Обучение военному делу в Средневековье. Краткий экскурс по верхам

Конные бомжи, или о пользе мытья волос

В этом определении, как в капле воды, отражается весь русский интернет: хлестко, броско, запоминается — и на полметра мимо.

Потому что бомж, как мы помним из советского детства, это аббревиатура: "Без Определенного Места Жительства". А место жительства кочевника определено так же четко и охраняется так же жестко, как место жителя горожанина или селянина.

Разница между ними, как обычно, в экономике. Экономика кочевников — нечто среднее между присвающим хозяйством охотников-собирателей и производящим хозяйством земледельцев. Но в основе того и другого лежит земля. Просто кочевнику нужен участок примерно в сто раз больший. И справиться с отгоном реально большого стада можно только группой. Отсюда и получается: кочевники живут родами, считаются по родам, а не по личностям.

Кочуют они не с полюса на полюс, аки птицы-аисты. Вся кочевка заключается в том, что родовое стадо выедает траву и потихоньку переползает в сторону, где трава еще сохранилась. Поскольку до изобретения электропастухов, квадрокоптеров и автожиров еще несколько тысяч лет, контролировать и охранять стадо приходится десятку-другому конных пастухов, которые переползают вслед за стадом на один-два километра в день. Аргентинские гаучо, американские ковбои, даже обычные колхозные пастухи точно так кочуют со своим стадом вокруг некоей центральной усадьбы, где живут.

А хитрые узкоглазые азиятцы таскают центральную усадьбу с собой. Все равно до изобретения теплого туалета, водопровода и агрогородков примерно столько же лет, сколько до квадрокоптера. Поэтому удобства в хорошо сделаной юрте посреди зимней степи точно такие же, что и в оседлой хижине. А бегать утром за молоком в стадо из юрты все же на два километра меньше. Зимой оно очень чувствуется. Ну и если волки придут по-зимнему, без шуток — то подмога пастухам из близко стоящей юрты доскачет раньше, чем из райцентра.

В остальном же кочевникам ничего не мешает иметь города, укрепленные казнохранилища, священные места, родовые крепости на случай действительно серьезных проблем. И все это у них вполне себе имелось — только не было сюжетообразующим.

Например, скифы славны литьем из золота. Коллекция скифского золота из Симферопольского, кажется, музея, стала год назад яблоком раздора между Россией и Украиной. Понятно, что скифский мастер работал над золотыми украшениями не в седле: там трясет.

Допустим, литье скифы могли бы заказать грекам в колониях Северного Причерноморья, Ольвия там, Херсонес, что там еще на слуху. Но придумать сам рисунок, отшлифовать линии, сделать форму для литья — а там надо понимать, как металл пойдет и как застынет, то есть работа не механическая, тоже очень творческая — тоже в седле нельзя. И отдаст ли грек готовую вещь так вот запросто? И допустимо ли чужеземцу касаться руками вещей, которые пойдут к богам скифов (будут захоронены в кургане) — это для нас вопросы смешные, это МЫ в богов не верим.

Поэтому следует считать, что у скифов были оседлые мастера. И понятно, что высокое мастерство появилось не вдруг: были поколения мастеров, традиции, несколько семей-конкурентов, потому что без конкуренции вряд ли они достигли бы столь высокого уровня. Ну и где все это размещалось? Допустим, в хорошую погоду на кургане, а в плохую? А зимой? Зима в степи куда страшнее, чем в лесу, из-за беспощадного ветра, от которого не укрыться. Если, конечно, не закопаться в землю ну или не построить городок. А весной опять в поле, по большому кругу родовых пастбищ.

Так что кочевники — это кочевники. А конные бомжи — высер Голливуда, наряду с постоянно грязными патлами у героев и отрепьями-одеждой. Это у них так "Темные века" принято подавать. Реально я только в "Храбром сердце" с Мелом Гибсоном увидел нормальную одежду на героях: где-то ношеную, но не напрочь рваную, а в праздничных сценах праздничную: чистую и целую. Но там Гибсон лично с двуручником за спиной костюмеров стоял, вот и получилось кино.

Поскольку образование большей части авторов Голливудом и ограничивается, постольку мы и видим везде конных бомжей вместо того, что было на самом деле.

Лично я сходу могу припомнить одного автора, хорошо понимающего в кочевниках. Это Токтаев: https://author.today/u/jet0710

Очень рекомендую. Он шарит не только в кочевниках, но не хочу лишать вас удовольствия офигеть самостоятельно, смотрите сами.

С лирическим отступлением покончено. Рассмотрим военное обучение кочевников.

Снова я должен предупредить читателя, в особенности же заклепочника: не ставлю себе целью раскопать вопрос академически подробно. Кто заинтересуется тематикой — интернет пока еще не отключен, за исторические изыскания пока еще не сажают. Пользуйтесь. Я же коварно уклоняюсь: на коня, и алга. В смысле: поскакали, как сказал Юрий Гагарин.

Первая беда с кочевниками: про них намного меньше писаных источников, нежели про оседлые народы. Устный эпос там огромный, если не ошибаюсь, то поэма "Кюль-тегин" вторая по величине в мире после "Махабхараты". А если с приложениями, то, наверное, и первая.

Зато с материальной культурой не особо. Курганы да наскальная роспись. Вот, например, в советской экспедиции

https://www.kunstkamera.ru/museums_structure/sluzhby_i_podrazdeleniya/exhibitions_dep/exhibitions_archive/virtualnye_vystavki1/yemen/sojke

в Йемене (это через дорогу от Сомали, на другом берегу Красного моря), ученые ВНЕЗАПНО раскопали наскальный рисунок конного строя с копьями и в броне — то есть, катафрактариев. Возраст рисунка примерно третий век, то есть Рим еще в зените славы, да и Парфия уже тогда была, а про парфянских катафрактов кто же не слышал? Но что парфяне делали на самом юге Аравийского полуострова, да еще и в силах тяжких? Ведь катафрактарии — тогдашние танки. Просто так их в пески не посылают, и сами по себе они не ходят.

Вторая беда с кочевниками: про них успел написать Гумилев. Не то, чтобы он писал плохо или неточно. Но Гумилев имел четкую концепцию, собственное мировоззрение, и потому фильтровал факты под него. Мировоззрение свое Гумилев с умом и талантом распубликовал в серии книжек, и теперь про пассионарность знает куча народу, а вот когда стремя возникло, к примеру, фиг разберешься.

Кто помнит, есть автор — Мазин, у него серия книг "Варвары", "Варяг", "Викинг". Так вот, в одной из серий герой-попаданец сталкивается с сарматами, ну то есть приезжает к ним в гости на коне, с веревочными стременами, чем немало гордится: он же попаданец, у него есть стремена! А у тупых варваров нету! Сарматы смотрят и кивают: ну да, готы же не умеют верхом, им и со стременами не позор. У настоящих воинов стремя цепляют мальчишки, кому роста недостает влезть на лошадь, или старики, которым возраст отнял силы, а гордость не велит принимать помощи. Вот как искусно Мазин обыграл факт, что стремя вроде как раскопано в 350 м году н. э. — но в Корее! — и вроде как в Европе оно не появлялось до крушения Рима.

Почему стремя так важно?

Потому что кочевник в военном смысле прежде всего конь. Кочевая цивилизация в полном смысле слова биологическая. У стремени собака, на руке сокол, под седлом яростный жеребец, на седле любимая жена, поперек седла наложница, за седлом бежит привязанная к хвосту теща… Вот как представляют себе кочевника попаданцы. Ну, нельзя сказать, что они совсем уж неправы.

Неправы они в том, что конь столько не вытянет.

И вот, говоря о военном обучении кочевника, мы упираемся прежде всего в выездку лошади. А это значит, и стремена, и седла, и уздечки — все влияет.

Я чего про источники жаловался: никаких документов про выездку кочевники не оставили. Вообще, едва ли не единственное системное сочинение именно про обучение коня — не дрессуру, как в Венской школе, когда лошадь одиннадцать человек растягивают и ногу ей поднимают под музыку, а именно обучение рабочим командам, как учат умную собаку — составил знаменитый Филлис уже под конец 19 века, под занавес конной эпохи. Хотя, казалось бы, Европа не кочевники, могли бы уже и в 11 веке что-нибудь записать историкам на радость. Но большая часть орденских документов о выездке коней не очень-то системна, а вполне серьезные работы типа "Гиппика, или наука о конях" Дорогостайского появились уже в 17 веке.

Но и книге Филлиса конкретно про венскую школу верить сложно. Венская школа была ему прямым конкурентом, и вряд ли там настолько глупо обходились с лошадьми. Скорее, Филлис просто пнул соперника. Мой собственный опыт верховой езды нельзя назвать иначе, чем смешным — но даже он свидетельствует: лошади вполне хватает ума кое-что понимать, и на стену копий конь идти не хочет. Ты ковбой, ты и прыгай!

Итак, первый аспект: кочевник НЕ кентавр. Кочевник — экипаж биологического танка. С дроном в лице охотничьего гепарда или там сокола, например. У танка и у дрона есть собственный ум и характер. Не такой, как у человека — но им нельзя ПРИКАЗАТЬ, с ними надо ДОГОВАРИВАТЬСЯ. Конь сильнее человека, в пословицу вошло, и если лошадь не захочет чего делать — убить проще, чем заставить.

Отсюда первое.

Главное, ключевое в коннице — умение ездить верхом. Умение стрелять-рубить вторично. Те же рыцари прежде всего всадники. Слово "рыцарь" почти во всех европейских языках означает "Всадник", "наездник". И с этой точки зрения нет лучше школы личной подготовки, нежели охота по дикому, неприглаженному лесу на дикого, не желающего помирать, зверя.

Среди рыцарей тоже были великолепные всадники. Рыцари тоже умели управлять конем шенкелями и шпорами — стискивая ногами, без поводьев, чтобы руки освободить для меча и копья. Так в чем же разница между рыцарем и степняком?

Передаем слово сэру Вальтеру Скотту, автору рыцарских романов. Нет, сэр Вальтер Скотт не писал о кочевниках. Просто он жил и творил в эпоху, когда лошадь еще была повсеместным транспортом, и худо-бедно в лошадях разбирались все, без различия пола и возраста. Если бы сэр Вальтер Скотт спорол про лошадей какую-то глупость, его романы обсмеяли бы, а не возвели автора в рыцарское достоинство.

Так вот, в сцене рыцарского турнира, в романе "Айвенго" имеется такая фраза:

"

Если рыцарь преломил копье о туловище соперника, это считалось более позорным, чем промахнуться. Промах можно было приписать ошибке лошади, тогда как попадание копьем не в щит или шлем свидетельствовало о неумении обращаться с оружием.

"

Любой кочевник на словах "приписать ошибке лошади" будет ржать до падения с седла.

Я не зря описывал выше, что суть кочевка. Кочевка суть кружение в седле вокруг оберегаемого стада. Если надо — сутками и неделями. Потому что волка подождать не попросишь, а помощь сквозь буран не придет.

Возьмем пример попроще.

Сейчас почти любой мужчина и множество женщин умеет водить автомобиль. Но вот водить его не по свободному выбору, а ПОСТОЯННО, в ЛЮБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ: по зимнему гололеду, в дождь, ветер, ночью, по многу часов в сутки, с грузом или людьми в салоне автобуса, тяжелую пожарную цистерну с бултыхащимися пятью тоннами воды или миксер с двадцатью тоннами бетона или скорую помощь — словом, рулить не когда хочешь, а когда надо, невзирая на настроение, сонливость, усталость — умеют не только лишь все.

Точно такая разница была между конным народом из Степи и большинством рыцарей из городской, оседлой цивилизации. Пока рыцарь учился рубить — фехтовать — интриговать — играть в шахматы, кочевник ездил и стрелял на обед зайцев, отгонял плеткой волков от стада. Учился кочевник два-три месяца, когда папка на коня посадил и немного посмотрел. Дальше кочевник нарабатывал стаж. Ему было не до шахмат, не до стихов, не до куртуазии. Рядовой кочевник — такой же бесправный, небогатый, как земледелец.

Только конный и умеющий отменно стрелять из лука.

Второй важный аспект — территория. У кочевников, точно как у земледельцев, была своя территория. Не лично своя, как полоска земли у селянина: у кочевника земля родовая. Но все ее границы были прекрасно известны, и в этих границах гонец хана или там бека прекрасно находил нужного человека за вполне разумное время.

Земля кочевников была велика по площади — но она всегда была хуже по качеству, чем у земледельцев, и годилась только под выпас скота. Для заклепочников уточню: например, Дикое Поле от Курска до Азовского моря имеет очень плодородные земли. Но цивилизация Степи древнее оседлых цивилизаций, она переходной тип от чисто охоты-собирательства палеолита к оседлым земледельцам бронзы. Так что Степь успела на хорошее место раньше и несколько тысяч лет от Днепра до Дона оседлых поселений вовсе не было: кочевники не пускали конкурентов. Лишь когда оседлые жители изобрели порох, пушки и Потемкина, то кочевники лососнули тунца с заглотом аж до Бахчисарая — но ведь тогда уже и Средневековье кончилось, а мы пока говорим о Средневековье.

Так вот, Средневековье эпоха мускульной силы. Одиночка ничто, нуль. Кочевник всегда был в группе и его конь привыкал бежать в группе. Лошади и без того стайные животные, так что приучить их следовать за вожаком не так сложно. Тут из зала подсказывают, что в современных видах конного спорта лошадей даже отучать от вожакопочитания надо.

Вот, задача послать отряд в атаку сильно упрощается. За вожаком большая часть коней пойдет куда угодно, главное — уговорить вожака.

Поэтому с дисциплиной в пределах малой группы у кочевников было все ничуть не хуже, чем у рыцарей.

Выше малой группы кочевники имели такую же иерархию, что и рыцари. И точно так же обязывались вышестоящему службой за землю. Просто это иначе называлось и обставлялось другими ритуалами, но суть была та же самая: ты живешь на моей земле. Или подчиняйся — или откочевывай.

Хорошо: куда откочевывать? Вся Степь уже занята. И кочевники замечательно выселялись на службу к вполне себе оседлым феодалам: князьям Киевским, позже в Москву или Великое Княжество Литовское. Мадьяры, которых средневековье боялось наряду с норманами, и внесло в молитву: "от ярости нормана, стрелы мадьяра сохрани нас, Господи!" — прекрасно встраивались в феодальную лестницу Венгерской марки, а позднее и королевства Венгрии. И ничего: завели себе города, как обычные оседлые люди. Благо, лет за пятьсот до венгров такую же штуку вполне удачно провернули болгары хана Аспаруха, осев на северных границах Византии.

Ну, а кому кочевать некуда, остается подчиняться хану и выставлять определенный контингент на войну. Впрочем, на войну кочевники всегда шли охотно: умереть они и так могли в любую зиму от царапины. Потому что в земле столбнячные бактерии, норки сусликов с чумой, клещи с энцефалитом — а до прививок еще как до квадрокоптеров с электропастухами. На войне же, кроме смерти, есть еще шанс награбить. Да и интереснее война, чем постоянное унылое кружение вокруг стада в ожидании волка или соседского конокрада.

Поэтому мобилизационное напряжение кочевого народа не десять процентов, как оседлого — а почти треть или даже четверть от общей численности, смотря по тому, насколько хороший был год, насколько тучны стада.

Хорошо, вот хан собрал всю толпу. Куда бы он их ни повел, надо добиться управляемости большой конной массы. Это достигалось массовыми облавными охотами, когда громадные куски степи — до ста километров! — пересекались сплошной цепью в несколько десятков тысяч загонщиков, а другие тысячи встречали бегущих зверей и выбивали, например, волков, потому что самые опасные для стад. Причем волки истинные демократы, ханские и бедняцкие стада рвут одинаково, так что охота ханская — а польза всеобщая.

На охотах степняк учился слушать сигналы — а ханы и нойоны, тысячники-десятники, тоже учились понимать движение большой конной массы и направлять ее куда надо, а не куда хочется.

Дальше дело было за тактикой. Кочевники не использовали сложные схемы. Пользуясь умением стрелять на скаку, они осыпали стрелами врага до тех пор, пока тот не поворачивал спину. Если враг стоял твердо, то кочевники имели выбор между каруселью (гарцевать вокруг и стрелять до победы или исчерпания запаса стрел) или ложным отступлением. Именно то, что описывал Сигизмунд Герберштейн на маневрах поместной конницы русского царства: "Если противник не разбегается, то русские отходят и убегают". Русские к тому времени добрых триста лет воевали в основном со Степью, и поневоле переняли основную тактику противника.

В лобовые атаки до победы кочевники почти никогда не ходили. Хотя тяжелая конница у них имелась, и была она вполне себе доспешной — но, в отличие от арабов, монгольская "кованая рать" в битвах использовалась тогда, когда враг подходил к ханской ставке и мешал Субудаю пить чай с Батыем и выяснять, кто из них тоньше понимает китайскую поэзию.

Почему так, тоже понятно. Степь огромна. Найти противника и загнать его в угол куда важнее и сложнее, чем потом зарубить. А потому конь должен быть быстрый и выносливый. Сила и масса коня вторична.

Для рыцаря все ровно наоборот. Европа маленькая, заросла лесом по самые брови. Искать противника не надо: осадил ключевой пункт, замок там или брод — сам прибежит. Основное оружие рыцаря тоже конь. Сам рыцарь это тройник для присоединения к коню острого копья-ланса, ну и чуть-чуть для направления копья. Главное, не вылететь из седла, когда вся кинетическая энергия полутонного дестриера, скачущего со скоростью мотоцикла, примерно километров 30 в броске, передается на острие копья, а это острие упирается в противника. Больше одного броска рыцарский конь осилит не всегда и не любой, но больше и не надо: хорошо нацеленный удар по пехоте насадит на копья первые два ряда, а там в ход идут седельные мечи, топоры — и главное: подкованные копыта полутонной зверюги, взбесившейся от страха и ярости. Человек в седле там уже так, вишенка на торте.

У кочевника коник легкий, рассчитанный как раз на изматывание противника бегом. Стрел кочевник не жалеет: они чаще всего тростниковые, вовсе без наконечника. Да, броню рыцаря они не пробьют, но можно ведь стрелять в коней навесом. За день кружения хоть одна стрела да зацепит, а дальше столбнячные бактерии сделают грязное дело, и без коня рыцарь далеко не ускачет. А отступать кочевник может до Урала и дальше, гонись на чем хочешь.

Вообще-то и нормальные стрелы у кочевников очень даже имелись, со стальными наконечниками разных типов. Но даже тростниковой стрелкой на дистанции плевка в морду кочевник мог победить сугубо за счет опыта стрельбы из неустойчивого седла. А уж когда ему хороший боеприпас подгоняли покоренные китайцы в количествах — тушите свет, сливайте кумыс.

Поэтому армия кочевников состояла из массы конных лучников и небольшого числа хорошо вооруженных телохранителей-нукеров. Телохранители берегли полководцев или приближенных к хану лиц, ну и его самого, и в бой вступали реже, чем римские триарии.

В соответствии с тактическим применением, армейское обучение кочевника содержало три важные вещи:

Ездить верхом, в том числе и группой (ржали всей юртой).

Стрелять из лука, попадать необязательно (ржали всем родом). Важно держать противника под постоянным дождем стрел.

Слушать команду и в бою не кидаться грабить, а четко слушать сотника (ржали всем туменом, даже кони).

Чингисхан в своей "Ясе" записал это, наконец-то, на бумагу. Но руссише попаданцы из ХХХ века сперли оригинал, и нам приходится довольствоваться отчетами Плано Карпини, фентези Марко Поло, арабскими пересказами в "Тайной истории монголов", да великолепным без шуток циклом Рыбакова "Плохих людей нет".

На этой радостной ноте пока все. Про грустные вещи: взаимодействие организаций монгольской и китайской, рыцарской и монгольской (на фоне Крестовых походов) — будет позже.