Обрети себя, полюби меня

Глава 28

На крыльце остановилось. Сердце безудержно дрожало, я до ужаса волновалась.

Ключи от дома оставила ещё перед своим прошлым отъездом, поэтому открыть дверь самостоятельно не могла.

“Сейчас или никогда!” — дала себе напутствие, и уверенно нажала на звонок.

Кажется, не слышала ничего, кроме громкого пульса в ушах, он перекрывал все посторонние звуки.

Дверь распахнулась прежде, чем я успела подготовиться в тому.

С широкими глазами, не отпуская ручку, Матвей осматривал меня с ног до головы. Так, словно не верил в увиденное.

Я хотела что-то сказать, но парень опередил:

— Проходи.

Пружинистой походкой вошла внутрь.

Щелчок замка заставил обернуться. Нос буквально упёрся в грудь Карпинского.

“Ежевика”.

Застыла.

“Ты же хотела с ним поговорить, почему теряешься?”

Мои молчаливые рассуждения о вероятных темах диалога испарились. Наверное, если бы обо мне снимали фильм, сейчас отлично подошёл бы кадр, где обезьяна сидит с тарелками и звонко бьет их друг об друга.

Я смотрела на Матвея, вспоминая былое.

В самую первую нашу встречу я особо не рассматривала его, как парня. Грязная рабочая одежда и каска не предел мечтаний девушек. Тогда, на стройке, я лишь отметила его спортивное тело и глаза, цвет которых, кстати, совсем не оценила. Никогда не привлекали кареглазые.

После, уже в доме Карпинских, его внешнюю красоту всё-таки акцентировала, она не оставила меня равнодушной.

“Как бы я не отрицала этого…”

Матвей объективно был симпатичным парнем, он определенно мог приковать к себе внимание со стороны. Но в тот момент, когда случились наши первые разговоры, его напыщенность перетянула чашу весов, и мне стало уже не до его внешности.

Постепенно, с каждым днем общения, он менялся для меня.

И та прошлая, безэмоциональная оценка: “Угловатое лицо, с четко-выраженными скулами. Чуть растрепанные вьющиеся каштановые волосы, с выгоревшими светлыми прядями на концах” — приобрела свои оттенки, особенные цвета. Превратилась в то, что я постоянно неосознанно искала в прохожих лицах.

Медленно стянула с себя куртку, и сняла обувь.

Карпинский продолжал наблюдать, не пытаясь начать. От меня не скрылось его замешательство. Он словно не знал, как подступить.

Поставив сумку на кухонный стол, обернулась, складывая руки на груди.

— Почему ты мне не сказал обо всём до суда? — разрушила наконец тишину.

Уголок губ дернулся, парень присел на подлокотник дивана.

— Я звонил тебе всё утро.

Ответа не нашлось. От Карпинского действительно было пропущено более десяти звонков. Я сама с ним так и не связалась после.

Отвела взгляд. Костяшками пальцев по инерции задумчиво провела по щеке.

— Расскажешь, как тебе удалось всё это откопать? — и сразу добавила, чуть смягчившись, — Ты снова меня спас. Хоть и не физически, но всё же… Помог добиться правды.

Парень долго рассматривал меня.

— Та записка, которую ты мне передала, всё началось с неё. — чуть прокашлялся, — Очевидная угроза в написанном смутила.

Матвей привстал, пересаживаясь на сам диван. Голова устало легла на мягкую спинку, а плечи расслабленно расправились.

— Помню, ты мне тогда отправил смс, что хочешь во всём разобраться. — кивнула.

— Да. — хмыкнул, — И попросил дождаться меня.

Смущенно выпятила губы.

— Твои сообщения слишком абстрактны. Мог конкретно написать, что мне следует делать. — выкрутилась.

— Вместо того, чтобы дождаться меня, ты поехала на этот фестиваль…

— Вообще-то, твои родители пригласили меня!

Карпинский резко выпрямился, хмуро глядя на мою персону.

— Когда тебе пишут угрозы, нужно быть в несколько раз внимательней, Марина. А не ехать в место, где ты довольно лёгкая жертва, да и ещё так глупо напиться.

Перед глазами пронеслись картинки, на которых Матвей шёл рядом с Алёной.

“Ведь именно из-за этого я поступила так, как он сказал…”

— Прости, я не привыкла, когда парень одним днём признается в чувствах, а на следующий гуляет с другой и о чём-то мило беседует!

Выпалила не подумав. Сразу стушевалась, отворачиваясь.

— В записке чётко говорилось о помолвке. — нашёл аргументы парень, — К кому ещё мне следовало обратиться первым делом, как не к той, о ком вероятно шла речь?

Раскрыла рот, чтобы возмутиться, но поняла — он и здесь прав.

“А я действительно глупая, приревновала его, да и сейчас почти что ему в этом призналась”.

Чувство обиды не покидало.

— Что ты от неё узнал? — быстро сменила тему, отгоняя своё смущение.

— Хотел скорее понять, почему её семья решилась на свадьбу, а фестиваль, как повод для прогулки, удачно подвернулся. Всё вело к нужному диалогу, пока я не встретил тебя в толпе. Ну, и дальше ты знаешь.

— Угу.

— Ты без сознания, ужасное зрелище, знаешь ли. — сказал так, словно проговорился. Взгляд отвёл.

Вечные осторожности и недомолвки с обеих сторон, становились напряженнее, их уже было трудно скрывать, всё казалось очевидным.

“Пока мы оба не сделаем шаги друг к другу — это будет продолжаться” — осознала.

— Так, после нашего совместного разговора вчетвером здесь, — пальцем обвела холл, — ты таки поехал к Алёне? Или нет?

— Планировал к ней, но дверь мне открыла Вера.

“Видимо эта встреча и повлияла на её поддержку в суде”.

— А дальше? Судя по вашему тандему, она не просто тебя встретила, ты нашёл к ней подход.

— Честно, даже не пытался этого делать. Она просто-напросто была на грани, и не очень трезвая.

— Воспользовался её состоянием? — усмехнулась.

— Что за ужасные мысли, Марина? — серьезно укорил меня, — Я лишь попросил позвать Алёну, чтобы поговорить, а Вера разрыдалась.

— Из-за просьбы? — недоверчиво скривилась.

— Поначалу я так и подумал, но она отчего-то заговорила о Косте.

— Ого. — искренне удивилась, — Вера Гедианова решила беседовать о брате с тобой?

— Сам удивился. — развел руками, — Смерть Кости её так и не отпустила. Как оказалось, они хорошо дружили.

— Она, что, на тебя вывалила свои переживания о нём? — всё ещё не могла поверить в узнанное.

— Это случилось быстро, и выглядело как взрыв. Наверное, я просто оказался рядом в нужный момент, потому что, уверен, на моём месте мог бы быть любой.

Молча слушала.

— Судя по состоянию, на неё очень сильно повлияла та трагедия. Но, собственно, почему она не выдержала — её мама и Люба запретили Вере лишний раз поднимать тему о брате.

Кажется, мои глаза от удивления стали больше.

— Серьезно? Как можно запретить…

— Они внушили ей, что ничего страшного не произошло, а постоянно говорить — лишь повод для негатива.

— То есть, они даже не дали Вере прожить эти эмоции. — рассуждала вслух, задумчиво смотря на свои ноги.

Вспомнила, как на дне рождения Гедиановой, когда я высказала девушке свои соболезнования, на долю секунды у неё чуть ли не паническая атака началась.

“И почти сразу к нам подошла Люба” — мысленно добавила.

— Я рассказал ей о тебе, как ты попала в больницу, что пережила за эти дни, и мы вместе с Верой смогли построить подлинную историю событий.

— Подожди, она разве не знала об этом? Они ведь вместе с Любой были на том фестивале…

— Нет. Люба просто вернулась к сестре, ничего ей не сообщив. И, видимо потом — изложила ей свою версию истории, почему ты оказалась там.

— Вероятно, ту самую, к которой склонял нас адвокат в суде. — со злой усмешкой кивнула. — Так, ты посвятил Веру сразу во всё?

Под “всё” я подразумевала и тот диалог в закрытой комнате, и подкинутую записку.

— Нет. — отрицательно качнул головой, — Это было бы непредусмотрительно, всё-таки не стоит забывать, чью фамилию она носит.

— В какой же момент ты перешёл эту границу?

Я отошла от стола, двигаясь ближе к парню.

Он наблюдал за мной, и продолжил только после того, как я присела около него.

— Когда она призналась, что не уважает мать. — хоть он говорил это с иронией, всё равно слышалось непонимание от слов девушки. — Я просто понял — она вряд ли будет защищать Наталью, даже наоборот, как будто хочет подловить.

Подобное отношение Веры к матери я тоже заметила, общаясь с наследницей в ресторане “Моя итальянская подруга”. То, как она отреагировала на появившуюся в заведении женщину было странным для меня.

— Понимаю, это мог быть риск, но я на него пошёл. — пронзительно взглянул на меня, — Я поделился тем, что ты тогда слышала в нашем семейном доме.

— Вера знала о причине смерти брата?

— Ей сказали то же, что и прессе. Инсульт.

От шока я остолбенела. Наталья с Любой солгали даже здесь, человеку, вхожему в семью.

“Это немыслимо, учитывая факт, что девушка находилась на месте его гибели” — не укладывалось в голове.

— Аркадий, так понимаю, услышал это же?

Матвей утвердительно кивнул.

Выдохнула, истерично улыбаясь.

— А потом эта женщина на суде уверяла мужа в обратном. Она ведь и впрямь с самого начала знала обо всём, помогала дочери… Подожди, но Вера же по итогу узнала истинную причину?

— Она просто не поверила в инсульт, но сестра и мама настаивали на своём.

— Самый настоящий газлайтинг*.

— Вера всё это время находилась в подвешенном состоянии, вечная уклончивость со стороны близких заставила ещё более прохладно относиться к их семейной связи.

И вновь история об уязвимости в месте, где её не должно быть. Доверительные отношения внутри семьи напрочь испортились.

— Когда же я Вере рассказал о твоем состоянии, что именно с тобой произошло на фестивале, про все эти медицинские анализы с ядом в крови, мы вдвоем сложили картину окончательно. Вера вообще не сомневалась в причастности Любы к смерти Кости, тем более, когда услышала о твоих наблюдениях.

— Конечно, — закатила глаза, — эта мразь даже способ убийства одинаковый выбрала.

В выражениях не стеснялась. Люба не заслуживала иного.

Матвей не стал корить меня за резкий выпад.

— Мы хотели найти доказательства о наличии яда в крови Гедианова, но, как ты понимаешь, уже это сделать невозможно. Единственный шанс — пытаться договориться с врачами, которые делали вскрытие. Если они написали об инсульте, то явно знали гораздо больше, просто им заплатили за молчание.

— Наверное, это те же специалисты, — с насмешливой интонацией выделила последнее, — что и в моих анализах нашли высокую алкогольную дозу.

— В любом случае, время шло на часы, мы откинули эту идею, решив брать женщин на “слабо”.

— То есть, если бы Наталья в суде не выкрикнула…

— Возможно, нас с Верой можно было бы назвать голословными. — закончил спокойно Матвей.

— М-да. — протянула, и мигом подозрительно сощурилась. — Постой, так, а твоя семья? Они ведь тоже знали о твоих намерениях.

— Я поделился с отцом о том, что смог узнать. — не увиливал Карпинский.

— Вячеслав, наверное, не поверил тебе. — громко усмехнулась.

— Тоже думал — не поверит, но отец удивил. Он не только выслушал, но и был готов вступиться на заседании.

— Что, собственно и сделал. — сжала губы, задумчиво кивая, — А Вика с мамой?

— Им вскользь сообщил, чтобы они не удивлялись, в остальное напросто не успел посвятить. Однако тут тоже благодарность отцу, который поддержал меня, и успокоил сестру и маму.

— Да уж, кто б мог подумать, что твоей напарницей станет Вера Гедианова. — глумливо протянула, и следом упала на спинку дивана.

Пока новую информацию “переваривала”, парень вернулся к Гедиановой.

— Вера не могла поверить, что Костя действительно мог влюбиться в Любу. Она-то воспринимала их родными.

— Ну да, по сути, они же оба не кровные родственники. Такое инцестом не считается.

— Да. — согласился парень.

— Интересно, когда Люба решила манипулировать Костей? До того, как он стал чувствовать к ней что-то большее, или раньше.

— Я думаю, это произошло одновременно. — хмыкнул Матвей. — Костя начал оказывать знаки внимания, а Люба взяла его в оборот.

— Неужели деньги так могут вскружить голову, что подталкивают людей на такие поступки…

Карпинский тихо посмеялся.

— Деньги для таких людей, как Люба или Наталья — это лишь цель, которая оправдывает любые средства. Ценности жизни у всех разные, Марина.

— Цель, в их случае, оправдывает даже человеческую жизнь. — я не верила в произнесенное. Как люди могли решиться на такое, да даже подумать об этом?

Видимо, мое лицо было слишком красноречивым, потому что Матвей словно услышал вопрос, и сказал:

— Доподлинно не знаю, но вроде Аркадий познакомился с Натальей, когда она устроилась на должность “хостес” в его ресторан.

— Увидела золотую жилу, и вцепилась. — не поскупилась на иронию.

Повисла тишина.

Все карты раскрылись, эта ситуация окончательно стала для меня понятной. Многое из того, что оставалось за спиной — явилось в нашем с Матвеем диалоге. Мне по-прежнему до конца не верилось — я часть произошедшего, причем не сильно далёкая. Моя роль была среди первых, и от этого становилось жутко.

Поступок Любы мог привести к опасным последствиям, о которых даже задумываться страшно.

Съежилась от всех тяжелых дум. Скованность сподвигла меня подпрыгнуть с места. Матвей не постеснялся, он поднялся следом и прижал в объятиях.

“Мне так этого не хватало” — блаженно вздохнула, на долю секунды опуская веки.

— Скажи, Марина, это правда? — голос Карпинского уничтожил беззаботный момент, напоминая о реальности, где всё ещё оставались мы с ним, и наши не оговоренные дела друг к другу.

Он расцепил руки, отходя.

Вскинула голову, чтобы посмотреть в его насыщенные карие глаза.

Кадык парня дёрнулся.

— Александр подошёл ко мне после суда, и сказал, что вы… — замолчал, отводя взгляд, — что ты решила прекратить ваши отношения.

— Вы об этом говорили с ним? — нахмурилась.

Не привыкла к таким обсуждениям. Уж слишком они казались… нереальными?

— Ну. — Матвей ладонью зарылся в свои волосы. — Сказал, что не завидует мне.

Молчание.

— Что? — переспросила с непониманием.

Карпинский явно сдерживал смех.

— Ты врёшь! — я шутливо толкнула его в бок.

Но Матвей не решил нападать дальше, внезапно даже намёк на издевку исчез.

Передо мной вновь предстал серьёзный парень.

Он поднял руку, и осторожно коснулся моего подбородка. Кровь прилила к щекам. Легко, почти невесомо, очертил подушечкой большого пальца края губ.

От его действий рот приоткрылся, будто призывая его: не останавливайся!

— Скажи, — на этот раз голос парня звучал тише, — слова Саши — правда?

Он чуть отодвинул руку в сторону, создавая между нами небольшое пространство. В этом был не просто вопрос, парень просил разрешение прежде, чем сделать что-либо ещё.

“Сделать что?” — чересчур громко билась мысль.

Наступила точка невозврата. Я знала, то, что будет дальше — изменит мою жизнь.

— Будь это не так, была бы я здесь? — несмотря на мандраж, произнесла ровно, без единого изъяна.

Матвей промогрался. Постепенно на лице расцвела улыбка.

Наконец я не юлила, не пыталась оправдать себя, я просто шагнула ближе, чтобы снова почувствовать на коже тепло.

“Это пространство нам больше не нужно”.

— Значит, теперь я не получу от тебя пощёчину? — в глазах заплясали хитрые огоньки.

— За чт…

Парень обхватил подбородок, а сам поддался вперед.

Там, где только-только были его пальцы, теперь хозяйничали губы.

Короткими поцелуями он проходился по щекам, бровям, носу, пока я не развернула голову, чтобы уже взять инициативу на себя.

Я по-собственнически раздвинула языком его губы, настырно врываясь в его рот. Такого сильного желания ощутить парня — у меня не было никогда. Поцелуй получился с примесью чего-то сумасшедшего.

“Ещё!” — требовало всё во мне.

Мы оторвались друг от друга также неожиданно, как начали. Мои руки покоились на мужских крепких плечах, когда его нежно обхватывали поясницу.

Близость будоражила. Я смотрела на Матвея, видя во взгляде то же, к чему недавно негласно призывала сама.

“Не останавливайся!” — прочитала по глазам.

Медленно опустила взор на губы парня, которые уже успели покраснеть от наших активных действий.

— Марина. — хрипло отвлёк меня, он снова приподнял пальцами моё лицо. — Я не из тех, кто радуется одной ночи. Если я иду на это, то должен быть уверен, что и для тебя это не секундное помешательство.

Его переживания выдавали зрачки, которые моментально забегали по моим внешним чертам.

— Я не хочу одноразового секса…

— А если я не так хороша в нём, как ты думаешь? — не удержалась от шутки.

— Я терпеливый учитель.

Засмеялась, откидывая голову назад.

— Не обещаю, что ты выдержишь всех моих замашек. — прошептала, наклоняясь к его уху.

— Санкции никто не отменял.

— Если они будут разнообразными…

— Марина! — остановил, улыбаясь во весь рот. — Ты так и не сказала о своих чувствах…

— Матвей, поверь, ради одноразового секса меня б тут не было. — пожала плечами, а после обеими ладонями провела по его волосам, с силой притянула к себе, чтобы между нами остались миллиметры.

Парень замер, ожидая дальнейшего.

Я не спешила, мне хотелось растянуть это наслаждение. Внизу живота уже стало горячо от самой мысли предстоящих событий.

Кончиком языка коснулась его верхней губы, легко переходя на нижнюю. Я везде хотела оставить свой след.

Пальцы настойчиво пробрались под мужскую футболку. Мышцы живота напряглись от моих слабых царапин и невидимых линий.

Матвей не выдержал и в следующую секунду снял с себя мешающую ласкам одежду.

Парень подхватил меня на руки, довольно сильно сжимая ягодицы.

Мы целовались без остановки, упивались друг другом до нехватки воздуха. Именно в этот момент я поняла, как долго каждый из нас этого ждал.

Не отпуская, он присел на диван, усаживая меня сверху.

Его глаза горели желанием, которое я искренне разделяла.

— Подожди. — с задыханием остановилась.

— Что, что такое? — растерялся Матвей, хмурясь.

— Меня ведь ждут. — во всей суматохе я позабыла о друзьях в машине.

Быстро вскочила с колен Карпинского, пытаясь найти сумку, где лежал мобильный телефон. Ноги подкашивались от возбуждения, но я упорно шла к своей цели.

В контактах устройства нашла Арину и, подойдя ближе к кухне, напечатала:

“Не ждите, я останусь”.

Ответа не стремилась увидеть, подруга всё поймет.

Большие руки прижали меня со спины.

Дорожка влажных поцелуев прошла от уха до ключицы, создавая невероятные ощущения. Мне требовалась разрядка.

Развернувшись, парень приподнял и посадил на кухонный стол.

— Ты бы знала, сколько раз я представлял тебя именно здесь.

От его нескрываемой похоти я инстинктивно развела ноги шире.

— Что же ты делал?

— Всё то, чего бы не позволил себе в жизни…

— Не позволил? — бровь выгнулась в удивлении.

— Не будь ты моей.

— Твоей? — оскалилась.

Он опасно блеснул глазами.

Каждый из нас вёл свою игру, она с каждым новым ходом сближала.

Под кофтой на мне был надет бюстгальтер без толстых чашек. Соски давно стали особо чувствительны, и видимы для человека напротив. Матвей бесцеремонно положил ладонь поверх одежды, обхватывая грудь рукой, одновременно пальцами играясь с выделяющейся вершинкой.

Я смочила губы меж собой, а после сняла с себя верх, оставаясь в ажурном белье.

— Ты прекрасна. — прошептал Матвей, наклоняясь ближе.

Он не спешил расстегивать лиф, обхватывая ртом сосок сквозь тонкую ткань. Его напористые движения языком породили во мне бурю фантазий. Пока он переключался с одной груди на другую, я представляла, как он может работать языком там.

Свободной рукой он расстегнул застежку моих джинс, помогая их с меня стянуть.

Вот так, находясь перед ним почти обнажённой, я ни капельки не испытывала стеснения.

Спрыгнув со стола, вновь развернулась к нему спиной, он пальцами очертил мой позвоночник, чуть надавливая вниз, чтобы я прогнулась.

Теперь его ладони были более уверенными. Напористо, властно, он блуждал по открытым участкам тела, попутно сжимая и разжимая давно обжигающую кожу.

Шлепок по ягодицам — и с моих губ вырвался стон. Карпинский коснулся места, которое более других жаждало внимание.

От высокого удовольствия разделяла тонкая ткань белья. Но даже она не уменьшала приятные импульсы, которые появлялись каждый раз, когда он надавливал на нужную точку.

— Матвей… — желанно произнесла, поддаваясь назад.

В эту же секунду его пальцы оказались внутри. Он не ждал, не растягивал, глубокие движения, влажные звуки — всё это вело только к одному исходу.

— Чёрт, я так не стерплю. — раздалось сзади.

Резко развернувшись, мы встретились губами. Бюстгальтер полетел куда-то в сторону, туда же улетели и его штаны.

Ткань боксеров натянулась от возбужденного члена. Ладонью пробралась внутрь, обхватывая горячую плоть. Карпинский практически прорычал от активных действий, которые доставляли уже мои руки.

Не помню, что случилось перед тем, как мы наконец соединились, но состояние к тому времени достигало пика. Удары тел заполонили собой пространство.

В перерывах между сменой поз я любовалась тем, как перекатывались мышцы парня, как они напрягались всякий раз, когда он входил. Я любила глазами, кайфовала от красивого телосложения партнера, и от этого процесс приносил поистине сладкое наслаждение.

Мы занимались сексом на кухне, в холле, на втором этаже. За весь период проживания в этом дома — я не изучила его углы так, как этой ночью.

Громкие вздохи, мокрая кожа, раскрасневшиеся лица — я падала, и вновь взлетала от нахлынувших оргазмов. Матвей умел приносить удовольствие.

Закончили мы в его комнате, в которой я была лишь раз, когда пыталась найти соседа. Порядок в интерьере сразу был нарушен, стоило нам вдвоем лечь на кровать.

Уснула где-то на рассвете, положив голову на крепкое плечо.

Ресницы парня трепетали во сне, а на губах таилась блаженная улыбка.

Наконец, спустя долгое время — я чувствовала себя счастливой, без каких-либо “но” и “только”, я поняла, что значит — быть на своём месте.

— Он мне сказал — свой выигрышный билет в этой жизни я уже получил. — Матвей внезапно открыл глаза, повернув голову на меня. Говорил тихо. — И это ты.

Замерев, наблюдала за парнем, пытаясь понять — о чём это он?

— Саша, именно это он сказал мне после суда…

Тут и я не смогла остаться равнодушной.

Это звучало романтично — действительно в духе Александра. Но больше всего меня удивила смелость бывшего, то, что он нашёл в себе силы произнести это парню, который, по сути, стал для него прямым соперником. Я видела мужество в его поступке.

На заседании всё было ясно, какое отношение у Матвея ко мне. Саша легко мог вспылить, накричать, и, может, полезть в драку, но он выбрал достойный способ — разговор.

Уверена, он переступил через гордыню, чтобы сказать эти слова.

— А ты? — спросила заинтересованно в ответ, — Как ты считаешь?

— Я так долго думал, что билет ускользнул от меня, что в какой-то момент перестал надеяться…

Матвей наклонился, целуя в нос.

— И даже не верю, что ты и вправду рядом. После всех моих ошибок и ужасных решений.

Сейчас, здесь, буквально на пороге нового дня — начиналась новая для меня история. Совсем незнакомая и непривычная.

Детские мечты — найти своего принца, потихоньку воплощались в реальность.

Не знаю, какое будущее нас ждёт. Жизнь на два города? Мой переезд, или его? В воспоминаниях появилась Катя, которая своей историей доказала — всё возможно. Предполагаемые трудности в этих отношениях — больше не страшили меня, ведь я знала, ради кого и с кем вместе буду их преодолевать.

Матвей прижал меня к себе крепче, а я уткнулась лицом в его шею, вдыхая почти невидимый аромат ежевики.

*газлайтинг — это манипуляция, цель которой заставить жертву сомневаться в адекватном восприятии реальности