Обмануть пророка

Глава 44. Цезарь и его Фея

Дугин довёл до ума обойму. Хотел начать ещё одну, но решил сначала испытать - как эта работает. Заколотил в самодельный магазин десять патронов, вщёлкнул в гнездо - нормально встал, как родной. И Пашка пошел в канаву стрельбища, опробовать новинку. Точности ему не занимать, а вот механизм подачи может дать сбой. Хоть, на первый взгляд, он всё предусмотрел.

Отстрелял десяток патронов и убедившись, что новинка работает превосходно, отправился в Приют.

Из дверей выскочила Янка:

- О! Скорый! Тебя шеф зовёт! Прямо - бегом!

Пашка полетел наверх через две ступеньки. Ворвался в кабинет. Там уже сидели Короткий, Шило, и Ванесса с Машей.

- Что стряслось?!

- Паша, на город идёт колонна бронетехники. Насколько я поняла, это из Сосновца. Это Цезарь прётся. Явно не в гости.

- Сколько до них?

- Около двадцати километров.

- Это сколько у нас времени?

- Минут сорок - полчаса.

- К стенам они не подберутся?

- Нет. Там минное поле.

- Мужики, надо снять "Корд" и "Владимировца" с машины и поставить на стену.

Короткий подсказал:

- Там есть. В двухэтажке у ворот на первом этаже КПВ-спарка, а в окне второго этажа Корд.

- Ну тогда пошли… Я на второй этаж, а Шило не первом эту двустволку ворочать.

Бабка подняла телефон.

- Соня, дай мне Савву… Савва, тревога. Переведи Приют в осадное положение. Всех в подвал. А сам с Дедом на чердак с трубами. Всех чужих - мочить… Нет… Нет, я говорю!… Это Сосновец на нас бочку катит… Хорошо, действуй…

Шило сносился на чердак, приволок две трубы с чернотой. Пока он бегал туда-сюда, Бабка убежала к стоянке луноходов и притащила два мегафона.

Объяснила:

- Попробую поговорить с Цезарем.

Они прыгнули в луноход вчетвером и отправились к воротам.

Беда, конечно, скандалила и требовала взять её с собой. Но её успокоили, мотивировали отказ тем, что, в случае войны, она нужна здесь, в Приюте.

По дороге Бабка щурилась и постоянно посматривала в правую сторону. Оттуда приближался противник.

Подъехали к КПП, выскочили и, почти бегом, рванули в двухэтажку. Пилот забеспокоился:

- Что случилось? Куда вы несётесь?

- Сосновские на нас войной прут…

- А ты откуда...

Бабка рассердилась, аж ножкой топнула:

- Пилот! Мать твою! Я сенс! Я их уже вижу!

И потом спокойней:

- Закрывай ворота.

Караульные бегом захлопнули створки и заложили их брусом засова.

Шило залез на сиденье зенитной спарки, проверил коробки с лентой, приложился к плечевым упорам, пошевелил стволами, Удовлетворённо покивал. Рядом, за стеной, присел Короткий, приготовил следующие короба. Рядом поставил свою грозную трубу.

Пашка с Бабкой поднялись на второй этаж. Цыкнули на дежурного бойца. Тот высунулся во двор:

- Пилот!! Тут это!!…

- Всё нормально. Пусть готовятся. Ты беги на правую сторону, на свой "Корд".

Боец исчез. А Пилот закрутил телефон, заорал в трубку, вызывая миномётную группу. В условиях безвластия он действовал достаточно грамотно.

Корд на пехотной треноге производил хорошее впечатление. Только стрелять из него придётся лёжа. Пашка оттащил свою нелетальную трубу в сторону, и аккуратно, чтобы никого не задеть лучом, положил на пол. Вернулся и рядом с пулемётом положил свою сайгу. Выглянул в узкую амбразуру.

Бабка крикнула:

- Пилот! Ты готов?!

- Готов.

- Стрелять только по моей команде! Я с ними сначала поговорю!

- Договорились, - согласился Пилот. - Ну, что - продадим свою жизнь подороже?

- Нет. Никто ничего продавать не будет. Ты слышишь меня, Пилот?

- Ну… Ладно… Как скажешь.

Вроде - всё. Замерли.

Над Ульем нарастал гул, как от эскадрильи самолётов. Из-за камышей, на перекрёстке показались первые машины колонны. Серьёзная техника - два восьмиколёсника, вооружённых крупным калибром. Следом потянулось всякое самодельное хламьё, гремя навешанным железом. Транспорт всё прибывал и прибывал. Головные броневики уже подошли на расстояние метров пятьдесят и остановились, а из за поворота всё тянулись и тянулись громыхающие бронёй машины.

Наконец выкатились все. Двадцать шесть штук "брони". Серьёзная сила.

Из верхнего люка первого бронетранспортёра, за башенкой, вылез мужик, опустил руку вниз, пошарил и вытащил студийный микрофон.

Перед пулемётной башней высунул голову в люк ещё кто-то, и, перед бэтээром, замерцал переливами мыльного пузыря прозрачный плоский щит. Видимо разговор вести будет некто важный, предусмотрительно, неслабо ограждённый от опасностей.

Все ждали.

Наконец переговорщик пощёлкал по микрофону, как заправский вокалист и протараторил:

- Раз, раз, раз. Нормально…

- Жители Полиса! - прогремело по округе. - Я Цезарь, глава города Сосновец. Я узнал, что у вас уничтожено всё руководство страны. В городе царит анархия и произвол…

- Бестолочь, - шептала Бабка, - теперь все подумают, что это его рук дело…

Покрутила расстроено головой.

- Так... Ладно… Надо искать точки соприкосновения. Я с Цезарем… Ну… Знакома, будем говорить. Не думаю, что он меня прямо сразу попытается убить… Не чужие же. А ты не ревнуй, понял. Это было давно, задолго до тебя.

- Момент не подходящий для ревностей… - успокоил Пашка. - Ты хочешь выйти и поговорить с ним?

- Наверное, придётся… - Бабка выглянула в свою амбразуру.

- О! Тут и твоя знакомая есть! Слышь, Паша? Посмотри - вон там, слева, девочка вышла из машины, в черной футболке. Без броника. И наколенник у неё только на левой ноге. Увидел?

- Ну, да. Вижу.

- Это Фея. Она твоя поклонница. Где-то тысячу дней назад она брала у тебя автограф, на память. У неё тогда был выбит зуб. И дружок у неё - кличка… Жила. Да - Жила. Ты сейчас включишь свой актёрский талант и поговоришь с ней.

- Господи! О чём?! Я её знать не знаю.

- Вот на этой информации и построишь разговор… Да! Ещё. У неё подружки были. Возможно они тоже тут. Собственно всё… Начинай.

И протянула ему мегафон.

- Потом и я подключусь.

Цезарь ещё расписывал все блага и преимущества, которые принесёт городу его правление.

Павел взял матюгальник. Откашлялся и нажал кнопку:

- О!... Фея!... Как жизнь?!

Вся колонна повернула головы к девушке. Та что-то крикнула, но разобрать было нельзя, за урчанием двигателей и воплями царственной особы.

Тогда девица бегом добралась до головной машины, быстро и легко взлетела на броню и устроила возню со своим начальником. В результате непродолжительного сопения и тихих матюков, которые были слышны через переходящий из рук в руки микрофон, он оказался у Феи.

- Эй! Это кто там меня вспомнил?

- Ха-ха-ха! - ржал Пашка. - Ты, как всегда, в своём репертуаре. Автограф мой хранишь или уже потеряла?

- Скорый?! Да ну, нафиг!... Да ну, нафиг!!

- Неужто, продала?

- Да вот нихрена не продала. Он всегда тут, со мной, - она похлопала себя по заднему карману брюк, - у сердца храню.

- Ха-ха! - снова закатился Пашка. - Интересная у тебя анатомия. А, кстати, как твой зубик?

- Нормально. А мне сказали, что тебя убили.

- Нет. Это деза. Жила твой-то как?

- Нормально. Он тоже со мной.

- Фея, золотце, ты же понимаешь, что я сейчас буду делать. Ну, если начнётся штурм… У тебя же там подружки. Ты уйди сама и уведи женщин к перекрёстку. А то - чёрт его знает… Я себе никогда не прощу, если тебя случайно зацеплю.

На броне опять началась возня и бурчание. Но Фея микрофон не отдала.

- Скорый! Тут говорят, что ты блефуешь, что ты не он… Ну… Что он, это не ты… Я проверить хочу.

- Проверяй, золотая.

Фея что-то вытащила из рюкзачка, подняла в руке:

- Попадёшь?!

- А что это?

- Это… Это чупа-чупс.

- Господи, совсем ребёнок. Цезарь, ты что - рехнулся? Детей в рейд, под пули… Совесть-то есть?

Цезарь таки завладел микрофоном:

- Ты так со мной не разговаривай! Я Цезарь! Понятно?!

- Ха! А я Скорый! Понятно?... Ты можешь легко организовать колонну и пригнать её к Полису. А я легко её раскатаю в пыль. Ну и как думаешь - кто круче? Так что не надо...

Фея снова выхватила микрофон:

- Ну, так чё? Попадёшь? Только из пистолета!

- Не-а. Не попаду. Там же щит стоит.

Фея спрыгнула с брони, отошла шага на три за щитовое марево и подняла руку с конфетой на палочке. Пашкин стечкин глухо хлопнул и снёс сладкий шарик.

Девушка подпрыгнула, радостно взвизгнула и снова взлетела на БТР.

- Скорый! А я думала - ты умер! Прикинь! Я так расстроилась!

- Фея, в случае чего… Когда всё закончится… Ты это… В гости забегай. А сейчас уходи.

- Ага! - радостно согласилась Фея и снова спрыгнула с брони.

Главе рейда наконец-то в руки попал микрофон:

- Скорый, ты нахрена мне дисциплину подрываешь?!... Фея! Вернись!

Девчонка повернулась и что-то сказала.

- Тьфу, зараза, - плюнул римский император.

А Бабка тихо пояснила:

- Я тут как-то выяснила - Фея, это его дочь.

И тут за стеной, на территории Полиса, загрохотали выстрелы.

Пашка метнулся к противоположному окну.

К воротам, из города, прорывалась группа вооружённых людей. Наряд укрылся за стенами караулки и отстреливался. А нападающие двигались перебежками, прячась за палисадниками и кустами акаций.

Пашка метнулся назад, бросил в мегафон:

- Это… Я сейчас…

Вернулся, и устроился у окна, выходящего на территорию города. Приложил сайгу к плечу и, в течение полминуты, пользуясь хорошим обзором со второго этажа, укокошил всех наступающих.

Снова взялся за матюгальник:

- Цезарь, это твои ребята?... Были…

- А что с ними?

- Они, это… Умерли.

Все участники переговоров долго молчали.

Бабка вскочила, скатилась вниз по лестнице. Через минуту вернулась.

- Отправила Короткого собрать трофеи. Может и живой кто есть.

Во-первых - Бабка никогда, даже в самой трагической ситуации, не забывала о прибыли. Прямо патология какая-то.

А во-вторых, Пашка криво ухмыльнулся. Во-вторых, "живой" после его стрельбы это даже оскорбительно.

Бабка поняла:

- Ну, ну. Непогрешимый ты мой. Не обижайся.

Притянула мужика, жулькнула несильно.

- Правильно говорила Ванесса. Милославский тебе позавидует.

- Может, Станиславский?

- Да похрену, главное у нас там уже есть один союзник.

Цезарь, снова поднял микрофон.

- Скорый, послушай меня. Я понимаю, что э… Мои меры несколько нерациональны… И, может быть, преждевременны…

- Это ты про атаку на КПП? Ну так и говори - "глупость".

- Ну, да… Про неё. Про атаку... Но ты сам подумай. У вас власти в городе нет. А у меня опыт…

- Как это власти нет?... - Пашка почти искренне возмутился. - У нас глава города - Милла Львовна… Сергейчук.

Цезарь аж подпрыгнул:

- Бабка, что ли?

- Ага, она.

- А… Можно я с ней поговорю.

Бабка включила свой мегафон. Тихо, спокойно и как-то интимно сказала:

- Привет, Эдик.

Цезарь заметался глазами по стене дома, пытаясь понять где находится Бабка.

- Мила! Ты где?

- Да тут я, - Бабка помахала рукой в амбразуру.

- Мила, ты… Ты как?

- Да вроде - нормально.

Разговор шёл негромко, хоть и через аппаратуру. Беседовали старые знакомые, а возможно и близкие люди.

- Ты все-таки решилась? Я ведь тебе давно говорил…

- Да задрало всё уже, Эдя. Порядка как не было, так и нет. Вот я и это…

- Я слышал - ты замужем?

- Да, замужем. За Скорым… А ты Фейке тоже нашёл мачеху?

- Да, Мила, да. Жизнь не стоит на месте…

И тут со стены, с другой стороны ворот, через мегафон, заорал какой-то мужик:

- Ты чего припёрся? Цезарь хренов! Ты хочешь город силой взять? А вот хрен тебе! Да отсоси ты!

- Ты кто? - удивился Цезарь.

- Я депутат городского совета! Я…

И мужик начал городить какую-то ахинею, угрожая и требуя.

- Вот дебил, - пробурчала Бабка, - он ведь сейчас войну спровоцирует. Придурок.

Нет, не спровоцировал. Цезарь повернулся и спокойно сказал в микрофон:

- Нефрит!

И тут же, откуда-то из задних рядов машин, грохнул винтовочный выстрел.

Бабка метнулась к внутреннему окну.

- Пилот! Что там?!

- Депутату балду разнесли! Вот он валяется. То, что от него осталось.

- Слава Богу! - облегчённо вздохнула Бабка и вернулась к мегафону:

- Эдик, ты что - рехнулся? Зачем ты наших дураков стреляешь?

- Ну, извини. Я не знал, что тебе дураки так нужны…

- Эдуард! Это не шутки! Это был настоящий депутат! По закону, я должна начать войну. А тут, у меня Скорый. Прикидываешь - что будет?... Эдик, я тебя прошу - уезжай. Уезжай, ради Бога, не доводи до греха.

И со слезой:

- Ну сам подумай - как мы с тобой будем воевать?! А? Уезжай…

Все помолчали ещё минуту. Потом, видимо по команде, вся кавалькада заюзгалась туда-сюда, разворачиваясь на неширокой дороге.

Через десять минут, только далёкий гул моторов напоминал о попытке захвата власти.

Бабка вышла на крыльцо КПП:

У ворот уже нарисовалось ополчение. Постепенно подтягивались люди, вооружённые кто чем. Никто ничего не понимал, и все недоумённо топтались на дороге и на поляне около стены.

- Ну, слава Богу. Не прошло и полгода. Ага...

Крикнула собравшимся:

- Всё, вояки! Конфликт исчерпан - отбой!

Пилот сидел на лавочке у стены, сняв каску, и платочком вытирал пот с лысины.

- Хе… Уже думал - всё. Отпрыгался я, нахрен… А оно вон как…

Бабка села рядом. Командир наряда её спросил:

- Как думаешь, наградят за такую стойкость?…

- Думаю - накажут.

Пилот вздохнул:

- Может и так…

- Да я шучу. Некому нас наказывать. И награждать некому…

Вышел Шило.

- Так это, что - всё, отвоевали?

- Всё мужики. Погодите. У меня что-то ноги не идут от страха. Дайте немного посижу.

И она снова уставилась на далёкую реку.

Пилот положил каску на скамью. Повернул к Бабке голову и с горькой усталостью попросил:

- Бабка… Брала бы ты власть с свои руки… А? Ну сколько можно? Ты посмотри, что делается. Стены пусты. Одна охрана. Оборону организовать некому. Миномётчики меня нахрен послали…. Наведи порядок. А?

- Да вот сижу, и думаю…

- А ты не думай. Ты бери власть.

Толпа подошла к караулке. Протолкался Алмаз.

- Что тут было-то?

- Война небольшая была.

- Я слышал ваши переговоры. Ты объявила себя главой города?

Бабка посидела, опустив голову, помолчала. Вздохнула тяжко:

- Знаете, ребята… Решила я, таки, взять этот город себе.

Бабка шлёпнула по коленкам, встала и решительно:

- Да... Задолбали меня уже ваши игры. Покоя нет…

- А было-то что? - спросил кто-то.

Толпа всё увеличивалась.

- Цезарь приезжал, - сказала Бабка так, чтобы все слышали, - власть в городе брать.

- Так та ночная резня, это его работа?

- Откуда я знаю… То, что здесь была его диверсионная группа, которая должна была открыть ворота - это точно.

- Где эта группа?

- Они все заболели и сдохли… Где-где! Скорый их пришил.

Подъехал Короткий на луноходе:

- Всё. Закончил.

- Молодец.