Одержимость

13

Разветвлённые кроны деревьев и запах свежей краски мог быть незаметен для других, но, когда я стояла на небольшом расстоянии от этой совершенной картины, то ощущала её запах. Он был острым и щекотал мой нос, и ещё боль — она была повсюду. Это было в каждом мазке кисти, в каждом тёмном цвете. Я отступила назад, и угрюмые ветви деревьев расцвели передо мной в открывшейся панораме. Глаза, которые смотрели на меня с холста, теперь были окружены заснеженной корой. Ветки и веточки разрослись во всех направлениях. Это была та зима, когда Деклан впервые пришёл ко мне домой, и мне хотелось, чтобы он стоял сейчас рядом, чтобы я смогла спросить, действительно ли это те деревья, что растут около дома моих родителей, означает ли, что он всё ещё лелеет воспоминания о старых временах, связанных со мной. Я очень хотела вернуться в тот день. К простым временам.

Я поднесла руки к губам и глубоко вздохнула. Я чувствовала его. Покалывание от его губ и бороды было в новинку для меня, но чувствовала это так, как будто всегда знала этого человека, как будто он был частью меня, и у меня не было другого выбора, кроме как найти его и быть рядом с ним.

— Пэйдж, пора идти. — Люка с раздражением уставилась на меня. Я редко работала вместе с ней. Она работала неполный день, так же, как и я, поэтому редко её видела.

— Я сейчас подойду, — сказала я со всей вежливостью, на которую была способна. Я хотела остаться.

Прошло три дня с нашего небольшого перемирия внутри церкви, и я до сих пор его не видела. Но картина Деклана, каждый день обрастала новыми деталями, и я задавалась вопросом, не приходил ли он после закрытия магазина, чтобы не встречаться со мной. Проверив чуть ранее журнал арендной платы, я заметила, что Чендлер забронировал Деклану место на неделе. Согласно журналу, Деклан заплатил наличными вперёд. Идея прокрасться в магазин позже была рискованной, и даже когда я просто думала об этом, моё горло сжималось при каждом вздохе.

Я хотела снова его увидеть, поговорить с ним, но ещё не готова к прогулке в тату салон «Дорога», чтобы сделать это. Лана сказала, что пойдет со мной, якобы она пришла выбрать рисунок для ещё одной татуировки, а я с ней за компанию.

Всё это вроде выглядит невинно и — о чёрт, приятно видеть тебя здесь. Это будет лицемерием, и последнее, что необходимо мне и Деклану — это фасад, за которым можно спрятаться. Я была рада видеть, что он всё ещё приходил в студию каждую ночь и выплёскивал своё сердце, свои мысли на холст. Я вторгалась во что-то очень личное каждый раз, когда заглядывала сюда, чтобы проверить, здесь ли он. Казалось, что здесь его святилище, и я волновалась, что совершаю ошибку, проникнув на его территорию покоя. Но, с каждым новым увиденным мною мазком кисти, новым цветом, картина сближала нас. Я кивнула, согласившись со своим решением вернуться сегодня вечером в надежде застать его здесь.

— Я уже собиралась запереть тебя, — лицо Люки было серьезным. — Но вспомнила, что у тебя есть чёртовы ключи.

Люка не очень много говорила — и, кстати, это было её единственное хорошее качество. Однако она была ошеломляющей: высокая, с длинными шелковистыми светлыми волосами, эффектными очками в черной оправе, а также с холодным и тусклым похожим на сталь характером. Когда я вышла из студии, она ждала меня у входной двери. Я схватила свою сумку и подарила ей извиняющуюся улыбку, когда она осмотрела меня, открывая дверь магазина.

Ночной воздух был сухим и прохладным, и мне захотелось жить поближе, чтобы иметь возможность прогуливаться до дома пешком. В воздухе витал особенный аромат, предшествующий смене времён года. Когда лето все ещё крепко прижималось к земле, но зима умоляла об изменениях. Это была смесь, которая создавала такие яркие цвета на склоне горы, когда листья дарили последнее дыхание изменяющиеся погоде. Когда я раньше рисовала это время года, то всегда использовала тёплые, землистые тона, а Деклан всегда тёмные. Мы были абсолютными противоположностями, но это работало.

— Доброй ночи. Увидимся на следующей неделе, — попробовала быть вежливой я, но она просто помахала мне через плечо, пока шла в противоположном направлении.

Я пождала, пока она не уйдет, и подумала вернуться, но было ещё рано, всего лишь восемь. Медленно я пошла к своей машине. Притяжение студии было намного сильнее, чем желание поесть, но я поймала своё отражение в витрине соседнего магазина и приложила руку к животу. Я действительно была одна кожа да кости.

— Эта блузка слишком короткая, переоденься, — Кларк прищурил глаза, глядя на меня в зеркало и поправил галстук. — Ты набираешь вес, Пэйдж.

Я потянулась к краю блузки, пытаясь натянуть на живот, и опустила глаза на ковёр в спальне.

— Доктор сказал, если я наберу немного вес, это может помочь в регулировании овуляции. Я не наберу больше ста пятнадцати футов (Примеч. Около 52 кг).

Он повернулся, и его губы перекосились, когда он подошёл ко мне. Моё сердце упало, когда он поднёс руки к моей талии. Он всегда хотел иметь более высокую, более худую жену... детей. Я была таким разочарованием.

— Посмотри на меня, — потребовал он, и я повиновалась. Он анализировал выражение моего лица, и я надеялась, что он не сможет распознать страх в моих глазах, хотя звук моего сердца был похож на рёв быка в тихой комнате. — Сто пятнадцать фунтов приемлемо.

Я выдохнула, и он прижал свой рот к моему. Его губы были жаждущими, а дыхание теплое, с привкусом мяты. Он поднял руки к моему лицу, наклонил голову назад, и его язык ворвался в мой рот без изящества или разрешения. Он всегда только брал. Не было ни романтики, ни похоти... ни любви... Я была его, и это всё, что имело значение. Он отстранился и сделал шаг назад, оценивая меня, нахмурив брови. — Займи своё место, Пэйдж.

— Но мы опоздаем в церковь, — у меня пересохло во рту.

Он сжал челюсть.

— Из-за тебя мы и так опоздали. Я попросил тебя поменять блузку не без причины, не так ли? Ты не можешь носить это, она слишком мала, и теперь... ты не послушалась и разозлила меня... займи своё место, — его команда сочилась презрением, а губы сжались в твердую линию.

Кларк ослабил пояс ремня, расстегнул рубашку. Я опустила глаза в пол, когда знакомое чувство страха распространилось по моей коже сырым и холодным потом.

Холодный воздух превратил в лёд мои вены, пока спешила к машине. Я потеряла слишком много веса. Развод, Деклан, всё это сказалось на мне, и если бы я не была осторожна, то позволила бы и своим воспоминаниям превратить меня в пыль и пепел.

Своё место...

Моё место — это неподвижно лежать на спине, без звука, без удовольствия. Три ночи в неделю или более, если он сочтёт это необходимым. Мы должны были заниматься сексом для продолжения рода, а не для удовольствия, как всегда твердил Кларк, но при этом спал с Шерил. Я уверена, что с ней он спал исключительно для удовольствия. Мои руки сжались в кулаки. Когда я была с Кларком, позволяла себе забыть, как это было раньше... Думала, что это моё достоинство, что я не лучше племенной лошади. Я обменяла любовь на обладание. Забыла, каково это — наслаждаться тактильными прикосновениями. Кларк уничтожил любые понятия о романтических привязанностях. Наш брак всегда был для него, для его потребностей, его нужд и для того, что я не могла оправдать.

Я заскрипела зубами, когда села в машину и хлопнула дверью. Я позволила ему контролировать мою жизнь, мой разум и моё тело. Он использовал меня. Слёзы образовались в уголках глаз, когда вспомнила, какими мягкими были губы Деклана, какие чувства вызывали его прикосновения во мне, в моём теле, чего Кларк никогда не смог достичь. Деклан любил меня... он любил меня, и когда наши губы снова соприкоснулись в церкви, он ненадолго смыл всё уродство Кларка, накрывшее меня.

Больше не было вопросов. Моё прошлое связано с моим настоящим, и если я не попытаюсь поговорить с Декланом и не попробую исправить ошибки, которые совершила, то тогда эта изможденная девушка, которая смотрела на меня в отражении витрины магазина, выиграет, и даже смерти будет недостаточно, чтобы положить конец моим страданиям.

— Эм... ты ешь за двоих? Есть ли что-то, о чем мне нужно знать? — глаза Ланы расширились, когда я запихнула кусок жаркого в рот.

— Оно и правда вкусное, — сказала я с набитым ртом.

— Я верю, что тебе нравится, но... ты торопишься. Если ты будешь есть ещё быстрее, то, думаю, не сможешь всё переварить, и в итоге будешь набита как гороховый стручок.

Я подавила смех, изо всех сил пытаясь проглотить еду.

— Ты не ела несколько дней, а теперь... ты торопишься?

Она посмотрела на меня знающим взглядом, и я прищурила глаза.

— Нет, — сказала я с раздраженным выдохом. — Я думаю... — пробормотала я, теребя салфетку, и перевела взгляд на стол. — Думаю, я вернусь в «Галерею» сегодня вечером, у него забронирована эта неделя.

— У Деклана? — вилка Ланы упала на тарелку.

— Да.

Несколько секунд стояла тишина, и никто из нас не произнёс ни слова. Лана посмотрела, как я ковыряюсь в своей тарелке, прежде чем сказала:

— Я думаю, это хорошо. После того, что случилось в соборе Святой Анны... вам, ребята, нужно снова воссоединиться, собрать всё это дерьмо... и... избавиться от него... наконец-то.

Я прикрыла веки.

— Мне страшно.

— Но ты должна попробовать, верно? — Лана нацепила на вилку морковь и поднесла ко рту. — Ведь хуже, чем уже есть не станет, верно?

Могло стать, но, по крайней мере, сейчас, у меня была призрачная надежда.

— Посмотрим.

— Хорошо, я рада, что к тебе вернулся аппетит, даже если будешь питаться своими эмоциями, ты должна надрать задницу. Мне нужна горячая напарница для свиданий, — Лана ухмыльнулась, откусывая кусочек от моркови.

— Я не готова к статусу напарницы для свиданий. — Я встала с дивана и отнесла свою тарелку к раковине.

— Нет? Но посмотри, как далеко ты продвинулась. Ты оставила тиранию контролирующего, обманывающего ублюдка, чтобы жить с грешником из твоего прошлого... — она сделала паузу и начертила пальцем нимб над головой. — И теперь ты собираешься взять быка за рога и вернуть любовь всей своей жизни. Это похоже на пьесу Шекспира.

— Ему нравилось писать трагедии.

— А-а-а. Но он писал хорошие сонеты, так я слышала, — усмехнулась Лана.

— Лана, ты заставляешь меня нервничать. — Это было правдой, и вся еда, которую я только что съела, взбунтовалась в желудке и грозила вернуться обратно, когда я вернулась к дивану.

Улыбка Ланы исчезла, и она взяла меня за руку.

— Если я понадоблюсь тебе, то напиши мне. Я буду ждать. На завтра у меня нет никаких планов, поэтому если Деклан окажется хреном, я появлюсь с миссией спасения.

Я подарила ей улыбку, хотя внутри кричала от ужаса.

— Я... Со мной всё будет в порядке! — я сжала её руку, не уверенная, для неё эти слова или для меня.

Мой живот всё ещё был полем битвы, когда я подъехала к задней части «Галереи» и припарковалась. Полнота чувств затопила меня, и валуном припечатала к сидению автомобиля, пока я выключала двигатель. На стоянке не было других машин, но, когда проезжала мимо задней части магазина, видела свет, льющийся из окна. Мои ноги были как желе, когда я выбралась из машины. Все мои сомнения бурлили желчью в горле.

Что я здесь делаю? Что скажу? Я вытерла дрожащие руки о джинсы. Тонкий светло-голубой свитер свисал с левого плеча, и прохладный воздух щекотал кожу, но никак не помогал успокоить жар, нарастающий в крови.

Лицо покраснело, пока я ключом отпирала вход. Играла музыка, и я узнала песню — «Evergreen» группы «Broods», она была одной из любимых у Ланы. С тех пор, как я переехала, она включала альбом этой группы почти каждый день. Звуки были медленными, угрожающими, затянутыми и чувственными, и я подумала, соответствует ли мелодия его настроению. Дверь студии была открыта и подперта табуретом, который обычно стоял за кассой, и, пока я приближалась, моё сердце трепетало, как запертая в клетке птица. Свет от открытой двери прорывался сквозь темноту, и мои глаза не отрывались от него. Я вглядывалась в тёплый жёлтый силуэт, и, прежде чем появилась возможность перевести дыхание, я увидела его, стоящего перед холстом.

Мои щёки вспыхнули, а мышцы сжались и тут же ослабли. Он был без рубашки, раскрашенные краской джинсы сидели низко, руки закинуты за голову, пока он смотрел на картину. Его тело было не таким, каким я помнила. Теперь он был словно вырезан из камня. Единственное слово, которым я описала бы его, — мощный. Мощная красивая сила запечатлена в каждой мышце. Я попыталась сглотнуть, наблюдая, как его руки упали и повисли вдоль тела, но рот был словно набит золой. Он повернулся, и я смогла увидеть татуировки, покрывающие его грудь и мышцы идеальной буквой V, исчезающие за поясом джинсов. Я пыталась дышать, но мальчик, которого знала, превратился в привлекательную статую, а я была просто тенью, вуайеристом... и не могла отвести взгляд.

Я не должна была быть здесь. Моё мужество испарилось, и я сделала шаг назад. И тут споткнулась и ошеломлено ахнула. Взгляд Деклана метнулся к двери и поймал меня в ловушку.

Он посмотрел на меня, и его голубые глаза широко раскрылись, как будто думал, что я — игры его разума.

— Пэйдж? — спросил хриплым голосом, который прошёлся теплой дрожью по моему позвоночнику.

Не было смысла уходить, он уже поймал меня, и я зашла в студию. Мое сердце билось где-то в животе.

— Я... я не уверена, должна ли я, но мне нужно было увидеть тебя.

Он схватил тряпку со своего рабочего стула и стёр краску с пальцев. Мышцы на руках напряглись, и застывшая сила, которую я видела минуту назад, казалось, запульсировала волнами.

— Почему? — он бросил тряпку на рабочий стул и вздрогнул, как будто его потряс собственный резкий тон.

Потому что хотела тебе сказать, что сожалею. Потому что я потеряла себя и думаю, что ты единственный, кто мог бы сделать меня цельной. Потому что я всё ещё люблю тебя, всегда буду любить.

Воздух между нами потрескивал от напряжения, его цитрусовый запах заглушил мои мысли, и мне пришлось закрыть глаза. Нужно сказать ему. Я должна была хоть что-то сказать.

— Потому что я скучаю по тебе.

Я слышала, как он выдохнул, и мои глаза открылись и уперлись в толстый черный крест, вытатуированный в центре его груди. Подъём и падение его груди были заметны, когда Деклан делал каждый рваный вздох. Он сделал шаг ко мне, и я подняла взгляд к лицу.

— Я не знаю, куда уйду отсюда, но я скучаю по тебе, Деклан и...

Он поднял руку, и на секунду я потянулась к нему. Мне хотелось ощутить жар его ладони на моей щеке, позволить прощению ускорить мой пульс, но он поднял руку, чтобы просто коснуться пальцами своих волос. Деклан посмотрел на меня ярко-голубыми глазами и сказал:

— Принеси холст, — он посмотрел на дверь.

— Тебе нужен ещё один холст? — моё сердце пропустило удар, он меня отпустил или впустил?

— Нет, он нужен тебе.