Обретение

Глава 8. Дела странные, иностранные. Старая площадь. Кабинет председателя Партийного контроля. 25 июня 1975 года

Михаил Сергеевич Соломенцев, прыгнув в результате неожиданных перемен на несколько ступенек вверх, сейчас стремился всегда держать руку на пульсе самых важных событий. Потому сегодня их «подпольный комитет» собрался у него в кабинете. Одном из немногих, защищенных технологиями попаданцев от любой прослушки. Присутствовал неизменный локомотив их команды Кириленко и его протеже Машеров. Михаил Сергеевич был поначалу удивлен приглашением белорусского лидера на важную встречу, посвященную чисто внешней политике. Но затем бывший Председатель Совета Министров РСФСР решил, что таким образом Андрей Павлович проверяет в какой области Машеров будет наиболее полезен стране. Что ж, молодым везде у нас дорога! Эти слова полностью подтверждал четвертый участник их рабочего совещания.

Мужчина с несколько восточной внешностью, широкой доброжелательной улыбкой и необычайно цепкими глазами. Восходящая звезда мировой политики Евгений Максимович Примаков. Сложно сказать почему именно этого человека сделали главой советского МИДа. Знаменитый разворот над Атлантикой он еще не совершил, хотя существенную пользу СССР в кресле заместителя директора института мировой экономики и международных отношений уже принес. Примаков был одним из немногих, кого одновременно принимали в арабском мире и не чурались израильтяне. Как бы там ни было, но за его кандидатуру одновременно проголосовали Брежнев и Кириленко, заручившись поддержкой Громыко, оставшимся главным консультантом молодого министра.

Тем обеспечивалась преемственность внешней политики, да и остальным «динозаврам» давали понять, что своевременная отставка — это не так страшно. Кто предварительно разговаривал с «Мистером Нет» так и осталось неизвестным. Соломенцев бы многое отдал, чтобы узнать подробности Кремлевских рокировок. Но руки у него были коротки. Очень коротки и председателю могущественного Партийного контроля это жутко не нравилось. Хотя надо было честно признаться, что всесилие ПК еще впереди. Таким его сделает будущий съезд, и тогда уже многим в партии не поздоровится. Распрощаться с партийным билетом придется миллионам. За красную корочку, дорогие товарищи, надо драться, холить и лелеять её делами и поступками. Звание коммуниста необходимо заслужить и не считать себя умнее других.

Хозяин кабинета прочистил горло и объявил:

— Генерал будет позже, так что можно начинать.

Кириленко недовольно взглянул на него. Мол, чего же ты молчал до этого? Но секретаря ЦК КПСС было не так просто раздразнить. Андрей Павлович придал лицу вид сосредоточенности и открыл папку в кожаном переплете.

— Представлять вас друг другу не надо, встреча рабочая.

Примаков также открыл свою фирменную папку, выглядел он сейчас несколько удивленным. Не так давно его стали допускать на заседания «тайного Политбюро» и многое было для молодого министра внове. Хоть его и ввели явочным порядком в Центральный комитет, но со многими его членами он был знаком и ранее. Глава советского МИДа только позволил себе один вопрос.

— Это все?

— Шелепин в командировке, Мазуров также в отъезде, товарищ Демичев работает по собственной программе. Присутствующие все уполномочены решать и планировать. Леонид Ильич в курсе.

— Ну да, — согласился Примаков. Он уже что-то слышал о необычайной эффективности работы «подпольщиков». Да и собрались здесь далеко не заурядные люди. — Тогда пробежимся по пунктам? Начнем с Америки. Президент Форд согласен встретиться на нейтральной территории.

— Отличная новость! — Кириленко в возбуждении даже потер руки. — Где будем проводить?

Примаков с хитрецой посмотрел на собеседников и в присущей ему легковесной манере внес предложение.

— В той истории закат нашей страны во многом обозначился знаковой встречей двух глав государств в столице Исландии Рейкьявике. Вот и я хочу предложить это же место. Только история сейчас повернет в другую сторону.

Кириленко и Машеров несколько десятков секунд ошарашенно смотрели на хитрого министра. Первым не выдержал Пётр Миронович. Он хлопнул ладонью по столу и заливисто захохотал, затем ему завторил и Андрей Павлович. Тот, отхохотавшись и смахнув слезу, в свою очередь, спросил:

— Американцы не обидятся?

— Думаю, даже если они в курсе деталей, то просто не поймут. Люди, передавшие им подробности будущей политики, относятся к прошлому будущему совершенно по-иному, чем мы.

— Согласен, — кивнул глубокомысленно Кириленко, вопрошающе поглядывая на Примакова. Что еще он припас на сей раз? Тот не замедлил с очередным предложением.

— Есть мнение, — сейчас чуть не фыркнул хозяин кабинета. Больно уж эти слова в определенной среде были знаковыми, — что сопровождать нашу делегацию прибудет эскадра Северного флота. Там товарищи ученые что-то мудрят с самыми его современными боевыми кораблями. И мы можем наше технологическое превосходство продемонстрировать их американским коллегам.

— То есть тогда, и американцы будут с флотом? — уточнил Машеров. Внешняя политика такого уровня была для него внове. Но по настоянию Андрея Павловича он всю неделю штудировал брошюры по современному положению на международной арене, а также просмотрел предложения людей из будущего, собранные в отдельной главе. Очень уж смело они выкладывали свои идеи, и с явным антиамериканским уклоном.

— Да, мы предложим совместить маневры обоих флотов со встречей в верхах. Спасательные работы при масштабных природных катастрофах в рамках гуманитарной помощи от ООН. Основные СМИ будут отвлечены на военных и не будут нам излишне докучать.

— Хороший ход, — покачал головой Соломенцев. Он с откровенным уважением посмотрел на человека с чуть раскосыми глазами. Тот скромно потупил их, еще не привык к вниманию первых лиц страны.

— В свете предстоящего полета Союз-Аполлон мы и дальше, получается, действуем в духе разрядки напряженности.

— Кстати, кода сам полет?

— Насколько я знаю, — ответил Машерову Кириленко, — старт намечен на 15 июля. Наши стартуют первыми с Байконура, затем американцы.

— Ну, дай бог, у них все получится.

— Почему нет? В тот же раз все получилось? — недоуменно взглянул на своего протеже секретарь ЦК.

— Понимаете, Андрей Павлович, — вздохнул бывший глава Белоруссии, — оказывается, что события в наших временных потоках уже идут неодинаково. Я тут намедни занимался сравнением сводок. Мы сумели предотвратить отдельные аварии, но случились другие, которых в той истории не было. И вот что еще интересно. Насколько я в курсе, врачи пытались спасти нескольких очень важных для страны персон.

— И что? — три пары глаз напряженно уставились на высокого моложавого мужчину.

— Они умерли. Несмотря на оперативное врачебное вмешательство, и совсем от других болезней.

— Вот так вот все? — Кириленко занервничал. Он знал, что из-за атрофии головного мозга в 1982 году впадет в старческий маразм и уже проходил доскональное обследование в Московской экспериментальной клинике, где трудились врачи из будущего.

— Нет конечно! Многих удалось спасти, даже найти иные опасные болезни. Но факт подобных смертей уже есть.

Примаков с любопытством слушал новую для себя информацию.

— Ученые допускают, что время имеет некую эластичность, — продолжал Машеров, — и стремится вернуться в основное русло.

— Ну, допустим, что неизвестно еще какое из направлений было основным. Да и что знают наши ученые, — раздраженно бросил Кириленко и повернулся к главе МИДа.

— Евгений Максимович, повестка встречи уже определена?

— В основных позициях да. Это переговоры по ОСВ-2, договорам по Сокращению наступательных вооружений» и о «Запрещении испытаний ядерного оружия».

— Что ж, неплохой разбег. Надо сейчас выжать из американцев как можно больше. Картер не будет так сговорчив, Рейгана же мы до власти в этот раз не допустим. Мерзкий актёришка!

— Уже есть подвижки? — поднял бровь Соломенцев, это была для него неожиданная новость. Примаков сухо ответил:

— Мы работаем с товарищем Ивашутиным над этим вопросом.

— Как, вообще, на ваш взгляд сейчас обстановка в США?

— Напряженная. Поражение во Вьетнаме, широкое антивоенное движение, брожение в умах молодежи. Консервативные круги Штатов всерьез обеспокоены намечающимся прогрессивным поворотом. В том времени эти обстоятельства и вызвали такой мощный ответный ход и повторное рождение химеры либерализма. Плюс масштабный экономический кризис, которого Америка не знала довольно давно. Так что наши мирные предложения им как раз в тему. Форду будет чем похвастаться перед конгрессом. Да и в мире наша популярность только возрастет. Я думаю, курс на большую открытость в целом правильный.

Соломенцев остановил его поднятой рукой и едко поправил.

— Только сейчас уже под нашим неусыпным контролем.

— Разумеется, Михаил Сергеевич. И потом американцы очень здорово остерегаются возможного советского превосходства из-за необычности сложившейся из-за попаданцев ситуации. Боятся, что мы начнем действовать сразу и везде.

— Ну а мы начнем? — с нескрываемым любопытством спросил Машеров. Ему, как искреннему патриоту страны хотелось новых громких побед, но он отлично помнил прошлую войну и знал, что победы всегда добываются человеческой кровью.

— Мы, — министр оглянулся на Кириленко, — пока только разрабатываем новую концепцию…

Секретарь ЦК быстро прервал того, постучал костяшками пальцев по столу и веско вынес вердикт:

— Новая внешняя политика целиком в ведении Политбюро, так что давайте не выходить за рамки собственных полномочий.

Примаков тут же поджал губы, а Машеров с любопытством оглядел обоих, но затем с ехидством в голосе не преминул заявить:

— Андрей Павлович, где же еще, как не здесь предлагать новые методы выправления возникающих проблем? На Политбюро уже будут решать, что из этого принимать, а что нет. Они у нас не генератор идей.

Кириленко бросил тяжелый взгляд в его сторону, у другого бы от этих маленьких буравчиков, сверлящих тебя насквозь, душа сразу ускакала в пятки. Но бывший глава Белоруссии смело выдержал его взгляд и с интересом ждал ответа. Секретарь ЦК тяжело вздохнул, но все-таки ответил:

— Что с тобой будешь делать, партизан! Нет еще у нас готовой концепции. Импровизации одни.

— Так поступать считаю крайне неразумно! — коротко бросил Соломенцев. Ему до всего было дело, пока он за это не отвечал лично. Кириленко откровенно занервничал и отпустил узел галстука, затем потянулся к открытой бутылке с минералкой. Такие стояли по три штуки на протяжении всего стола.

— Конечно! Но вы же отлично понимаете, кто пока у нас сидит в Политбюро и Центральном Комитете. Вот потому нам так важно сделать до съезда как можно больше! Только он сможет определить наши дальнейшие шаги на международной арене. После решения съезда ни одна оппортунистская сука не посмеет пойти против линии партии. Но пока эту самую линию хотя бы в общих чертах еще требуется выстроить. Правильно, Евгений Максимович?

— Да, вы совершенно правы, Андрей Павлович. Хотел бы еще добавить, что мы сейчас вынуждены действовать, фигурально выражаясь, как будто стоим на минном поле. То есть не так решительно и предельно осторожно. Я бы не стал пока делать на внешнем поле резких движений. Вы же сами упомянули про эластичность истории. Думаю, что и в нашем случае слишком стремительный рывок вызовет такой же силы обратный толчок.

Присутствующие задумались. Этот новый министр не зря раньше подвизался на Ближнем Востоке, видимо, набрался ихней хитроумности. И слова-то какие выбирает затейливые. Но в принципе он прав, волюнтаристские скачки нынче совсем неуместны. Натерпелись они уже от них во времена Никиты.

— Дельно говоришь, — задумчиво произнес Кириленко. Для него все эти научные обороты были несколько чужды, но он их охотно принимал. Чуткий и пытливый ум секретаря ЦК быстро схватывал новинки технологий будущего, как и термины оттуда. — То есть двигаться постепенно, но планомерно.

— Так точно! Главное для нас на данный момент обозначить поступательность политики разрядки напряженности, укоротить международную милитаризацию. Следует передать больше функции различным органам ООН и увеличить её значение. Мне понравилось предложение нашего Генштаба создать международные полицейские силы для остановки и предотвращений вооружённых конфликтов или для охраны гуманитарных миссий ООН и прочих организаций.

— Вроде же есть такие? — с любопытством поглядывал на Примакова Соломенцев.

— Те создаются под конкретные задачи и далеко не всегда их выполняют. Здесь же мы хотим предложить самым сильным армиям мира постоянно держать под рукой готовые миротворческие батальоны и бригады, состоящие из элитных войск. Управляться они будут непосредственно командованием ООН и действовать согласно его устава по международному праву.

— Американцы пойдут на это? — сейчас на мидовца уставился Кириленко.

— Думаю, что да. Им будет интересно работать рядом с нашими солдатами. Нам же показать преимущества начавшихся в армии реформ. Для будущего сотрудничества это также полезно — военные разных стран мира узнают друг друга поближе и уже не будут относиться к ним, как к потенциальным врагам рода людского. То есть видеть в них людей.

— Своего рода народная дипломатия? — уточнил Машеров.

— Можно и так сказать, — согласился Примаков. — К тому же Пентагону сейчас предельно важно поднять собственную репутацию в американском обществе. Нам же — обложить их возможную милитаризацию всевозможными флажками договоров и ограничений. Только так получится обуздать бесконечную гонку вооружений. Она же буквально пожирает так необходимые планете ресурсы!

— Ну а если предложить им сотрудничество в космосе? Вот пусть туда и вбухивают ресурсы. Пойдут они на это?

Глава МИДа покачал головой.

— Пока не могу ничего сказать по этому поводу. Подождем, как пройдет наш совместный полет. Думаю, что следует обеспечить ему наилучший пиар.

— Что, простите? — встрепенулся Соломенцев.

— Целенаправленная информация в печати и по телевидению с целью привлечения внимания к чему-либо, — терпеливо пояснил Примаков. Насколько я знаю, специальный отдел в Центральном Комитете плотно занимается этим вопросом.

— Так и есть, — важно кивнул Кириленко. Создание специальной Службы Пропаганды под эгидой ЦК было его идеей. В него вошли несколько старых и, как оказалось, неэффективных отделов, например, пропаганды и агитации, отдел по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Секретарь ЦК КПСС с большим интересом изучил методы работы отделов Пиар в будущем, отобрал из имевшихся под рукой сотрудников самых толковых и привлек туда отдельных попаданцев. Прошедшая недавно в ФРГ идеологическая диверсия была детищем исключительно работы этой Службы при помощи ГРУ. В СССР много талантливых людей, так пусть они работают на мельницу правильной истории. Несколько подобных талантов уже оказались перевербованы Службой. После того как тех ознакомили с документами из будущего и попаданцами, многие сами предложили свои услуги. Еще бы! Чувствовать себя жестоко обманутым не каждому приятно. — Мы пока пробуем различные методы и развиваем свои связи на международной арене.

— Будете скупать там журналы и телекомпании? — присоединился к беседе Машеров. На самом деле он знал больше, чем ему было положено. По старой партизанской привычке секретарь ЦК умел находить и вычленять нужную информацию.

— Необязательно, — с подозрением покосился на Машерова Кириленко. — Будем поддерживать так называемые «Свободные СМИ». Так будет больше доверия со стороны общества. У СССР пока не самая лучшая репутация, не надо себе льстить. Поддержка нужных СМИ будет осуществляться с помощью инвестиционных фондов. Мы же знаем, что в недалеком будущем даст самую наибольшую прибыль, туда и будем вкладываться. Например, в новостное телевидение или кабельное. Так что со стороны все будет выглядеть обычной капиталистической операцией. Сами эти фонды будут разбросаны по всему миру, отчасти в офшорах. Ну тут уже люди Ивашутина поработают. Наша задача поставить им правильную идеологическую составляющую.

— Мы уже с ней определились? — Машеров с хитрецой глянул в сторону своего нового шефа.

— Петр! Ну сколько можно? Опять лезешь не в свое дело! — еще раз не выдержал Кириленко. Временами этот белорус его крепко доставал. Теперь было понятно, почему первого секретаря белорусской компартии раньше не звали в Москву. Своенравен и своего не упустит. Но в нынешней обстановке эти качества как раз были на пользу. Так что пришлось сдержать эмоции и выслушать.

— Мне, Андрей Павлович, сейчас до всего есть дело.

— Тебе мало экономики? Ладно, сам напросился! Скоро получишь поручение побывать на одном весьма интересном семинаре. Посмотрим, как после запоешь. Только не смей мне затем жаловаться, что не успеваешь везде.

— Я работать люблю.

Пикировку двух секретарей ЦК прервал звук открывающейся двери. В неё незаметно просочилась невысокая фигура Ивашутина. Генерал по случаю лета был одет в цивильный легкий костюм, выглядел бодро и сразу со всеми поздоровался. Примаков тут же придвинул к себе и открыл, лежавшую до поры до времени, вторую рабочую папку, тут же начав говорить по делу.

— Сейчас можно перейти к следующему важному для нас вопросу, с которым, как вы все знаете, я знаком непосредственно. Самой главной занозой в международной политике на сегодня является обстановка на Ближнем Востоке. Недавно прошедшая Октябрьская война ни разу не приблизила никого из её участников к миру.

— Какие предложения у МИДа? — сжато выразил запрос от всех присутствующих Соломенцев.

— Если коротко, то поменять некоторые приоритеты. Египет, к сожалению, движется в сторону сепаратных переговоров и сотрудничеству с западными странами. Наши вложения туда оказались под угрозой. Сирия непримирима, остальные арабы также в несколько возбужденном состоянии. Реальных рычагов давления для того, чтобы сдвинуть переговорный процесс с места у нас мало. Остается одно — самим пойти на примирение с Израилем.

— Оно нам надо? — мрачно посмотрел на министра Кириленко.

— Крайне необходимо, — неожиданно вместо Примакова ответил начальник военной разведки страны. — Арабы, как союзники весьма слабы и ненадежны. Хотя я не стал бы сбрасывать их со счетов окончательно. Но… наша накачка их современным вооружением почти ничего не дала в ходе прошедших конфликтов. Они не умеют работать с новейшей техникой без присмотра наших инструкторов. Мы же последних по факту не всегда можем защитить, иначе это уже будет военная операция. Потому временами несем бессмысленные потери. Как показывает практика, та же техника в руках израильтян вполне замечательно работает, как и второсортное вооружение, полученное от европейцев.

— Получается, что евреи умеют воевать?

Ивашутин только выглядел простовато. В его голове всегда находились целые терабайты разнообразной информации. Он покачнулся на стуле и тут же ответил.

— Еще как! Но вы же знаете, Андрей Павлович, что ЦАХАЛ по факту создавали наши ветераны Великой Отечественной. Их школа! Израильтяне умеют использовать возможности любой техники на сто процентов. Они мотивированы и дисциплинированы.

Соломенцев поджал губы.

— Пётр Иванович, такое впечатление складывается, что вы гордитесь ими!

— Во всяком случае даже нашей армии стоит у них кое-чему поучиться. Если бы в том времени хорошенько изучали опыт воюющих армий, не пришлось за ошибки генералов платить солдатской кровью. На попаданца надейся, а сам не плошай!

Кириленко улыбнулся. Напор генерала был ему близок. Болеет тот за общее дело!

— Слушаю ваши предложения, Пётр Иванович.

— Сначала провести предварительные переговоры, например, во Франции, затем восстановить дипломатические отношения. Хотя бы на уровне консулов. Ключом к ним станет разрешение еврейской эмиграции.

— Позвольте! — Соломенцев чуть не привстал в кресле. — Это же сколько наших секретов туда утечет! Кто такое разрешит?

— Не утечет, — Ивашутин махнул рукой. — Если у кого-то из спецов возникнет явное желание уехать, то пусть сначала отказываются от должностей и через энное количество лет уезжают. Сейчас в науке пойдет такая движуха, что их знания быстро устареют.

— Вдобавок, — тут же поспешил присоединиться Примаков, — мы получаем поворот общественного мнения в нашу пользу. И не только в Израиле, в США еврейская община также обширна и довольно влиятельна.

— Это важно, — поддакнул Кириленко. — Когда планируете встречу с их премьером?

— В ближайшее время. Рабочие контакты в свете последних событий в Европе мы постоянно держим. Первую партию эмигрантов отправим в Израиль прямым рейсом сразу после этой встречи. Поддержим слова делами.

— Хорошо, — секретарь ЦК что-то черкнул у себя в блокноте. — Но как среагируют наши арабские союзники?

— Сразу после Франции я отправлюсь в большое ближневосточное турне. Доеду даже до саудовцев. Всех можно рано или поздно убедить.

— Я помогу с аргументами, — мрачновато добавил Ивашутин.

Кириленко задумчиво положил руки на столешницу.

— Кого мы там можем считать своими союзниками?

— Сирия однозначно, особенно если мы сумеем добиться от израильтян пойти на некоторые уступки. Я бы еще решительней приблизил Ирак. Правда, по его главе еще надо крепко подумать. Саддам слишком жесток и неоднозначен.

— Нам они точно нужны?

Ответил Ивашутин.

— Ирак — ключевая страна Персидского залива. Американцы потом это отлично поняли. И в свете неоднозначного будущего Ирана они еще пригодятся.

— Там у нас…

— Пока все в тумане. Шах нас не особо любит, предпочитает многовекторную политику. Сможет ли усидеть на месте, даже если мы его предупредим, пока не ясно.

— Ладно! Здесь нужно хорошо подумать. Евгений Максимович, подготовьте, пожалуйста, ваши предложения. Сейчас у нас главное направление — улучшение отношений с Соединенными Штатами. По нему и работайте.

— То есть прогрессивную общественность развивающихся стран так прямо и бросим? — со скрытой усмешкой вопросил Примаков. Он уже был в курсе новой политики повсеместного сворачивания бескорыстной помощи странам братской ориентации.

Кириленко пожевал губами, но сдержался от излишне грубоватого ответа. Махнув в сторону Соломенцева, он с неожиданной горячностью выразил свое мнение.

— Спросите лучше у Михаила Сергеевича за счет кого это все делалось. Он был Председателем Совета Министров РСФСР. Может, хватит этих троцкистских поползновений лезть везде и повсюду за счет русского народа. Михаил Сергеевич скажет вам, сколько его республика отдавала в общий котел, а сколько получала.

— Мы тоже работали, — упрямо высказался Машеров.

— Мы знаем, Петр Миронович, потому ты и здесь. Но сравни масштабы! Это ты свою республику за день на вертолете облетишь. Соломенцеву даже на самолете это сделать не удавалось.

— Я понимаю.

— Вот и пойми, что у нас севернее Москвы в провинции настоящая разруха, а мы все тянем с областей и тянем.

— Ну, допустим, не такая уж разруха, — обиделся Соломенцев.

— Про дороги вспомни. Сам же сколько раз жаловался!

— Так фонды не давали. Плюс Сибирь много забирала, там же такие масштабные стройки!

— Ну а куда они девались? Всяким голожопым бескорыстно помогали, вот и допомогались в итоге.

Ивашутин мрачно посмотрел на Кириленко.

— Не дело все бросать на полпути. Слишком многое вложено.

— Я и не говорю, что будем бросать. Просто рациональней использовать.

Соломенцев был не так оптимистичен.

— Не все в партии нас поймут, Андрей Павлович. Национально-освободительное движение — часть общемирового социалистического.

— Я все понимаю, — махнул рукой Кириленко. Неожиданно его поддержал Машеров.

— Я так думаю, что товарищ секретарь имеет ввиду, что сначала следует толком обустроить собственную страну. Чтобы наши идеологические противники не кивали на необеспеченность советского народа продуктами питания и ширпотреба. Я же регулярно посещаю московские магазины. Это непорядок и бардак, товарищи. Я бы таких директоров давно уволил. Элементарную бесхозяйственность устранить не могут, про искусственно созданный дефицит уж умолчу. Тут дело пахнет подрывом основ социалистического хозяйства.

В кабинете сразу стало тихо. Даванул бывший глава Белоруссии на больное место. Кириленко бросил на него взгляд и процедил:

— Вот про это самое я и говорю. Сейчас хоть с помощью этих развивающихся обеспечим наших детей витаминами круглогодично. С остальным будем работать. Михаил Сергеевич не даст соврать, какая нам от Кукурузника разруха в сельском хозяйстве досталась. Пенсии колхозникам давать стали только в шестьдесят четвертом, они до сих пор ниже городских! Так и во всем, что касается деревни. Если нет здоровой деревни, то и продуктов не будет. Поднимать её будем вместо того, чтобы заокеанским фермерам помогать.

Ивашутин уважительно кивнул, но все-таки решил возразить главе «Подпольного Политбюро».

— Но я бы не стал рвать со всеми движениями. Кое-где без нашей помощи им никак не обойтись. Да и моих специалистов надо как-то натаскивать, и в экономическом плане перспективы тоже имеются.

— Тогда давайте так. Пройдет встреча в верхах, закончим по Ближнему Востоку и соберёмся на отдельное совещание в расширенном составе. Нужны будут люди из армии, правительства и от вас.

— Согласен, Андрей Павлович. Нечего горячку пороть. Но в рамке собственных полномочий я имею право действовать?

Соломенцев насторожил уши. Больно много стали себе позволять некоторые высокопоставленные личности. Армия бузотёрит, сейчас спецслужбы. Что будет дальше?

— Действуйте, генерал. Но строго в рамках.

— Совещание в Хельсинки откладываем? — Примаков смотрел прямо на Кириленко. Тот нахмурил брови, но ответил.

— Я поговорю с Леонид Ильичом. Да, знаю, что он хочет закончить свою карьеру громкой дипломатической победой. Но сами видите, сколько всего стремительно меняется. В том формате это соглашение нас уже не устраивает.

— Тогда можно будет что-то решить после встречи с американцами?

— Вероятно. Во всяком случае многое станет ясней. Да и с немцами мы уже часть вопросов точно утрясем. С противостоянием в Европе надо заканчивать. Уму непостижимо, со времен войны прошло тридцать лет, а мы вынуждены стоять на границах Германии.

— Поляки точно заволнуются.

— Пусть будут поактивней. Не все же нам стараться. Получили новые земли, так отрабатывайте. Привыкли за русский счет все решать.

— Скажите, — Примаков захлопнул рабочую папку и откинулся на стуле, — это была ваша идея возбудить евреев против поляков? Мол, они помогали нацистам в Холокосте.

— Моя, — четко ответил ему Ивашутин. — Пока не могу вам всего сказать в рамках своих полномочий. Очень многоходовая операция.

— Значит и информационная компания против чехов…

— Также начата нами. Они злы на нас после шестьдесят восьмого, мы же им припомним, что Чехия исправно поставляла немцам треть всего выпуска бронетехники, а также отдала все вооружение собственной армии. И чехословацкий мятеж в восемнадцатом, и пропавшее царское золото, все в этот раз припомним.

— Не боитесь скандалов в коммунистическом движении?

— Ничего, как-нибудь переживем! — коротко бросил Кириленко.

— Кто же такой умный сей поистине иезуитский подход использовал?

— Сами догадаетесь?

Примаков подумал и кивнул.

— Значит, используем наработки из будущего. Тогда у меня будет просьба хотя бы отчасти ознакомиться с этой самой многоходовочкой.

Кириленко уперся взглядом в начальника ГРУ.

— Мы подумаем. В пределах вашей компетенция вы получите рабочий материал. Все-таки работать нам, товарищи, надо сообща. На общее же дело! Пётр Иванович, вы нам что-то хотели доложить.

Ивашутин осмотрел всех внимательно, улыбнулся и достал из портфеля четыре папки.

— Здесь для вас плод анализа предложений наших потомков из будущего. Целых полгода мои аналитики работали.

— Вот это сюрприз! — обрадовался Соломенцев. Даже не столько тому, что появился долгожданный доклад, сколько оказанному доверию. Он все боялся, что его используют втемную, а потом сольют.

— Давно ожидали, — Кириленко тут же засуетился.

— Там вдобавок еще мои пометки и предложения. Открывать эти документы, сами понимаете, можно только в защищенном месте. То есть в собственных рабочих кабинетах.

Все отлично уразумели, о чем говорил начальник ГРУ. Эти места не прослушивались и вдобавок дополнительно охранялись. Ивашутин повернулся к Примакову.

— Вам, Евгений Максимович, я выдам папку в МИДе. Вас туда доставят мои люди.

— Но у меня есть своя охрана!

— Поверьте, его лучше! — закончил препирательства Кириленко. Заодно и побеседуете по дороге. Например, о планируемой операции в Канаде.

— Договорились.