Обретение

Глава 15. Приятельская суббота. 23 августа 1975 года. Ленинградская область

В дверь старой деревянной рахвалюхи, по чьей-то ошибке, названной загородной дачей, беспардонно стучали. Заспанное питерское утро, не спеша вторгалось в полузакрытые занавесками окна, с настороженностью внимая шуму незваного гостя. Стройный паренек с вихрастыми цвета соломы волосами недовольно высунулся из комнаты и прокричал:

— Да иду, иду! Кого там черт несет спозаранку?

— Спозаранок у тебя в девять часов дня, соня?

— Витька! Какими судьбами?

— Да вот проезжал мимо, — высокий молодой человек с пышными по последней моде бакенбардами сжал в объятиях хозяина «дачи». Потом он поставил на пол большой баул, в котором то-то характерно звякнуло. — Братан, стакан есть?

— Ты уже с утра?

— Да вчера с Игнатом классно посидели на Василеостровском.

— Пошли, — кивнул в сторону кухни Снайпер, а это был именно он.

Вскоре на столе появился бокал, нарезанный тонкими кусочками сыр с хлебом.

— Будешь? — Виталий с каким-то неподдельным увлечением вкручивал штопор в пробку зеленоватого стекла бутылки. — Извини, есть только «Минасали».

— Нет, спасибо, но с утра не пью. Лучше поставлю турку и сварю кофе.

Гость налили желтоватого оттенка вина и с наслаждением выпил сразу половину бокала. Затем он с интересом посмотрел хрусталь на просвет.

— Кучеряво живешь.

— Наследие предков, — коротко обрубил грядущие расспросы хозяин, а Виталий только иронично хмыкнул.

— Нашел, значит, своих.

— Да какие они свои? — Снайпер сел за стол и стал разливать свежесваренное и невероятно пахучее кофе с фарфоровые кружки. — Как будто вовсе чужие. Вот, пустили сюда пока пожить и ладно. Дед большой партийный работник, боится — «Как бы чего не вышло».

— Они тут все почти такие, — гость отпил из чашки, затем изумленно спросил — Слушай, ты где такой классный кофе берешь? Да и сыр явно импортный.

— Где, где? В Интуристе, вестимо.

— Не понял.

— Чего тут понимать? Надеваю джинсу, морду кирпичом и прохожу. Если что на воротах спросят — шпарю на аглицком с техасским акцентом. Они эту фичу тут же просекают. Наши так точно не говорят. Местные замечают, что мы почти все какие-то не такие. Так в самом деле и есть.

— Ну да, тут ты прав. Наш брат может за иностранца сойти. Эти же тут все им в ножки кланяются. Совковая гордость!

— Захожу в магазин и беру что хочу. Сейчас все только за рубли продают. В холле обменники. Так что ничего сложного.

— И что — ни разу не прихватили? — Виталий налил еще стакан и стал намного благодушней.

— Был разок, накуй послал и обещал морду набить. По факту советского гражданина они пропустить не могут. Валютчикам кислород перекрыли, курс изменив, фарца сейчас по другим схемам бодяжит. Чего ко мне цепляться.

— Отпустили?

— Куда денутся! Пригрозили куратору сообщить.

— И?

— Да мне пофиг! Пусть сначала людей обеспечат. Цену приподнять, дефицитом не станет но иногда к празднику купить можно, — Снайпер подумал и решил рассказать. Витек был из своих, военным корреспондентом прошел кучу горячих точек еще с начала девяностых. Поэтому от его взгляда сейчас менты шарахались, да и гэбисты ёжились.

— Был я тут летом на одном мероприятии. Новый курс для страны вырабатывали. Не смотри так, там еще Стасик участвовал и другие весьма такие занятные личности.

— О как! — Витек встрепенулся.

— И познакомился там с одним любопытным типом. Поначалу тот под Никитку Хрущева косил, с его простотой и непосредственностью, но по факту типом оказался заковыристым и изворотливым.

— Так это, — гость явно просек фишку — типа он у тебя сейчас крыша?

Снайпер улыбнулся.

— Я всегда считал тебя умным перцем. Чувак из самого Цэка и не самый последний там человек. Я бы даже так сказал — далеко не последним.

— Мне знаешь, что странно, — Виталий потянулся за сыром и соорудил бутерброд. — Что ты о партократе высокого ранга с таким пиететом отзываешься.

— Да человек больно уж зацепил. Жизнь не самую простую прожил, подростком в партизанах воевал, в теме секёт, башка есть и главное — возможности. Мы тут ему кое-что присоветовали.

— И чего?

— Ты сейчас это пьешь

— О как! — Виталий застыл и задумался. — Не все, значит, так плохо в датском королевстве. Есть люди с яйцами. Чего тогда, если у них такие умники имеются, они страну просрали?

— Здесь еще нет и, похоже, что не собираются.

Бывший военкор посмотрел в глаза старого знакомого и снова впал в задумчивость. Слишком уж его цепко держало то прошлое. Может, и зря он за него так тщательно держится, ощущая себя здесь этаким записным чужаком? Хозяин как будто почувствовал перемену настроения и сам начал задавать вопросы.

— Сам как и куда?

— Как? Да качу куда-то. Сам понимаешь, освещать какую-нибудь горячую точку меня не пошлют. Нас еще долго туда не пустят. Поначалу меня к военным определили.

— Не пошло? — Ну да. Я же им в лицо все высказывал. Как и сколько солдат в их гробах и с их умением помирать будет. Генералам, да и полковникам такое ох как не нравится. Не прижился короче! Звали на телевидение, но после разговора с редактором на повышенных тонах вызвали сразу к куратору

— И чего?

— Дали вольное копье и приписали к родной «Комсомолке». Сейчас еду в Таллин, потом дальше по Прибалтике.

— Решил в почти Европе потусоваться?

— Свежий взгляд на их отношение к Союзу срисовать. В принципе знаю к кому там обратиться.

Снайпер пристально всмотрелся в здорово помолодевшее лицо товарища. Нет шрамов, морщин, только глаза остались все те же. Они помнят страшные сцены с убитыми беженцами в Абхазии девяносто третьего, сожжённые тела русских танкистов зимой девяносто четвертого, жестокие зачистки горных селений девяносто пятого и убитых бандеровскими карателями русских детей Славянска четырнадцатого. Где его в последний раз ранили? В Сирии? Сколько еще можно лезть в самое пекло? Не он первый, кто в погоне за сенсациями и горячим материалом начал терять душу. Кому нужна горькая солдатская правда?

— Что-то не договариваешь, брат.

— Чуешь? Да хочу всю их сволочность спрятанную показать. Это же все потом откуда-то взялось? Все эти будущие нацики и их покровители по здешним улицам ходят. Ну и заодно зацепить всю тамошнюю обывательскую сущность. Нет там коммунистов, одни перекрасившиеся буржуйчики. Так что пусть ответят по полной за свое гнилое мещанство! Не одним же русским тащить всю тяжкую ношу спасения человечества от самого себя?

— Представляешь, что потом будет? Это сейчас они тебя с распростёртыми объятиями примут. Человек будущего с широкими взглядами на жизнь. Кое-кто из наших там преуспевает и даже диссидентствует помаленьку. Потом же тебя люто ненавидеть будут.

— Ничего, проглотят. Давят прибалтов по всем фронтам. Дружба народов похерена окончательна и бесповоротно. Ты, видно, не следишь за нонешней политикой партии. Вон какой заспанный. Пялил кого всю ночь?

— Да ну тебя! Работаю!

— Э, ты никак снова вернулся на писательскую стезю?

— Ну а чем еще заняться?

— С Олега пример взял?

— Дивин попросту свои книги по памяти записывает, мне сложнее. Постапы здесь не в чести, в смысле у руководства. Закинул несколько рассказов в «Технику Молодежи». У них сейчас свое издательство, специализируется чисто на фантастике. Тиражи чумовые! Взяли пару рассказов в сборник. Киберпанк здесь никто не пишет, так что ниша пустая. Аванс выдали.

— Чего, молодца. Чего в этой дыре?

— Спокойно. В Москве дали комнату в общаге. Весело, но…отвлекает.

— Ну да. В этом времени девчонки ох какие… натуральные во всех местах. Нет этого педофильного стремления все обрить. Всем им интересно, хрен в будущем больше или нет?

— Ну и шуточки у тебя…Слушай, может, пожуем чего основательного?

Виталий стукнул себя по лбу.

— Я же тебе мясо привез! Есть на чем пожарить?

Снайпер вздохнул.

— Ну а как ты думаешь? Вас, бродяг из будущего регулярно сюда заносит. Даже уголь есть.

— Показывай, сам займусь. И прими, наконец, бокал вина. Прощай утро — здравствуй вечер! Тут хорошенькие дачницы поблизости есть?

— Пошли давай, ходок! Смотри, допрыгаешься. У этих личная жизнь также под контролем.

— Не знаю, братан, мутно чего-то от тутошнего. Весь этот флёр стабильных семидесятых для простого пипла подходит. Детсад, школа, Гопа, Завод, пенсия. Какая в жопу это стабильность? Это гребаная унылость!

— Ёк макарек! Москва двадцать первого века — офис, пробки, шопинг, круглосуточная погоня за баблом. Охренеть, как там было весело! Ты там по факту был никем, даже имея на кармане несколько лярдов бабосов.

— Ну а здесь по факту что? Типа работяга — герой нашего времени? Живешь в плакатном измерении? Меришь жизнь кумачовыми словесами?

— Да все сложнее, братан. Но что точно — рабочему человеку в лицо здесь прилюдно плюнуть намного сложнее.

Виталий поставил обратно стакан и с удивлением глянул на своего собрата по перу.

— Как ты все-таки умеешь выцепить нужную фактуру. Хорошо сказано и, пожалуй, совершенно справедливо. В бараний рог они всякого могут скрутить, за ними не заржавеет. Впрочем, такое наблюдается при любом режиме. "Национальные интересы!" Но по самому факту ты прав. Хрен тут стерпит рабочий народ к себе такое отношение на людях. Можно в ответ запросто зуботычину получить или заяву наверх. Потому все делается хитрее и подковерно. Против власти здешний народ все-таки храпом не попрет, горьким опытом научены. Но и Советы почем зря изгаляться над людьми уже не желают. Всем нужны тишина и спокойствие. Это потом уже пошла проверка на вшивость, где пипл проиграл вчистую.

— Не понял, — Снайпер прожевал кусок мяса и протянул руку к бокалу.

— Ну ты не застал, да и я был еще молод, потому всех подробностей не засек. Помнишь, Меченый устроил компанию против пьянства? Когда над людьми издевались как хотели, виноградники спилили, в магазинах "сучком" торговали. И в итоге даже те, кто не пил, тот начал пить. Ну а куда деваться? Проверяли сволочи, насколько совка можно нагнуть и опустить. И ведь получилось! Если бы все люди, стоящие в бесчеловечных очередях, начали громить магазины и метелить милицию, то эти твари отступили. Хотя бы на время. Дальше пошло-поехало по нарастающей. Базар-вокзал, лишних и слишком упертых от власти отодвинули, псевдопутч организовали, чтобы показать старых коммуняк кончеными идиотами, разгул варварских окраин. Как будто армия и Гэбэ были уже распущены? Да этих прибалтов парой выстрелов можно было обратно в стойло загнать. Грызунов с армяшками мочить аулами, как в Чечне. Тогда смогли, а тут еще стояла держава!

— Кровожадный ты, Витя.

— Есть отчего, — по лицу бывшего военкора заходили желваки. — Я им покажу настоящую Кузькину мать! Хрен этим тварям, а не власть и незалежность. Лёню то Кравчука, слышал, уже взяли под белы ручки и раскручивают. Процесс над ним и его бандеровскими подельниками регулярно по киевскому телевизору показывают. Щербицкий распинается, самостийщиков поминает. Мне тут шепнули, что кое-кто по новой срок мотать пойдет, кому-то проще застрелиться. Пришел тайный указ национальную интеллигенцию хорошенько проредить и на стройки народного хозяйства определить.

— Зашевелились?

— Так кресло под жопой зашаталось, вот и забегали как ошпаренные тараканы. А я им еще керосинчику добавлю.

— Ох, доиграешься, Витёк!

— Не ссы, прорвемся. Показывай, что тут наваял.

— Пошли.._ они перешли в маленькую уютную комнату, служащую кабинетом. Гость тут же обратил внимание на толстые тома словарей. Интернет с ошибками нынче не поможет. Грамматику надо править самому. Снайпер показал в сторону пишущей машинки. — Машинка хоть и не новая, но ладная. Но Госпади, до чего же мы не ценили тамошние возможности.

— Тут еще ПиСи не делают?

— Парни тут по секреты сказали, что не раньше двух-трех лет. И то почти у американцев свистнем. Они пока впереди и надолго. Зато с прогами и архитектурой мы их точно нынче обойдем. Их уже готовят на основе полученной от нас информации.

— Ну тут я не сомневаюсь. Мне бы самому ноут не помешал. Еле-еле достал тут путный диктофон. Представляешь, у нас делают. По лицензии.

— Угу, ГРУшной.

Они оба одновременно взглянули друг на друга и засмеялись.

На титульном листе поверх лежащей пачки писчей бумаги виднелись заглавные буквы — Николай Истомин. Киберпространство Зеро.