни одного лживого слова. Хотя этим все равно не оправдать ее дурной поступок. Бастиан узнал всю подноготную жеребца Дианы.

– Мистер Теджейро, Диана у нас сумасбродная барышня. Она никого не слушает. Но ведь Вассаго может и ее погубить, понимаете? Даже миссис Барклай не удалось вразумить ее. Хотя это неудивительно. В ней не было столько жесткости, принципиальности. Она не обладала таким высоким уровнем профессионализма. В общем, ей далеко до вас, тренер. Уверена, только вам по силам остановить Диану и тем самым спасти ее… Она моя лучшая подруга. Эх, знали бы вы, как я переживаю за нее!

Взволнованная речь Никки впечатлила Бастиана, и он в тот же день решил высказать Диане все свои претензии. Бастиан встретил ее как раз в тот самый момент, когда она покидала конюшню, ведя Вассаго:

– Мисс Брандт, при Иоланде Барклай вы тоже тренировались без присмотра?

Диана, казалось, была готова к такому повороту событий. В конце концов, в стенах этой школы трудно что-либо скрыть. При этом она была убеждена в том, что Элеттра не причастна к ее разоблачению. Все произошло по роковому стечению обстоятельств. Кто-то что-то услышал/увидел, кому-то передал. Вот и результат.

– Извините, мистер Теджейро. Разумеется, я должна была вас уведомить… У меня с прошлым тренером сложились очень хорошие отношения. Мы доверяли друг другу и могли опустить некоторые формальности.

– Присутствие тренера на тренировках вы называете «формальностью»? – изумился Бастиан. – Не много ли вы на себя берете, Диана?

Диана больше не пыталась защитить себя. Новый тренер был для нее загадкой. Пока неведомо, каким образом ей стоит вести себя с ним. Все-таки с Иоландой было намного проще. Диана могла и возразить ей, даже слегка нахамить, пошутить и приласкаться. Если она проявит перед Бастианом свойственную ей дерзость, то наверняка навлечет на себя еще больше невзгод. «Остается только молчать и изредка поддакивать», – решила Диана.

– Вассаго не очень-то рад вашим совместным вылазкам, – более миролюбиво сказал Бастиан, заметив, что жеребец начал нервно копать копытом. Далее тренер стал внимательно изучать коня. Глаза Вассаго были широко раскрыты, лицевые мышцы напряжены, уши полностью прижаты к затылку. Конь явно был зол, об этом свидетельствовала его красноречивая мимика. Подметив своим опытным взглядом все эти немаловажные тонкости, Бастиан сделал неутешительный вывод: – Вы, мягко говоря, несимпатичны ему. Хотите подчинить его себе?

– …Да.

– И каким же образом? Поделитесь со мной.

– Я по-всякому пыталась наладить с ним контакт. Грубо, мягко… Безуспешно. Никак не могу отделаться от мысли, что мне не удастся изменить его. Не понимаю, в чем моя ошибка.

– Ваша ошибка заключается как раз в том, что вы хотите изменить Вассаго. А на самом-то деле измениться нужно вам, Диана. Вассаго чувствует, что с вами не все в порядке. Вполне возможно, он просто копирует вас.

Диана сперва усмехнулась, услышав это странное предположение, а затем призадумалась. Ведь правда, она что только не делала для того, чтобы «подогнать» Вассаго под себя и вывести его из депрессивного состояния, но все это обернулось для нее величайшим поражением. Не помогли ни книги, ни богатый опыт, ни смекалка, ни боевой дух. Исходя из вышеизложенного, Диана решила принять в соображение мудрые слова тренера.

Бастиан, во избежание опасности, на которую строптивая всадница обрекает себя всякий раз, взнуздывая неуправляемого Вассаго, запретил Диане выгуливать коня в одиночку. Таким образом, Диана лишилась последней возможности контактировать с Вассаго. Но Диана Брандт не была бы собой, если бы впала в отчаяние из-за свежей трудности. Как вы думаете, что она сделала? Отправилась на ночевку в конюшню!

– Нет, Шоно, я не сошла с ума, просто кто-то изуродовал баллончиком стены в моей комнате. Теперь у меня делают ремонт. В комнате жутко пахнет краской, а я не выношу ее запах.

– Но ведь вы можете переночевать у своих одноклассниц! – пробормотал ошеломленный конюх.

– Уж лучше переночевать в склепе с тысячью крыс, чем с моими одноклассницами. Но конюшня – тоже неплохой вариант. Доброй ночи, Шоно.

Диана проникла в секцию Вассаго и стала обустраиваться в скромном уголке. Соорудила «матрас» из охапки сена, застелила его простыней, кинула на образовавшуюся постель подушку и плед. Вассаго глядел на нее все это время с высоты своего величия и постоянно презрительно фыркал. Если б конь умел говорить на человеческом языке, то, скорее всего, Диана услышала бы в свой адрес отборную брань за то, что она вторглась на его законную территорию.

– Я почитаю немного, ты не против? – смеясь, обратилась она к скакуну.

Диана старалась подбадривать себя, оправдывать свое абсурдное времяпрепровождение тем, что оно обязательно принесет ей достойное вознаграждение. Ночь она провела без сна. Было холодно, неудобно, и еще храп лошадей не давал покоя. Но ночевка в конюшне – это сущая ерунда по сравнению с тем, с чем столкнулась Диана, придя в столовую на завтрак. Среди учениц разнеслась незатухающая молва о том, где провела эту ночь Главная леди. Как только Диана переступила порог столовой, на нее устремились лица, перекошенные сардоническими ухмылками. Были и те, кто глядел на нее с брезгливым отвращением или же с оттенком снисходительной жалости и превосходства. Когда Диана проходила мимо столика Эсси Джефферсон и Браяр Шаад, последняя крикнула ей вслед: «Навозная королева!» С каждой секундой рождались новые скабрезные шутки, возгласы удивления, раскаты гомерического хохота. Бригида Ворчуковски примчалась на шум, готовая растерзать всех, кто изволил нарушить дисциплину, но, поняв причину этого балагана, Фригида моментально успокоилась, отошла в сторону и с издевкой стала поглядывать на Диану.

После завершения трапезы Эл и Рэми нашли в себе смелость, чтобы подойти к Диане.

– Поговаривают, в нашей конюшне появилась новая кобылка. – Язвительная насмешка сверкнула во взгляде Эл.

– Диана, ты правда спала с конем?! – последовал вопрос от Рэми.

– Да зачем ты спрашиваешь? По запаху все ясно, – сказала Элеттра. – Похоже, она прилично шибанулась головой на одной из тренировок, ведь ни одному человеку, находящемуся в здравом уме, не придет в голову такая бредовая идея.

– Мое утро началось с того, что Вассаго навалял гигантскую кучу подле моего лица. Так вот, скажу я вам, это зловонное событие в миллион раз приятнее, чем общение с вами, – парировала Диана.

Рэмисента не стала больше досаждать Диане и поспешила покинуть столовую. Эл же не торопилась:

– Вот, значит, как ты решила помочь мне. Над тобой все смеются, даже обо мне забыли. Браво, Диана!

Перед тем как уйти, Эл небрежно коснулась рукой волос Дианы, за ночь в экстремальных условиях превратившихся в неопрятные, свалявшиеся патлы, вынула застрявший в них клочок сена и положила на стол перед погрустневшей Брандт.

Понимаю ваше недоумение. Зачем же Диана подвергла себя такому унижению? Все дело в том, что после беседы с тренером она поставила перед собой цель – измениться во что бы то ни стало. Что же для этого необходимо сделать? Прежде всего ей нужно было понять, что именно усложняет ее жизнь. Первое, на что обратила внимание Диана, разбираясь в погрешностях своей личности, это высокомерие. Слишком часто она проявляла это качество, за что не раз нарывалась на неприятности. Да, Диана отличалась редкостным благородством, не лишена была и сострадания к страждущим, но, несмотря на это, она склонна ставить себя выше других. Еще она была весьма властной девушкой, очень любила держать все и всех под контролем, прям как ее отец. Диана также прослыла человеком с неимоверной любовью к славе, порой ослепляющей ее разум, и чрезмерной гордыней. Не любила она покорствовать и полагаться на кого-то. Вот, что выводило из себя окружающих ее людей и… Вассаго. Да, Вассаго отвечал ей тем же. Пытался покорить ее, каждую ее команду он встречал с чувством ущемленной гордости, страшно гневался, когда она металась в приступе ярости. Волнения души, что вызывала в нем всадница, наслаивались на личные, проистекавшие из тяжелого прошлого переживания животного. Этим и было обусловлено возмутительное поведение Вассаго.

«Но ведь я могу быть кроткой, могу расслабиться, довериться… Я покажу ему, что мы действительно очень похожи, что я не опасна и всецело принадлежу ему». Для этого Диана и перебралась в конюшню. «Тренироваться мне нельзя, гулять тоже. Но ночевать с ним мне же никто не запретил?» Несколько ночей Диана провела с Вассаго. Пришлось ей свыкнуться с холодом, неудобством и храпом ее необычных соседей. Перед сном она всегда гладила Вассаго, с трепетной нежностью водила кистью по участкам, исполосованным шрамами, что оставил хлыст предыдущего владельца. Рано утром выводила его в ближайшую леваду, залезала в седло и просто сидела, молча, не терроризируя коня командами, лишними телодвижениями. Диана позволяла Вассаго делать все, что ему вздумается. «Я слушаюсь тебя. Я не боюсь тебя. Я поддерживаю тебя», – постоянно повторяла про себя Диана. А Вассаго будто слышал ее мысли и больше не нервничал, не бастовал. Да и зачем трепать нервы, когда можно, ничего не требуя друг от друга, просто стоять под бледно-лиловым небом, наслаждаться предрассветной тишиной и нераздельным единством с дремлющим миром?

До прихода Шоно Диана успевала расседлать коня, вернуть его в стойло и убежать на занятия. После уроков она отправлялась в парк, подстерегала Шоно с его послушным табуном, отыскивала Вассаго. Пользуясь рассеянностью конюха, Диана уводила своего коня подальше и сопровождала его всю оставшуюся прогулку. Вассаго больше не выказывал признаки неповиновения, но все равно старался держаться на значительном расстоянии от своей хозяйки. Не хватит слов, чтоб описать, насколько Диана была расстроена. Ни одна ее попытка «подружиться» с Вассаго не увенчалась успехом. Столько сил и времени она потратила впустую… да еще стала объектом публичного осмеяния.

Решив ни при каких обстоятельствах впредь не появляться в конном клубе, и в который раз пообещав себе попытаться начать новую жизнь без спорта, Диана подошла к Фобосу, погладила его на прощание.

– Фобос, малыш… Как это парадоксально. Ты абсолютно не похож на Деймоса, но так сильно напоминаешь мне его. – Действительно, трудно найти сходство между этим белоснежным, прекрасным созданием и покойным Деймосом, воплощением тьмы. Но братья позаимствовали друг у друга некоторые черты характера, привычки. Возможно, по этой причине природа задумала наградить их разным окрасом, иначе никто бы не смог отличить их друг от друга. Диана гладила Фобоса и представляла, что касается рукой любимого Деймоса. Вот он рядом, живой, такой же великолепный, смиренный. Диана обняла его за шею, прижалась, почувствовала биение большого сердца. «Прощай, моя мечта, моя жизнь и страсть. Прощай… Люди ведь как-то сдаются, когда у них что-то не получается? Вот и я должна. Я сумею. Сдамся прямо сейчас».

Вдруг произошло немыслимое… Вассаго, увидев свою всадницу в компании другого жеребца, подбежал к ней, пронзительно заржал, а затем стал шеей уводить ее подальше от испугавшегося жеребца Элеттры.

– Вассаго? – удивилась Диана. – Ты что?.. Неужто ревнуешь меня? – она стала пятиться, Вассаго шел за ней.

«Нет, не может быть… Самообман», – решила Диана, но на всякий случай подошла теперь к Теодору, скакуну Никки. Вассаго снова ринулся к девушке и встал между ней и новым соперником.

– Ты ревнуешь меня!

Давно Диана не испытывала такого счастья. В том же совершеннейшем восторге пребывают покорившие самую высокую вершину альпинисты или врачи, успешно справившиеся со сложнейшей операцией. Получилось! Господи! Вассаго так дал ей понять, что он наконец выбрал ее, привык к ней. Теперь она – его человек, вместе они – единое целое. Им пришлось пройти долгий и сложный путь ради того, чтобы почувствовать необходимость в сплочении. Но ведь это только начало? Ох… несомненно, это только начало.

Спустя несколько дней Диана рискнула прийти на тренировку. Бастиан встретил ее радушно, Эл была в некотором смятении, остальные же всем своим видом выражали недоумение.

Диана до сих пор держалась в седле неуверенно, ведь Вассаго в любой момент мог преподнести ей неприятный сюрприз. В лучшем случае ослушаться, взбеситься. Профессиональное чутье Дианы подсказывало ей, что конь выполняет ее команды через силу, однако, ключевое слово – выполняет.

– Пока так… – сказала Диана, прискакав к тренеру в конце тренировки. – Уверяю вас, у нас еще все впереди. Мистер Теджейро, вы очень помогли мне.

– В этом нет моей заслуги, Диана. Вы сами привели себя к успеху.

– Мистер Теджейро… вы допустите меня к соревнованиям? – напряженный голос Дианы выдал ее волнение.

Не тратя ни секунды на раздумья, Бастиан ответил:

– Вы показали хороший уровень. – Диана улыбнулась, услышав эти слова. – Но, увы, этого мало. Диана, у вас отличный опыт, и вы прекрасно понимаете, что на данном этапе ваши сокомандницы гораздо сильнее вас. Дело не в вас и не конкретно в Вассаго. Причина в вашем ненадежном тандеме. Вы едва-едва привыкли друг к другу. Я не хочу, чтобы на следующих соревнованиях произошла очередная трагедия.

– Я буду еще больше тренироваться! – со слезами отчаяния и злостью в голосе ответила Диана.

– Нет! – отрезал тренер.

– Мистер Теджейро… Бастиан!

– Диана, вы не услышите от меня иного ответа. Тренируйтесь со всеми, проводите время со своим жеребцом. Все запреты сняты. Но про скачки извольте забыть, – с холодной сдержанностью изрек мистер Теджейро.

Элеттра поникла вместе с Дианой, остальные же всадницы возликовали. Больше всех радовалась, конечно же, Никки.

– Безобразие какое-то! Вечно ей все сходит с рук!

– Шоно, ты чего ворчишь? – полюбопытствовал тренер, заглянув в конюшню.

– Бастиан, как долго Брандт будет ночевать здесь? Это уже ни в какие ворота, ну ей-богу!

– Погоди… что она здесь делает?!

– Ночует! Спит в одной секции с Вассаго. В этой вони, этой срани… Ты что же, тренер, ничего не знаешь?!

В ответ Бастиан лишь громко посмеялся. Лошади перепугались, да и конюх переполошился, не понимая, что нашло на тренера. «До чего ж напористая! Теперь понятно, как она сроднилась с этим черным дьяволом. Да уж, свое она не упустит… Истинная чемпионка!» – с восхищением размышлял Бастиан, пока смеялся.

У входа в манеж разместили доску, на ней всадницы должны были написать свое имя напротив имени партнерши. Для предстоящего турнира девушки были обязаны поделиться на пары. Такую практику в «Греджерс» ввели недавно и все ради того, чтобы воспитать в ученицах чувство взаимопомощи. Немалое количество всадниц желало стать напарницей Искры, но та всех разочаровала категоричным заявлением:

– Я приму участие в соревнованиях с моей подругой Никки. Мое решение является окончательным и обсуждению не подлежит.

– Искра, может, ты еще немного подумаешь, а? – спросила Никки, не зная, как унять ощущение острого беспокойства, сковавшее ее грудь. – Я еще ни разу не выиграла. Смогу ли я пережить твой гнев, если вдруг подведу тебя?

– Сможешь, – безразлично ответила Искра.

– Хотя что я волнуюсь? Диана участвовать не будет, а сильнее соперника нам на всем белом свете не сыскать… – Рассуждения Никки прервало неожиданное появление Элеттры, решившей из чистого любопытства глянуть на доску. – О, Кинг! Ты еще на что-то надеешься? Тебя уже определили в запас.

– Знаю. И я ничуть не стыжусь этого, – прозвучал суровый ответ.

– Конечно, не стыдишься, Элеттра! Ведь тебе больше не на что рассчитывать. Что для других печальная участь, то для тебя великая радость.

Элеттра собралась было уйти, не в силах больше терпеть издевки от Дилэйн, но тут ей преградила путь Диана. Бесстрашная, уверенная, она обошла Кинг и направилась к доске. Эл поковыляла за ней. Никки направила в их сторону уничижительный взгляд, остальные присутствующие тоже с недовольными минами наблюдали за действиями новоявленных союзниц.

– Где твое имя? – обратилась Диана к Элеттре.

– Я в списке запасных, – потупив глаза, ответила Кинг.

– С чего бы?

– У меня нет пары.

– Уже есть, – свирепо произнесла Диана. Она взяла мел и медленно, красивым почерком написала: «ЭЛЕТТРА КИНГ». Остановилась, кровожадно улыбнулась и добавила: «ДИАНА БРАНДТ». Элеттра была потрясена до глубины души.

– Что за самовольство?! – Никки пришлось изрядно напрячь голосовые связки, чтобы перекричать воцарившееся ворчание несогласных девиц. – Тебя не допустили к соревнованиям!

– Сначала да, – Диана повернулась лицом к беснующейся толпе, – а потом мистер Теджейро передумал. Никки, – Дилэйн вытянулась в струнку, когда Диана взглянула на нее, – мы долго дружили. Ты хорошо знаешь меня… Ты знаешь, что я никогда ни перед чем не пасую. – Теперь Брандт коснулась пронизывающим, беспощадным взглядом всех бунтующих, при этом ее губы снова растянулись в улыбке. Все разом замолкли. Стояли, бедолаги, с отвисшими челюстями. – Ну что, девочки, сразимся?

Глава 27

Диана закрыла глаза, прислушалась к своему сердцу – оно стучало быстро и отчаянно, звук его биения напоминал стук копыт. Это особенный день, потому что прежде не доводилось Диане так сильно сомневаться и бояться. Она всегда отправлялась на соревнования уже с ощущением победы, зная, что она скажет болельщикам и судьям, держа в руках заветный кубок. Диана уже слышала восторженный крик зрителей и видела направленные на нее неприязненные взгляды побежденных соперниц. Но теперь все иначе. Грядущее состязание предстало перед ней страшнейшим испытанием, сквозящим таинственностью и враждебностью.

Диана поцеловала свой шлем и издав печальный вздох, надела его.

– Знакомый ритуал, – сказал Бастиан, улыбаясь. Появился он в конюшне, где все это время находилась Диана, неожиданно для последней, чем испугал ее. – Я тоже пользовался им, когда волновался. Помогает.

– А я не волнуюсь, – ответила Диана, покраснев.

– Лукавите, Диана. – Бастиан вновь выдал благодушную улыбку. – Поверьте мне, вы ничем не уступаете другим.

– Несколько дней назад вы утверждали обратное.

– Несколько дней назад я не знал, что одна из моих всадниц ночует в конюшне. – Диана еще больше смутилась под его проницательным взглядом. Бастиан не мог оставить без внимания то, как она переминается с ноги на ногу, отворачивается. И все это ему весьма льстило. Такая девушка! Красивая, самая сильная и… так смущается при виде его! – Диана, ваши выносливость, воля к победе и… непокорность покорили меня. – И тут Диана наконец посмотрела в его глаза. У Бастиана при этом сложилось такое впечатление, что на него взглянула волчица – ласковая, доверчивая… прирученная. – И все-таки удачи, – напоследок сказал тренер.

Всю их короткую, но вместе с тем сердечную беседу слышал Джераб. Узкое мрачное пространство за дверью стало местом, где Джераб прятался и пережил самые тревожные минуты в своей жизни. Они были полны ревности, злости и чрезмерной любви. Конечно, Джераб понимал, что Диана – девушка видная и поклонников у нее больше, чем у всех учениц «Греджерс» вместе взятых, но по крайней мере в пределах школы он не видит их. Диана здесь принадлежит ему, а что происходит там, за воротами школы – уже неважно. Но тут появился Бастиан Теджейро. Красавец, да еще и знаменитый жокей, успешный тренер. Он отличается решимостью, бесстрашием и какой-то особенной силой, перед которой даже Диана не в силах устоять. Никогда Джераб не видел Диану такой робкой. Обычно робость одолевала мистера Эверетта в присутствии его любимой ученицы.

Наконец Бастиан ушел. Спустя несколько минут Диана последовала за ним, но тут ее перехватил Джераб.

– Мисс Брандт, я тоже хочу пожелать вам удачи, – с жаром произнес он.

Диана, все еще охваченная волнением, не поняла, что Джераб таким образом чистосердечно признался в том, что все это время следил за ней и тренером.

– Благодарю вас, – просто ответила Диана.

– Диана… – вдруг оробел Джераб, а затем поспешил высказать давно изводившую его мысль: – Не опасно ли все это? Вассаго же может…

– Да, – перебила Диана учителя, – он может сделать меня калекой или вовсе убить. Неизвестно, как закончатся для меня эти скачки. Я будто отправляюсь в зону боевых действий. – Диана усмехнулась, но ее грустные глаза выдали тревогу, одолевавшую ею.

– Так откажись! Еще ведь не поздно! Прошу тебя, откажись, – умоляющим голосом потребовал Джераб.

Но ни его голос, ни взгляд, выражающий все его трепетные чувства к ней, не подействовали на Диану. Если уж она решилась, то ее не остановить. Слишком много поставлено на карту.

Диана протянула ему свою руку, тот взял ее, так и глядя просяще.

– Запомните меня такой, мистер Эверетт.

Соревнованиям отвели территорию пригорода Мэфа – Эби-Рок. Живописная, внушительных размеров местность была поделена на несколько секторов. Первый включал технические помещения, в которых правили лошади, обслуживающий их персонал, тренер и команда, а также площадку, на которой располагались зрители, ярмарка, где местные фермеры предлагали свою продукцию гостям; множество кафе и маленькая арена, где покажут себя болельщикам всадницы, перед тем как начнутся скачки. Следующий сектор – территория первого заезда. Это просто открытая, гладкая дорога длиной в две мили. Затем следовала площадка для отдыха, на которой около сорока пяти минут седоки будут приводить себя в порядок, обсуждать план дальнейших действий и слушать наставления тренера. Здесь же продолжение ярмарки, снова кафешки с букмекерскими стойками и различные развлечения, типа тира, силомеров и даже родео на механическом быке. Подобная площадка будет между вторым и третьим заездами, а финал скачек зрители встретят в амфитеатре, где разместились судьи, организаторы, журналисты, директриса и другие важные, многоуважаемые персоны, мнение которых было необходимо для составления заключительного вердикта касательно соревнований. Между площадками болельщики должны передвигаться либо самостоятельно, либо с помощью старинных, отреставрированных дилижансов. Идея организаторов с дилижансами многим пришлась по вкусу, ведь таким образом можно было быстро менять локации, охватить все развлечения, завести множество полезных знакомств на каждой площадке – в общем, не сидеть на одном месте или не задыхаться от усталости, маршируя от одного места действия скачек к другому. Все это так занимательно!

В Эби-Рок съехался, казалось, весь высший свет Англии. Были даже представители королевской семьи. В этом месте прямо-таки чувствовался дух аристократизма, все было пропитано утонченностью и породистостью. Простые люди здесь тоже изредка встречались, но то были местные жители, что пришли в надежде посмотреть, как же развлекается элита и, конечно же, полюбоваться прехорошенькими ученицами знаменитой школы. И все-таки здесь собрались исключительные люди, слегка изнеженные, но наряду с этим получающие подлинное удовольствие от привкуса жестокости и сенсационности, коим славились подобные поединки.

– Как настроение?

– Рэми, я скоро не сдержусь и пошлю тебя! – рявкнула Элеттра, поправляя жилет. – Ты пятый раз подряд задаешь один и тот же вопрос.

– Ну и как с таким настроением ты собираешься участвовать? Ты же вся на взводе! Я знаю, что ты чувствуешь. Ты только сейчас поняла, что тебе придется участвовать вместе с Дианой… Нахлынули неприятные воспоминания, в сердце червем извивается обида, но, Эл, пойми, Диана хочет помочь тебе.

– Не понимаю, как она хочет помочь. Ну не понимаю я! Диана преследует свои цели, а я лишь ее подручный материал, вот и все!

– Так зачем же ты согласилась?

– …Этого я тоже не понимаю. – Эл сделала короткую паузу, попыталась нормализовать сбившееся от страха дыхание, а затем сказала: – Рэми, сегодня всякое может случиться…

– Ой, погоди. Ты мне сейчас всякие ужасы будешь говорить, да?

– Нет… Но ты же не дурочка. Ты знаешь, что там будет происходить, – сказала Элеттра голосом человека, у которого нет иного выхода, кроме как положиться на свою бедственную судьбу. – Я хочу, чтоб ты запомнила: я очень люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, Рэми, что, умирая, буду думать только о тебе, – прибавила она с вымученной улыбкой.

– Так, заткнись немедленно! Умирать она вздумала! Умрешь – сделаю из тебя чучело и буду таскать по всей школе, поняла? Ты от меня так просто не отделаешься! – Рэми с горячностью обняла подругу и тихо всхлипнула. Да… страшно было Рэми отпускать ее туда, в кошмарную неизвестность. Действительно, там все что угодно может произойти и, вполне возможно, это их последнее объятие…

После взвешивания состоялся примечательный разговор между Дианой и Никки.

– Нет, Диана. Оказывается, я плохо знаю тебя. Я полагала, что ты девушка умная, но после того как ты вернулась в клуб, считаю иначе. – Никки приблизилась к Диане, не сводя с нее насмешливого взгляда. Долго Дилэйн грезила об этой минуте. Недавно Диана так же глядела на нее, улыбалась торжествующей улыбкой. А ведь Никки тогда просто попросила ее сжалиться над ней, дать ей возможность искупить свою вину, вновь принять ее к себе. Нет уж, простить такое нельзя. Но все-таки Никки решила проявить показное добродушие: – У тебя еще есть шанс спастись. Ну или хотя бы не опозориться.

– А не то что? – спокойно спросила Диана. – Искра сделает со мной то же самое, что и с Колетти? Ну и хорошо. Пусть так. Это будет на твоей совести, ведь душевнобольных людей не судят. – Презрительная усмешка скользнула по губам Дианы, перед тем как она сказала следующее: – Ты все знаешь и продолжаешь молчать. Ты – преступница, Никки, и наказание за твое преступление рано или поздно постигнет тебя, так и знай.

Пока Диана смотрела на нее, Никки продолжала улыбаться и умело делать вид, что ей все нипочем, но как только Диана отвернулась и отправилась по своим делам, Никки стала серьезной и даже несколько напуганной. «Какое наказание? За что наказание?! Я же ничего не сделала. Я поддерживаю Искру только из-за того, что переживаю за собственную безопасность. Разве за это стоит осуждать меня?»

Но больше нет времени, чтобы сетовать, разбирать завалы тяжелых мыслей, злиться. Зрители и все остальные причастные к настоящему событию уже порядком истомились ожиданием.

– Школа «Греджерс» не перестает удивлять! – начал ведущий. – Только у нас разрабатываются и проводятся уникальные, неклассические конные скачки! Вас ждет захватывающая борьба! Состоятся три заезда с разным уровнем сложности. Те две всадницы, что одержат больше всех побед – станут обладательницами Золотого кубка «Греджерс»!!!

Зрители быстро подхватили высокий настрой ведущего, закричали восторженно, зааплодировали. Ну а когда тот стал приглашать пары жокеев на арену, все окончательно перестали контролировать себя. Девушек встречали как самых почтенных знаменитостей. Хрупкие, грациозные, величественные. Черные королевы! Их потрясающие жеребцы им под стать, держались уверенно, спокойно, но в то же время были готовы с первым же толчком седока рвануть вперед с молниеносной скоростью.

Диане кричали слова поддержки родители и фанаты, Джераб смотрел на нее с восхищением, тренер сконцентрировал внимание на ней, но ей в этот момент ни до кого не было дела. Волнение не отпускало ее: не ошибется ли она? не подведет ли ее Элеттра? как поведет себя Вассаго? что на этот раз придумала Искра? И сердце все ускоряло и ускоряло темп…

Никки кинула взгляд на Диану, затем на зрителей. Как же она любит всю эту шумиху, как ей нравится внимание, но… где мать? Клара? Леда дежурит в передвижном лазарете, но все-таки она могла ненадолго отвлечься и прийти к арене, чтобы посмотреть на сестру, поддержать ее… Никого нет. Никки смотрела опустошенным взглядом на огромную горланящую толпу. Ее душило одиночество.

Элеттра попыталась вспомнить, как она вела себя на предыдущих состязаниях. Ведь она всегда была бодра, смела и ко всему готова. Что ж теперь с ней приключилось? Почему ей все время кажется, что она не на своем месте? Ох, все-таки Рэми вновь безошибочно описала ее состояние. Причина этого странного состояния кроется, естественно, в Диане. Вернее, в их союзе. До сих пор Элеттра отторгала саму мысль об их выгодном сближении. Диана остается чужеродной для нее, как пришитая ко лбу слоновья нога. Как работать с Брандт? Слушать ее или свое гнуть? Элеттра ведь тоже профессионал, в конце концов! Как тяжко…

Вот кому могли позавидовать три вышеописанные персоны, так это Искре. Та ни о чем не думала, ничего и никого не боялась. Ее не смущала толпа, не нервировали сокомандницы. Искра всем своим видом демонстрировала статную целеустремленность, бескомпромиссность, твердость характера. Болельщики были заинтересованы ею, так как Искра – новое лицо в клубе, и лицо это, потружусь отметить, выражало полное отсутствие страха, неистощимую энергию и живость ума. Когда Искра оказывается в седле – она сразу становится другим человеком. Все поняли, что перед ними прирожденный лидер, одаренная личность, привыкшая всегда добиваться поставленной цели.

Но вот прогремел удар в колокол. Все вздрогнули. Борьба началась…

Первый заезд был наипростейшим. Ни одного препятствия, несколько несложных поворотов. На всем протяжении пути твердая почва, что благоволила быстрой езде.

Искра стартовала энергично, все последующие аллюры выполняла блестяще, с достоинством. Никки то опережала ее, то плелась позади. Все-таки повышенная нервозность – плохое качество для спортсмена. Никки давала много лишних команд, порой ей приходилось даже вступать в борьбу со своим конем, поскольку Теодор просто-напросто не понимал, что от него требует его хозяйка. То она желает ускориться, то резко и болезненно тормозит, возгласы издает странные, ерзает в седле. Никки все это делала непреднамеренно. Она очень хотела проявить себя и не подвести Искру, вот и подражала ей, но не очень умело. Искра же видела боковым зрением, что с ее напарницей творится что-то неладное, и ей приходилось умышленно пропускать вперед всех соперников, тем самым отдавая кому-то из них свою победу, чтобы быть вблизи Никки и контролировать ее.

Элеттра злилась… Ой как она злилась на Диану! Брандт, казалось, забыла о ее присутствии, по привычке вырвалась вперед, не дав своей напарнице шанса догнать ее. Лишь на середине пути Диана вспомнила, что даже если она покажет отличный результат, ей не засчитают победу, ведь добраться до финиша она должна вместе с Кинг. Как не хотелось ей тормозить! С какой болью ей пришлось смотреть на мчавшихся мимо нее конкуренток. Ну где там Элеттра?! Ох, та еле-еле пережила поворот, сбросила скорость больше чем требовалось, и теперь пытается заново разогнаться, едва не вылетев из седла. «И она еще метила на мое место!» – недоумевала Диана.

– Победителями первого заезда становятся Каприс Херцог и Астрея Дойч!

Болельщики вяло похлопали. Большинство ставило на пару Брандт и Кинг, были и те, кто рискнул поставить на новенькую. И тут вдруг победа достается Херцог и Дойч! На самом же деле победа последних – результат сплоченности случайности и везения. Все признанные лидеры «Греджерс» в самый ответственный момент нарочно остались позади, поэтому победить мог кто угодно.

– Искра… я же говорила, тебе нужно было выбрать другую напарницу. Я ничего не умею! – истерично вопила Никки.

– Если бы ты ничего не умела, тебя бы давно выгнали из клуба, – ответствовала Искра. Она снова выглядела спокойной, но при этом чувствовала, как что-то неуравновешенное, роковое внутри нее пробуждается после долгого сна.

– Меня тут держат лишь как наглядный антипример. «Посмотрите, девочки, как делать не надо…»

Искра не пожелала продолжать беседу, скрылась в неизвестном направлении. «Боже, что же она сделает со мной, если мы и дальше будем проигрывать?!» – подумала в страхе Никки. Перед ее глазами вдруг возник образ Индии Колетти… И вот она падает, оказывается под конем, жутко кричит… Вот ее вытаскивают из-под мертвого Эребуса, у нее раздроблены ноги, всюду истерзанное мясо и кровь, кровь, кровь… Никки смахнула со лба холодную испарину.

– Кто тебя учил так держать баланс на поворотах?! – негодовала Диана.

Элеттра тоже не уступала:

– Думаешь, проблема в этом?! Мы должны были двигаться вместе, синхронно! Это главный принцип сегодняшних соревнований! Так какого черта ты рванула и стала преграждать мне дорогу?!

Поняв, что эта стычка может затянуться до утра и взаимными претензиями им ничего не добиться, Диана слегка успокоилась и сказала:

– Ладно. Это всего лишь первый заезд. Мы ничего не потеряли.

– Кроме победы, – не смогла промолчать Элеттра.

– Да уж… Как все непредсказуемо! – воскликнула Алесса, прижавшись к Джерабу. Она шла с ним под ручку чуть ли не подпрыгивая от радости, поскольку Диана числится среди проигравших. Триумфальное возвращение лучшей всадницы «Греджерс» обернулось позорнейшим провалом! Ну как тут не радоваться?

Джераб был, как всегда, понурый, задумчивый. Ему было абсолютно все равно – победила Диана или проиграла, – главное, что она вернулась целой. Страстно хотелось ему быть сейчас рядом с Дианой, просто сказать ей пару утешительных слов, ведь та, он знал это точно, с трудом переживает свое поражение… Но как он может пойти к ней, если за ним всюду следует Алесса? Джераб со всей силы шлепнул ее по ягодице.

Алесса вскрикнула:

– Джераб!

А потом она стала смеяться и с вызывающей гордостью смотреть по сторонам, мол, видели, на что способен мой суженый?

Нет, не такого эффекта добивался Джераб. Он ведь продолжал копировать Рассела. Вот и ударил он Алессу специально перед группкой их коллег. Что ж, придется ему опуститься еще ниже.

– Алесса, пожуй жвачку, пожалуйста. Твой галитоз сводит меня с ума.

– Гали… что?

– У тебя пахнет изо рта, – громко высказался Джераб. – Да так неприятно, что я готов зацементировать свои ноздри, лишь бы не чувствовать этот запах. Держи, ментол и арбуз.

– А я и не знала, что ты такой… – «Ну наконец-то! Подействовало!» – преждевременно обрадовался Джераб, – …заботливый.

– Что, прости?! Я заботливый?!

– Ну да! – Алесса снова прижалась к нему с удовлетворенной улыбкой. – Джераб, не знаю, что с тобой происходит в последнее время, но я так счастлива! Ты стал чаще обращать на меня внимание, замечаешь мельчайшие детали во мне… Это безумно приятно!

«И ведь она это на полном серьезе!» – возмутился Джераб. Что бы он ни сделал – она будет боготворить его. Каждый его нахальный жест будет сопровождаться ее радостными возгласами, каждая колкая, тривиальная, пошлая фраза восприниматься как сладкий комплимент! Очередная попытка избавиться от Алессы провалилась. Давно следовало понять Джерабу, что из-за его продолжительной отстраненности Алесса так сильно изголодается по вниманию своего жениха, что будет рада даже этой лютой похабщине. И пока он будет возиться с ней, Диана точно найдет себе кого-то. А потом Джераб вспомнил про Бастиана, и ему стало в три раза хуже…

Рэми бесцельно шаталась по территории площадки для отдыха. Не радовали ее ни знатные гости мероприятия, ни веселая ярмарка, ни даже обычно вмиг успокаивающая ее мысль о том, что совсем скоро все эти люди, что приехали сегодня в Эби-Рок – ученицы «Греджерс», их родители, братья и сестры, а также учителя, директриса и большинство тех самых именитых гостей – увидят то срамное видео с Никки. Рэми дожидалась определенной даты – она хотела всех поразить в день рождения Никки, чтобы этот праздник на всю жизнь запомнился Дилэйн и у нее исчез последний повод для радости. Но как долго еще ждать! И это невыносимо. Тем более Никки продолжает бесчинствовать, ежедневно даря Рэми поводы для роста ненависти к ней.

Что касается Искры… Она, как и Никки, отравляла жизнь Эл. Рэми и ей могла как подобает ответить за подругу, если бы Диана вовремя не вмешалась. Рэми теперь же полностью доверилась Брандт, зная, что та точно сделает все возможное, чтобы враг получил по заслугам.

Рэми добрела до конюшни, остановилась, отчаянно всматриваясь в лица проходящих мимо людей, и надеясь увидеть Эл или Диану. Вдруг ее взгляд остановился на Мессалине и Прии, что, тихо шушукаясь и постоянно озираясь, выбежали из стойла, где ожидал начала второго заезда Фобос. Рэми сразу заподозрила недоброе и понеслась к одноклассницам.

– Куда собралась? – остановила ее Мэйт Максвелл. Рядом с ней была ее сестра. «Они стояли на шухере!» – мгновенно догадалась Рэми.

– Что там делали Мессалина и Прия?

– Не твоего ума дело, – надменно ответила Ари.

– Да что я с вами разговариваю? Пойду-ка к мистеру Теджейро!

– А вот это вряд ли, – сказала Мэйт. Она подбежала к Арлиц, схватила ее за бархатную ленту, повязанную на шею, и насильно отвела за технические постройки.

Далее подключилась Ари:

– Напомнить тебе, какая интересная фотография хранится в моем альбоме? Я так долго берегу ее, Рэмисента. Знаешь… надоело!

Рэми не потребовалось много времени, чтобы понять, о чем говорит Ари Максвелл. На одной из вечеринок сестер Рэми так здорово напилась, что настал момент, когда она, танцуя на бортике бассейна, потеряла равновесие и упала в воду прямо в одежде. Затем ей хватило ума добежать до какой-то комнаты, снять холодные мокрые вещи. Нежданным и очень неприятным сюрпризом стало для Рэми появление в той комнате Ари с фотоаппаратом в руках (Ари обожала таскать с собой на тусовки камеру и ловить объективом комичные и значимые моменты). Девушка ахнула… Удивило ее вовсе не то, что Рэми была обнаженная. Шрамы! Огромное количество шрамов на теле одноклассницы шокировало Ари. Она машинально сделала ту самую фотографию, которой теперь шантажировала. И тут-то Рэми протрезвела. Она поняла, что Ари непременно выдаст ее тайну, сделав снимок с ее изуродованным телом достоянием гласности. Клеймо сумасшедшей девицы прирастет к ней навечно. Рэми тогда удалось уговорить Ари никому ничего не рассказывать и не показывать. Ари позже поклялась, что удалила фото. Рэми поверила, и теперь ей предстояло пожинать плоды своей наивной доверчивости.

– …Я буду молчать, – ответила она наконец.

– Вот и славно. Не сомневалась, что частички разума еще трепыхаются в этой огненной головушке, – прошипела Ари, грубо потеребив Рэмисенту за волосы.

Сестры оставили Рэми в покое. Ну, «покой», конечно, слово абсолютно не соответствующее действительности. Рэми дьявольски трясло. Теперь она точно знала, что Мессалина, Прия и сестры Максвелл затеяли что-то дурное. Эл грозила опасность, но Рэми ничего, совершенно ничего не могла сделать для своей подруги, чтобы помочь ей, иначе пострадала бы сама. Ей оставалось только надеяться на Диану. Возможно, той удастся уберечь Элеттру. Возможно…

А вот и начался второй заезд.

Дорога пролегала по холмистому густому лесу, болельщики же двигались по коллатеральному, более безопасному пути, гадая, что происходит на «поле битвы».

А происходило следующее. Всюду встречались лужи грязной, застоявшейся воды, пушистые кустарники, валуны. По такому пути необходимо было двигаться гораздо медленнее и осмотрительнее. Диана больше не допускала тех ошибок, что привели ее к плачевному результату в первом заезде. Она все время держалась рядом с Элеттрой и все время пребывала в бешеном недоумении – Элеттра вела себя максимально странно: периодически разгонялась на опасных участках, зачем-то ставила коня «на свечу», сворачивала с основного пути.

– Эй, ты совсем чокнулась?! Ты что творишь?! – закричала Диана.

– Не знаю… Это не я! Фобос, прекрати, умоляю!

Диана приказала Вассаго замедлиться и стала внимательно следить за Элеттрой. Кинг в самом деле не была причастна к неадекватному поведению своего скакуна. Фобос, обычно дисциплинированный, сдержанный, вел себя сейчас так же непредсказуемо, как механический бык, что забавлял гостей ярмарки. Еще немного, и он скинет Эл, поняла Диана.

– Слезай!

Элеттра сначала сделала вид, что не услышала Диану, а после сообразила, что ее напарница права. Хорошим эта езда не кончится. Элеттра еле-еле слезла. Фобос мгновенно успокоился. Диана осторожно подкралась к нему, осмотрела, провела рукой по седлу. «Что это было? Его определенно что-то тревожило. Фобос не мог беспричинно так вести себя. Это больше в духе Вассаго», – размышляла Диана. И тут она решила поднять седло. Взгляд ее сразу упал на пятнышко крови на белоснежной шкуре жеребца. Затем Диана заметила иглу, воткнутую ушком во внутреннюю поверхность седла. Когда на седло не осуществлялось давление, Фобос вел себя прилежно, но стоило Элеттре чуть надавить на него своим весом, острие иглы тотчас вонзалось в плоть животного, доставляя ему мучительную боль при каждом движении. Диана достала иглу и показала Эл свою находку.

– Ну что ты делаешь такое удивленное лицо?! – разъярилась Кинг. – Вот твоя честная битва!!! С этими тварями нужно так же, как и они с нами, а ты все по справедливости хочешь!!!

– И что именно нам нужно сделать?! Есть идеи? – Вопрос Дианы остался без ответа. – Я так и думала!

– Как же ты меня бесишь!

– Отлично! – усмехнулась Диана, удивляясь собственному спокойствию. – Значит, я все делаю правильно.

Пока они в очередной раз выясняли отношения, мимо пронеслись Эрика Джордж и Скайлер Фэйрчайлд, Шарни Климо и Фабиана Пирс. Однако уже через пару минут Кинг и Брандт настигли всех, но, к сожалению, все приложенные для этого старания не привели их к успеху.

– Финишную черту второго заезда первыми пересекли Никки Дилэйн и Искра Героева! – объявил ведущий.

Как только Элеттра и Диана финишировали, к ним подбежала донельзя взволнованная Рэми.

– Эл, ты в порядке?!

– Почти… Какая-то тварь воткнула иглу в мое седло.

– Интересно, кто? Тварей-то полно… – прикинулась дурочкой Рэми. «Главное, что она вернулась невредимой. А правда, которую я скрываю, теперь уже никакой роли не сыграет».

– Видимо, это навсегда останется тайной, – раздраженно ответила Эл.

Безмерно зла была Элеттра. Но злость ее была вызвана вовсе не тем, что кто-то решил так насолить ей. Она злилась, как всегда, на Диану. Та приказала ей молчать обо всем, добавив, что жалобами они ничего не добьются. Недоброжелателей у них пруд пруди, никто не сознается в содеянном. Уж лучше всех взбесить спокойной реакцией. Это лишний раз подчеркнет их достоинство и в какой-то степени возвысит в глазах врагов. Эл еще приводило в неистовство то, что Диана права. Ведь когда она устраивала ей подлянки, и Брандт никак на них не реагировала, Кинг испытывала то же самое, о чем сказала Диана: она и гневалась, и в то же время уважала ее еще больше…

Никки никогда не стремилась положительно отличиться в конном спорте. К победам, кубкам, славе она относилась равнодушно. Вот и теперь, победив впервые в жизни, Никки не испытывала радости. К тому же она понимала, каким образом ей досталась победа: именно она надоумила Мессалину и Прию за несколько минут до старта прокрасться в стойло Фобоса и воткнуть иглу под седло. Те охотно согласились, думая, что так им удастся отомстить за Индию. В итоге две сильнейшие соперницы быстро выбыли из гонки, остальные же были мелкой помехой на пути к финишу.

– Впереди самый сложный заезд. И решающий к тому же… Больше нам так не повезет, – хмуро промолвила Никки. За время отдыха у нее не возникло ни одной идеи, что делать дальше, как напакостить Эл и Диане. В конце концов, любая пакость – это огромный риск. Все может вскрыться, и их пару с Искрой тут же дисквалифицируют.

– Ты постоянно думаешь о проигрыше. Это неправильно, – нравоучительным тоном ответила Искра.

– Искра, ну хоть сейчас не занудствуй.

Искра же продолжала настойчиво:

– Ты должна сконцентрироваться исключительно на победе.

– Я не знаю, что это такое!

– …Сегодня узнаешь, – с подозрительной уверенностью сказала Героева.

Диана до старта не отходила от Вассаго, опасаясь очередной подлости со стороны злопыхателей. Элеттра, к слову, последовала ее примеру.

– Два проигрыша подряд! Как же это пережила моя милейшая Диана?

«Господи, умоляю, хоть бы так проявила себя моя нежданно возникшая шизофрения! Я не перенесу, если это не галлюцинация и он взаправду находится за моей спиной!» – такой была первая мысль Дианы, когда она услышала голос Джулиана.

– Я опоздал, к сожалению, и не смог увидеть твою раздосадованную физиономию, когда ведущий оглашал имена победителей.

«Нет… увы, не шизофрения».

– Все сказал? – дерзко спросила Диана, повернувшись лицом к Патриджу. – Поглумился? А теперь вали.

Но Джулиан не спешил удовлетворить гневную просьбу Дианы. Он лишь самодовольно посмеялся, после чего сделал шаг вперед и сказал:

– Вообще-то я приехал, чтобы навестить Вассаго. Я же его купил, – ехидно заметил Джулиан. – Я был его хозяином между тобой и тем несчастным, что сейчас кормит своей плотью могильных червей. А… ты, наверное, ничего не знаешь?

– Нет, Джулиан. Я знаю все, – сказала Диана, трепеща от гнева.

– И каково тебе? – издевательски протянул он.

Диана резко выдохнула. Быстрорастущей ярости уже не хватало места внутри, Диане непременно нужно было выплеснуть ее. И тут внезапно оживился Вассаго. Сначала он, по своему обыкновению, стал агрессивно фыркать, потом вдруг сделал рывок вперед, заржал. Джулиан стоял совсем рядом, и как только жеребец погнал на него, он поспешно отскочил в сторону. Волна непередаваемого ужаса прошлась по его лицу. Вассаго тем временем развернулся и снова направился к Патриджу.

– Вассаго! – строго окликнула Диана коня. Тот остановился, но продолжал злобно смотреть на своего «хозяина». Джулиан с замирающим от страха сердцем взглянул в глаза рассвирепевшего животного. Он готов был поклясться, что это на первый взгляд неразумное существо, эта ржущая Сатана, представляет вовсю, как пробежится по его слабому, беззащитному телу, превратив его кости в пыль. Диана нежно дотронулась до бока коня и прибавила: – Спокойно.

Вассаго мигом угомонился. Не конь, а настоящий бойцовский пес! Джулиан провел дрожащей рукой по штанам, ему показалось, что в этот страшный момент мочевой пузырь подвел его. Но хотя бы эту позорную участь ему посчастливилось миновать – штаны остались сухими. Джулиан смотрел с напряженным вниманием на Диану, та воззрилась на него в ответ. Вот теперь смеялась она.

Вот и настал решающий момент. Колокол возвестил о начале последнего заезда. Пока обожатели конных состязаний занимали места в амфитеатре, главные звезды этого дня аккуратно передвигались по самой трудной скаковой дорожке. Место действия – непролазная чаща. Девушки должны были преодолеть три мили до финишной прямой и амфитеатра, где их ждали судьи и поклонники. Лишь яркие деревянные указатели помогали юным жокеям двигаться в нужном направлении. Копыта коней то и дело вязли в липкой грязи, попадали в неглубокие ямки, спотыкались о бревна, что лежали поперек дороги, скользили на камнях, по твердым спинкам которых бежали ледяные ручьи. Седокам нередко приходилось прижиматься всем телом к спине животного, чтобы какая-нибудь длинная острая ветка не угодила в глаз. Буквально на каждом шагу девушек подстерегала опасность, поэтому вырваться вперед было крайне сложно. Нужно было проявить наблюдательность, опираться на прагматичность, не забывать быть вежливой и участливой со своей партнершей, ведь в таких экстремальных условиях был велик риск сорваться, нагрубить, потерять шанс на выгодное сотрудничество. В этом испытании не так важна скорость, как предприимчивость и умение работать в команде.

Середина пути выдалась особенно сложной. Искра передвигалась с излишней предусмотрительностью. Никки была рада тому, что перед финишем у нее есть возможность немного расслабиться. В их паре мозг – это Искра, она находит безопасные места и ведет за собой Никки, последней думать не приходится. Но вскоре Никки заскучала. Звуки недружелюбного леса вкупе с их молчанием стали напрягать ее.

– А я все думаю, – не выдержала Никки и поделилась первой попавшейся мыслью, – как Элеттра связана с твоим двоюродным братом?

Искра не потрудилась унять любопытство подруги. Она уже успела пожалеть о том, что разоткровенничалась с Никки, бездумно выдав свой главный секрет.

– Искра? – все не успокаивалась Никки.

А Искра тем временем испытывала мучительное смятение: она не понимала, почему в данный момент, вспомнив об Анхеле, ей захотелось плакать. С чем же это может быть связано?

Пройдя еще немного пути в полном молчании, Искра вдруг сказала:

– Остановись.

– В чем дело?

Искра спрыгнула с коня, Никки поступила так же. Девушки вместе дошли до указателя, после чего Искра развернула его на несколько градусов.

– Все, кроме Брандт и Кинг, предупреждены об изменении маршрута. Никто не собьется с пути.

– Но так ведь до финиша ближе… – с сомнением сказала Никки, посмотрев в сторону неправильного маршрута.

– Так оно и есть, Никки. Этот путь короткий, но вместе с тем – самый опасный. Я изучила карту местности. Там впереди громадный ров.

Никки быстро смекнула что к чему. Конечно, Элеттре и Диане уже не стать победителями этих скачек, но они вполне могут занять первое место в третьем заезде. Таким образом, будет «ничья». Этого Искра допустить никак не могла, так что ей пришлось блефовать.

– Гений! Безумный… безумный гений! – восторжествовала Никки.

– Пора. – Искра двинулась к Цагару.

– Мы прилично отстали.

– Я задам нужный темп, а ты догони меня, держись как можно ближе и больше ничего не делай.

Искра отлично разбиралась в психологии лошадей. Понаблюдав за Теодором на тренировках, она сразу поняла, что конь Никки весьма способный, трудолюбивый и легкоуправляемый. Вот только его хозяйка не славилась подобными качествами. Никки не была заинтересована в том, чтобы стать чемпионкой, поэтому она намеренно губила потенциал своего коня, вяло отдавая команды и очень часто ошибаясь. Искра решила все взять в свои руки. Теодор не любил тащиться позади кого-то, поэтому он самостоятельно будет двигаться с необходимой скоростью, чтобы не уступить сопернику. Лишь бы Никки не вмешивалась, не «мудрила». Но Дилэйн целиком доверилась напарнице, и поравнявшись с ней, более не предпринимала никаких лишних действий. Шаг за шагом Искра и Никки приближались к победе.

– Ну признайся наконец. Почему мистер Теджейро передумал? – допытывалась Элеттра. Дорога и ее утомила, так что она решила развлечь себя беседой.

– Я не знаю, – бесстрастно ответила Диана.

– Не знает она! Сначала охмурила учителя, теперь тренера. Кто следующий, Диана?.. Директриса?

– Что за черт?!

Диана и Эл, не задумываясь, доверились указателю и оказались у длинного-длинного рва.

– Нужно объезжать, – предложила Элеттра.

– Много времени потеряем. Прыгаем, – скомандовала Диана.

– Нет, я… не смогу.

– Кинг, ты что, прикалываешься?

– Фобос не силен в прыжках! Мы один раз попробовали перемахнуть через невысокую изгородь. Неудачно! Я потом месяц провалялась с растяжением.

– Значит, пришло время попробовать еще раз, – упрямо заявила Диана.

– У меня страх!..

– Засунь свой страх куда подальше! Прыгай!

– Ха, командирша! Мы должны действовать сообща, дубина кучерявая! А ты все время тянешь одеяло на себя!

Диана не стала больше церемониться с Эл, уверенно разогналась и успешно перелетела через ров. Кинг, безусловно, еще сомневалась в себе и своем жеребце, но сдаваться ей все-таки не хотелось. Тем более Диана так лихо справилась с препятствием. «Я ничуть не хуже!» Разум Элеттры помрачился азартом. Она тоже набрала скорость, но в последний момент страх ее вновь напомнил о себе. Элеттра представила, как падает в этот ров и ломает себе шею… Она резко увела корпус назад, натянула поводья, но сила инерции была велика и беспощадна. Фобос чуть притормозил, но все-таки сделал прыжок да недостаточный, чтобы оставить позади себя ров. Передние ноги коня коснулись края обрыва, а задние угодили во вредоносное углубление. Потом Фобос все-таки выбрался на поверхность, а Элеттра при этом вылетела из седла.

– Элеттра!!! – Диана оставила Вассаго и помчалась на помощь напарнице.

Кинг стонала на дне рва. Диана легла на землю, туловище ее повисло над обрывом, рука потянулась к Кинг. Та еле-еле схватила ее. Диане понадобились сверхъестественные усилия, чтобы вытянуть Элеттру.

– А-а, плечо… плечо! Я сломала его!!! – визжала Эл.

Диана очень заботливо осмотрела руку Элеттры.

– Нет… вывих, – заключила она, подтвердив тем самым распространенное мнение, что спортсмены разбираются в увечьях не хуже травматологов.

– Как больно! Черт!..

Все тело Элеттры покрылось потом, лицо приобрело землистый оттенок, гримаса невыразимой боли исказила его. Диана знала, что, если бы травма не была столь серьезной, Эл тут же вскочила бы и продолжила борьбу. За это она искренне уважала своего давнишнего противника.

– Уходи…

– А смысл? – нервно ухмыльнулась Диана.

– Без меня ты еще сможешь всех опередить. Пусть официально не победишь, но зато первая закончишь соревнования. Я знаю, ты хочешь этого… Иди, Диана!!! – Диана даже не шелохнулась. – Что тебя держит?! Благодарность за Джел?.. – «Она всё старается быть благородной. Противно! Ну сейчас я сделаю так, что ты меня возненавидишь во веки веков…» – За несколько минут до остановки сердца Джел просила у меня прощение, а потом попросила, чтобы я помирила вашу четверку. Конечно же, я отказала. Очень-очень грубо отказала… Последнее, что она видела перед своей смертью – это мое насмехающееся лицо. Диана, я убила твою подругу!

Элеттра долго планировала признаться во всем Диане. Эта тайна мучила ее даже сильнее, чем нынешняя боль в плече. Эл расплакалась. Диана отвернулась от нее. Что тут говорить… ситуация страшная. Элеттра всё плакала и в то же время мысленно приказывала себе мужественно держаться, когда Брандт обрушит на нее всю свою ярость. Но светлая мудрость и трезвый рассудок Дианы победили ее неукротимый нрав.

– Это не твоя вина, Эл… леттра. Джел убили истощение и больное сердце.

– …Неужели ты прощаешь меня?

– Да не за что мне тебя прощать, дубина белобрысая! Это я должна извиниться перед тобой. – Диана наконец посмотрела в глаза Эл. Кинг раскусила, почему та все это время прятала свое лицо – она тоже плакала. А еще Элеттра поняла, за что извиняется Диана. Думаю, и для вас это не секрет. Жизнь она отягчила ей знатно.

– Прощаю, – бросила Эл. Не могу утверждать, что это слово пришло от чистого, неизгаженного обидой сердца. Не могла Элеттра так просто забыть про все, что произошло между ними. Диана не знала и половины того, что по ее милости пережила Кинг. – Но это все ерунда… Я из-за тебя вывихнула плечо. Мне больно из-за тебя, Диана! Вот за это я тебя никогда не прощу!

И после они вместе расхохотались. Обеих накрыло известное последствие истерики.

– Искра Героева… – послышался далекий голос ведущего. – Никки Дилэйн!

– Ну вот и все… – прошептала Диана.

Фобос шел впереди, а Диана и Эл, пыльные, уставшие, верхом на Вассаго, медленно скакали за ним. Кинг не смогла бы управлять конем с той жгучей болью, что сковала каждый участок ее тела. Элеттру даже слегка лихорадило.

– Еще немного осталось. Ты как, держишься? – спросила Диана, когда Вассаго выбрался из леса и поскакал по финишной прямой.

– Ничего… – хрипло отозвалась Эл.

– Готова к новому позору?

– Мы сильные девчонки. Мы с этим справимся, – сказала Элеттра, крепче прижавшись к спине Брандт.

Диана улыбнулась.

До такой степени болельщики были обескуражены появлением двух враждующих всадниц верхом на одном коне, что первые несколько минут все молчали. Вообще в истории скачек «Греджерс» это был первый случай, когда сокомандницы вот так помогали друг другу. Все забыли про пьедестал, про довольных Искру и Никки на нем. Внимание зрителей было приковано лишь к Диане и Элеттре. И опять же такого раньше не было, чтобы зрители удостаивали вниманием аутсайдеров соревнования. Обычно про них сразу же все забывают после объявления ведущего и посвящают последние мгновения этого мероприятия громким аплодисментам в честь триумфаторов. Рэми и Леда прибежали за Элеттрой, как только Вассаго добрался до финиша. Диана, убедившись, что Эл теперь в безопасности и ей оказывают необходимую помощь, отправилась к команде. Пока шла, нашла в толпе болельщиков обеспокоенное лицо Джераба. Его полный сочувствия и уважения взгляд тут же врезался в нее. Затем Диана увидела Бастиана, что мельком посмотрел на нее и после повернулся к победителям. Публика снова стала баловать Героеву и Дилэйн шумными овациями.

– Мы глубоко признательны всем, кто искренне переживал за нас! – возгласила Никки. – Только благодаря вашей поддержке нам удалось получить этот великолепный кубок! – Зрители завизжали, когда Никки подняла вверх свою награду. – И еще… Я и Искра хотим посвятить эту победу Индии Колетти. Нашей подруге, талантливейшей всаднице, всеми любимой однокласснице. Индия, мы с тобой!

На краткий миг Диана и Никки уставились друг на друга. Взгляд Никки был ликующий, разя-щий. «То, что раньше принадлежало тебе, теперь мое. Меня любят, мною восхищаются, мне все покоряются. Скоро покоришься и ты», – вот, что говорил этот взгляд.

Глава 28

Семнадцатая весна… Семнадцатый день в жизни Дианы, наполненный радостью, вниманием, поздравлениями, объятиями, подарками. По крайней мере таким должен был быть этот день рождения…

Диана высоко чтила собою же созданные традиции. Свой день рождения она всегда праздновала в таунхаусе ее семьи, что украшал одну из изысканных улиц Белгравии. Приглашения на праздник Дианы удостаивались исключительно ее подруги. Все учащиеся в «Греджерс» томно вздыхали, сетуя на свою жестокую судьбу, не позволявшую им вклиниться в свиту Брандт, и мечтая о том, чтоб настал однажды такой волшебный момент, когда Диана пересмотрит свое отношение к публичному празднованию дня рождения и начнет наконец приглашать всех, кто ей более-менее симпатичен. Так было раньше.

Домоправитель проводил Диану в гостиную. Там ее уже ждали накрытый стол, открытое шампанское.

– Надеюсь, я ничего не забыл.

– Все так, как я хотела. Благодарю, – ответила Диана, оглядывая грустными глазами место празднования.

– Мисс Брандт, когда же прибудут гости?

Диана ухмыльнулась.

– Гостей не будет. Ступайте к себе, Кассиди.

Кассиди ответил тревожным взглядом и сочувственным молчанием. Вот он ушел. Диана осталась одна. Совсем одна в мрачной, пустой гостиной. Помещение на самом деле было хорошо обставлено, да и множество свечей на столе, камине, полках своим уютным оранжевым сиянием не позволяли сгущаться тьме, радовали глаз. Однако Диана повсюду видела мрак и пустоту… мрак и пустоту. Она медленно подошла к столу, шурша своим изумительным платьем из темно-синего шелка, налила шампанское, поднесла к губам бокал.

Всего лишь год назад все было иначе… Диана стояла у того же стола, вот так же, с наполненным бокалом, и слушала добрые пожелания от Калли. Та очень любила длинные, насыщенные тосты, слушая которые, невозможно не пустить слезу. Диана невольно улыбнулась, вспоминая… А вот Джел вручает очередной странный подарок: она обожала дарить какие-то амулеты, магические штучки, книги загадочных проповедников. Джел… «Если б я знала тогда, что это мой последний праздник с тобой… Совсем скоро я потеряю, навсегда тебя потеряю!» – подумала Диана и всплакнула. «С Джел» и «без нее» – две совершенно разные жизни. От одной невозможно отвыкнуть, к другой – так тяжело привыкнуть! И отвлечься стараешься, и жизнь твоя продолжает кипеть, но вдруг – одна мысль! Одно короткое воспоминание… Ее голос, смех, красные щечки… И все. Сердце тотчас обволакивает мрачная, неутолимая тоска; ноет под ложечкой; дрожь пробирает.

Диана смахнула слезы, вздохнула. Легче не стало. Что опять не дает ей покоя? Какая мысль съедает ее? Никки. Теперь она думала о Никки. Ох, как они с ней дурачились в прошлом году, как Диана любила ее! Отныне Никки совсем другой человек. Мстительный, черствый… А, может, она всегда была такой? И только те, кто искренне привязался к Никки, были слепы и глухи, ничего дурного не замечали в ней.

Диана разом опустошила свой бокал. У стола стояло обшитое серебристой тканью кресло с растопыренными ножками из розового дерева. Диана села в него, предварительно взяв с полки свой телефон. Раньше он каждую минуту разрывался от звонков знакомых, сообщений с поздравлениями от одноклассниц и других воспитанниц «Греджерс», даже учителей. А теперь… тишина. Утром поздравили родственники, Скендер Хардайкер. Всё. Конечно, человеку, который сызмальства привык к вниманию, почитанию и безусловной любви, трудно пережить такой удар. В один миг она стала одинокой, незаметной, никому не нужной. Пустое место. Диана чувствовала себя слабой, ничтожной… Не нравилось ей быть такой. Какое противное чувство! Она ведь думала, что общество зависит от нее, такой роковой, уникальной… И в этот день Диана убедилась в том, что на самом деле все совсем наоборот. Она зависит от общества. Она без него – ничто.

Одиночество… Черное, топкое, беспредельное. В тот день оно прочно обосновалось в жизни Дианы. Она подошла к окну, безразличным взглядом посмотрела на оживленную улицу, на этот странный мир, такой дружелюбный и светлый, но в то же время чужой. Только ей он не рад. «Все казалось мне вечным – моя власть, дружба, любовь… Что от них теперь осталось? Может, наша ошибка как раз в том, что мы ко всему относимся как к вечному? Вечное быстро обесценивается. Вечным дорожить бессмысленно. Все нужно беречь, даже самое незначительное, словно завтра кто-то это отнимет. Жаль, что я так поздно поняла эту истину. Ведь у меня уже все отняли…»

Диана внезапно остановила свои размышления, увидев на тротуаре через дорогу знакомое лицо. Вспышка счастья обожгла ее сердце. Диана почти вскрикнула, задержала дыхание на несколько секунд в нервном воодушевлении. Ей вдруг стало страшно, будто стоит сделать одно неосторожное движение да даже просто вздохнуть – и он исчезнет. Это правда он? Правда?!

Да… Это Джераб. Он стоял на противоположной улице, оглядывался в замешательстве, явно что-то или кого-то искал. Что же делать? Он может быть с Алессой. Диана пригляделась. Нет. Джераб один. Почему он здесь? Именно сегодня, в такой безотрадный час… Но вот он уходит, оборачивается постоянно и становится все дальше и дальше. Диана помчалась на улицу. В этот миг у нее словно появились крылья, она вспорхнула и полетела к нему.

– Джераб!

Он остановился, повернулся к ней. Наконец они уничтожили расстояние, разделявшее их. Джераб перебежал дорогу, Диана подошла к нему. Они стояли рядом, глубоко взволнованные, едва дышали и улыбались.

– И часто вы здесь прогуливаетесь? – спросила Диана. – Это мой дом, – показала она рукой на ближайшее здание.

– Я не случайно здесь, Диана. Сегодня же особенный день… День, когда появилась на свет такая прекрасная, удивительная, чудеснейшая девушка. – Джераб вытащил из кармана своего пиджака небольшую коробочку со скромным бантиком из коричневой атласной ленты.

Глаза Дианы вспыхнули восторгом.

– Как вы узнали, где нужно искать меня?

– Сплетни в «Греджерс» иногда могут быть полезными. Все в школе обсуждают тебя и твою привычку отмечать день рождения в Белгравии в кругу своей свиты. Я подумал… что в этот раз тебе захочется отпраздновать с другой компанией… поэтому и приехал. – Так Джераб перефразировал истинную причину: «Я знал, что в этот раз ты будешь совсем одна в свой праздник, мне стало жаль тебя, поэтому и приехал…»

– Вы, как всегда, попали в цель, мистер Эверетт.

– Зови меня по имени, прошу тебя. Ты ведь уже рискнула это сделать. Рискни еще раз… И открой, пожалуйста, мой подарок.

Диана с легкой дрожью в руке стала развязывать бантик, наконец она смогла открыть крышку подарочной коробки и увидеть ее содержимое – толстый томик в кожаном переплете.

– «Готов твердить я неустанно,

Навеки я твой раб, Диана…» – с чувством изрек Джераб. – Здесь все о тебе и для тебя.

Диана аккуратно пролистала томик. Каждая строчечка, каждое слово… все преисполнено любовью к ней, страстным стремлением быть только с ней, страданием из-за безнадежности, болезненной разлуки, вороха мучительных обстоятельств.

Из-за переизбытка нежнейших чувств Диана не сразу смогла подать голос.

– Спасибо… Джераб.

Громкий визг шин проезжавшей мимо машины вернул Диану в реальный мир. Мир, что кишит любопытными незнакомцами и знакомыми, мир, в котором быстро плодятся злые пересуды. Он и она находились в небезопасном месте. Им нужно быть очень и очень осторожными, хотя обоим хотелось кинуться друг к другу в объятия и покрыть жадными поцелуями каждый доступный клочок тела. Домой Диана привести его не могла. Там же Кассиди. А он мог доложить обо всем своим хозяевам. К шумным вечеринкам юной Брандт домоправитель давно привык, главное, чтобы на них не было подозрительных кавалеров. Кассиди довольно ревностно относился к Диане и ее ухажерам. Он оберегал ее как родную дочь, полагая, что для такой красавицы уготован кто-то особенный, непохожий на тех, кто обычно вьется вокруг нее. В сущности, Диане было все равно, как отреагирует Кассиди на Джераба. Волновало ее только то, что с помощью домоправителя обо всем узнают ее родители. Реакцию последних предсказать невозможно, но Диана не исключала вероятность того, что они могут все дополнительно разузнать о ее госте. И что же будет, когда мистер и миссис Брандт поймут, что учитель литературы проявляет нездоровый интерес к их несовершеннолетней дочери? Нет… так рисковать Диане и Джерабу ни в коем случае нельзя.

– Я хочу показать тебе одно интересное место! – вдруг сказала Диана.

Джераб и сам понимал, что долго задерживаться в Белгравии ему не следует. Здесь трудно остаться незамеченным. Он очень боялся подставить себя и Диану.

Они вызвали такси и отправились в далекий район, что был одним из самых неблагополучных в Лондоне. Диана попросила таксиста остановиться у двухэтажного старого здания морковного цвета. Возле него на холодных, заблеванных тротуарах спали бездомные, а еще везде пахло мочой и протомленной за день на солнце тухлятиной из переполненных мусорных баков. Диана уверенно повела Джераба к упомянутому зданию. Часть его первого этажа занимал убогий тайский ресторанчик.

– И тебе здесь нравится? – опешил Джераб.

– Да. Как видишь, не такая уж я неженка.

– Ты разыгрываешь меня, Диана.

– А вот и нет. Никки – любитель подобных диких местечек, она и притащила сюда пару лет назад всю нашу компанию. Нам понравилось. Здесь невероятно вкусный том ям! С тех пор мы довольно часто наведывались в «Пламук».

– Так называется это место?

– У него очень длинное название. Переводится как «Кальмар, у которого всегда хорошее настроение». Однажды мы попросили официанта прочитать надпись на их вывеске. Из всего, что он произнес, мы запомнили «Пламук»… Теперь так и называем его – «Пламук», – со смешливым задором говорила Диана.

Да… местечко Диана выбрала неспокойное. Всюду крик, ругань, пьяный смех. К ним в любой момент мог привязаться агрессивный нелегал, коих полно бродило по близлежащей улице, или бездомный, обнаруживший в них угрозу своему безмятежному существованию. А еще они вполне могли стать жертвой местных воришек, ведь оба были дорого одеты, сразу выделялись на фоне непрезентабельной уличной толпы. Но это все второстепенное. Главное – что здесь была минимальная возможность встретить кого-то из знакомых. А это значит, что Диана и Джераб могли ничего не боясь и никого не стесняясь, сидеть друг напротив друга, улыбаться, говорить о том, о чем хотелось бы, и не сводить друг с друга глаз.

Джераб о таком и мечтать не мог. Он долго решался на то, чтобы приехать к Диане, все боялся ее реакции. Что даст ему эта поездка? Как она скажется на Диане? Не навлечет ли он на нее и себя еще больше бед? В то же время Джераб понимал, что его присутствие рядом с ней в этот крайне важный день – необходимо Диане. Она ведь так одинока… Да еще это недавнее поражение на соревнованиях бередило ее душу. Ну разве мог Джераб оставить ее одну в такой тяжелый период? Он непременно должен помочь ей! К тому же он давно приготовил ей подарок. Джераб посвятил Диане множество стихов, но только часть из них ему удалось вместить в толстенный томик. Диана наверняка обрадуется такому подарку, надеялся он. Но все-таки его одолевали сомнения. Как бы не навредить ей своей помощью… Каждый раз, стоило только ему бросить эту затею, в его голову закрадывались мысли о Бастиане Теджейро. «Если я так и буду стоять в стороне, а он продолжит оказывать ей знаки внимания, то к чему все это приведет?!» Ревность, вот эта колючая ревность заставила Джераба отыскать в себе остатки мужества и все-таки приехать в Белгравию. Алессе он наплел, что уезжает на выходной к давнему другу. Конечно же, она захотела поехать вместе с ним, но тот уверил ее, что это будут чисто мужские посиделки, ей там нечего делать. Категоричный тон помог ему одержать победу, Алесса сдалась. Добравшись до Белгравии, Джераб зашел в первый попавшийся галантерейный магазин и осторожно поинтересовался у продавца, какой из местных таунхаусов принадлежит семейству Брандт. Ему любезно ответили. Так Джераб и выяснил точный адрес Дианы. И вот уже стоя напротив ее дома, он снова стал тонуть в океане тревожных сомнений. Стоит ли так рисковать? Стоит ли? А там ли она вообще? Диана ведь могла остаться в Глэнстоуне с семьей. Неужели она приедет в столицу, чтобы в одиночестве встретить свое семнадцатилетие? И почему он только сейчас об этом задумался, черт возьми?! Нет, он уедет! Прямо сейчас уедет! Как это смешно и нелепо… И тут она окликнула его. В этот критический момент! Как всегда, Диана была смелее его, а он – робкий, обессиленный из-за столь сильного влечения к ней – снова полностью доверился ей.

– Как ты себя чувствуешь после Золотого кубка? – поинтересовался Джераб. – Я очень переживаю за тебя. А еще горжусь тобой.

– Гордишься?

– Да. То, что ты сделала для Элеттры… Это очаровало всех и меня, в том числе. Это твоя огромная победа, Диана. Ты победила.

– Я не сделала ничего особенного. Просто наш мир настолько прогнил, что обычная солидарность воспринимается как нечто диковинное. Человечность давно забыта… А проигрыш я вполне спокойно перенесла. Знаешь, после смерти Джел я стала как-то иначе относиться ко всему в своей жизни. Проиграла, так проиграла. Одна, значит, одна. Ты с мисс Торн… пусть так. – Диана принялась рассматривать подаренный ей томик. – Любопытно… когда ты писал эти стихи? Перед тем как уложить в постель свою невесту или после?

– Диана, ты делаешь мне больно. Разумеется, я все это заслужил… Если тебе интересно, я с ней не сплю, – тихо прибавил Джераб, несколько смущенный ее вопросом.

– Ты – здоровый, молодой мужчина. У тебя привлекательная, любящая девушка. Трудно поверить в то, что ты отважился на воздержание ради меня.

– Доказать я тебе все равно ничего не смогу, так что этот разговор по всей видимости лишен смысла.

Диана так и осталась при своем мнении. Усмирила она себя следующей мыслью: «Да что я в самом деле? Разве это можно воспринимать как измену? Нет. Какой бы сильной ни была любовь, примитивная человеческая природа, ответственная за все эти низменные, похотливые желания, все равно возьмет верх. Тем более не стоит пренебрегать тем фактом, что мы с Джерабом уже давно все выяснили. Никто никого не обманывает, мы друг другу ничего не обещали. Я ревную, да. Но это только мое дело. Это мой выбор. Винить в этом Джераба не стоит».

– Если б ты знала, – продолжал Джераб, – хотя нет… Ты же знаешь, каково мне сейчас. – Диана прочла невыносимое отчаяние во взгляде его суровых серых глаз. – Каково это, быть человеком, что вынужден разделить свою судьбу с тем, кого он ненавидит всей душой.

– Да, действительно… – Диана брезгливо поежилась, вспомнив о Джулиане. – Но я, в отличие от тебя, нашла способ избавиться от этого бремени. За свою свободу всегда нужно бороться, Джераб. Несмотря ни на что.

– Я буду бороться. Буду идти до конца. Мне есть ради кого. – Джераб положил свою ладонь на кисть Дианы. Оба покрылись мурашками при этом. Как пламенно они желали касаться друг друга!

– Можешь себе представить… Я рада этому прикосновению даже больше, чем обрадовалась бы, получив Золотой кубок, – прошептала Диана.

Они надеялись всю ночь провести в обществе друг друга, гуляя по темным улочкам этого богом забытого района, но их планы разрушило сообщение от Кассиди:

Вероятно, родители нагрянули с проверкой, сообразила Диана. Все же расставаться Джераб и Диана не спешили. Они еще долго болтали, прогуливаясь по местности, перед тем как отправиться к подъехавшему такси.

– Ты отлично справился со своей миссией. Спасибо, что приехал и спас меня, – сказала Диана в конце прогулки.

– Не унывай, Диана. Моя сильная девочка… Я всегда рядом. Всегда, – ответил он, взяв ее ледяные ручки в свои.

– Мистер Эверетт, по-моему, сейчас самый подходящий момент для того, чтобы поцеловать меня.

Джераб смущенно улыбнулся, наклонился к ней. Диана закрыла глаза и подставила ему свои губы, но тот лишь чмокнул ее в щеку.

– Нет, пожалуйста, только не так! – молила она.

– По-другому не могу пока, – прошептал ей в ухо Джераб.

– А когда сможешь?.. И сможешь ли?

На несколько секунд они взглянули друг на друга, а после соприкоснулись лбами, дыша в унисон и сходя с ума от чистейшего искушения. Как жаль, что приходится сдерживать себя. Как тяжело это! И как все пылает внутри. Как горячо… Но вот они отпрянули друг от друга. Им пришлось. Доведется ли им еще пережить подобные мгновения – неизвестно. Обоих эта неизвестность угнетала.

– Мисс Брандт, наконец-то, – проговорил встревоженный Кассиди. – Ваши подруги уже заждались вас.

– Мои кто?!

Они все-таки приехали! Калли и Никки! Но почему она так рада? Ведь с одной и с другой у Дианы непростые отношения. Но раз они приехали к ней в такой день… значит, она им до сих пор небезразлична. Диана сильно соскучилась по Калли, уж ей она точно будет рада. Что касается Никки… Диана не простит ее, но все-таки оценит ее сегодняшний поступок. Они приехали! Не верится… Не верится! Диана, окрыленная, прибежала в гостиную. А там… ее ждали Элеттра и Рэмисента.

– С днем рождения! – подпрыгнула и захлопала в ладоши Рэми.

– Рэми, Элеттра… я не ждала вас, – сказала Диана, не скрывая своего разочарования.

– Безумно приятно это слышать, – буркнула Эл.

– Диана… – замешкалась Рэми. – Мы с Эл решили, что не имеем права бросать тебя в такой день и…

– Решила она, а мне пришлось поддаться и тащиться сюда с больной рукой, – с ярым недовольством высказалась Кинг.

«Они сжалились надо мной! Два самых жалких существа сжалились надо мной!» – мысленно воскликнула Диана.

– …Очень хочется выпить, – заявила она.

– Мне тоже! – поддержала Эл.

– Ну хоть в чем-то вы сошлись, – хихикнула Рэми.

Все подошли к столу, каждая наполнила бокал. Все было тихо и несколько комично. Рэми стояла с пунцовыми щеками, не знала, куда себя деть, понимала, что зря затеяла этот сюрприз. Все сейчас клянут ее. Эл, нервозно посмеиваясь, всем видом показывала, как она раздражена, с каким трудом ей удалось переступить через все свои принципы. Диана сконфуженно улыбалась и недоверчиво поглядывала на Кинг и Арлиц. Ей подумалось, что те потешаются над ней.

– Девочки… если честно, вы меня приятно удивили, – солгала Брандт. – Надеюсь, вы поступаете искренне. Элеттра, ты даже выглядишь немного радостной, хотя всеми силами пытаешься это скрыть.

– А я действительно рада. Сегодня все-таки твой день рождения. Очередной год прошел, ты стала ближе к смерти. Это не может не радовать.

– Лучший тост… – усмехнулась Диана.

Рэми поняла, что ей нужно спасать ситуацию, иначе вечер будет окончательно испорчен.

– Вообще-то мы приехали не с пустыми руками. Эл выбирала цветы, – Диана взглянула на букет беленьких лилий на столе, – а я… вот. – Рэми вручила имениннице запечатанный в сверкающую обертку громоздкий прямоугольник.

Диана распаковала свой подарок. Картина… На ней были изображены Диана и Элеттра верхом на скачущем Вассаго.

– Я работала быстро, поэтому можно заметить некоторые несовершенства. Но я очень старалась. Правда.

Рэми явно недооценивала себя. Картина была идеальной. Талантливой художнице удалось передать все разнообразие чувств всадниц: боль и смятение, сочувствие товарищу и благодарность, огорчение из-за поражения и несправедливости, а также проблеск надежды на изможденных лицах.

– Рэми, ты что намазюкала тут? – вознегодовала Эл, с живейшим интересом рассматривая вместе с Дианой творение подруги.

– Это мы с тобой. Не видишь, что ли?

– Вижу, вижу. Только как теперь это развидеть?

– Вы вдохновили меня. В моей памяти навечно останется эта великолепная сцена, – пояснила Рэмисента.

– Я умирала от боли, уткнувшись носом в ее потную спину. Да… великолепная сцена, – продолжала язвить Элеттра. Ее взбесило главным образом то, как Рэми тонко прочувствовала этот момент. Она выставила напоказ все, что Элеттра хотела бы скрыть.

– Рэми, спасибо. Тебе удалось впечатлить меня, – на этот раз Диана сказала чистую правду.

Рэми лишь скромно улыбнулась в ответ, а Эл не унималась:

– Повесь это произведение искусства в туалете. Оно вдохновит тебя на отличный «стул».

Тишина надолго завладела пространством. А о чем им говорить? Как вести себя? Несколько месяцев назад никому и в голову не могло прийти, что совсем скоро всей этой «дружной» компашкой им предстоит отмечать день рождения Дианы. Кто бы мог подумать, что Рэми и Эл приедут к Брандт, чтобы поддержать ее! И Диана в глубине души будет благодарна им. Признает она это не сразу, но так или иначе сердце ее уже все решило за нее.

– Значит, здесь и проводились те самые закрытые вечеринки королевы «Греджерс»? – вдруг прервала молчание Эл. – Рэми, наконец-то мы с тобой стали избранными! – иронически прибавила она.

– Да уж… Сегодня мы избранные, а завтра снова станем изгоями. – Рэми была счастлива, что Эл завела этот разговор, и теперь взяла на себя смелость живо развивать его: – Дилэйн и Героева теперь полноправно верховодят. Боюсь представить, что нас ждет впереди.

– Мы всегда можем перевестись в другую школу. Разве нет? – отреагировала Диана.

– Диана, ты сама-то веришь в то, что говоришь? – усмехнулась Элеттра. – Даже не знаю, что должно сподвигнуть нас на это.

– Перевод – это капитуляция, – снова заговорила Рэми. – Таким образом мы дадим понять Искре и Никки как бессильны против них. А кто же ответит за Индию, миссис Барклай? За то, что они сделали с Эл, с тобой, Диана? Мы должны доказать свою правоту. Должны!

– Не жизнь, а бесконечный урок геометрии: постоянно нужно что-то доказывать, – устало резюмировала Диана.

– Видишь, Рэми, я была права. Зря мы решились на перемирие с Брандт. Она – бестолковая. Правильная, справедливая… и дико смешная в глазах всех! – Слова Элеттры были жестокими, однако она не стремилась обидеть Диану. Ей лишь хотелось растормошить ее таким коварным способом, пробудить в ней ту силу, которая столько лет управляла всеми в «Греджерс». – Мы должны отражать их действия, понимаешь? Дробить их психику, кости, репутацию!

– Как это красиво звучит, Элеттра. В очередной раз спрашиваю тебя: что конкретно ты предлагаешь делать? – последовал резкий вопрос от Брандт.

– Для начала нам необходимо найти слабое место Искры.

– Ты уверена, что оно у нее есть? – смутилась Рэмисента.

– Оно у всех есть. Просто кто-то умеет его скрывать, а кто-то нет. Искра в этом деле настоящий профессионал.

– А с мотивом ее мы разобрались? Элеттра, думается мне, ты темнишь. Ты общалась с ней вне «Греджерс»? Что вас связывает? – оживилась Диана.

– Ничего нас не связывает! Я с ней познакомилась на церемонии приветствия.

– Но ты общаешься с ее бабушкой, – напомнила Рэми.

– Да. Миссис Монтемайор я навещала в рамках благотворительной программы «Милосердия». Что в этом такого?

– Она сильно привязалась к тебе, Эл.

– И я к ней тоже! Я всегда была с ней мила, вежлива… Я ни на что не покушалась. Мне просто хотелось… хоть иногда быть рядом с таким хорошим человеком. Вот и все. Так приятно быть небезразличной кому-то, и когда с тобой делятся мудростью, теплотой… Когда тебя кто-то ждет. Господи, как мне не хватает ее! – Элеттра так расчувствовалась, что не заметила, сколько лишнего наговорила. Как тяжело открываться кому-то! Если б здесь была только Рэми! А тут еще Брандт… По непонятным самой Элеттре причинам в ней вдруг снова разыгралась былая неприязнь к Диане. «Смотрит на меня якобы понимающе… Очевидно, что притворяется. Мерзкая брехунья!»

Диану же в самом деле растрогало откровение Элеттры. Она боролась с внезапным желанием сказать несколько ободряющих слов этой несчастной. Все же ей удалось приструнить себя. Она рискует оказаться в глупом положении, проявив сострадание к Элеттре. Та все равно не оценит ее благородный жест. Еще и посмеется. Нет уж, решила Диана, для того, чтобы этот союз продержался как можно дольше, им придется сохранить эту холодность друг к другу и быть сосредоточенными на общей проблеме. С личными трагедиями пусть каждая разбирается самостоятельно.

– Неужели все дело в ревности?.. Быть такого не может, – неуверенно сказала Диана.

– Диана, Искра – ненормальная. Так что вполне возможно все дело в этой странной ревности. Нам ничего неизвестно о ее прошлом, вот что печалит. Неясно, как она стала такой, что ею движет… – рассуждала Рэми.

– Да черт с ней, с этой Искрой! Сегодня какой-никакой праздник. Давайте попытаемся повеселиться, – шокировала всех Эл громким заявлением. – Диана, представь, что мы твои лучшие друзья. Я даже готова подыграть тебе. – Так подействовало на Элеттру шампанское, что она выпила залпом после разговора о миссис Монтемайор. Ей и правда захотелось немного расслабиться, забыть обо всем, на один вечер позволить себе быть жизнерадостной, почувствовать свободу… Выпив еще, Элеттра прибавила: – В конце концов, ты не бросила меня на Золотом кубке… а я не брошу тебя в этот отвратительный день, в твой день рождения!

Рэми с надеждой взирала на Диану. «Пожалуйста, не глупи, Диана, согласись, иначе мы все это терпели зря!»

– Кассиди! – крикнула Диана.

Домоправитель тотчас прибежал к юной хозяйке.

– Да, мисс Брандт. Еще шампанского?

– Виски! Много-много виски!

И началось настоящее девичье безумие. Они солидно выпили, затем Диана врубила на всю мощь Placebo – Feel good hit of the summer. Всем захотелось танцевать, пусть музыка совершенно не подходила для танцев. Ненависть каждую извела. Борьба и бесконечные мысли, мысли, мысли – надоело им все! Каждой хотелось предаться юношеской беззаботности, создать для себя праздный, легкомысленный, однодневный мирок. У всех были идентичные мысли: «Сделаем вид, что мы дружим, что нам хорошо. Притворимся счастливыми. Подыграем друг другу. Так уж вышло, что эту ночь мы должны пережить вместе. Давайте еще выпьем и продолжим играть!»

Сначала играть было непросто. Но потом…

Глава 29

Бал-маскарад – любимое событие учениц «Греджерс», украшавшее каждую школьную весну.

По давно устоявшейся традиции в течение вечера воспитанницы и гости бала голосуют за понравившуюся красавицу, указав в бюллетени ее номер (конкурсантки носят на левом запястье браслеты с индивидуальным номером). В конце мероприятия миссис Маркс должна огласить имя той, что стала Королевой бала. Долгожданная атмосфера таинственности и элегантной мрачности, а также заветное желание получить почетный титул пленяли девушек, возбуждали их воображение, заставляли кропотливо, денно и нощно работать над своим образом загадочной незнакомки, чтобы обворожить всех присутствующих на балу. Вот, например, Никки начала подготовку к нынешнему вечеру уже на следующие сутки после прошлогоднего маскарада. Она любила эпатировать публику, не мыслила жизни без этого. А для создания качественного эпатажа требуется время.

Перед тем как войти в торжественный зал Никки остановилась у стены с зеркалом, чтобы снова оценить плоды своего труда: сухощавое тельце ее было облачено в черное платье-мини с тяжелым кейпом в пол, ткань была украшена россыпью мелких бриллиантов (их было больше десяти тысяч, и каждый камешек был приделан вручную). Верхнюю часть лица Никки скрывала полумаска Анубиса инкрустированная черными алмазами. Никки дерзко улыбнулась холодному, сексуально-мистическому существу, что отражалось в зеркале, и подозвала к себе Искру, чтобы поправить ей выбившийся из прически локон. Искра была заметно напряжена, ко всему непривычному она относилась с настороженностью, плавно переходящей в иррациональный ужас. Бал-маскарад «Греджерс» не стал исключением. Костюмы, маски, макияж, прически, аксессуары и еще много-много деталей для безупречного образа… Как узреть во всем этом смысл? Пустая трата времени. Искра была намерена пропустить это торжество, но Никки заставила ее передумать. Сливки общества «Греджерс» не потерпят такого пренебрежительного отношения к столь важному для всех событию года. Взгляды Искры ни в коем случае не должны идти вразрез с убеждениями общества, иначе это самое общество с той же скоростью, с которой была завоевана популярность Героевой, может отвернуться от нее. Искра была вынуждена согласиться со своей подругой, доверить ей выбор платья и всего, что должно было дополнить ее образ.

– Идеально! – воскликнула Никки, еще раз осмотрев свою подопечную: платье из белого тюля с серебряной вышивкой и искусной драпировкой подчеркивало мягкую женственность Искры. Чтобы ничто не отвлекало внимания от разноцветных, прожигающих глаз Героевой, Никки подобрала для нее кристально-белую маску Коломбины без лишнего декора. «Волк в овечьей шкуре»… Никки воочию убедилась в смысле этого выражения, глядя на Искру, такую кроткую, простенькую, невинную, несколько недель назад едва не убившую свою одноклассницу.

Наконец они вошли в зал. Их появление вызвало большой интерес. Все быстро опознали Героеву и Дилэйн по журавлиным ножкам Никки и фирменной зажатости Искры.

– Искра, богиня! – крикнула им вслед Ора-бэль ДеКарло.

– Осторожно, очень горячо, – обратилась к Никки Реджина Мэтхи, обводя восторженным взглядом эффектную блондинку.

– Если вы думаете, что вам удалось переплюнуть всех, то… правильно делаете! – с наигранной обидой сказала Хоуп Арменанте.

Искра в ответ лишь чинно кивала, а Никки нарочно громко хохотала, благодаря так за комплименты и привлекая к себе еще больше внимания. Элеттра стояла в сторонке, смотрела на этих двуличных мерзавок, упивающихся своим доминирующим положением. Под необычайной красоты маской (правая часть ее была в форме массивного золотого крыла бабочки, а левая – половинка классической полумаски, покрытая пылью голубовато-серых блесток) Эл спрятала всю глубину откровенного презрения, омрачившего черты ее лица. Противно было наблюдать за Никки и Искрой, обманом и жестокостью они проложили себе путь к народной любви.

Так и простояла бы Элеттра весь вечер, негодуя и не рискуя лишний раз стать замеченной, выбравшись из тени своего укромного уголка, если бы к ней не подкрался Арджи. Она стояла к нему спиной, он сначала с минуту любовался ее пышным серо-голубым фатиновым платьем, хрупкими оголенными ручками и безупречно прямой осанкой, затем приблизился к ней и осторожно поцеловал ее в пострадавшее на скачках плечо. Эл резко повернулась лицом к парню.

– Я сразу узнал тебя, – улыбнулся Арджи.

– Маскарад не удался, – строго ответила Эл.

– Ты всегда выделяешься. Мимо этих очаровательных ямочек я никогда не смогу пройти. – Арджи нежно коснулся впадинки на ее щеке. Элеттру передернуло от отвращения. Отец тоже терял голову, видя ее ямочки, также касался их… Ох, ну почему все в нем напоминает о Бронсоне? Почему?! Запах, прикосновения, тот же взгляд, та же улыбка, даже эта волнующая хрипотца в голосе, всякий раз появлявшаяся, когда Бронсон осыпал дочь любезностями. Раньше она этого не замечала… О боже! Благодарность к Арджи, что еще недавно подавляла нежелание Эл быть с ним, теперь уже стала смутным воспоминанием. – Что будем делать? Потанцуем или прогуляемся сперва?

– …Выпьем.

Отчаянное желание как можно меньше контактировать с Арджи заставило Элеттру с немыслимой быстротой подойти к столу с напитками.

– Все такие красивые… – сказал Арджи с прежней непринужденностью. Он до сих пор не понимал, что Элеттра охладела к нему. Арджи еще больше влекло к Эл после их извращенной близости в лесу, а та ведь намеревалась таким образом оттолкнуть его. Чем глубже становилась привязанность бедного Арджи к Элеттре, тем настойчивей ее одолевало омерзение к нему.

Арджи страстно желал прижать к себе Эл, слиться с ней в поцелуе. Но, чувствуя в ней неизвестно чем вызванную скованность, Смит лишь робко обнял ее за талию. Даже этот безобидный жест Элеттра не смогла стерпеть. Стремительно сделав шаг назад, она сказала:

– Арджи, ты стал чересчур тактильным, тебе не кажется? Мы же в школе находимся. Нужно вести себя скромнее.

А в этот момент снова прозвучал заливистый хохот Никки. Она посылала при этом воздушные поцелуи всем, кто удостоил ее вниманием. Каждое движение ее было вызывающим, неприкрыто лукавым, но при этом одобряемым зомбированной ее театральной напыщенностью публикой.

– Кое-кто поспорил бы с тобой, – подавленно отметил Арджи, взглянув на Дилэйн.

Вновь накрыло Элеттру то взбешенное состояние из-за Никки, в котором она находилась до появления Арджи. «Как она выделывается, а! Как старается… Тварь! И как успешно она все провернула!» Ярость Элеттры сподвигла ее на смелый шаг. Несмотря на то что Смит опротивел Эл, она решила прикинуться без ума влюбленной барышней.

– Я наконец-то созрела для танцев, – весело заявила Элеттра. – Пойдем!

В Арджи тут же взыграла живейшая радость. Он искренне верил, что Элеттра с ним честна. Она же думала вот о чем: «Так или иначе я вышла победителем в борьбе с Никки. И прямым тому подтверждением является то, что Арджи сейчас танцует со мной, а не с ней. Смотри на нас, Никки, смотри и сгорай от зависти!» Таким поведением Элеттра еще больше запутывала свои отношения с Арджи, но пока это ее мало волновало. Сейчас самое главное – месть Дилэйн!

И на Никки это подействовало. Увидев танцующих, внешне счастливых Элеттру и Арджи, она тотчас отдала свою душу на растерзание бешеной ревности. Миллион раз можно воскликнуть: «Все! Он больше мне не нужен! Я научилась жить без него!» – но все без толку. Без толку! Всем, кому в юности разбили сердце, потом приходится до самой старости вздрагивать, случайно поранившись его осколками. Воспоминание, негаданная встреча, ассоциация – все это приводит к хроническим мукам. Впоследствии Никки доведется испытать эту суровую истину на себе.

Благо она пригласила Элая на бал. Ей в этот вечер как никогда нужна была его поддержка.

– Почему ты опоздал?! – спросила Никки, встретив парня у входа в центральный корпус.

– Я помогал маленьким женщинам и беременным детям. Э-э… то есть наоборот, – рассмеялся Элай.

Никки тоже не смогла долго оставаться серьезной. Настроение ее менялось так же быстро, как прыгает секундная стрелка.

– Козлина ты непунктуальная, Элай Арлиц! – с кокетливой улыбкой произнесла она.

– А ты истеричка в дурацком прикиде, Никки Дилэйн.

– Чем тебя не устраивает мой прикид?! Я год его изобретала! И вообще, я рассчитываю стать Королевой бала!

– Если это бал уродов, то победа точно твоя! – саркастически усмехнулся Элай. Никки пихнула его локтем, но улыбка все еще украшала ее лицо.

Когда Элай и Никки очутились в торжественном зале, парень сразу узнал в танцующей толпе Кинг и Смита.

– Ух ты! Эта парочка уже тут как тут. Теперь понятно, почему ты такая взвинченная, – он взглянул на Никки с насмешкой. Изо всех сил Элай старался вести себя как обычно, показывал, что ему совершенно наплевать на то, что и к кому испытывает Никки. Хотя это, к его огромному огорчению, было далеко не так.

– Я взвинченная из-за того, что ты опоздал.

– Опоздал и не дал тебе возможность позлить своего ненаглядного. Отвергнутое сердечко все еще стонет, да? – продолжал насмехаться Арлиц. И при этом стонало его сердечко.

– Пошел ты! – рявкнула Никки.

– Ну ладно, ладно, – сказал Элай, ласково притянув ее к себе. В это мгновение он нещадно корил себя за то, что проявил такую мягкость к ней. Притом совсем недавно он делал то же самое не задумываясь. Да он и не такие вещи с ней вытворял, в конце концов. Но тогда ему было так легко, потому что он ничего серьезного не испытывал к ней. А сейчас… Неужели?.. – Пойдем бесить всех, мегерушка моя пухлозадая. Это у нас хорошо получается.

С того же места, где ранее стояла Эл, смотрела на всех утонченная огненно-рыжая девушка, одетая в строгое муслиновое платье цвета слоновой кости, с длинными рукавами и шлейфом, расшитым белым кружевом и жемчугом. На лице ее помимо печального выражения была еще ажурная полумаска из тоненького пласта серебра. Это была Рэмисента. Печальной она была из-за того, что думала о Грейсоне. Они с ним ведь могли бы быть одной из тех влюбленных пар, что проносились мимо нее в темпе вальса. Тосковала она даже не по Грейсону как таковому, а по тому ощущению нужности кому-то, вовлеченности в сокровеннейший процесс межполовых отношений. Элеттра и Арджи… Как же красиво они смотрятся друг с другом! Ах, как хочется так же! Наверное, пара Рэми и Грейсона в ком-то вызывала те же чувства. В ком-то очень-очень одиноком. Ой, а вот еще одна красивая пара. Они так похожи друг на друга! Оба светловолосые, коротко стриженные, высокие, худые, нахальные. Стоп… Разве это не Дилэйн? А с ней кто?.. Элай, что ли?!

– Элай! – крикнула Рэми. «Хоть бы это был не он. Хоть бы…»

Но парень тут же прекратил танцевать. Обернулся. Рэми оцепенела…

– Погоди. Сейчас улажу один момент и вернусь, – недовольно пробормотал он Никки, а затем с ухмыляющейся физиономией направился к сестре.

– Братец, почему ты не предупредил меня, что приедешь?!

– А разве я обязан, сестрица? Приехал и приехал. Какая разница? Ты лучше скажи, как я выгляжу: нормально или как чмо? – Элай выпрямился и широко распростер руки, чтобы сестра смогла в полной мере оценить его шикарный белый смокинг.

– Как нормальное чмо, – съязвила Рэми. – Элай, что все это значит?! – спросила она в сильнейшем негодовании. Открытая часть ее лица покрылась красными пятнами.

Элай тут же пожалел, что так вел себя с сестрой. Раскаянный взгляд брата возвестил Рэми о том, что все его существо проникнуто чувством безропотного повиновения ее воле.

– Я понимаю, как это выглядит со стороны. Но уверяю тебя, я приехал сюда не ради Никки, а чтобы просто повеселиться. Меня ведь вышвырнули из колледжа… Дома сидеть скучно, клубы приелись. Что еще делать? Хоть на танцульках ваших грусть разгоню.

Элай и Рэми не заметили, как к ним подошла Никки. Та посчитала необходимым прервать их разговор.

– Рэмисента, ты уж извини, но сегодня твой брат полностью в моем распоряжении. Наговорился? Все уладил?

– О да, – с деланой безмятежностью ответил Арлиц.

– Идем, – последовала команда от Никки.

Когда Дилэйн отошла на приличное расстояние, Рэми шепнула брату:

– Очень хочется верить, что ты так хорошо играешь.

– Я в этом преуспел, – стыдливо улыбнулся Элай. – Рэми, не дури. Ты всерьез считаешь, что этой шалашовке удалось охомутать меня?

– У меня просьба к тебе, – чуть-чуть расслабившись, сказала Рэмисента. – Смотри на нее весь вечер проникновенно, вот так… как будто и правда любишь. Ласкай ее, будь убедительным и думай о том, что мы с ней сделали. Ну и о том, что ее ждет дальше.

Малодушный страх наполнил грудь Элая. Он даже не мог теперь смотреть на сестру… Ответил лишь торопливо:

– Да, конечно. Я и так постоянно думаю об этом.

Покинул сестру Элай с тяжелым сердцем, на-деясь, что смог успокоить ее, не выдав при этом себя. Но он ошибался. У Рэми была какая-то особая связь с сердцем брата, она знала все, что в нем происходит, кем оно дорожит… И эта тайна, что раскрыло предательское сердце Элая, практически убила Рэмисенту. Кровь закипела в жилах, что-то грызло ее внутренности, выкручивало кости… Это невозможно терпеть! От этого надо избавиться! Нужно найти что-то острое, глубоко воткнуть, а потом медленно-медленно выполнить разрез. Как только покажется струйка темной крови, станет легче. Непременно станет легче! Но она ведь обещала Элаю не резать себя больше. У них договор! Как тогда поступить? Ох, как свербит… как манит… Невыносимо! Надо чем-то заменить, надо…

Рэми выбежала на улицу. Совсем рядом раздался лай пса Бертольфа. Рэми так хотелось тишины, а этот лохматый гад все не замолкал. Вдруг то, что руководило ее темной стороной шепнуло ей: «Ты знаешь, что надо делать».

– Тесла! Тесла, иди ко мне!

Пес подбежал к Рэми. Она нагнулась к нему, Тесла доверчиво завилял хвостом.

– Какой хороший мальчик… – притворно миленьким голоском сказала она, погладив Теслу. Затем Рэми схватила его за холку, пес стал скулить. – Ну давай… – Все сильнее и безжалостнее становилась ее рука, мучившая напуганное животное. – Давай же… Не заставляй меня делать тебе еще больнее.

Тесла наконец не выдержал и цапнул ее за руку. Рэми, удовлетворенная, отпустила пса. Теперь ее запястье было «украшено» четырьмя глубокими кровоточащими дырочками. Отпустило…

Он долго высматривал ее, немного нервничал, все время поправлял черную маску Вольто и капюшон своей мантии. И вот он увидел ее. Королевский черный бархат, из которого было сотворено ее длинное платье, волшебно переливался в лучах прожекторов. Диана решила отличиться и вместо маски надела черную вуаль с множеством «слез» из благородных кристаллов. Весь облик Дианы дышал непринужденной грацией и царственным величием. Она стояла вдали от резвящейся толпы. Он наконец решил, что пора действовать. Вальяжно подошел к ней, поклонился и протянул руку. Диана сначала подумала, что незнакомец – один из гостей бала, и гость этот просто-напросто перепутал ее со своей спутницей. Но если бы это было так, то этот загадочный некто вскоре понял бы, что ошибся, извинился и ушел, а он до сих пор стоит с протянутой рукой, молчит и пытливо смотрит на нее. «Джераб!» – тотчас догадалась Диана. Подумать только… Он словно почувствовал, как ей хочется присоединиться к танцующим парам, как ее угнетает одиночество, и поэтому снова рискнул ради нее, подошел к ней, позвал на танец! Сотни глаз увидят их вместе… Неужели она согласится? Это безрассудство! Но Диана все-таки протянула в ответ свою руку, и он повел ее в центр зала.

Звучала песня Raised By Swans – Trains we both missed, сверху сыпался искусственный снег, все вокруг было колдовски притягательно. Он лишь гипнотическим взглядом и изящными, мягкими, но в то же время решительными движениями общался с ней. Диана тоже не говорила ни слова, просто получала удовольствие от танца и от очередного смелого поступка Джераба.

Эти несколько минут танца стали для них маленькой, безумно приятной вечностью. В конце он вновь поклонился ей и ушел. Диана с любовью глядела ему в спину, глупая улыбка скользнула по ее губам. Затем она повернулась в другую сторону и увидела… Джераба. Это точно он! Рядом с ним Алесса. У него другой костюм, нет мантии и той маски. Как же он успел так быстро переодеться? Нет, это невозможно. Прошла лишь пара секунд между исчезновением «мистера Инкогнито» и появлением Джераба. Диана окаменела вся. Это был не он… Кто-то другой воспользовался ее доверием, вскружил ей голову, наградил ложной надеждой. Ну кто же это?! Кто?.. А ведь она знает ответ. Диана все поняла уже тогда, когда увидела пару Эверетта и Торн. Кому еще она нужна? Кто постоянно появляется в ее жизни, только почуяв, что она стала забывать о нем? Кто вечно преподносит ей гнуснейшие сюрпризы? Разумеется, это Джулиан. Диане претила сама мысль о нем. Джулиан в который раз облапошил ее. Так мерзко ей стало от себя и всего, что только что произошло, словно над ней надругались. «Нет, нет… пусть это будет кто угодно, но только не он. Только не он!»

Джераб все это время посматривал на Диану. Сложно подобрать подходящие слова, чтобы описать все чувства, что зашкаливали в нем, когда он смотрел на Диану, танцующую с кем-то неизвестным. Черты последнего невозможно было разглядеть, лицо его было надежно спрятано под маской, к тому же капюшон и мантия помогли ему соблюсти конспирацию. А Диана была так счастлива… Она глядела на него неотрывно, таяла от его прикосновений. Джераба так сильно задела эта сцена, что он уже не мог сдерживать себя, больше не осторожничал, открыто следил за Брандт. Взгляд его при этом был неспокойным, обиженным.

– Я говорила тебе, Джераб, – донесся до него елейный голос Алессы, – как меня раздражают безмозглые смельчаки, что, дабы позабавить публику, суют свою голову в пасть льва, полагаясь на чудо, бога или свою уникальную неуязвимость?.. Вот ты сейчас поступаешь так же. Не стоит шутить с тем, кто может разорвать тебя в клочья за одну секунду.

Джераб опомнился.

– …Наконец-то ты вернулась. Прежняя, настоящая Алесса!

– Ну что тебе не хватает? – спросила Алесса, глубоко оскорбленная тем, что Джераб бесстыдно, почти весь вечер пялится на Диану, прекрасно зная, что его невеста рядом и все-все замечает. – Я так стараюсь. Я все для тебя делаю! Много ли ты знаешь таких людей, готовых пожертвовать всем ради любви… ради того, чтобы осчастливить одного-единственного?!

– Так ты хочешь осчастливить меня?

– Да… Да! Только этого я и желаю.

– Тогда оставь меня в покое. Избавь меня от этой кошмарной участи – быть рядом с тобой!

– Хорошо. Я оставлю тебя, но при одном условии: ты должен уволиться. В твоей жизни не будет меня, «Греджерс», но зато останется Диана. Ничто вам больше не будет мешать. Ты согласен?

– Да! – запальчиво воскликнул Джераб.

– А как же твоя карьера? Неужели ради Дианы ты готов после таких шикарных условий вернуться в замшелый «Блэкстон»?

– Я осознал, что Диана мне дороже всего.

Алесса вздохнула, многозначительно улыбнулась.

– Миссис Маркс! – окликнула она директрису.

– Что вы хотели, мисс Торн? – вежливо осведомилась Голди.

– Прошу! Давайте перестанем все от него скрывать. Я очень хочу обрадовать Джераба. Ну, пожалуйста! – От Алессы разило неестественностью. Она заискивающе улыбалась, подпрыгивала от нетерпения, как дитя в предвкушении подарка.

Джераб запаниковал:

– О чем вы? Что происходит?

– Мистер Эверетт, раз ваша будущая супруга больше не в силах держать при себе наш секрет, то я вынуждена сообщить вам… – Голди специально выдержала долгую паузу, чтоб Джераб больше понервничал, – …что вы – номер один в списке тех, кого я хотела бы видеть на месте миссис Ворчуковски.

– Бригида работает последние недели! Летом она переезжает в Бельгию! – радостно известила Алесса.

– Вы хотите назначить меня своим заместителем? – У Джераба голова закружилась. Граница между счастьем и шоком стерлась.

– Джераб, я уверена, что вы отлично справитесь с этой должностью. Да и мисс Торн меня лишний раз в этом убедила.

– Я все уши прожужжала про тебя! Нахваливала… Но, клянусь, я говорила только правду! Ведь ты в самом деле ответственный, мудрый, очень надежный человек. Тебя любят все наши ученицы, ты в прекрасных отношениях с преподавательским составом. Ты – авторитет! И к тому же… миссис Маркс будет приятно иметь такую красивую, сильную «правую руку»… – хохотнула Алесса.

– Ну, Алесса, скажете тоже! – засмущалась директриса. – А хотя вы правы… Ну что ж, мистер Эверетт, готовьтесь к хорошим переменам!

– Так… – сказала Алесса, когда миссис Маркс отошла от них, – когда ты пойдешь увольняться? Завтра или сегодня же поговоришь с директрисой?

Джераб стоял растерянный, все пытался понять: не почудился ли ему этот разговор? Он работает в «Греджерс» меньше года, а миссис Маркс уже хочет повысить его… Заместитель! Он – практически сирота, простой, деревенский парнишка, привыкший за каждое незначительное достижение сражаться с собственной судьбой… он станет заместителем директора такого престижного заведения? Вдруг Джераб вспомнил: Голди не раз говорила о том, что планирует в скором времени уйти на пенсию. Так что это значит?.. Джераб может стать директором?! Если, конечно, он не разочарует нынешнюю главу «Греджерс», находясь на посту ее заместителя. А он не разочарует. Нет! Ради такой заманчивой перспективы Джераб будет вкладывать всю душу в свою работу. Джераб Эверетт – директор школы «Греджерс»… Раньше эта мечта была недосягаемой, а теперь она стала вполне осуществимой. Благодаря Алессе. Черт! Только благодаря Алессе у него появилась возможность взлететь по карьерной лестнице, стать по-настоящему уважаемым человеком. Алесса давно пользуется симпатией миссис Маркс. Джераб понимал, что на такую должность будет претендовать немыслимое количество кандидатов, но Алесса – великолепнейший манипулятор – смогла так воздействовать на Голди, что та выбрала именно его.

Заметив, что Джераб больше не колеблется, Торн сказала:

– Джераб, у нас с тобой гораздо больше сходств, чем ты думаешь. Мы напролом будем идти к своей цели!

«Теперь он точно никуда от меня не денется!» – подумала Алесса, любуясь обескураженным лицом Джераба. А тот понимал, что многим обязан этой подлой стерве. Им овладело слепое бешенство. Она была такой довольной! Снова Алесса подцепила его на крючок. Сначала спасла его от тюрьмы (угрожая при этом в любой момент отправить его туда), теперь вот помогла заполучить должность его мечты. Совсем скоро его жизнь изменится. Он станет знаменитым, состоятельным, приобретет дорогую машину, особняк в Бэллфойере, получит неограниченную власть! В числе его знакомых будут политики, влиятельные бизнесмены, звезды кино, ученые, словом, все крупные шишки, чьи дочери носят форму «Греджерс».

Джераб мельком посмотрел на Диану, она как раз прошла мимо него. И вновь чувства заглушили разум. Предложение Алессы наверняка еще в силе. Она тут же исчезнет из его жизни, если он выполнит ее требование. Он сможет быть с Дианой в ближайшее время. Нужно просто рискнуть. Прямо сейчас! Но тут Джераб вспомнил про того незнакомца, с которым танцевала Брандт. Как она смотрела на него, как он трогал ее! Она увлечена другим. Это почти предательство… Нет, не станет Джераб терять ради нее такой шанс. Трезвая, зрелая часть его восторжествовала. Каким же идиотом нужно быть, чтобы из-за какой-то пусть и очень красивой семнадцатилетней девчонки угробить всю свою жизнь! «Сегодня она клянется одному в любви, завтра другому. Ей можно это простить, она еще совсем юная. Но ты-то, Джераб! Возьмись за ум, наконец!» Время покажет, что будет дальше, но пока ему нужно выбросить из головы всю эту любовную белиберду, настроиться лишь на улучшение и укрепление своего благосостояния. И если для этого ему придется и дальше терпеть Алессу, изображать любовь… то он сделает это.

– Джераб, у тебя все хорошо? – подошла к нему Леда, когда Алесса отвлеклась на разговор с Виолой Вуд. Леда заметила, что с Джерабом творится что-то неладное: он был бледен, явно напряжен, места себе не находил. До сих пор оставаясь тайно влюбленной в него, Леда забеспокоилась и поспешила к Эверетту. – Эй… – Джераб, слишком загруженный, слишком раздраженный, покинул торжество, не сказав ни слова.

В борьбе за титул Королевы «Греджерс» совсем не было интриги. Подавляющее число учениц уже в начале маскарада сделали свой выбор. Никки оказалась на третьем месте, серебро досталось выпускнице Ксинтии Ланж. Победительницей же стала…

– …Искра Героева! – гордо изрекла Голди Маркс.

– Да ладно?.. Вы что, шутите? – расстроилась Никки. Столько труда было вложено в ее дорогущий костюм и все тщетно! А ведь именно Никки одела Искру. Та вообще ничего не сделала для победы. «И какой черт меня дернул уломать эту кретинку пойти на бал?!»

– Никки, что мне нужно делать? – спросила разволновавшаяся Искра.

Никки оглушили восторженные крики и рукоплескания толпы. «Как они любят ее! С ума сойти… Она победила бы, даже если б надела мешок для картошки».

– Иди на сцену… Королева, – ответила Никки, снедаемая тайной завистью.

Всю жизнь Искрой брезговали: мать, остальная родня – русская, цыганская – посторонние, одноклассники… Всем она была неугодна, все винили ее, презирали за то, чего она не выбирала: за национальность, внешность, врожденные отклонения. Искра при этом все равно тянулась к людям, искала дружбы. Но все попытки маленькой, странной, затравленной девочки обернулись крахом.

И вот теперь, находясь в чужой стране, в таком легендарном, помпезном месте, куда мечтают попасть миллионы девочек и девушек со всей планеты, Искра наконец обрела свое счастье. Мало того что общество приняло Героеву, так оно еще признало ее своим лидером! Директриса водрузила на ее голову корону – подлинный шедевр ювелирного искусства, целиком состоящий из золота высочайшей пробы; на вершине короны красовался ярко-красный рубин, напоминавший сгусток крови. Искра несмело рассматривала преклоняющуюся пред ней публику. Со стороны казалось, что ей все это действо не по душе, но на самом же деле Искра была весьма счастлива. В душе ее свершился грандиозный переворот. Ни в ком больше она не видела угрозы. Ее приняли, и она принимает всех. Она готова всем помогать, со всеми быть доброй. Теперь они точно ее друзья. Искра будет беречь их, никому и никогда она больше не причинит зла. Да начнется ее новая, счастливая жизнь!

– В прошлом году Королевой была ты, – желчно осклабилась Элеттра, взглянув на Диану. – Скверно тебе сейчас, наверное?

– Я хотя бы знаю каково это, быть там, наверху, а ты всегда будешь в числе тех, кто обречен пожизненно смотреть снизу вверх.

Вскоре директриса, жюри и гости, наградив Искру, разбрелись кто куда. Искра еще стояла на сцене и принимала поздравления от одноклассниц и остальных учащихся. Диана, держа загадочный свернутый листик, тоже поднялась на сцену.

– Искра, я очень рада за тебя. Корона тяжелая, мне это известно, – самодовольно улыбнулась Диана. – Я желаю, чтобы это потрясающее украшение стало самой тяжелой ношей в твоей жизни!

– …Спасибо, – ответила Искра, стеснительно опустив глаза.

– А еще, Искра, я дам тебе совет: не ослабляй бдительность. Сейчас за тобой много людей пойдет, но стоит тебе оступиться и упасть, все эти люди пройдутся по тебе. Уж кому как не мне это знать.

Рэми и Эл удивленно таращились на Диану. Эл была готова растерзать свою союзницу, решив, что та вдруг переметнулась в лагерь врага, а Рэми полагала, что Диана неспроста так ведет себя, она что-то задумала. Между тем толпа стала редеть. Многие решили в очередной раз продемонстрировать свое неприязненное отношение к Брандт.

– Не расходитесь, не надо! – крикнула Диана. – Как бы вы ко мне ни относились, я остаюсь Главной, не так ли? Вы обязаны слушаться меня. – Никки метнула в сторону бывшей подруги яростный взгляд. «Стала бы ты Главной, если б я не помогла?!» Диана продолжала, все больше напуская на себя важность: – А я, как Главная леди, обязана предупредить вас: все вы находитесь в огромной опасности! Каждая из вас может оказаться на месте этой девушки. – Диана подняла вверх тот самый листок, развернула его. Это была копия российской газеты с переводом на английский язык. Диана кинула ее в толпу, все стали читать, передавать из рук в руки.

Искра сразу поняла, что это за газета. Мать Евы Аверьяновой, даже после того как Искре избрали меру пресечения, за то что та сделала со своей одноклассницей, не смогла успокоиться. Она потревожила множество редакций, чтобы как можно больше людей было осведомлено об этой ужасной ситуации. Движимая яростью женщина жаждала опозорить семью Белларских, и у нее это получилось. Все киоски были заполнены различными газетными изданиями с одной и той же историей на первой полосе.

«ЧУДОВИЩНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ В ОДНОЙ ИЗ ШКОЛ СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЫ», – гласил жирный заголовок статьи газеты, что принесла Диана. Дальше было фото заплаканной Евы и ниже – душераздирающий текст со всеми деталями того самого происшествия.

– Уж не знаю, чем именно она не угодила Искре, тем не менее ваша Королева облила ее горючей жидкостью! – вновь подала голос Диана. – Представляете, что произошло бы с этой несчастной, если бы ее не спасли вовремя?! После этого случая Искра долгое время пребывала в специальном месте, где занимаются лечением таких… как она. А теперь вспомните про Индию Колетти и подумайте еще раз: кто мог так поступить с ней? Кто способен на такое зверство? Только сумасшедший, верно? – Диана резко сняла вуаль, и приняв грозный, инквизиторский вид, заявила: – Маскарад закончился, девочки. Пора сорвать маски! Перед вами опасное, бездушное существо, – сказала она, указав на Искру. – Псих! И вы его короновали!

С чувством выполненного долга и вознесшегося до небес собственного достоинства Диана спустилась со сцены. Никакого труда не составило Диане найти всю эту разоблачающую информацию. Она просто воспользовалась переводчиком, и чувствуя чисто на интуитивном уровне, что следующий алгоритм действий поможет ей прийти к разгадке личности Искры, ввела в интернете «Искра Героева» на русском, обшарила сайты, всплывшие впоследствии, и обнаружила разнообразие скандальных статеек, где упоминалось имя новенькой.

Никки, в отличие от всех остальных, шокированных и негодующих, ничуть не удивилась этой новости. Она давно убедилась в том, что Искра – психически нездоровый человек. С ней нужно вести себя предельно осторожно, потому что она на многое способна.

Рэми и Элеттра переглянулись, обменялись ехидными улыбками. Диана таки нашла слабое место Искры! Нашла! Диане ли не знать, как больно падать, высоко взобравшись? Она сделала так, что новоявленная Королева повторила ее судьбу.

Искра – бледная, забитая – так и стояла на сцене. Снова она неугодна…