Один

Глава Двадцать первая

В мобильном телефоне и бумажнике Зимо Чу нашлась одна интересная вещь — адрес, который несколько раз упоминался в его мессенджере Telegram. Из того, что Марион могла понять, читая сообщения, работа, начатая на факультете, дорабатывалась и совершенствовалась для конкретного использования в секретных лабораториях по этому адресу.

Он находился в северной части Манилы у водохранилища Меса, на проспекте Катипунан. Предварительное расследование в виде расспросов и проверки Google показало, что это заброшенный склад в захудалом промышленном секторе города. Но когда мы приехали туда, реальность оказалась несколько иной.

Снаружи здание выглядело так, как и следовало ожидать: много гофрированной стали, заколоченные окна и брошенные поддоны. Но внешняя стена и ворота были новыми, как и камеры наблюдения.

Мы проехали мимо на моей "Тойоте", свернули в Санта-Фе и припарковались за серым "Шевроле Экспресс G3500", выскочили из "Тойоты" и забрались в кузов фургона. Там было двенадцать парней, плюс водитель. Они были в грязной рабочей одежде и строительных касках, и у каждого из них под сиденьем был спрятан ручной пулемет М18 и М27 IAR, потому что это были не рабочие в обычном смысле слова. Это были закаленные в боях морпехи.

Мы покатили назад по Санта-Фе до пересечения с проспектом Катипунан, повернули налево и в ровном темпе доехали до полуразрушенного склада. Там водитель остановился, включил аварийные огни, свернул на другую сторону дороги и задним ходом подогнал "Шевроле" прямо к воротам. Мы все натянули бронежилеты.

Один из парней уже натянул на лицо балаклаву. Он вышел из фургона со своим M27 и снял обе камеры, затем снял замок с ворот и толкнул их. Фургон въехал задним ходом, и он снова закрыл ворота.

Затем весь комплекс наполнился тринадцатью хорошо обученными морскими пехотинцами. Пятеро обошли сзади. Остальные восемь ворвались через дверь, быстро двигаясь и занимая позиции. То тут, то там раздавался грохот автоматной стрельбы. Затем раздался крик: "Чисто!" Я побежал вверх по лестнице, Галлин — за мной. Мы оказались на лестничной площадке. Двери открывались, и из комнат выходили китайские мужчины и женщины, выглядевшие в недоумении. Высокий пожилой мужчина стоял в дверном проеме офиса. В руке у него было оружие. Я бросился к нему со своим FK BRNO PSD 7,5 калибра, направленным ему в голову.

"Брось! Бросьте оружие, сейчас же!" Он бросил его. Я схватил его за воротник: "Ты управляешь этим местом?"

Он ничего не сказал, но его глаза сказали мне, что он главный. Я швырнул его в проход, где его подхватила пара морпехов. Я прорычал: " Этой рукой вверх. Обращайтесь с ним осторожно. Он один из тех, за кем мы пришли".

Но потом я увидел другого парня. Он стоял у стола. Ему было не больше двадцати, тощий и бледный: китайский ботаник, а прямо за ним стоял открытый ноутбук. На экране я узнал логотип ODIN.

Я вошел. Снаружи загрохотала пара M27.

"Чисто!"

"Вы говорите по-английски?"

"Да".

"Как вас зовут?"

"Лю Бао".

"Вы тот инженер, который работает над этим?". Я кивнул в сторону ноутбука.

Он кивнул: "Да. Пожалуйста, не убивайте меня. У меня есть невеста. Я не солдат. Я просто айтишник".

"Я не собираюсь убивать тебя, Бао. Нам просто нужно поговорить с тобой".

Я пошел и взял компьютер. Затем я взял его за руку и вывел на площадку. Все вокруг гудело от последних криков "Чисто! Чисто!", и морские пехотинцы хватали и уносили компьютерные терминалы и все остальное, что могло представлять интерес для ИТ.

Через пять минут мы снова загрузились в фургон. Водитель завел двигатель, и последние два парня выбежали, чертыхаясь, из здания. Они запрыгнули на борт с криками: "Поехали! Поехали! Вперед!", и мы выехали со склада на Калипунан-авеню. Один парень спрыгнул вниз и закрыл ворота, затем снова запрыгнул на борт, захлопнул дверь, и мы с величественной скоростью понеслись к "Тойоте".

Там, когда мы пересели в нанятую мной машину, водитель снял фальшивые магнитные номера, чтобы показать дипломатические, и мы разошлись каждый своей дорогой. Они отвезли свой груз, включая Ванга и Бао, в безопасное место, а мы с Галлин вернулись в отель, чтобы собрать вещи.

Когда мы выехали из промышленной зоны на Пайатас Роуд и двинулись вдоль береговой линии водохранилища, в зеркале заднего вида я уже видел столб черного дыма, поднимающегося в воздух.

Некоторое время мы ехали в тишине. Потом Галлин посмотрела на меня и спросила: "Так это все?".

"Почти".

"Почти?"

"Остается еще вопрос, как китайцы начали подозревать, что Эд за ними следит".

"Да, я задавалась этим вопросом, но я думала, что ты держишь это между собой и Большим Кахуной".

"Нет. Но именно здесь все становится деликатным".

"Деликатным."

"Ты не поймешь. Я объясню по дороге в Лос-Анджелес".

Через сорок восемь часов и семь тысяч восемьсот восемьдесят восемь миль я припарковал свой арендованный Mustang V8 у дома № 1820 по Оушен Драйв в Лос-Анджелесе. Я заглушил двигатель и посмотрел на Галлин. У нее были мешки под глазами от недосыпания и нарушения графика работы организма. Она сказала:

"У тебя мешки под глазами".

"А ты, напротив, похожа на маргаритку, только что поцелованную росой".

"Однажды я совершу ошибку, поверив тебе. Иди."

Мы вылезли, вошли в маленький, выложенный плиткой дворик, поднялись по ступенькам и позвонили в колокольчик.

Дверь открыла симпатичная филиппинка лет тридцати. Она выглядела комфортно и непринужденно в синих джинсах и белой шелковой блузке.

"Здравствуйте?"

Я сказал: "Вы миссис Мауи Маркос?".

"Да, а кто вы, пожалуйста?".

"Мэм, это капитан Эйла Галлин, я Алекс Мейсон, мы работаем в офисе директора по иммиграции и натурализации. Ваш муж дома?"

"Да".

"Можем ли мы поговорить с ним, пожалуйста?"

"Конечно". Она отступила назад и открыла дверь: "Никто не сказал нам, что мы ожидаем…"

"Мы не отнимем у вас много времени".

Она провела нас в уютную гостиную, а затем исчезла, пройдя через арку по тяжелым ступеням из темного дерева. Я услышал ее голос: "Феликс! Кто-то хочет видеть тебя из иммиграционной службы!"

Я улыбнулся Галлин, а она закатила глаза.

Через две минуты Феликс Маркос, выглядевший осунувшимся и усталым, вошел в комнату следом за своей женой. Мы встали, обменялись локтевыми приветствиями, и Мауи Маркос сказал: "Могу я приготовить кому-нибудь кофе? Травяной чай или фруктовый сок?"

Я покачал головой: "Вообще-то мы хотели бы поговорить с вами, а также с вашим мужем, и я надеюсь, что это займет всего пару минут. Не могли бы вы присесть с нами?"

Она взглянула на своего мужа, и они оба сели.

Галлин улыбнулся Мауи, затем встретилась взглядом с Феликсом Маркосом.

"Мы не могли понять, доктор Маркос, как китайцы узнали о том, что Эд подозревает, что они делают, и скопировали вирус".

Его челюсть слегка отвисла. Затем он закрыл глаза: "Офис директора по иммиграции и национализации — ОДИН".

Она проигнорировала его и продолжила: "Как мы ни крутили, ясного пути не было. И тут нас осенило. Все остальные члены ячейки были либо мертвы, либо в бегах. Но один человек, и только один человек, действительно получил выгоду и был переправлен самими китайцами в США. Или, по крайней мере, в посольство".

Его лицо раскраснелось, глаза стали влажными от слез: "Клянусь вам, я никогда ничего не предавал! Я ненавижу китайцев! Первое, что я сделал, когда приехал сюда, это сказал, что китайцы попросили меня шпионить!".

Я ответил: "Я нисколько не сомневаюсь в вашей преданности, доктор Маркос. Доказательством тому служит тот факт, что на факультете вы получили лишь номинальную должность. Вы были главой факультета, но не имели никаких реальных полномочий в отношении персонала или проектов. Очевидно, что они не доверяли вам".

"Но она говорит…"

Я прервал его: "Вы очень любите свою жену, не так ли, доктор Маркос?".

Я увидел, как ее щеки покраснели, а его стали пепельно-серыми.

"Да."

"Я думаю, она тоже вас очень любит. Возможно, это произошло, когда она увидела, что ваша карьера столкнулась с Великой Китайской стеной, возможно, когда она поняла, что из-за ваших американских симпатий вы оказались в стороне от новой администрации, я не знаю точно, когда и почему, но в какой-то момент, сразу после того, как начался новый проект, и она поняла, что управление новым факультетом ушло из ваших рук, она продала свои услуги китайцам."

Он сказал: "Нет…"

Но она промолчала. Я продолжил: "Вы были верны Филиппинам, своим американским союзникам и ОДИНу, но вы также были верны и преданны своей жене, не так ли? Вы обсуждали свои тревоги, заботы, коллег и, если я хоть что-то знаю о людях, вы также обсуждали свои надежды и мечты о том, что ОДИН скоро устроит вам переезд в Штаты".

Он зарылся лицом в свои руки: "Нет…!"

"Но ваша жена была более циничной, более реалистичной, менее наивной. Она знала, что пока вы полезны для ОДИН там, где вы находитесь, они не собираются переводить вас в Штаты. Она знала, что вы можете годами ждать, и она знала, что с каждым годом вы будете становиться все более изолированным от академической среды, все более бесправным на своем факультете и все менее ценным для кого-либо еще. Затем, когда Эд получил свою копию вируса, ему нужно было довериться вам, потому что только вы обладали специальными знаниями, чтобы сказать ему, подлинный ли это вирус, и будет ли он работать. Поэтому он рассказал вам об этом, а вы рассказали своей жене". Я повернулся к Мауи: "Я прав?"

Она кивнула, один раз, затем отвернулась от мужа. Он уставился на нее, и слезы полились по его щекам.

"Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной?"

Она обернулась и закричала на него: "Китайцы высасывали тебя досуха! Унижали тебя! Обращались с тобой как с дерьмом! А ты только и мог сказать: "Американцы нам помогут! Американцы нам помогут! Помогут нам? Как они помогли Кармоне? Как они помогли Эду? Знаешь, кто помог нам в конце концов? Знаешь, кто привез нас в Америку? Китайцы!"

Он зарылся лицом в свои руки: "Мауи! Стой! Стой! Это неправда!"

Она повернулась ко мне и выплюнула в меня эти слова: "И что теперь? Тюрьма? Казнь? Убийство?"

Я предложил ей однобокую улыбку: "Вы — китайская шпионка, миссис Маркос; вы предали своего мужа и своих союзников. Мы не стали бы вас казнить, хотя вы могли бы предстать перед очень публичным судом и отправиться в тюрьму. Но мы не хотим этого делать ни с вами, ни с вашей семьей. Мы бы хотели, чтобы ваш муж занял свой пост в университете и продолжил свою карьеру, а вы продолжали шпионить для китайцев, но под нашим тщательным наблюдением". Доктор Феликс Маркос уставился на меня влажными глазами и мокрыми щеками. Я покачал головой: "Я не хочу никаких ссор или разводов. Я хочу счастливую, стабильную семью. Она сделала то, что сделала для тебя, Феликс. Запомни это. Я хочу счастливый, стабильный дом для твоих детей. А вы, — я указал на Мауи Маркос, — вы работаете на меня".

Она опустилась в кресло, уставившись вдаль. Через мгновение она посмотрела на меня: "Мне заплатят?"

Я улыбнулся: "Да, ты можешь сохранить свою жизнь".

19-я улица была пешеходной аллеей, которая вела вниз к белому песку пляжа и бескрайним просторам Тихого океана под калифорнийским небом. Мы сели на песок и позволили морскому ветру некоторое время обдувать наши лица невидимой солью и озоном.

"Ну, это было весело", — сказал я, думая о том, что все действительно классные девчонки всегда двигаются дальше: "Что ты теперь будешь делать? Вернешься в Израиль, наверное, да?".

Она пожала плечами: "Даже если бы я знала, я, наверное, не смогла бы тебе сказать".

"Значит, никаких приказов?"

Она покачала головой: "Ты?"

"У меня есть несколько дней отпуска по болезни". Я сжал правую руку: "Этот сюрикен причинил боль. И он испортил мой костюм. Теперь мне придется ехать в Лондон, чтобы купить другой". Она посмотрела на меня так, будто хотела ударить. Я проигнорировал ее и сменил тему: "Я думал поехать в Сан-Франциско. Там есть хорошие вина и морепродукты".

"Ха…" Она немного посмотрела на море. Ветер трепал пряди волос на ее лице: "Это мило".

"Не твоя сцена, вино и морепродукты?"

"Да, ну, я бы так не сказала. Я могу пить вино и есть морепродукты. Просто устрицы открывают аппетит, а говядина его закрывает. Морепродукты заставляют вас проголодаться. Мясо насыщает".

"Не хочешь провести небольшое исследование?"

Она пожала плечами: "Наверное. Но я за рулем. Ты водишь как киска".

Я фыркнул: "Да, точно. Это коробка передач, сестренка. А с ручным переключением — это мужская машина".

Она встала и вытерла песок со своей задницы: "Да? Так почему же ты на ней ездишь?"

Я поднялся на ноги и подтолкнул ее к "Мустангу": "Это не было умным ответом, когда тебе было пятнадцать, и до сих пор не является. Ты можешь ехать на нем до Арройо-Гранде. Остальную часть пути я проеду на нем".

"Ты поедешь по прибрежной дороге? Значит, мы приедем туда уже на следующей неделе?"

И так до самого Фриско.