Одаренный Проклятием [СИ]

Глава 24

— Так, сопли не развози! — прикрикнул я на Архаину и тут же пристыдился, — Люба взрослая женщина. Она вправе принимать сама решения. Я думаю, она рано или поздно сама тебе позвонит или даст знать, что с ней все в порядке. Давай так, если через дней пять никаких вестей, мы идем в полицию. Преступлением тут не пахнет, так как она на своих двух покинула квартиру с вещами. У нее раньше были наклонности, не сообщив, сбегать в неизвестном направлении?

Настя, всхлипнув, кивнула головой.

— Тем более, — я встал, — Значит, вероятность катастрофы отпадает.

Спасибо за столь чудесный чай, — покривив душой, продолжил я, — Но я побегу. Если что, я на телефоне.

— Хорошо, — тихо ответила мне девушка, закрывая дверь.

Ночью ветер стих, предварительно разогнав тучи. Мертвые звезды перемигивались на небе. Тонкий серп убывающей луны укрылся тонким облаком, оставшимся в одиночестве на всем небосклоне. Фонари уже погасли, но непроглядная ночь так и не снизошла на город.

Застегнув курточку, я шагнул на опустевший тротуар. Ну и денёк выдался. Вначале эта встреча с охотником, потом непонятный приступ слабости, а теперь еще и исчезновение Любы. Я вздохнул и вытащил из кармана помятую пачку сигарет. Обещал, что брошу. И не раз. Но привычка вновь и вновь возвращалась ко мне. Хотя я все равно умру раньше, чем рак поразит мои легкие.

Зазвонил телефон. «Нильская» — высветилось на экране. Не поздновато ли для звонков. Уже час ночи, если не больше.

— Да.

— Видящий? — напряженно уточнила Олеся.

— Видящий, — фыркнул я в ответ, — А ты кого хотела услышать?

— Ну, наконец-то, — облегченно выдохнула девушка, — Битый час пытаюсь до тебя дозвониться, а все время трубку поднимает левый человек.

Думала, уже, что ты номер сменил.

— С чего такое рвение?

— Хватит злиться! Проблемы покрупнее, чем наши разногласия!

Лабиринт был атакован! Помнишь, я тебе говорила, что Создатели укрепляли границы, созывали души из окрестностей для защиты. Это не помогло.

— Откуда знаешь? — меня резко заинтересовала информация, которой со мной делилась девушка.

— Смерть, — тихо, будто боялась, что ее услышат, ответила Олеся.

— Ты сейчас где?

— Я не в городе, — туманно известила меня говорящая, — Буду через два-три дня. Тогда всё и обсудим. А пока постарайся не лезть на рожон.

— В каком смысле?

— Слишком опасно. Особенно для тех, кто соприкасается с материей неизвестного.

— Война?

— Сомневаюсь, — через недолгую паузу призналась Нильская, — Я попробую узнать больше. Но пообещай, что до моего возвращения не сунешься в Храм!

— Храм?

— Лабиринт, — поправилась Олеся.

— Что ты от меня скрываешь?

— Всё при встрече, — пообещала она и скинула вызов.

Вот зараза! Позвонила, расшевелила интерес, а теперь говорит не лезть.

И на что она надеться? Что я послушаюсь?

Над могилой возвышалась женская фигура. Положив руку на каменный памятник, она взглянула на фотографию Прохорова.

— Где же ты прячешься? И сколько еще сил потратят на спасение твоей души?

Казалось бы, что вопросы риторические и ответа на них ждать не от кого. Но в левой руке фигура сжимала старое зеркало в серебряной оправе.

Как только женщина взглянула в него — стекло потемнело, и послышался голос старого знакомого.

— Мне нужна душа, помнишь это?

— Помню, — негодующе отозвалась ведьма, — Я ищу его.

— Слишком долго, — отозвалось зеркало, — Нам сейчас как никогда нужен видящий мертвым. И ты это прекрасно понимаешь.

— Одна душа у вас есть, — жалобно протянула она.

— Две! — завыл собеседник, — Для полного уничтожения нужно две близких души!

— Тогда ищи другую, — яростно выкрикнула она, нарушая законную тишь кладбища.

— Анастасия? — с сарказмом вопросила тень из глубин зазеркалья.

— Забыли, что женская душа не подходит? — фыркнула ведьма, — Клинчук.

— Он под защитой! — раненым зверем завыло серебро, — И ты это знаешь!

Скоро нам будет всё равно женская или мужская душа! Найди Прохорова!

Найди! — стекло покрылось рябью и треснуло.

Ведьма откинула бесполезный предмет в сторону и опустилась на промерзлую землю, царапая ее пальцами:

— Где же ты, Прохоров? Как долго тебе удастся скрываться?!

Женщина выла над чужой могилой, совершенно не замечая, как из сторожки на нее, выпучив глаза, смотрит охранник и отчаянно молиться своему богу за спасение собственной души.

Олеся договорила с видящим и отошла от окна. Опустившись в кресло с высокой спинкой, она задумалась на секунду, а потом женские пальцы нашли утонченную форму бокала с белым вином. Она любила сухое вино.

Кислота напитка напоминала ей о том, что и жизнь не сахар.

Сделав два больших глотка, она отставила стакан обратно на журнальный столик из белого дерева. Любимый цвет говорящей проявился и в ее комнате. Комнате, которую для нее спроектировал отец. Он давно сменил город, оставив дочь на попечении самой себе. Где-то внутри он считал Олесю виноватой в смерти жены. Но старался это не показывать дочери, хотя она и сама это знала. Он так же не знал, что его девочка после «чудесного» спасения стала монстром, которому для выживания требуется убивать.

По негласному соглашению Олеся приезжала раз в три месяца навестить родственника и почти все ночи, проведенные в его доме, девушка не спала. Вот и сейчас она пьет, смотрит то в окно, то куда-то в прошлое, вспоминая детство. Единственный счастливый период в ее жизни. Когда мама с папой любили друг друга и самое главное — любили ее. А сейчас что?

Мамы больше нет. Отец повторно женился, но детей у них с Галиной нет.

А эта комната… Точная копия той, в которой прошло всё детство говорящей. Светло-голубые обои — они никогда не вызывали головных болей у девочки, больной раком. Белый письменный стол, всегда забросанный бумагами и тетрадями. Такой же шкаф с множеством книг. Вот только раньше Олеся не любила читать. И белая кровать в углу с голубыми простынями.

Сквозь тучки пробивался серебристый свет месяца и бликами озарял бледное лицо Нильской. А она по-прежнему неподвижно сидела в белом кожаном кресле, придвинутом к окну. Отсюда открывался великолепный вид на реку и ночной город. Вода пошла легкой рябью, нарушая тонкую лунную дорогу.

Олеся, наконец, вздохнула. Она пообещала видящему, что узнает больше, чем ей доступно. А девушка привыкла выполнять свои обещания.

Запрокинув голову, она позволила телу расслабиться. Сознание ушло путешествовать по ниткам мыслей. Усилием воли она отправила его в самое страшное русло. Мелькнул эпизод из Хосписа, потом вспомнился парень, которого она толкнула под машину. Затем детство. Каждый раз, взывая к Смерти, ей приходиться вновь и вновь проходить эти круги ада. Иногда всплывает лишь одно воспоминание, иногда все.

Наконец мелькание красок прекратилось. Осталась лишь темнота. И тишина. Она была звенящей. Такое чувство, что по воздуху идет ток. А потом этот ток из тишины направляется к ней. Тело дернулось. Наверное, каждому знакома шутиха со жвачкой, которая бьет током. Вот именно такой ток пронзил тело Олеси. Только содрогалась каждая клеточка от небольшого разряда. Это было знаком Ее прихода. Теперь в ней два голоса, два разума, две сознания. Говорящей и ее Хозяйки.

Она никогда не отвечала девушке прямо. Она лишь показывала образы.

Но сегодня всё изменилось.

— Я знаю, зачем ты призвала меня, — гулким звоном отдалось в голове у Олеси. Она впервые услышала голос Смерти. Но никогда не смогла бы описать его, — Но я не стану раскрывать перед тобой эту тайну. Или же ты должна будешь заплатить душой того старика.

— Почему так высока цена? — перехватило дух у девушки.

— Она соответствует запросам, — мгновенно ответил голос, голова Олеси прострелила боль, — Ты не представляешь, во что впутываешься, девочка, — по-матерински ласково пробормотала Смерть, — Я всегда соблюдаю нейтралитет в войнах. От каждой стороны мне достанется лакомый кусочек.

Но не сейчас. Они не живы. Ты лезешь на рожон к мертвецам. И тебе одной не справиться.

— Видящий, — задыхаясь, выговорила Нильская.

— Не на того надеешься, — в громовом голосе почувствовались нотки укоризны.

— Что?

Но ответа не последовало. Лишь мелькнула картинка перед внутренним взором. Тьма, расчерченная белой молнией.

После звонка Нильской мне всё же удалось заснуть. Но не могу сказать, что этот факт меня обрадовал.

Я знал, что я сплю. Что всё вокруг меня ненастоящее. Но проснуться по собственному желанию не мог. И мне пришлось смотреть всё с начала до конца.

«… Ключ в замке повернулся, пропуская в квартиру Серегу. Он занес пакет с продуктами и поставил его на пол в прихожей. Прикрыв дверь, включил свет и прошел на кухню. Задержал взгляд на их с Лерой фотографии и открыл холодильник.

Он делал все свои действия на полном автомате. Чувствовалась усталость, исходящая от парня. Нарезав бутерброды и захватив чашку с чаем, он незамедлительно прошел к себе в комнату, попутно выключив свет в коридоре. Сняв компьютер с режима „сон“, Серега залез в соц. сеть и включил музыку.

Картинка перед моими глазами зарябила, как испорченный телевизор времен СССР. По всей видимости, прошло около часа, но Прохоров так и не притронулся к еде, лишь раз откусил от бутерброда с сыром. На мониторе компьютера мелькали сцены фильма, но что это был за фильм — я не вспомню.

Потом что-то резко изменилось. Будто ветер прошел по квартире.

Но Сергей ничего не заметил и продолжал пялиться в компьютер. Угол моего обзора сменился. Теперь я стоял в дверях за спиной парня. Еще несколько секунд ничего не происходило, а потом Прохоров отъехал назад на стуле и крутанулся на сто восемьдесят градусов.

Его лицо удлинилось, брови поползли вверх — выражая крайнее изумление:

— Привет, а ты разве в городе? — потом заминка и следующий вопрос, — Хоть бы позвонила…. Я разве не закрыл входную дверь?

Но ответа не последовало. Прохоров хмыкнул, в глазах сверкнуло непонимание, и он потянулся к настольной лампе, ведь монитор давал недостаточно света.

— Зачем тебе свет? — послышалось за моей спиной, но повернуться я не смог. Да и голос… он вроде был мне знаком, но кому принадлежит, сказать не могу.

— Ты что-то имеешь против света? — в голосе Прохорова мигнула тревога. Что же его так смогло напугать. Или кто?

— Он бьет по глазам, — дыхнули мне в затылок — по телу побежали мурашки, — Не надо его включать, Сереж.

— Почему не позвонила? — постарался вывести разговор в нормальное русло парень, — Я думал, ты уехала надолго, да и не один я.

— Решила сделать сюрприз, — я чувствовал, что собеседница Прохорова, кем бы она ни была, улыбается.

Серега встал и сделал шаг по направлению ко мне. К ней!

— Огромный сюрприз! — от этих слов парень попятился в сторону, задев рукой чашку с чаем. Расплескав жидкость, посудина упала на покрытый ковром пол и не разбилась.

Неясное движение. Будто кто-то прошел сквозь меня и метнулся к Сереге. Он успел сделать всего еще один шаг по направлению к стене. А затем осел кулем. Нижняя челюсть отпала, глаза округлились и почти мгновенно остекленели. Над парнем возвысился черный клуб тумана.

— Надеюсь, теперь все довольны? — мимо меня прошагала невысокая женская фигура. Лицо скрывал капюшон ветровки. И чем сильнее я пытался запомнить детали одежды и поведения, тем больше они ускользали от моего внимания.

— Душа освободиться через три дня, тогда все будут довольны, — рокотом пронеслось по комнате. Тогда мы и уничтожим видящего.

Возможно, мне показалось, но женщина вздохнула слишком уж жалобно. Она подняла с пола чашку и поставила ее на стол…»

Я распахнул глаза и резко сел. На чашке были отпечатки пальцев девушки. Той, которая привела убийцу Сереги в этот мир. Есть ли шанс, что отпечатки еще сохранились? Сомневаюсь.… Когда я застал там Леру, она перемыла всю посуду. Черт! Ну и зачем мне показали это? Может, стоит наведаться к Прохорову? Ключи у меня еще лежат….

Зеленый циферблат ночника указывал на половину пятого. Самое время отправиться на прогулку!

Всего несколько минут и я уже у дома друга. Всё ещё не могу смириться с его смертью. Это так тяжело отпускать человека, с которым провел почти всю жизнь. А таких людей у меня было не так уж и много.

Прохоров — мёртв. Левенчук — мёртв. Остались только Клин с Архаиной. Не густо. Если учитывать, что Клинчук сейчас женился и тратит всё время и силы на семью. Укрепляя их счастье с Владой и Шариком.

Архаину в последнее время я просто не узнаю. Из веселой и довольной жизнью девчонки, она превратилась в нервозную девушку. Всё же Люба на нее плохо влияет. Вначале вытрепала нервы сестре, а теперь свалила в неизвестном направлении.

Дилинькнул мобильник, зажатый в руке.

— Слушаю.

— Видящий, — с шипением начала Олеся, — Я же сказала, не суйся сейчас ни во что!

— Ты это о чем? — сыграл я в дурака.

— Марш домой! — фыркнул телефон, — Думаешь, я не знаю где ты?

— Следишь? — усмехнулся я, — Всегда знал, что я нравлюсь девушкам. А теперь мне еще открыто признаются в шпионаже.

Я так понял, Олеся подавилась словами и просто хохотала минуты две мне в трубку. А отсмеявшись, продолжила:

— Да, да. Я без ума от тебя, видящий. Ты раскусил меня. А сейчас вали домой. Я как приеду в город — наберу. И да, если я узнаю, а я узнаю, что ты не послушался моего совета — пеняй на себя.

Вкинув мобильный в карман куртки, я всё же послушался Олеся. А скорее всего не её, а Хозяйку девушки и отправился бродить по медленно просыпающемуся городу.