Очень далекий космос

«ТРУПОХРОН или ЛЮБОВНАЯ СИЛА ОТТЕНКОВ КРОВИ»

Автор Джейн Белиберди, перевода нет, издательство есть, тираж неразборчиво, год выпуска недавно

«Трупохрон или любовная сила оттенков крови» - величайшая детективная находка за многие и многие десятилетия последних столетий. Сюжетолиния нового романа Джейн Белиберди ветвится и теряется уже с самой первой части первой главы, а уж окончательно окочуривается ближе к концу повествования.

Упрощенно-краткое содержание романа приближенно таково.

Петруша Недобопчик жаждет преобразовать аквариумных рыбок соседа Митеньки в геномодифицированных электро- пиранескатов. Причем сделать это в совершеннейшей тайне от соседа Митеньки Забитого с помощью особой лекарственной рецептуры, смешанной с ультазвуко-шумовибрацией переносного карманного пин-лучателя. Все потому, что Петруша до страсти влюблен в медицинскую сестру Нособланку Пуфикову. Нособлан- ка же, ничего не подозревая, трудится в трупосберегательном учреждении местной городобольницы за номером «408». Дело в том, что в свою очередь встречно-сосед Митеньки Забитого, Недобопчик уже безуспешно пытался познакомиться с Нособлан- кой, прикинувшись человеко-мертвецом, однако был разоблачен еще до подъезда к указанной городобольнице, поскольку скоро- медмашина умудрилась угодить в дорожноуличную пробку, а Петруша Недобопчик еще не успел натренироваться в задерживании собственного дыхания более чем на сорок четыре минуты. Потому Недобопчик так и не смог познакомиться с Пуфиковой.

Теперь же, если Петруше удастся преобразить аквариумных гурами венециэльских из червеедов в человекоедов, то ско- ро-медмашина с неизбежностью примчит по случаю смертоиску- сания Митеньки, а Недобопчика привлекут для свидетельского опознавания как рыбок, так и Митеньки Забитого. Опознать же их он может с превеликой вероятностью, потому как, проживая на одной подъездолестничной площадке, с неизбежной неоднократностью наблюдал указанных лиц в дверной глазок. По крайней мере, Митеньку, так как рыбки для входа в дом дверным звонком не пользовались ни разу, ибо были куплены и занесены в дом единократно.

Конечно, это только санитаро-медики будут предполагать, что Петруша наблюдал рыбок единократно. Они вовсе не ведают, что Недобопчик периодически подкармливал рыбок геномодифицированной рецептурой, загодя прикинувшись то заблудившимся сельским почтальоном, то рассеянным директором школьной гимназии, прибывшим с проверо-посещением своих когда-тошных выпускников. И вот покуда добронравная бабушка Митеньки Забитого потчует чаем рассеянных директоров и письмо-носильщиков, они - эти самые детско-директоро-воспитатели и ложно-госслу- жащие - умудряются подкормить наивно-доверчивых аквариумных гурами венециэльских геномодифицированной подкормкой, а заодно включать в это же время упрятанный в кармане ультразвуковой батареечный пин-лучатель.

И вот, наконец, убийство. То есть, с него-то когда-то все и началось в плане первоглавы романа Джейн Белиберди. С него и с полицае-сыщика Прапокса Бетонкина. Однако о доблестновездесущем суперполицае-сыщике Бетонкине попозже. Скажем только, что именно он своим доблестно-умственным волеусилием сумел раскрыть изрядно-запутанное дело о тирано-пирано- человекоубийстве. Кстати, убили вовсе не Митеньку Забитого, как многие бы наивно полагали, исходя из его переданной по родительскому генофонду фамилии предков. Убито-прикончен совсем даже другой трупочеловек. Ведь дело-то в том, что Митенька Забитый вовсе не так просто-естественен, как кажется.

Он давно заподозрил всяческо-встречных школьных директоров и прохоже-письмоносилыциков в том, что те замыслили нечто анти-жизненное в плане самого Забитого. Потому он загодя-заблаговременно отыскал в семейной кладовочке старый напильник, из которого последовательно-настойчиво вытачивает себе оборонительную финку. Для того же, чтобы пронырливые директора школ и опенсионившиеся учителя географии, разыскивающие своих убредших в неясности учеников, случайно не наткнулись на недосовершенное смертоносие, Митенька Забитый каждое утро прячет финку в пролежень потолочного перекрытия. Причем, заталкивание недоточенной заточки он производит снаружи здания, вкладывая силы в подтягивание над подоконником четырнадцатого этажа. Продвижение же недометаллоструганной финки внутри железобетонной плиты Митенька производит с помощью загодя украденной детали магниторезонансного усилителя. Украдена же деталь, как не странно, именно из специализировано кабинета городобольницы номер «408».

Между прочим, именно с магнито-резонанса все и начинается. Ведь в момент подвижки финки по нутру плиты в результате магнитовоздействия появляются силовые поля, а также помехи в телевизоре верхнепроживающих соседей Забитого. Помехи столь феноменально сильны, что иногда плазмо-телевизор даже выпадает из креплений. Тогда вызывается электротелемастер и чинит указанный плазмо-телеприемник. По случаю теле- антенномастер-шнуромотатель Буша Дрянников является прия- тельственно-знакомым исконного полицай-сыщика Прапокса. Он-то и поднимает тревогу, однако, не по своей воле, а в силу обстоятельств.

Тем не менее, убийство совершается все же не догадливопровидческим Митенькой Забитым и даже не Забитой. В смысле исконной бабушкой Забитого, тоже, в свою очередь, естественно, Забитой. Ведь указанный Митенька так и не успел довершить наточку своей финкозаточки и потому не мог ее использовать для резоубийства. Кстати, не все читатели сходу обращают внимание на приемщицу лжедиректоров и поилыцицу ложно поч- мейстеров чаем Фроссию Забитую, то есть бабушку Забитого Митеньки. А на нее тоже стоит обратить пристальнейше- неусыпную читательскую настороженность. Потому как бабушка Забитая любит не только чаепития с лжеписьмоножчиками, а еще более своего внучика - как раз Митеньку Забитого. Используя робкоженское сердце как пеленгатор опасности, она загодя, еще до превращения червеедочных гурами в смертеносных пи- ранескатов, вознамерилась обезопасить пальчики и ногти любимого Митеньки Забитого, для чего готова сточить зубки всем аквариумным рыбкам. Потому, когда охраняемый ею Митенька исчезает куда-то в школу или в техникум, а может, даже в университет - бабушка точно не помнит, где учится или даже работает любвеносный Митенька - она берет в семейной кладовочке никому не нужный старый напильник и обтачивает зубки леворуковыловленным вручную в аквариуме гурами венециэльским. Конечно, несчастные, подвергаемые со всех сторон антинаучным опытам гурами при этом ужасно кричат, чем досаждают помещенным этажом ниже соседям, а более конкретно - Мальчусе Добче-Лобкиной, престарелой жене профессора горнодувного дела Ракуля Лобкина, который дома не бывает, от чего не ведает и не боится криков червеедных рыбок гурами.

Да, разумеется, с недавних пор бабушка Забитая весьма беспокойна. Еще бы, куда-то пропало и, весьма вероятно, кем-то преступно-крадено её орудие Мите-добра - старый, оржавлен- ный временем, ещё советский напильник. Поэтому в последнее время престарело-пожилая Фроссия Забитая, отлавливая гурами, внимательно их осматривает и размышляет, не стоит ли им в предлечебно-спасительных для любо-Митеньки целях попросту повыбивать оставшиеся премоляры с молярами?

Но ведь многогранная свежесть сюжета Джейн Белиберди совершенно не округляется какой-то рыбохранительной квартирой и добрыми бабушками. Сюжет ветвится. Пропажа магниторезонансной детали из детекторного магнито-наукоемкосложного прибора привела к неправильному диагнозу одного больнице- пациента. А весьма вероятно, даже нескольких.

По этому случаю заведующий клинико-отделением магнитотерапевтической медслужбы Потап Сеймурник, между прочим, бывший гражданский супруг соратницы по борьбе с ежедневным трупопотоком в трупохранилище Нособланки Пуфикововой Эли- зеры Тактильной, не смог защитить профессорско-докторскую диссертацию. То есть накарябать-то он ее накарябал, однако его магниторезонансные данные несколько брутально не сошлись с теоретическим прообразом истинной магнито-диаграммы исследованных кардиоподанных пациентов. Это большая беда. Ведь бывший супруг Элизеры по-прежнему юношески-пламенно верен своей Тактильной и свою профессоро-подтвержденную диссертацию рассматривал как один из главных шагов примирения с известной ему супружницей.

Не просто складывается и судьба Бисика Калюжейчина, замминистра загран-спорта, и неправильно диагностированного пациента Потапа Сеймурчика. Все из-за вышедшей из строя диагноз-аппаратуры трупохирургического отделения. Ведь Ка- люжейчин не только замминистра, но еще и председатель антидопингового комитета женской сборной России по художественному регби. Пройдя неверное диагностирование, он теперь не допущен к допингонадзору за спортсменками и судьями. Мало того, что это грозит общей недоброкачественностью допинг- контроля сборной, но ведь Бисик Калюжейчин теперь не может встретиться со своей любвесудьбой - судьей международной классокатегории Потёмкой Мурочкиной.

Вообще-то за подобную подставу со стороны родной российской медицины бывший кандидат в мастера по горному туризму без палок Калюжейчин может даже убить. По крайней мере, именно такая мысль зарождается у Бисика в отношении профессора Сеймурника после ознакомления с диагнозом вышедшей из строя магниторезонансодиагностической машины, а особенно после отстранения от участия в комиссии. Какое орудие убийства и время для оного может использовать против бывшего супруга Тактильной обиженный до глубины чувств Бисик, покуда нам - читателям - неизвестно.

Да, но ведь мы вовсе оставили без внимания еще одного героя - Гильку Карильку! Как зовут среди бомжующего в центральной части города народа Ингириду Побасенкову, сестру- близняшку уже упомянутой экс-жены недоподтвержденного профессора магниторезонансной медицины Потапа Сеймурника. Но, в отличие от осчастливленно-разведенной трупохранитель- ницы Элизеры Тактильной, получающей за вредносно-лабора- торно-климатическую работу раз в месяц два литра коровьего молока полупроцентной жирности, ее прямая сестра Ингриида еще во младенчестве забыта в родильном доме населенного пункта Вязьма.

Доселе никто из сестер не догадывается о существовании друг друга, но момент прозрения неумолимо приближается, ведь помеченный выше Петруша Недобобчик никогда не расстается со своим карманным батареечным пин-лучателем, и иногда машинально, случайно попадая рукой в карман, нажимает клавишу в положение «вкл». А ведь ультразвук из пин-лучателя распространяется на приличную дистанцию. Потому однажды, проходя мимо свалки с нежданно-негаданно включенной в левом кармане техникой, он подвергает вредному излучению копошащуюся в мусорном контейнере Гильку Карильку, то есть, в младенчестве Ин- гириду Побасенкову. Как раз в этот момент оживленно поглощающая питательные килечные головы и не совсем питательные хвосты совместно с совершенно даже вредным целлофановым пакетом Гилька офигевает от ультразвукового удара по мозговым полушариям и совершенно неожиданно осознает себя все-таки Ингиридой. Но помимо этого, по странному стечению обстоятельств, или из-за отражательных свойств, в связи с удивительными погнутостями мусорного бака по отношению к ультразвуку, уже отныне и до конца Ингирида Побасенкова вспоминает о своей мельком виденной во младенчестве сестре - Элизере. Что должна испытать опустившаяся на самое дно общественной пирамиды Гилька-Ингирида, кроме того, что чуть не задыхается от не в то горло угодившего целлофана? Разумеется, она совершенно неожиданно испытывает неописуемую классовую ненависть к достойно устроившейся в обществе сестре-близняшке. Накал ненависти столь силен, что даже без пин-лучателя давно покинувшего место своего невольного провоцирования Недобобчика, с ясельного возраста бомжующая сестра решает расправиться с буржуйским отродьем своей общей матери.

И все же нельзя пояснить всю душенежность взаимовыруч- ного переплетения судьбодробительной свежести невольно- помогательной пред-дружбы героев, не показав это на одном из просто-таки дивоживных примеров романо-переплетения. Например, историю с превращением в не совсем дышащего, доселе дивно-живого и даже умеющего в некой мере тех-оживлять всяческие электроприборовещи, теле-антенномастера-мотателя Буша Дрян- никова, который был во внеочередной раз вызван в одну из квартир неуказанного в романе номера дома и улицы для приведения в годность вновь вышедшего из управления плазменного телеприемника. Догадливо-пылкий читатель, конечно же, понял, что речь идет о тех самых соседях Митеньки Забитого, под плито-пол которых Забытый по утрам прятал свою недометаллоструганную финку, проталкивая оную магниторезонаторной деталью.

Из-за собственного непредвидения в плане надвигающейся судьбо-беды Дрянников ответил на телефонный вызов и направился по оставшемуся неясным читателю адресу, хотя те- лефоно-помехи при разговоре очень и очень не понравились теле-шнуромотателю. Не понравился ему в этот внеочередной раз и хозяин неясно-номерной для читателя квартиры Пичак Кура- котов. Но что делать? Работа. Однако расстроенный вызовом Дрянников грубо нарушил правила безопасности, и, приступив к настройке плазмо-телеприемника, не удосужился отключить его от розетки в 220 вольт.

(О, как вездесущно иностранная, в общем-то, писательница Белиберди изучила все тонкости не только культуры, но и быта нашей многострадальной страны. Именно вот такие точные мазки, типа знание известных у нас лишь узким специалистам технических тонкостей сил токов бытовых приборов выдают истинность всеохватного таланта скромного автора Джейн).

Настраивающий электрические плазмо-волны Дрянников, не мог, конечно, знать, что в этот момент сосед снизу Митенька снова подтянется на балконе, дабы дострогать свою полуфинку, и двинет вдоль плиты злосчастную запчасть магнитотерапевтического прибора. Конечно же, плазмо-телеприемник возбудился и, выпав из гнезда, упал на Буша Дрянникова. Но ведь плазма-то не обесточилась, верно? Со всем дотошным прискорбием описывает Белиберди муки токосмерти молодого, в общем-то, мужчины Дрянникова. Жуткий рассказ о том, как плазма входит и выходит и снова входит в него со скоростью этих самых двухсот двадцати вольтоамперов, взволнует любого, даже самого тугодумо-невъед- ливого читателя.

Словом, с корчащимся в мотках изоляционной ленты и выронившим в муках паяльник на собственный оголенный живот Дрянниковым, уже все ясно-понятно. Но что же делать остолбеневшему и вдыхающему запах паленых животорастущих волосков теле-плазмомастера хозяину квартиры Пичану Куракотову? Неужели вызвать в собственную крепость - домоквартиру - полицейскую и реанимационную службы? Но ведь такое вовсе невозможно, потому как Пичан Куракотов вовсе не Пичан - на самом деле по свидетельство-рождению он Пича, к тому же просто Пича, а Пича Уткотов, и документы у него поддельные, поскольку с помощью трюка смены имени он скрывается от алиментов й от когда-тошней супружницы Вильгельмы Кац. Ну, и, кроме того, в унитазной трубе квартиры Пичана-Пичи уже третий год хранится маскировочно-завернутая в фольгу стотысячная взятка, врученная Куракотову-Уткотову за разглашение промышленноважной тайны. Однако с корчащимся от плазмы и пучащим глаза шнуромото-мастером следует что-то делать, правильно? Потому Пича Уткотов лихорадочно думает. Если трупо-обращенного занести в лифт и отправить в неизвестность этажей, то его все равно найдут или лифтеры, или кто-то из соседей. Поэтому гораздо вернее... Именно так, в порыве, как и всегда в жизни, рождаются решения.

И вот теле-антенномастер-шнуромотатель Буша Дрянни- ков уже стремительно - но с известным Джейн Белиберди ускорением - летит вниз с восемнадцати-с-чем-то-этажа. Но ведь по дороге, падая вниз, он должен встретиться с подтягивающимся на пальцах Митенькой Забитым, так ведь?

Разумеется, не буду объяснять все подробности, дабы не огорчать пламенного читателя отсутствием лит-открытий. Однако важно, что через какое-то время плазмобитого Дрянникова обнаруживает на газоне, неутомимо ищущая продовольствие не только в мусорниках, Гилька Карилька, ныне ставшая Ингири- дой. Но ведь у Ингриды Побасенковой нет покуда переносного мобиле-телефона, дабы позвонить в районный полицейский участок сразу, а кроме всего, она тоже не очень хочет разговаривать с полицейскими, ибо уже продумала свой собственный, и носит в кармане записанным на обрывке чужой квитанции план страшного мщения собственно-сестре Элизере. Откуда знать бомжеватой Гильке, что плазмовыгоревшего Дрянникова скоро хватится не кто иной, как его приятельственно-знакомый - суперполицае-сыщик Прапокс Бетонкин?

Но и это еще не все. Пока, но только пока, Гильке-Ингриде Побасенковой совсем неизвестно, что живо интересующийся происходящим внизу и для маскировки подсматривающий не со своего, а с чужого балкона неразличимый мужчина наверху, есть не кто иной, как злостный неплательщик алиментов Пича Уткотов, то есть ее скрывшийся в судьбе биологически-непристойный папа!

О, как хитро и неутомимо-дерзко свинчены сюжетные ходы романа! Однако не буду раскрывать весь интеллектуальный ребус Белиберди, кто же здесь, кого и за что убил. Пусть читатель помучается до самого конца шедевра, как мучилась до «не могу больше» я сама. Да и важно ли, в самом-то деле, кто кого и как прикончил напильно-финкой, червеедными гурами венециэльскими, обращенными в электро-пиранескатов, свободным балконопадением, приемом художественно-женского дзюдо или токопроводящим плазмотелеприемником? Разве в этом суть романа великой Джейн?

Небывало выверенные, выкроенные из наблюдений самой главнейшей артерии жизни характеры и чудные взаимоотношения этих самых холерико-сангвиников между собой, вот что найглавнейшее в сём выдающемся романе без продолжений... Хотя странно, в оном произведении еще убивать и убивать! То есть, я имела в виду, еще описывать и описывать характеры.

С другой стороны, эпилог трагично-печален и в то же время сохраняет интригу. Ведь именно в конце книги все герои наконец-то собираются вместе. Некоторые, незнакомые до того, знакомятся между собой... То есть, могли бы познакомиться, ибо в пространственном и даже во временном смысле они наконец вместе, однако...

Видите ли, все они встречаются в трупосберегательном учреждении местной городобольницы за номером «408», и перезнакомить их между собой, в общем-то, способна лишь медицинская сестра Нособланка Пуфикова. Она ведь точно знает всех или, по крайней мере, может узнать, просмотрев именные напа- лечно-ножные бирки. Захочет ли много повидавшая на своем веку, особенно на работе, и выпившая там же, по случаю, много литров презентованного за ударный труд молока полупроцентной жирности, Нособланка взять на себя столь почетную обязанность? Видите, даже в этом эпизоде гениальная Белиберди оставляет за собой последнее слово, сберегая интригу.

Поаплодируем же суперталантливой писательнице Джейн и уроним вместе с ней слезу по загубленным героям книги.

Вся Ваша, шмыгающая носом, Маргарита Плоская