Обретение (СИ)

Часть четвертая. Обретение. Глава первая. Эрфиан

1565 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

— Жрица Такхат спрашивала о тебе. Почему ты так долго не заглядываешь к ней в гости? Она скучает.

— Вампиры, которых мы поселили на прибрежных землях, умудрились развязать войну с оборотнями. А молодых обращенных угомонить непросто. Они перекусали с десяток волчат. Этому нужно положить конец.

— Так вот где пропадает мой бывший муж. Мирит вампирчиков и волчат.

Лиэна лежала на спине, положив руки под голову, и смотрела на сидевшего на кровати Эрфиана.

— Да, его воины ушли из деревни больше двух лун назад.

— Он жив?

— Это имеет для тебя какое-то значение?

Губы женщины тронула легкая улыбка.

— Не сказала бы. Но Жрица Царсина расстроится, если вампиры загрызут его до смерти. Насколько я знаю, Бустан — один из помощников Белу, и в скором времени займет его место. Он слишком труслив для того, чтобы соперника жизни, а поэтому ждет. Воины это умеют. — Она помолчала. — Минула не одна весна с тех пор, как я поселилась в этом шатре, Эрфиан, а ты до сих пор вспоминаешь о моем бывшем муже. Если ты хочешь, чтобы женщина принадлежала тебе целиком, подари ей свадебное украшение, возьми за руку и произнеси клятву верности перед лицом первых богов.

— Даже если я это сделаю, ты не будешь мне принадлежать.

— Когда-то я пообещала себе, что не буду принадлежать никому. И намерена сдержать обещание.

Эрфиан взял с блюда финик и извлек из него косточку. На ковре лежала одежда, в которой Лиэна вернулась сегодня вечером: светлая кожа, любимое облачение эльфиек-воинов, чуть поодаль — парные клинки в украшенных янтарем ножнах. Одежду женщина всегда сбрасывала, не глядя, а оружие складывала бережно, прикасаясь к нему так, словно оно было кожей любовника. Долго полировала лезвия до зеркального блеска. Эрфиан не раз наблюдал, как она тренируется вместе с воинами. В один из вечеров они с Белу сошлись в шутливой схватке у костра, и Лиэна оцарапала сопернику щеку, а тот, смеясь, сказал ей, что теперь она может занять его место подле Царсины. В ответ женщина улыбнулась и похлопала первого воина по плечу.

Убивала ли она когда-нибудь? Получившие парные клинки и пурпурные плащи эльфы иногда принимали решение жить обычной жизнью и не присоединяться к армии, но до этого отправлялись в походы. Во времена Лиэны диких вампиров в округе встречали и рядом с деревней, а возле границ земель Жрецов — и подавно. Да, она могла убить. И не раз. Эрфиан допускал, что ей это нравилось.

Вторая кожа, подумал он, глядя на одежду. Она приходит в этот шатер и снимает ее. Но всегда оставляет что-то для себя.

— Воины дают обещание и держат слово.

— Оружие не делает меня воином. А если делает, то все эльфы в этой деревне являются таковыми.

— Ты хорошо владеешь им. И тренируешься каждый день.

— Как и ты.

— Сейчас у тебя нет мужа, и ты вольна идти в любом направлении. Вы с Белу просто играли, но ты оцарапала ему щеку, и Царсина это видела. Тебе по праву полагается обруч первого воина. Ты не хочешь присоединиться к Жрице?

Лиэна легла на живот и положила под локти подушку.

— Неплохая мысль. Путешествия, схватки, синее вино, разговоры у костра и красивые воины. Жрица обрадовалась бы, прими я такое решение?

— Я в этом уверен. Анигар передал бы тебе свои отряды — Нориэль хочет, чтобы он пореже отправлялся в походы, почаще бывал на советах и слушал, о чем там говорят.

— Несчастный Анигар. Боги дали ему столько жизненной силы, что он не знает, куда ее девать. В деревне он разбивает сердца служанок, а в походах — сердца эльфиек-воинов. Он слишком похож на мать. Ему нужна Жрица, которая заставит его остепениться.

— Жизненная сила пригодится ему, когда он получит обруч Жреца.

Лиэна взяла Эрфиана за руку и провела языком по татуировке на запястье.

— Ничего не могу сказать про нашего Жреца. У меня есть свой жрец. Я вернулась из долгого путешествия, а он, похоже, этому не рад.

Эрфиан наклонился к женщине, приподнял ее голову за подбородок и поцеловал. Лиэна отстранилась, перевернулась на спину и протянула ему руки.

— Я засомневалась, но до сих пор не уверена, что рад.

Она закинула голову, показывая шею. Длинную, изящную, которая могла бы принадлежать статуе богини из чужеземного храма. Эрфиан смотрел на черные пряди ее волос, рассыпавшиеся по подушке, вдыхал ее запах и думал о том, как это странно — она живет в этом шатре так давно, но остается чьей-то женой. Она вернула мужу свадебное украшение, приходит сюда каждый вечер, если не путешествует, возвращается из странствий и садится за его стол, но часто молчит, думая о своем, и иногда лжет даже тогда, когда говорит правду. Он знает ее тело, знает ее запах, но не понимает ее чувств и мыслей.

Порой ему казалось, что именно поэтому Лиэна задержалась здесь надолго. Эту тайну хочется разгадать. Он понимает, что у него не получится, но это осознание делает ощущения еще острее. В глубине души он надеется, что когда-нибудь она откроет ему свой секрет. Он хотел этого — и боялся, что это произойдет, потому что именно так поступали ее предшественницы. Отдавали себя целиком в первую же ночь. А наутро уходили для того, чтобы не возвращаться.

— Рад. И очень скучал.

— Покажи, как.

Когда Эрфиан открыл глаза, горизонт еще не начал светлеть, а за стенами шатра было тихо. Слуги не проснулись, воины грелись у костра, гадая, какие отряды Жрица Царсина отошлет на подмогу Бустану к прибрежным землям. Лиэна лежала рядом, обняв подушку, дышала ровно и глубоко. Эрфиан встал с кровати, оделся, пошевелил деревянной лопаткой тлевшие в курильнице благовония и вышел из спальни.

Его разбудило ощущение, похожее на легкий толчок в плечо — так могло бы прикоснуться бестелесное существо. Он видел сон, но плохо помнил, что ему снилось. Наверное, очередной кошмар — в последнее время темные видения навещали его чаще обычного, и он просыпался со чувством тревоги, напоминающим забытую эмоцию — страх. Несколько минут он лежал, не двигаясь, вспоминал уроки Табала, медленно, мышца за мышцей, расслаблял тело и восстанавливал дыхание. В такие моменты Эрфиану казалось, что он слишком долго пробыл под водой, вынырнул на поверхность и не понимает, где оказался.

Посуда, оставшаяся от ужина, стояла на столе. Онелия не убрала даже масляные лампы, которые обычно ставила в один из углов шатра, чтобы наполнить к вечеру. Подушки лежали в беспорядке, а один из мешков с мясом был разодран — дикие кошки принялись за старое. Пару мгновений Эрфиан разглядывал остатки припасов, а потом подошел к пологу, закрывавшему вход в спальню девушки, отодвинул ткань и вошел.

Онелия лежала на спине, сбросив и одеяло, и подушки на пол. Даже молодой целитель, пару лун назад начавший постигать искусство врачевания, понял бы, что она больна: изменившийся запах, неестественная поза, поверхностное прерывистое дыхание. Эрфиан подошел к девушке, присел возле кровати, позвал по имени, но не услышал ответа и положил руку ей на лоб. Вчера вечером она была здорова. Что могло произойти за такой короткий срок? Съела что-то не то? Вышла из шатра для того, чтобы отнести виноделам пустые кувшины, и наступила на ядовитую ящерицу? Онелия знала, как опасны их укусы, и немедленно оказала бы себе помощь.

Очередная попытка разбудить девушку не увенчалась успехом. Эрфиан снова прислушался к ее дыханию, к биению сердца. Нужно было дать ей хотя бы пару глотков травяного отвара, но как напоить спящее существо?.. Он мысленно перебирал все знакомые ему лекарства, от горячих вин со специями до особых снадобий, изготовленным по полученным от Нави рецептам. В тебе не должно быть ни капли страха, раз за разом повторяла вампирша. Твой враг — это смерть. Если ты не боишься, она никогда не победит.

У обращенных иное отношение к смерти. Они убивают для того, чтобы прокормить себя, не привязываются ни к людям, ни к другим вампирам, любят только тех, кому подарили темную жизнь. Нави не было здесь в то утро, когда Эрфиан нашел Гриаллу мертвой. Она не знает, что это за страх, потому что никогда его не чувствовала. Такой страх лишает мыслей, сковывает, замораживает изнутри. И ты не можешь с ним совладать, потому что тоже смертен.

На рассвете Онелия открыла глаза и выпила несколько глотков настойки. Она не сказала ни слова, не застонала, даже не посмотрела на Эрфиана — повернулась на бок и снова забылась глубоким сном. Она не очнулась ни днем, ни вечером, ни на следующий день. Ее лицо было безмятежно спокойным, тело — мягким и расслабленным. Со стороны могло показаться, что она прилегла отдохнуть. Что она видит там, в далеких мирах, куда уводят сны?.. Нави учила Эрфиана и этому, но он был слишком обеспокоен происходящим и на магии сосредоточиться не мог. Если бы он тогда прислушался к грезам Гриаллы, если бы понял, что за демон приходит к ней каждую ночь… но зачем думать об этом сейчас?

На третий день в шатре появился Анигар. Делора, пытавшаяся помочь Онелии, обреченно покачала головой и развела руками. Молодой Жрец отослал целительницу прочь, позже отправил следом первого воина Виласа, используя менее вежливые слова, сел возле кровати и посмотрел на Эрфиана.

— Тебе нужно поесть, — сказал он. — И поспать. Ты не спал трое суток.

— Моему Жрецу не стоило приходить. Я чувствую себя…

— В жизни не слышал такой наглой лжи, — перебил Анигар. — Жаль, что мама отправилась к прибрежным землям, иначе она вернула бы тебе разум. Я дам ей своей крови. Но только после того, как ты выйдешь отсюда. Хочешь — спи. Хочешь — ешь. Хочешь — прогуляйся по лесу. — Заметив, что Эрфиан собирается возразить, он поднял руку и уточнил: — Твой Жрец приказывает тебе выйти. Немедленно.

Лиэна и Делора ели вяленое мясо.

— Садись, — сказала целительница. — Перекуси и выпей вина. Не повредит.

— Я не голоден. — Эрфиан замолчал, удивленный пришедшей в голову мыслью, а потом продолжил: — Анигар прав. Мне нужно отдохнуть. Я прогуляюсь по лесу. Сегодня слишком жарко, и вряд ли эльфы бродят толпами по полянами. Я хочу побыть один.

Лиэна завернула в льняную салфетку пару апельсинов.

— Возьми. Если к тебе вернется аппетит, ты сможешь пообедать в лесу.

Эрфиан кивнул. Женщина приблизилась и погладила его по щеке.

— Она поправится. Анигар поможет ей.

— Боги ведают.

— Ведают и пытаются преподать тебе урок. Пора открыть глаза и перестать притворяться глухим. Иначе ты снова потеряешь самое дорогое.

В полдень в лесу было тихо — жители деревни пережидали зной в прохладе шатров. Эрфиан спускался к озеру, слушая разноголосое пение птиц. Особо звонкие трели выводила стайка маленьких золотых красавиц, устроившихся на стволе древнего дерева. Будучи ребенком, он подолгу сидел на этой поляне или у воды и размышлял о своем, прячась от шумных сверстников. Когда-то он приводил сюда Гриаллу… и сюда же пришел в тот день, когда ее не стало. Долго смотрел вдаль, прислонившись к дереву, а потом уснул. И спал невыносимо, непростительно долго. Пришло время открыть глаза.

Эрфиан присел на берегу. В спокойной глади озера, похожей на зеркало, отражалось небо. Олененок, недавно научившийся ходить, приблизился к чужаку, осторожно переступая тонкими ножками. Он обнюхал положенное перед ним угощение, решил, что апельсин ему нравится, и принялся жевать. Чужак превратился в друга, которому можно доверять: олененок даже лизнул первому советнику руку, оторвавшись от пищи.

Время шло, а Эрфиан сидел без движения и наблюдал за птицами и редкими животными, выходившими к озеру на водопой. Искусству становиться невидимым для обитателей леса его обучил один из первых наставников. Он мог просидеть так целый вечер, гадая, кто сегодня выберется из чащи: лисица, олень или волк. Как-то раз на поляне появился даже молодой единорог с серебристой гривой. Но сегодня для единорогов было слишком жарко, а Эрфиан не планировал здесь засиживаться. Он встал, сделал пару шагов к воде и достал из складок мантии ожерелье из фиалковых камней.

— Я знаю, что тебе нужно, — сказал он, глядя на воду. — Знаю, зачем ты являешься мне во сне. Когда-то деньги, заплаченные за это украшение, были для меня целым состоянием. Любая эльфийка сказала бы «да» мужчине, который преподнес ей свадебный подарок из фиалковой бирюзы. Такое есть только у Жрицы Царсины, но она редко его надевает. А ты носила ожерелье, не снимая. Так забирай— и будь счастлива. Кем бы ни был твой демон, и по каким бы мирам ты сейчас ни путешествовала, забирай — а взамен подари мне покой.

Ожерелье описало в воздухе дугу и с тихим всплеском опустилось в воду, вспугнув устроившихся на берегу золотых птиц.

Онелия сидела на кровати, обхватив ладонями деревянную чашку, и мелкими глотками пила горячее вино. Девушка до сих пор была бледна, но проявляла больше интереса к окружающему миру: увидев Эрфиана, она слабо улыбнулась.

— Как ты себя чувствуешь, дитя? — спросил он, приблизившись.

— Жрец Анигар сказал, что я проспала целых три дня… но я хочу спать. — Она нахмурилась, глядя на сундук с одеждой. — Почему здесь такой беспорядок?.. И почему я ничего не помню? — Эрфиан поймал ее взгляд — недоуменный и испуганный. — Что со мной?

Анигар, расхаживавший по спальне, сел на подушки. Вид у него был утомленный — того и гляди свернется клубком и уснет прямо здесь.

— Боги знают, — сказал он. — Они не открывают всех секретов даже искусным целителям. Иначе мы тоже были бы богами.

Онелия отдала Эрфиану пустую чашку. Он опустился на колени рядом с кроватью, взял руку девушки и прижал ее пальцы к губам. Ответом ему был все тот же недоуменный взгляд: так смотрят существа, пытающиеся понять, закончился ли очередной сон — или они продолжают грезить.

— Теперь я знаю, как чувствуют себя отведавшие черного вина путники, — улыбнулась Онелия. — Три дня и три ночи путешествуют по неведомым мирам. И никогда не просыпаются… так говорят.

— Богиня Охотница являлась тебе во сне, дитя?

Девушка прикрыла глаза и задумалась.

— Не знаю. Я видела много лиц… Я устала. Мне нужно поспать, а потом убрать беспорядок. — Она кивнула на сундук. — Кажется, я оставила мешок с вяленым мясом без присмотра. Дикие кошки ничего не тронули?

Эрфиан встал, наклонился к Онелии и поцеловал ее в лоб.

— Все разговоры подождут до утра, дитя.

Ее щеки порозовели.

— Я видела тебя во сне.

Эрфиан посмотрел на Жреца, который успел подняться и теперь стоял у него за спиной, вглядываясь в лицо девушки. Если он и понимал, что сейчас — самое подходящее время откланяться и уйти по своим делам, то ничего предпринимать не собирался. Анигар, в отличие от матери, был начисто лишен подобного чутья. Если бы не Жрец, Эрфиан не позволил бы Онелии уснуть. Они проговорили бы до рассвета, продолжили бы говорить и после того, как поднимется солнце. Он не думал ни про Лиэну, ни про Гриаллу, ни про ссоры оборотней и вампиров, ни про светлых эльфов, которые снова выпрашивали прибрежные земли. Им владело только одно чувство — облегчение. Он боялся поверить в произошедшее, боялся, что она уснет — и тогда они больше не скажут друг другу ни слова. И был твердо уверен в том, что никому ее не отдаст. Пусть первый воин Вилас заявится сюда с подарком. Пусть принесет свадебное украшение, коли ему так угодно. Все это уже давно пора прекратить. Больше никакого яда. Эрфиан все сделает сам. Это доставит ему удовольствие.

Лиэна, показавшись из-за полога, спросила, голоден ли Анигар, получила положительный ответ и отправилась накрывать на стол.

— Не забудь вино, — добавил гость.

— Как будет угодно моему Жрецу.

Онелия укрылась одеялом с головой и через несколько мгновений уже спала. Эрфиан и Анигар расположились возле стола в ожидании ужина.

— Мама скоро вернется, — сказал Жрец, пригубив наполненный Лиэной кубок. — Надеюсь, она не поубивает всех вампиров. Голова у молодых обращенных горячая, но ссориться с Сафдаром ни к чему. Особенно сейчас, когда он пытается найти общий язык с Юлием. Глядишь, женит его на одной из своих дочерей. А потом и до союза недалеко.

— Мой Жрец знает, что в свое время вампирша Мирития отказала Юлию и предпочла Сафдара? Обращенные существа долго помнят обиды.

Анигар передернул плечами.

— Мирития отказывала до них, будет отказывать и после. Она может заполучить любого вампира, хоть служителя Равновесия. И Юлий, и Сафдар об этом знают.

— Даже если главы кланов заключат союз, мой Жрец, вряд ли он будет прочным. В отличие от людей или необращенных, вампиры объединяются против кого-то, а не ради взаимной выгоды.

— Ничего страшного. У нас достаточно скучающих воинов. Они с радостью отрубят парочку ненужных голов.

Уходившая за свежими фруктами Лиэна вернулась, но не одна, а в сопровождении Таир. Последняя выглядела сонной, встрепанной и взбешенной.

— Что стряслось? — спросил Эрфиан, повернувшись к поздней гостье.

— Пойди и посмотри, проклятия всех богов на твою голову. — Она сделала нетерпеливый жест, предлагая следовать за ней. — И скажи, чем в этой деревне занимаются воины, которым было наказано охранять покой жителей.

Лиэна поставила кувшин на стол.

— Я останусь с Онелией, — сказала она Анигару, заметив промелькнувшее в его глазах сомнение. — Не думаю, что ей что-то угрожает. — Женщина посмотрела на Таир и с улыбкой добавила: — Я — из тех воинов, которые не дремлют у костра, а охраняют чужой покой.

Таир поджала губы. Лиэну она, как и многие жившие в деревне эльфийки, недолюбливала, но не из страха, что та уведет ее мужа: «жена» Эрфиана слишком хорошо управлялась с оружием.

— Идем, — поторопил Анигар. — Покажи, что там случилось.

— Я цела и здорова, — отрубила Таир, запахнув накинутый поверх ночного платья плащ. — Чего не могу сказать о Деоне.

— В такой час? — удивился Жрец. — Я думал, что ты спишь в своей постели в обнимку с очередным молодым эльфом.

Таир уже давно не жила в шатре бывшего первого воина. Теперь на пирах ее сопровождали красивые юноши, сменявшие друг друга с пугающей быстротой. Впрочем, юноши не мешали Таир проводить ночи в кровати Деона.

— Все молодые эльфы отправились в прибрежные земли? — продолжил Анигар. Он умудрялся находить самое неподходящее время для шуток. — Маме следовало бы оставить одного для советника Таир.

— Сейчас мой Жрец посмотрит на молодого эльфа, который мог скрасить одиночество советника Таир. К сожалению, он зашел не в тот шатер. И больше из него не выйдет.

Служанка Деона не спала. Она встретила гостей у входа, пустилась в объяснения, но замолчала, поймав взгляд Таир. Женщина уверенным жестом попросила ее отойти в сторону и откинула полог. В шатре царил беспорядок — разбросанные по ковру фрукты, перевернутые плошки, опрокинутые кувшины. Деон не отозвался на приветствие Эрфиана — он стоял, опустив глаза. Первый советник проследил за его взглядом и понял, куда тот смотрит. Анигар сделал несколько шагов и остановился, как вкопанный. Мгновение назад он был готов произнести очередную шутку, но она так и не слетела с его языка.

— Кто это? — спросил Жрец, кивнув на лежавшего на ковре мужчину.

— Понятия не имею, Великая Тьма его разбери, — отозвался Деон. Он прижимал к шее рукав мантии, и белый шелк уже пропитался кровью.

Эрфиан присел рядом с мужчиной, поднял с ковра серебряный кинжал и в слабом свете масляных ламп попытался прочитать выгравированные на лезвии слова.

— К вам явились важные гости, советник Деон, — нарушил молчание он.

— Теперь я знаю, как ведут себя важные гости. Они прокрадываются посреди ночи в твой шатер, бросаются на тебя с кинжалом и пытаются перерезать горло.

— Это ты его убил? — поинтересовался Анигар. — Дай взглянуть Эрфиан. Кажется, у тебя есть такой же?

Эрфиан нашел среди лежавших на полу плошек льняную салфетку и вытер кровь с лезвия кинжала.

— Наш гость убил себя сам, мой Жрец. Именно так поступают Безликие, когда терпят неудачу.

Ночной гость был не эльфом, а полукровкой. Таких убийцы без лица принимают в свои ряды чаще всего. Они умеют становиться невидимыми, меняют эмоциональный запах и могут обмануть даже вампиров. У юноши были длинные темные волосы и смуглая кожа. Если бы Эрфиан увидел его на базаре в Фелоте, то принял бы за городского жителя. Такие смешиваются с толпой, никто не оборачивается им вслед.

— Пусть унесут его отсюда, — наказал Анигар служанке. — И пусть похоронят в соответствии с обычаями. После смерти уже не важно, кем ты был — боги принимают всех.

— Как ты думаешь, сколько заплатили за твою голову, советник Деон?

— Это меня не волнует. Но я бы с удовольствием узнал, кто внес эту плату. И, клянусь именем своего отца, смерть его не была бы легкой и безболезненной.

Рана не представляла для Деона опасности, но ее следовало перевязать. Это заняло у Эрфиана больше времени, чем он рассчитывал: порез оказался глубоким, и остановить кровь удалось не сразу. Жертва безымянного убийцы не желала сидеть спокойно, сыпала угрозами и проклятиями, а возмущенная Таир только подливала масла в огонь. Разозлившийся Анигар отослал женщину прочь и прикрикнул на Деона.

— Вариантов у нас немного, — заговорил Эрфиан. — Если бы тебя действительно хотели убить, то прислали бы кого-нибудь поопытнее. На его месте я бы подложил в твою постель змею, пойманную в Фелоте. Ее принесла бы красивая женщина, перед которой не устоит ни один мужчина. От яда тамошних змей могут заболеть и обращенные, а эльфы умирают за несколько минут.

— Проклятье. — Деона передернуло. Змей он не жаловал. — Хочешь сказать, он хотел меня напугать? Светлые эльфы никогда бы такого не сделали. Люди — тем более. А вот вампиры…

Эрфиан отставил пустую плошку из-под целебной мази, вытер руки и наложил на шею Деона тонкую повязку. Какие бы боги ни принесли молодого Безликого, он подумает об этом завтра.

— Вампиры могли это сделать.

— Когда-то ты тоже был Безликим, — напомнил Анигар. Он сидел, развалившись на подушках, и ел инжир.

— Бывших Безликих не бывает, мой Жрец.

— Ты бы согласился прокрасться в деревню янтарных Жрецов и напасть на первого воина?

— За сотню золотых монет я бы взялся за такую работу, мой Жрец. Но для молодых Безликих важно доказать, что они чего-то стоят. Нет яда страшнее тщеславия.