Ассумпта Каакс – она же лейтенант Балам Фронта национального освобождения имени Бенито Хуареса осторожно двигалась по самому краю джунглей, следуя за запахом паленых кокосов.
Воздух был пронзительно холодным. Запах горелых зерен кукурузы смешивался с наплывающим волнами непривычным запахом серы.
Она подняла глаза. Местами небо заволокло дымкой, то ли это облака – предвестники дождя, то ли перемешанные с дымом массы горячего воздуха с горы Попо, – сказать с уверенностью было нельзя.
Преддверия дождя в воздухе не ощущалось, как не ощущался и воздух как таковой. Другими словами, окружающая атмосфера ничуть не напоминала характерного для джунглей Лакандона микроклимата с его чистыми и частыми ливнями, омывающими и освежающими все вокруг.
Ассумпта понимала, что дожди в Мехико разительно отличаются от дождей в Лакандоне. Климат в столице был отравлен испарениями многочисленных заводов и фабрик, да и тамошняя жизнь ничуть не походила на спокойное и временами даже дремотное здешнее существование.
Треск сломанной ветки мгновенно вывел ее из задумчивости. Она упала на густой травяной ковер джунглей и уставилась в черное пространство перед собой.
Вокруг – ни малейшего шевеления. Прошла минута; снова послышался треск – на этот раз слева.
Ассумпта сжала в руках оружие – так она ощущала больше уверенности. Ей случалось уже убивать людей, но то были солдаты! Самое страшное – убить по ошибке соплеменника-майя.
В третий раз хрустнуло где-то далеко впереди. Ассумпта насторожилась еще больше: индейцы майя, обутые в мягкие сандалии, ступали по своей земле неслышно, как дуновение ветра. Без сомнения, так шуметь могли только люди в тяжелых военных ботинках.
Наверняка солдадо. С другой стороны, под покровом ночи на встречу с товарищами мог спешить и хуаресиста.
Второй вариант, разумеется, был для девушки предпочтительнее, и она решила рискнуть. Медленно поднявшись на ноги, она двинулась на этот странный хруст.
– Ты слышишь, Чиун? – Римо мотнул головой, чтобы привлечь внимание старика к оглушительно прозвучавшему в ночной тиши звуку.
Мастер Синанджу повел маленькой птичьей головкой и вперился взглядом в темноту.
– Да. Видимо, тяжелые военные ботинки мешают кому-то ступать тихо.
– Слушай, я оставлю пока сундук под деревом? Ненадолго?
Чиун кивнул:
– Оставь, конечно. Бремя все равно последует за тобой хоть на край света – не важно, с сундуком ты или без.
И мастера Синанджу поспешили на звук. Две призрачные, бесплотные тени едва просматривались в чернильной темноте ночи.
Полковник Маурисио Примитиво притаился под деревом саподилла, и увидеть его со стороны практически было невозможно. В руках он держал несколько сухих веточек, которые подобрал по дороге. Время от времени полковник с хрустом ломал одну из веточек.
Хуаресиста, которого ему удалось выследить, обязательно придет на звук – он в этом не сомневался. Так, сломана очередная ветка. Когда стихло негромкое эхо, явственно послышался шорох.
– Уже ближе, – прошептал полковник. – Подходи, дорогой, подходи, – мурлыкал Примитиво себе под нос. – Верапас ты или кто другой, какая разница? В любом случае самый сердечный прием тебе обеспечен.
Он внимательно наблюдал за расчищенным пространством перед деревом. Сюда неминуемо должна была ступить нога партизана, поскольку это единственный удобный подход к засаде полковника.
Черный военный ботинок ступил на землю в трех футах от почти аналогичных ботинок полковника.
Отшвырнув ветки, Примитиво схватился за свой «хеклер-и-кох» и прошипел:
– Не двигайся, хуаресиста! Или придется тебе проститься с жизнью!
Хуаресиста замер. По всей видимости, он прошел неплохую школу.
– Ага. Буэно. Ты отлично все понимаешь, хотя и не видишь ни черта. Теперь медленно выходи на свет – я хочу получше рассмотреть тебя, повстанец.
Чувствовалось, что хуаресиста колеблется.
– Я выскочу из-за дерева и выстрелю в тебя раньше, чем ты успеешь вскинуть оружие. Думаю, ты и сам догадываешься. Если же вдруг повернешься и побежишь, я успею изрешетить твою спину за милую душу. Полагаю, и это для тебя не секрет.
Ответа на заявление Примитиво не последовало. Полковник воспринял молчание за согласие сдаться.
– Что ж, теперь выходи на свет.
Партизан выступил из темноты, и в лунном свете полковник сразу же увидел черную шапочку-маску.
– Ну-ка, дай загляну тебе в глазки, – угрожающе промурлыкал Примитиво.
Не дай Бог, глаза у хуаресиста зеленые, – он застрелит его на месте без всякой жалости! К счастью, партизан был кареглазый, как и все миштеки.
Выругавшись про себя, полковник пролаял команду:
– Бросай оружие, инсургентисто!
Партизан, однако, не выпустил автомата из трясущихся рук.
– Ну! – прикрикнул Примитиво.
С прощальным жалобным звяканьем оружие упало на землю.
– Теперь подними руки. Я должен тебя обыскать.
Руки послушно взлетели вверх.
– А теперь встань на колени, чтобы исчезло желание бежать.
Трясущийся хуаресиста подчинился приказу.
Полковник выступил из-за дерева и тяжелым ботинком прижал к земле ноги пленника. Потом, перехватив оружие в левую руку, он с ног до головы ощупал партизана, с особым тщанием проверив многочисленные карманы его униформы.
Там, где он ожидал обнаружить крепость мышц настоящего жителя джунглей, пальцы его вдруг соприкоснулись с прелестными округлыми выпуклостями!
– Как твое имя? – спросил полковник шепотом.
– Лейтенант Балам.
– Ха, что-то ты мало похожа на рыщущего в джунглях кровожадного ягуара, чика!
– Я умру, если надо.
– А я бы с радостью пристрелил тебя, но лучше дам возможность заслужить помилование. Подкоманданте Верапас явно где-то рядом. Скажи мне, где он, и ты спасешь свою жизнь.
– Не знаю, что и ответить.
– По-моему, ты лжешь, чика. Уж очень вздымается у тебя грудь! Я прекрасно знаю, как трепещет женщина, когда произносит лживые слова.
Хуаресиста промолчала. Только сильнее задрожала.
– Тут поблизости деревенька. Может, он там?
– Там его нет!
– Ха! Что-то ты больно заторопилась с ответом.
Полковник Примитиво поднял руку и стянул с головы девушки лыжную шапочку. Он увидел посеревшее от страха лицо и черные блестящие волосы, ниспадающие на плечи. Полковник поднес к лицу одну из прядок, понюхал ее и произнес:
– Для дикарки ты восхитительно пахнешь. Моешь голову молоком кокосового ореха, да? Должен тебе сказать, запах кокоса очень возбуждает.
Грубо и нарочито резко полковник ухватил девушку за волосы и потянул вверх. Потом развернул спиной и, ткнув автоматом в поясницу, приказал вести его в деревню.
Герильера подчинилась и двинулась вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Неуверенная поступь и безвольно поникшие плечи свидетельствовали о том, что она осознала безвыходность своего положения.
– Иди вперед и плачь, чика. Сегодня прольются потоки слез. Деревня и все джунгли умоются слезами после визита полковника Примитиво в это осиное гнездо повстанцев.
– Каброн! – грубо выругалась девушка.
– Ага! Я вижу, подкоманданте Верапас приложил руку к твоему воспитанию и научил-таки ругаться по-городскому.
– Чинга ту мадре!
Полковник рассмеялся.
– Несколько позже, вероятно, мы рассмотрим твое предложение и сделаем, что положено. Естественно, без моей матери.
Герильера замолчала, и теперь уже надолго.
Они двигались к деревне, ориентируясь по запаху горелых кукурузных початков. Время от времени полковник Примитиво оглядывался.
Он ничего не замечал. И сделал вывод, что опасность с тыла ему не угрожает.
И очень ошибся. Его преследовали. Впрочем, обычный человек не способен узреть подобные тени. И победить их обыкновенным оружием тоже невозможно.