Очи черные. Легенда преступного мира

Глава 11. Личинка Черной моли

— Ты просто в нее выстрелишь и пусть она подохнет! — немного зло произнес Михаил, на самом деле не желая смерти Черной моли. Он очень хотел, чтобы пули ее покалечили, грезя, чтобы ненавистная дама умирала мучительно, перебирая в памяти лица людей, жизнь которых она превратила в шлак.

Владимир протер очки и снова надел их. Слабохарактерный и чахлый революционер, геройствующий на словах, дрожал от предвкушения важного мероприятия, ощущая себя не бесполезным насекомым (эту живность он призирал с раннего детства). Каждый день сообщники встречались в трактире и обговаривали детали покушения на врага. Михаил по многу часов наблюдал за кабаком «Черные очи» и пришел к выводу, что интересующая его дама появляется там нечасто и в абсолютно разное время, никакой системности в ее посещениях увеселительного заведения не было.

— Пора определиться, Владимир! — строго произнес заказчик покушения, разглядывая разрумянившееся от спиртного и горячей еды лицо собеседника. — Тебе будет благодарна ни одна сотня человек за то, что ты устранишь эту женщину!

Революционер скуксился, словно планировал расплакаться. Волна сомнения настигала его обычно после третьей рюмки водки.

— Меня смущает только одно: она — баба, — блеял он. — Может, есть какой-нибудь белогвардеец? Или эсер? Их я ненавижу больше всего! Вот кто ставит палки в колеса истинным революционерам, и для меня это — заклятые враги!

— Поверь, дружище, эта дамочка похлеще и белогвардейцев, и эсеров, — злился Михаил, боясь, что его план пол названием «Фани Каплан» пойдет прахом. Уже неделю он поил и кормил Владимира за свой счет, прорабатывая детали намеченного мероприятия. Сложного ничего в этой схеме не было: увидеть-узнать, выстрелить-попасть и бежать прочь. Сам же организатор планировал находиться неподалеку, чтобы в нужный момент подскочить к раненой Моли (или умершей), рассмеяться (если она будет в сознании) и возможно даже плюнуть ей в лицо, а самое главное — разоблачить, скрывающуюся под вуалью кровожадную даму!

Был назначен день покушения. Оба мужчины прибыли на место и держались друг от друга в стороне, чтобы не вызвать подозрений. На улице было тепло, но валил сильный снег. Во время романтической прогулки с барышней или катания на коньках такая погода была весьма уместна, но осуществлению коварного плана заговорщиков она существенно мешала. К счастью оба входа — парадный и черный — находились рядом. Подъезжали автомобили и пролетки, из которых выпрыгивали девицы-танцовщицы. Среди них он заметил Душечку, любовником которой был всего одну ночь, а остальное время, что они провели вместе, являлся скорее ее пациентом. Она шла пешком на работу, не спеша пересекая улицу и не глядя по сторонам. Молодая женщина сильно похудела, потускнела и больше не светилась, как раньше. Прервал размышления Михаила его подельник, замерзший революционер что-то показывал знаками, и оба удалились в переулок.

— Я больше не могу! — почти хныкал революционер. — Это плохая идея, плохая! И раз ее нет, значит ждать бессмысленно. Значит, Бог ее приберег от нас.

— Ты веришь в Бога? — удивленно воскликнул Михаил.

— Нет, конечно, нет! Мозги замерзли, вот и брякнул! — произнес Владимир, с опаской поглядывая на вопрошающего, испугавшись собственной мысли о том, что тот разочаруется в нем. — Я кажусь тебе жалким?

— Нет, конечно, — солгал Михаил и, пожав руку своему приятелю, поблагодарил за приятные беседы в трактире. — Мы хотя бы попробовали! Можешь гордиться собой!

— То есть это все? — растеряно произнес Владимир. Глаза его округлились, и выглядел он наивно, как малое дитя, и, казалось, будто вот-вот расплачется, лишившись ласки и заботы попечителя, который в некотором смысле стал ему родным. Жаждущему мести Михаилу стало стыдно за то, что он хотел свершить правосудие чужими руками, не испачкавшись кровью ненавистной ему Черной моли. Он извинился перед революционером, заверив, что желал помочь другу осуществить фантазии — не более того.

— Но ведь мечты они для того и рождаются в нашей голове, чтобы к чему-то стремиться! Они — как луч света, дающий надежду. И порой оправдывают наши темные поступки… и трусость! — размышлял Михаил, говоря при этом скорее о себе, чем о собеседнике. Он робко приобнял приятеля напоследок и пожелал ему всего хорошего, ругая себя мысленно за то, что затеял все это. Он еще некоторое время стоял во дворе, наблюдая, как исчезает ссутуленная спина Владимира в переулочке между мрачными домами. Вздохнув, организатор несостоявшегося покушения принял решение вернуться домой и прогреть озябшее тело с помощью алкоголя и таза горячей воды, понимая, что не чувствует пальцев на ногах. Вдруг он услышал два выстрела и чьи-то крики, и торопливо направился в сторону источника тревоги. Что-то ему подсказывало, что Владимир имеет прямое отношение к этой суете. Когда он выбежал из-за угла, то увидел, что у крыльца суетится народ, а на снегу лежит дама в черном одеянии, лицо которой скрыто вуалью. Владимир же убегал прочь вниз по улице, за ним мчались несколько человек из свиты Мадам, среди удаляющихся фигур был и неказистый карлик Великан, он перебирал по снегу своими маленькими ножками, желая отомстить убийце. Все увлеклись поимкой стрелявшего человека и позабыли о Черной моли, оставшейся в одиночестве. Михаил стремительно подошел к ее телу, на мгновение он замешкался и с опаской огляделся: вокруг ни души, лишь пустая машина с открытой дверцей, из которой, по-видимому, она вышла навстречу своему наказанию в лице подоспевшего Владимира. Это было удачное стечение обстоятельств, и Михаил с трудом сдерживался, чтобы не выкрикнуть что-нибудь эдакое — прославить Бога, в которого он готов был поверить, или просто радостно рассмеяться и проорать «ура». Молодой человек склонился над женщиной и потянулся к вуали, но некоторое время не решался ее приоткрыть, боясь увидеть под ней что-то ужасное.

— Мишенька, — простонала она, как только вуаль откинулась. — Помоги мне, мой мальчик.

— Мама? — с волнением воскликнул он.

Лидия Андреевна на кровати Михаила под бдительным присмотром королевы покушений Фани Каплан — это было весьма странное зрелище. Женщина лежала недвижимо, в лице, казалось, не было красок, оно было очень бледным, и она все время стонала от боли. Этот звук раздражал Михаила — задевал струнки внутри, которые неприятно отзывались во всем его теле, ему стало совестливо. Соседка и хозяйка комнаты любезно согласилась помочь ухаживать за раненой незнакомкой, круглолицая женщина в этот раз не смеялась и не задавала лишних вопросов. Бесцеремонно выставив Михаила из комнаты, она занялась продырявленным плечом Лидии Андреевны. Спустя час молодой мужчина смог снова увидеть свою мать, ее перебинтовали и переодели в просторную чистую рубаху. Теперь дама напоминала тряпичную куклу, которую бросил заскучавший ребенок, разочаровавшись в том, что она не так красива, как прежде.

— Подойди ко мне, не бойся! — тихо произнесла Лидия Андреевна, после того как соседка вышла из комнаты и слабо стукнула рукой по краю кровати, приглашая сына присесть рядом.

— Не переживай, мой мальчик, все будет хорошо! Пуля прошла на вылет. За что ты хотел ее убить?

— Кого? — удивился Михаил, вдруг почувствовав прилив жара. На мгновение ему показалось, что мать бредит, но взор ее был ясен, в огромных черных глазах блестел недобрый огонек, который почему-то вызывал беспокойство в душе молодого человека. Он резко отошел к печке-буржуйке, которую приобрел совсем недавно, и кочергой расшевелил догорающие доски, украденные у зазевавшегося лавочника с соседней улицы.

— Черную моль. Тот человек, который стрелял… Мне показалось, он крикнул: «Мишка, я убил ее!».

— Я не понимаю, о чем вы говорите…

— Не важно, — произнесла женщина, прикрыв на мгновение глаза, между бровей появилась четкая полоса и она застонала, чувствуя сильную боль.

— Вы правы, я желал ей смерти, — признался Михаил. Он некоторое время стоял в стороне возле печки, затем приблизился к ней, встал на колени рядом с кроватью и, взяв ее холодную руку в свои ладони, прошептал:

— Но объясните мне одну вещь: почему вы оказались под вуалью этого чудовища? Неужели вы и есть… она?

Михаил был такой же бледный, как и его мать. Он окончательно запутался в происходящем. Всю дорогу, пока они добирались в пролетке к его дому, молодой человек размышлял об этом странном обстоятельстве. Мужчина никогда не видел лица Черной моли, но слышал ее голос, он был низким, хрипловатым — отличался от мягкой, приятной манеры говорить самой Лидии Андреевны. Хотя во время разговора в комнате пыток, перед тем как он потерял сознание, женщина в вуали назвала его по имени голосом матери. Но со временем он убедил себя, что это была иллюзия или какая-то странная игра, смысл, который возможно когда-нибудь ему станет понятен.

— Она приказала мне облачиться в вуаль и ехать в «Черные очи». Не принято спрашивать, зачем это нужно… Принято исполнять ее пожелания, — отозвалась Лидия Андреевна на его мысли.

— Черная моль приказала вам быть ею? — уточнил Михаил, с подозрением разглядывая свою мать.

— Однажды она спасла меня и ей обязана. Я принадлежу Черной моли, и это мой крест, который я буду нести до последнего вздоха.

Затем ее взгляд скользнул за его спину, словно там кто-то стоял. Он хотел повернуться, но она удержала его голову, прижав свою ладонь к его небритой щеке.

— Колючий, — выдохнула она. — Так странно… я все время вспоминаю тебя бледным скромным мальчиком, который так радовался моим подаркам и с трудом дожидался, пока я уйду, чтобы вдоволь наиграться новыми игрушками.

— Это неправда, — запротестовал Михаил. — Я просто был смущен… Ваше присутствие меня немного сковывало и, если мне хотелось убежать, то только потому, что я не знал, как вести себя… Вы ведь мало со мной разговаривали и все время плакали во время наших встреч.

— И то верно… никудышная мать, — с тоской произнесла она и при этом очень странно посмотрела на него, слегка улыбнувшись. — Ты меня прости за все! Найди в себе силы и прости! И после того, что сейчас случится, не держи на меня зла!

— Я не понимаю, — успел лишь вымолвить молодой человек, но тут же потерял сознание от удара по голове. В этот раз его тело осталось в том месте, где его лишили сознания. Он очнулся в своей комнате в одиночестве, кровать была пуста — Лидии Андреевны не было. Он дотронулся до головы и обнаружил на затылке огромную шишку. Михаил злился, потому что устал постоянно проигрывать, ощущая себя при этом дураком. Раздался робкий стук, и дверь приоткрылась, в проеме двери появилось взволнованное лицо соседки.

— Как вы? — уточнила она участливо.

— Боюсь, на этот вопрос у меня нет ответа, — хмуро отозвался молодой мужчина.

— Они заплатили за комнату. За три месяца вперед, — растеряно произнесла соседка, виновато пожав плечами.

— Кто они?

— Я не знаю. Со мной разговаривал маленький человек…

— Великан, — усмехнулся молодой мужчина.

— Да в нем росту не больше метра!

— Его имя Великан.

— Забавно… Они сказали, что забирают ее и отвезут к доктору. Женщина просила передать, чтобы вы за нее не переживали. И еще сказала, что свяжется с вами… Вы можете прийти туда, где ее подобрали в любое время.

— Спасибо! — поспешно ответил Михаил, желая поскорее избавиться от гостьи.

— И еще просили передать… что стрелявший мертв. И если у вас снова появится какой-нибудь план с целью навредить той женщине, имя которой лучше не произносить, — подумайте о своей матери. Она пока еще жива.

Молодой человек удивленно уставился на соседку, ее щеки вспыхнули, будто она была в чем-то виновата. Женщина смутилась и, извинившись, исчезла из комнаты. Михаил улегся на кровать и долго размышлял:

— Заплатили за мое жилье… Зачем? Наверняка, чтобы контролировать и чтобы я ощущал себя обязанным! Не убили… Почему? Потому что спас Лидию Андреевну? Тогда зачем ею шантажируют? Выходит, Черная моль знает, что я — сын этой женщины… И что ей с этого?! Если только… Черная моль и Лидия Андреевна — не одно и то же лицо! Она нарочно путала меня, говоря, что ей кто-то отдает приказы! К чему вся эта игра?

На следующий день Михаил отправился в «Черные очи» за ответами на множество вопросов, которые лишили его сна. Его ждали. За одним из столиков пустого зала сидела Мать революции.

— Она сказала, что вы придете, — усмехнулась дама.

— Кто? Моя мать или Черная моль?

Женщина проигнорировала его слова и перешла к тем вопросам, которые интересовали ее:

— Почему вы убежали в тот день из квартиры Душечки? Напали на нее, словно варвар! Вам никто не желал зла!

— Неужели? — произнес с усмешкой Михаил. — А как бы поступили вы, придя однажды в себя и понимая, что были обездвижены в течение длительного времени с помощью… наркотиков?

Бывшая анархистка промолчала, погрузившись в собственные мысли. Перед молодым человеком поставили тарелку с горячим мясом, которое пахло умопомрачительно. Его желудок тут же откликнулся приветственным урчанием. Ему вдруг захотелось забыть обо всей этой чепухе, плюнуть на призрачную правду и просто жить в свое удовольствие. Гордо отодвинуть тарелку и пойти прочь, наговорив каких-нибудь высокомерных слов о гордости и неприятии сложившейся ситуации? Плюнуть в дающую руку и что это даст? Снова скитания и погоня за призраками… «Я останусь там, где тепло, мне терять нечего! — решил он. — Со всем остальным разберусь со временем. Рано или поздно вуаль приподнимется».

— Я думаю, вы на верном пути! — отозвалась на его мысли Мать революции, поспешив оставить Михаила один на один с едой.

— Принеси мне пиво! — по-хозяйски произнес молодой человек, глядя на расторопную девицу, напоминающую больше мальчишку. Она, с почтением склонившись, произнесла «слушаюсь!» и торопливо направилась к стойке буфета. Спустя несколько мгновений на столе стояла кружка с пенным напитком. Ему нравилась вкусная еда и то, что его прихоти могут исполняться в считанные минуты по щелчку. Михаил наслаждался моментом, приняв решение просто плыть по течению. После сытного обеда его отвели в небольшую комнату, в которой была кровать для отдыха и уголок для умывания. Там предусмотрительно оказались приборы для бритья. Он не сразу заметил кресло-качалку в противоположном от двери углу, на которой была та красивая и новая одежда, которую он когда-то пренебрежительно отверг, облачившись в женское платье.

— Ты победила, Черная моль! — произнес он с усмешкой, рассматривая свое преобразившееся отражение в зеркале.

Он долго вертелся, любуясь собой, не зная, что по другую сторону хитрого зеркала из тайной комнатки за ним наблюдают Лидия Андреевна и Великан.

— Не могу поверить, что он ваш сын, Мадам! — произнес карлик со вздохом.

— Не я его воспитывала, — хрипло произнесла женщина, тяжело вздохнув. — Он — хороший мальчик. Просто запутался и мечется, не зная, чью сторону занять. Человек слаб по натуре своей. Чтобы почувствовать силу, надо спуститься на самое дно ада, вот тогда твоя душа обрастает чешуей. Я хочу, чтобы ты ему помог, Великан, стать одним из нас.

— И как мне это сделать?

— Искушай его! — произнесла женщина, сверкнув огромными черными глазами. Карлик с почтением склонился перед ней и вышел из комнатки, уже через мгновение он появился по другую сторону стекла и при виде импозантного гладковыбритого молодого мужчины с почтением произнес:

— Михаил Борисыч!

— Великан, — откликнулся тот, копируя интонацию.

Карлик просил следовать за ним. Молодой мужчина молча следовал за коротышкой и размышлял о том, что его никто и никогда не называл по отчеству. В поисках матери, он забыл озадачиться вторым родителем, ведь в процессе создания людей участвуют две персоны. «Когда-нибудь задам этот вопрос. Кому-нибудь», — пронеслось в его голове. Почему-то он чувствовал волнение и легкий страх перед неопределенностью. А еще стыд за то, что сдался, но об этом молодой человек предпочитал не думать.

Великан и Михаил вошли в зал, где на сцене в одну шеренгу стояли танцовщицы. Возглавляла их линию Мать революции, она напоминала монумент, в своем монашеском одеянии бывшая анархистка смотрелась нелепо рядом с полураздетыми девицами.

— Внимание, девушки! — произнес Великан настолько громко и значимо, насколько это позволял рост. — Я хочу вам представить Михаила Борисыча!

Девушки защебетали, переглядываясь. Появление полноценного мужчины вызвало волнение. Причем, относились к его «явлению» по-разному: те, кто был в коллективе недавно, а также самые недалекие девицы радовались столь интригующим переменам, но большая часть восприняла весть прохладно, ведь им вдалбливали, внушали, впихивали в головы, что представители противоположного пола, лишь средство для выживания — марионетки в изящных ручках красоток. Пока озадаченные дамочки шушукались, Великан сделал внушительную паузу, чтобы произнести самую главную фразу, которая стала громом среди ясного неба:

— Внимание, дамы, это — сын… Черной моли!

В зале резко стало тихо. Пара десятков глаз вновь устремились на Михаила, словно человек перед ними резко поменял облик. Ходили слухи, что женщина под вуалью — прокаженная или уродлива, и ни о каком потомстве никто не мог даже помышлять.

— Личинка Черной моли! — воскликнул кто-то брезгливо. Голосочек утонул в волне смеха. Михаил внимательно уставился в ту часть шеренги, откуда послышался звук, ему захотелось узнать, кому принадлежат столь неприятные слова.

— Кто это произнес? — строго воскликнул молодой мужчина. — Я хочу знать, у кого столь острый язычок! Если хватило смелости выпрыснуть яд, так покажи мне свое лицо!

Девушки больше не смеялись, некоторые виновато опустили голову, зная крутой нрав Черной моли, они волновались, что эта шутка повлечет за собой неприятности.

— Прежде чем сравнить меня с насекомым — узнайте получше! — произнес Михаил, наслаждаясь своей властью. — Я не хотел бы иметь здесь врагов. С красивыми женщинами мне особенно приятно водить дружбу! Я нуждаюсь в вашей поддержке, милые дамы!

Молодой человек учтиво склонился перед барышнями, чем умилил их, но взгляд одной из танцовщиц его встревожил — Душечка смотрела на него с разочарованием, и почему-то его задевал этот немой укор. После сигнала Матери революции девушки бросились готовиться к вечернему выступлению.

— А что делать мне? — уточнил Михаил у Великана.

— Наслаждайся жизнью! — произнес карлик, в голосе которого ощущалось легкое напряжение, потому что он не желал терять насиженное место по правую руку от Мадам.